androsov--ocherkidrbudd_1

Очерк 5

ПРОНИКНОВЕНИЕ ИНДИЙСКОГО БУДДИЗМА В ТИБЕТ (VII – VIII века)

ВТибете мы смотрим на все эти аспекты практики как на совместимые, мы не видим противоречия между сутрами

итантрами и вовсе не считаем противоположными практику человеколюбивых деяний и практику пустотности. Резуль- татом такого отношения стало то, что мы объединили все системы воедино.

Вцелом альтруистическое намерение стать просвет- лённым является корнем, или основанием, многочисленных сострадательных практик. Доктрина же пустотности явля- ется корнем практики проникновенного видения. Для того чтобыразвитьум,осознающийсущностьявленийвсёглубже

иглубже, нужно заниматься медитацией. Чтобы достичь медитативной устойчивости и прилагать все силы к этим практикам,существуютособыеметодыбожественноййоги…

Далай-лама XIV

Осознанный выбор тибетцами буддийской культуры Индии

В начале VII в. рядом с великой и древней индийской цивилизацией возникло тибетское государство, которое более двух веков являлось крупнейшей политической силой Центральной Азии. Формированиеновойдержавысопровождалосьраспространениемиукреплением в ней буддизма. К середине IX в. в Тибете были заложены основытойдуховнойорганизации,котораясталаопределятьдальнейшееразвитиекультурывплотьдоХХIв.нетолькодлянародовТибетского нагорья, Гималаев, но и Монголии (Внешней и Внутренней), а также народов России– бурятов, калмыков, тувинцев.

324

Проникновение индийского буддизма в Тибет (VII – VIII века)

Главными учителями тибетцев стали индийские буддисты разных направлений и школ. Как в далёком прошлом, так и ныне Индия и Тибет в этнокультурном отношении представляют собой совершеннонепохожиеисторическиеобщности.Этноязыковыеразличия усугубляются климатическими и географическими особенностями, отразившимися на быте, психологии, труде и других сторонах образа жизни. Тем не менее тибетцы оказались обществом, хотя и архаическим, но весьма открытым для восприятия чужой

иименно индийской культуры, заимствовав у неё письменность, литературу, науку, религию.

Необходимо подчеркнуть, что выбор культурной ориентации страны и её религиозный выбор были полностью осознанными

ипоследовательно воплощались центральной властью. Жители горной страны хорошо были знакомы с духовной культурой народов Восточного Туркестана, входившего в состав Тибетского царства, Западного Китая, Непала, Кашмира, Бутана, Северо-Восточ- ной Индии– все эти страны длительное время являлись данниками могущественного царя Тибета и в них стояли военные гарнизоны его армии.

VII–VIII вв. во всех названных странах был временем расцвета буддизма, который прекрасно уживался с другими конфессиями. В Тибете действовали многочисленные буддийские миссионеры изэтих стран, представлявшие самые разные школы инаправления этой религии. Особенно активно вели себя проповедники китайского буддизма, миссия и храм которых появились в столице Лхасе уже в 40-е гг. VII в. Казалось бы, известное этноязыковое родство [Рерих 1961: 19] 1 тибетцев и китайцев, языки которых относятся к обширной семье китайско–тибетских языков (тибетский вхо-

сти тибетской цивилизации Кхам (западная половина провинции Сычуань

325

ЧАСТЬ I. Очерк 5

китайской цивилизации и относительная простота уже адаптированных китайских форм буддизма, а также династические браки китайских принцесс с тибетскими царями должны были максимально облегчить работу китайских миссионеров.

Однако этого не произошло. Как это ни покажется странным для поведения архаического человека, но он осознанно выбрал

вкачестве государственной религии наисложнейшую форму мирового буддизма из всех известных ему (и, кстати, из всех известных человечеству). Как с точки зрения мифологии, ритуала, обрядности, так и со стороны йогической медитативной практики, философских теорий, этических доктрин таковой формой стало северо-индийское синкретическое единство Хинаяны, Махаяны

иВаджраяны (буддийского тантризма), нашедшее своё выражение

ив монастырях универ­ситетах, и в государственной политике раннесредневековой Индии VI–XII вв.

Очевидно, восприятие именно такого буддизма – это самый трудный из возможных путей тибетской культуры. Тем не менее тибетские цари сначала неоднократно посылали своих людей

вИндию учиться, затем приглашали ко двору индо-буддийских монахов, отпускали из казны средства на строительство буддий-

стветибетцевнетолькосудитькитайцами,нонидажтническомцянами[Beckwith1987:3–8].

