1930 Г. "Памятник одной научной ошибке", в которой он поспешил

из-за изменившейся политической атмосферы отступить от позиций

Ф. ш. Шкловский был чрезвычайно сложной фигурой в русской

культуре, В годы первой мировой войны он командовал ротой

броневиков, а в 1930-е гг. струсил и предал свое детище - Ф. ш.

Тем не менее он был одним из самых ярких представителей русской

словесной культуры и оставался таким всегда - и в качестве

адепта, и в качестве предателя. Когда в середине 1910-х гг. он

пришел учиться в семинарий известного историка литературы

Венгерова, тот предложил ему заполнить анкету. В этой анкете

Шкловский написал, что его целью является построение общей

теории литературы и доказательство бесполезности семинария

Венгерова.

Формализм поначалу был очень шумным течением, так как

развивался параллельно с русским футуризмом и являлся

разновидностью научного авангарда (см. авангардное

искусство).

"Откуда пошел "формализм"? - писал один из деятелей Ф. ш.,

стиховед и пушкинист Борис Викторович Томашевский в

своеобразном некрологе Ф. ш. - Из статей Белого, из семинария

Венгерова, из Тенишевского зала, где футуристы шумели под

председательством Бодуэна де Куртенэ. Это решит биограф

покойника. Но несомненно, что крики младенца слышались везде".

В Петербурге-Петрограде Ф. ш. дала знаменитый ОПОЯЗ -

Общество изучения поэтического языка, объединившее лингвистов и

литературоведов Е. Д. Поливанова, Л. П. Якубинского, О. М.

Брика, Б. М. Эйхенбаума, Ю. Н. Тынянова.

В Москве возник МЛК - Московский лингвистический кружок,

куда входили С. И. Бернштейн, П. Г. Богатырев, Г. О. Винокур, в

работе его принимали участие Б. И. Ярхо, В. М. Жирмунский, Р.

О. Якобсон, будущий организатор Пражского лингвистического

кружка, создатель функциональной структурной

лингвистики.

Ф. ш. резко отмежевалась от старого литературоведения,

лозунгом и смыслом ее деятельности объявлялась спецификация

литературоведения, изучение морфологии художественного текста.

Формалисты превращали литературоведение в настоящую науку со

своими методами и приемами исследования.

Отметая упрек в том, что Ф. ш. не занимается сущностью

литера-. туры, а только литературными приемами, Томашевский

писал: "Можно не знать, что такое электричество, и изучать его.

Да и что значит этот вопрос: "что такое электричество?" Я бы

ответил: "это такое, что если ввернуть электрическую лампочку,

то она загорится". При изучении явлений вовсе не нужно

априорного определения сущностей. Важно различать их проявления

и осознавать их связи. Такому изучению литературы посвящают

свои труды формалисты. Именно как науку, изучающую явления

литературы, а не ее "сущность", мыслят они поэтику". И далее:

"Да, формалисты "спецы" в том смысле, что мечтают о создании

специфической науки о литературе, науке, связанной с

примыкающими к литературе отраслями человеческих знаний.

Спецификация научных вопросов, дифференциация

историко-литературных проблем и освещение их светом хотя бы и

социологии, вот задача формалистов. Но, чтобы осознать себя в

окружении наук, надо осознать себя как самостоятельную

дисциплину".

Что же изучали деятели Ф. ш.? Круг их тем и интересов был

огромен. Они построили теорию сюжета, научились изучать новеллу

и роман, успешно занимались стиховедением, применяя

математические методы (см. система стиха), анализировали

ритм и синтаксис, звуковые повторы, создавали

справочники стихотворных размеров Пушкина и Лермонтова,

интересовались пародией (см. интертекст), фольклором,

литературным бытом, литературной эволюцией, проблемой

биографии.

Ранний формализм (прежде всего в лице Шкловского) был

довольно механистичен. По воспоминаниям Лидии Гинзбург, Тынянов

говорил о Шкловском, что тот хочет изучать литературное

произведение так, как будто это автомобиль и его можно

разобрать и снова собрать (ср. сходные методики анализа и

синтеза в генеративной поэтике). Действительно,

Шкловский рассматривал художественный текст как нечто подобное

шахматной партии, где персонажи - фигуры и пешки, выполняющие

определенные функции в игре (ср. понятие языковой игры у

позднего Витгенштейна). Такой метод изучения литературы лучше

всего подходил к произведениям массовой беллетристики. И это

была еще одна заслуга Ф. ш. - привлечение массовой культуры как

важнейшего объекта изучения.