326

Проникновение индийского буддизма в Тибет (VII – VIII века)

переводчиков, на организацию рукописного, а позднее и книгопечатногоделадляпереводабуддийскогоканонассанскританатибетскийязыкит. д.ВрезультатеТибетсталхранителемогромногобуддийского письменного наследия, в том числе и не сохранившегося в оригинале.

Для того чтобы понять, сколь необычайно сложную работу проделали индийские учители иих тибетские ученики, достаточно сравнить её с современной научной буддологией. Вот уже более двух веков европейцы изучают буддизм, его традиции, практику, тексты, пытаются написать историю развития его доктрин, перевести его сочинения на европейские языки, но по-прежнему испытывают колоссальные трудности впонимании реалий как древнего, так и сегодняшнего буддизма. Это особенно сказывается при передаче смыслов и значений технических понятий, категорий, идей философии, задач и процедур буддийской созерцательно-ритуаль- ной практики и т. д.

До сих пор учёные обсуждают принципы перевода, их филологическую и философскую специфику. На европейские языки всё ещё не переведено полностью даже самое «маленькое» из буддийскихканоническихсобраний– палийскаяТипитака.Исовсемнезначительное количество переводов выполнено из тибетского канона, а это 108 томов энциклопедического формата «Слова Будды» (Кангьюр) 2 и225томов комментариев к«Слову» (Тенгьюр) 3 индийских

Тенгьюр (тиб. bstan gyur, переводы толкований Учения; монголоизи- рованное произношение – Данджур) – тибетское каноническое собрание

327

ЧАСТЬ I. Очерк 5

Ноесливданномслучаепроблемавосприятиястоитпередносителями развитой европейской цивилизации, томожно себе представить, каким сложным казался буддизм носителям родоплеменной идеологии и каким чуждым он был для жрецов бон – тибетского шаманизма. Однако тибетцы сравнительно быстро преодолели все препятствия ивстали напутьсозидания текстовой культуры (одной из вершин человечества), в которой буддийская книга – предмет священный даже для неграмотного человека, а овладение буддийским знанием в монастыре– почётнейшая обязанность, по крайней мере, одного из членов каждой семьи земледельцев и скотоводов (см. интересное исследование [Огнева 1983]).

Интересно,чтовэтожесамоевремябуддизмактивновнедрялся

ив Японию при сходных с тибетскими социально-политических

икультурно-религиозных предпосылках [Мещеряков 1987; Мещеряков 1993]. Но сколь же различными оказались результаты этих двух процессов проникновения. Важную роль в установлении различий сыграла опосредованность японского буддизма китайским.

При всей обширности темы проникновения индийского буддизма в Тибет ограничимся в данной работе рассмотрением проблемы восприятия буддизма жителями горной страны на примере возникновениясамойпервойшколытибетскогобуддизма– ньингма («старейшая»). По–видимому, уровень восприятия тех или иных феноменов чужой культуры, как и степень «податливости», т. е. «приспособляемость» иинтерпретируемость этих феноменов, суть необходимыеусловиямежкультурногодиалогаивомногомопределяют близость отношений. Последние, всвою очередь, могут обнаружить духовное родство, как между брахманизмом, индуизмом

ибуддизмом, языческими религиями автохтонных народов и буддизмом, даосизмом и буддизмом. Другие отношения– это вынужденное и зачастую напряжённое соседство, как между иудаизмом, христианством иисламом (хотя ипроисходящими изодного корня, подобно индийским религиям), как между язычеством ихристиан-

ством, исламом и буддизмом.

переводовпреимущественносанскритскихтекстов,комментирующихСлово Будды, сутры тантры. Собирание редактирование в основном заверши- лосьвXIVв.

328

Проникновение индийского буддизма в Тибет (VII – VIII века)

Таким образом, настоящая глава посвящена не столько описанию и перечислению того, чем обогатило индийское культурное наследие тибетскую цивилизацию, и даже не столько изложению событийной стороны проникновения индийского буддизма вТибет (без чего, конечно, не обойтись), сколько проблемам теоретического осмысления того, благодаря чему это произошло и почему это должно было произойти. Как мне представляется, именно на последние два вопроса в науке пока нет ясных и достоверных ответов 4, тогда как собственно история распространения буддизма в стране достаточно подробно освещена и тибетскими средневековыми историками, и в современной тибетологической науке (важнейшие труды вошли в приложенную к книге библиографию).

Вероятно, дать окончательный ответ на поставленные вопросы вряд ли возможно в одном исследовании. Но сам поиск ответа в области межкультурного диалога позволит заострить некоторые проблемы современной тибетологии. Ибо все эти сложнейшие процессы восприятия и усвоения тибетцами иной культуры помогут описать и характер архаического общества Тибета той поры, и его автохтонной религии (вид шаманизма), что весьма важно при известной малочисленности письменных источников.

В этой связи крайне интересно рассмотреть и программу действия носителей индийской культуры. Эта программа привела к впечатляющим результатам, причём не только в деле распространения религии, но и в создании механизмов трансляции культуры.

В противном случае трудно понять, почему и как тибетцы, будучи этнически и по языку в какой-то мере родственны китайцам, находясь с ними в постоянном взаимном общении, хотя и отличаясь от ханьских племен образом жизни, проходившей

чаньVIIIв.,соперничавшейсиндийскимбуддизмомвТибете.

329

ЧАСТЬ I. Очерк 5

древнекитайской культуры, несмотря на длительное пребывание в поле её воздействия.

Общеизвестно, что восточные общества весьма ревностно относятся к традиционным формам общежития и присущим им идейно-культовым системам. Поэтому любое начинание или новое предприятие в сфере культуры должно либо каким-то образом вытеснить традиционный институт, либо включить его в орбиту своего функционирования. В этом отношении Тибет является примером типичного восточного общества. С самого начала зарождения государственности в VII в. и по 50-е годы ХХ в. Тибет активно участвовал в политической жизни Центральной Азии и Китая, и при этом практически неприкосновенными сохранились социально эко­номические отношения, патриархальный уклад жизни, формы производственной деятельности, техническая оснащённость и т. д.

Консерватизм названных сторон исторического бытия тибетцев вместе с тем не препятствовал религиозно-историческим нововведениям, становлению иной религиозной системы, распространившей своё влияние на все аспекты жизнедеятельности общества. Причём, в отличие от социально-экономической, религиозная система неоднократно модернизировалась, её коренные изменения касались, в первую очередь, степени участия религиозных институтов в государственном строительстве вплоть до перехода верховной власти в стране в руки духовных иерархов.

Выдающуюся роль буддийской религии в тибетской культуре предопределило множество факторов; условия для их действия создавались в период межкультурного диалога Индии и Тибета с середины VII по середину XIII вв. Здесь мы ограничимся анализом лишь первого этапа этого диалога, завершившегося несколькими знаменательными событиями, среди которых и выход указа тибетского царя (ценпо) Трисонг Децэна 5 (755–797), провозгласив-

лизацией» российской тибетологииразличныхт. д. Вместо принятой европейскими

330

Проникновение индийского буддизма в Тибет (VII – VIII века)

Вотличие отТибета, достигшего вVII–VIIIвв.пика военно-по- литического могущества, многочисленные княжества-государства Индостана вступили в этот период в полосу непрекращающихся междоусобных войн [Алаев, Вигасин, Сафронова 2010: 154–158].

Врезультате последних в начале VIII в. области Синда потеряли политическую и культурную независимость, попав под власть арабов-мусульман, а с начала XI в. с севера хлынули орды воинов ислама, которые от набегов перешли к захватам, и к началу XIII в. вся Северная и Северо-Восточная Индия была покорена

[там же: 178].

Веротерпимость, мироичеловеколюбие, упование навнутреннее самосовершенствование индивидов не вызывали ни понимания, ниуважения как уиндуистов, так иумусульман того времени.

Впожарищахпостоянныхвойнбылисожженыиразграбленыбольшинство университетов-монастырей и храмов-обителей, которые являлись не просто основой церковной организации буддизма, но и ядром системы воспроизведения буддийской культуры Индии. Существование монастырей и храмов буддизма обеспечивалось прежде всего правом собственности на крупные земельные угодья, полученные в дар от богатых покровителей и приверженцев. Это позволило монастырям стать хранилищами материальных и культурных ценностей, накопленных преимущественно в период расцвета буддизма в Индии с IV по VII вв., а в государстве Палов (т. е. на территории нынешних Бихара, Бенгалии и некоторых при-

331

ЧАСТЬ I. Очерк 5

Смена власти феодалов-сюзеренов лишила монастыри прежних прав.ПоследнийбуддийскийуниверситетИндии– Викрамащилабыл разграблен и разрушен мусульманами в 1203 г. Всех монахов перебили, арукописные книги сожгли иуничтожили [Bhattacharjee 1979: 355–357].VIII–XIIвв.– этовремяполутысячелетнегоисходабуддийских учителей имонахов изИндостана, главным образом вГималаи и Тибет, а также в Южную и Юго-Восточную Азию, иногда даже морем вКитай.

332