Вот как, например, Шкловский анализирует композиционную

функцию доктора Ватсона в рассказах Конан-Дойля о Шерлоке

Холмсе (в главе "Новелла тайн" книги "О теории прозы"): "Доктор

Ватсон играет двоякую роль; во-первых, он рассказывает нам о

Шерлоке Холмсе и должен передавать нам свое ожидание его

решения, сам он не участвует в процессе мышления Шерлока, и тот

лишь изредка делится с ним полурешениями [...].

Во-вторых, Ватсон нужен как "постоянный дурак" [...].

Ватсон неправильно понимает значение улики и этим дает

возможность Шерлоку Холмсу поправить его.

Ватсон мотивировка ложной разгадки.

Третья роль Ватсона состоит в том, что он ведет речь,

подает реплики, т. е. как бы служит мальчиком, подающим Шерлоку

Холмсу мяч для игры".

Важным понятием методологии Ф. ш. было понятие приема.

Программная статья Шкловского так и называлась: "Искусство как

прием". Б. В. Томашевский в учебнике по теории литературы,

ориентированном на методы Ф. ш., писал: "Каждое произведение

сознательно разлагается на его составные части, в построении

произведения различаются приемы подобного построения, то есть

способы комбинирования словесного материала в словесные

единства. Эти приемы являются прямым объектом поэтики".

Наиболее яркий и знаменитый прием, выделенный Шкловским у

Льва Толстого и во всей мировой литературе,- это

остранение (см.), умение увидеть вещь как бы в первый

раз в жизни, как бы не понимая ее Сущности и назначения.

Блестящим исследователем сюжета был формально не

примыкавший к Ф. ш. Владимир Яковлевич Пропп (см. также

сюжет), создавший замечательную научную трилогию о

происхождении, морфологии и трансформации волшебной сказки. Вот

что он писал: "Персонажи волшебных сказок [...] делают по ходу

действия одно и то же. Этим определяется отношение величин

постоянных к величинам переменным. Функции действующих лиц

представляют собой постоянные величины, все остальное может

меняться.

Пример:

1. Царь посылает Ивана за царевной. Иван отправляется

2. Царь " Ивана " диковинкой. Иван "

3. Сестра " брата " лекарством. Брат "

4.Мачеха " падчерицу " огнем. Падчерица "

5. Кузнец " батрака " коровой. Батрак "

И т. д. Отсылка и выход в поиски представляют собой

постоянные величины. Отсылающий и отправляющийся персонажи,

мотивировка и пр.- величины переменные.

Ф. ш. построила теорию поэтического языка. Вот как,

например, Ю. Н. Тынянов разграничивал стих и прозу: "Деформация

звука ролью значения - конструктивный принцип прозы. Деформация

значения ролью звучания - конструктивный принцип поэзии.

Частичные перемены соотношения этих двух элементов - движущий

фактор и прозы и поэзии".

В книге "Проблема стихотворного языка" Тынянов ввел

понятие "единства и тесноты стихового ряда". Это была гипотеза,

в дальнейшем подтвержденная статистически. В разных

стихотворных размерах различные по количеству слогов и месту

ударения слова имеют разную комбинаторику. Например, в

3-стопном ямбе невозможно сочетание слов "пришли люди" или

"белое вино" (внутри строки).

Ю. Тынянов был по своему научному сознанию тоньше и

глубже, хотя и "запутаннее", Шкловского. Видимо, поэтому

Тынянов выдвинулся уже на этапе зрелого формализма, когда

"морфология" была уже отработана и нужно было изучать более

тонкие и сложные проблемы взаимодействия литературных жанров и

процессы эволюции литературы, связь литературы с другими

социальными практиками. Но это уже был закат классической Ф. ш.

Судьбы членов и участников Ф. ш. были разными. Но все они

так или иначе внесли вклад в мировую филологию. Шкловский

прожил дольше всех. Он умер в 1983 г. достаточно

респектабельным писателем, автором биографии Льва Толстого в

серии "ЖЗЛ" и весьма интересных "повестей о прозе", где

перепевались его старые идеи. Ю. Тынянов стал писателем и

создал замечательный роман о Грибоедове "Смерть Вазир-Мухтара".

Умер он в 1943 г. от рассеянного склероза. В. Пропп дожил до

мировой славы, повлияв на французских структуралистов,

изучавших законы сюжета. Сам Клод Леви-Строс посвятил ему

специальную статью, на которую Пропп (очевидно, по политическим

соображениям) ответил бессмысленными полемическими замечаниями.

Самой блестящей была судьба Р. Якобсона. Он эмигрировал в

Прагу, создал там совместно с Н. Трубецким (см. фонология)

Пражский лингвистичесхий кружок и возглавил одну из

классических ветвей лингвистического структурализма (см.

структурная лингвистика). Переехав в США, стал

профессором Гарвардского университета, участвовал в создании

универсальной фонологической системы, несколько раз приезжал в

Советский Союз и умер в глубокой старости в 1982 г. знаменитым

на весь мир ученым, собрание сочинений которого было

опубликовано еще при его жизни.

Литературоведческие идеи Ф. ш. переняла структурная

поэтика, прежде всего Ю. М. Лотман и его школа.

Лит.:

Хрестоматия по теоретическому литературоведению / Сост.

И. Чернов. - Тарту, 1976. - Т. 1.

Шкловский В. О теории прозы. - Л., 1925.

Томашевский Б.В. Теория литературы (Поэтика). - Л., 1926.

Эйхеибаум Б.М. О прозе. - Л., 1970.

Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М.,

1977.

ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ ПОЛУШАРИЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА

- была открыта в ХIХ в., но лишь в середине ХХ в.

нейрофизиология и нейросемиотика узнали гораздо больше о

различии в функционировании полушарий.

Известно, что левое полушарие является доминантным по речи

и интеллекту. Оно управляет правой рукой (за исключением

левшей). Выяснилось, однако, что левое недоминантное полушарие

также причастно к производству речи, но функции у них прямо

противоположные. Вероятно, Ф. а. п. г. м. как раз и создает в

человеческой деятельности принцип дополнительности,

фундаментальность которого осознавали как физики (Нильс Бор),

так и семиотики (Ю. М. Лотман), а также именно билатеральной

асимметрией опосредовано то, что мы с такой универсальностью в

нашей картине мира и науке пользуемся именно бинарными

оппозициями (см.; см. также фонология).

Подробную картину функционирования полушарий показали

эксперименты с выключевием одного из полушарий под воздействием

электросудорожного шока. Эти эксперименты проводились Л. Я.

Балоновым и его группой в Ленинграде в 1970-е гг. Создавая

искусственную однополушарную афазию, при помощи простого опроса

(человек с отключенным полушарием может разговаривать) ученые

установили следующие различия в том, что касается производства

речи.

При угнетении доминантного левого полушария речь

претерпевает такие изменения: количество слов уменьшается;

высказывание в целом укорачивается; синтаксис упрощается;

уменьшается количество формально-грамматических слов и

увеличивается количество полнозначных слов; при этом

существительные и прилагательные доминируют над глаголами и

местоимениями - то есть лексика правого полушария более

предметна, менее концептуальна; обострено восприятие конкретных

явлений и предметов внешнего мира.

Когда же угнетено правое полушарие, то происходит нечто

противоположное: количество слов и длина высказывания

увеличиваются (человек становится разговорчив); при этом

абстрактная лексика превалирует над конкретной, а

грамматические формальные слова - над полнозначными;

усиливается тенденция к рубрификации, к наложению абстрактных

классификационных схем на внешний мир.

Иными словами, если правое недоминантное полушарие

воспринимает внешний мир со всеми его красками и звуками, то

левое полушарие одевает это восприятие в грамматические и

логические формы. Правое полушарие дает образ для мышления,

левое мыслит.

Интересно, что человек с угнетенным доминантным левым

полушарием ведет себя как реалист-сангвиник (см.

характерология), а человек с угнетенным правым - как

аутист-шизоид (см. аутистическое мышление,

характерология). Таким образом, ХХ век - век левополушарных

аутистов.

Ю. М. Лотман отметил, что чередование больших культурных

стилей, так называемая парадигма Чижевского (см. также реализм)

- ренессанс, барокко, классицизм, романтизм - тоже напоминает

диалог между рассудочным левым и эмоциональным правым

полушарием.

Была также высказана гипотеза, в соответствии с которой

человек эволюционирует в направлении увеличения функций левого

полушария, поскольку неразвитость левого и развитость правого

характерна для детей и традициональных племен, а также для

высших животных, мысль же левого полушария напоминает мысль

гениального супертеоретика. Образно говоря, человечество

эволюционирует от мифа (см.) к логосу.

Лит.:

Балонов Л.Я.,Деглин Л.В. Слух и речь доминантного и

недоминантного полушарий. - Л., 1976.

Иванов В.В. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем.

- М., 1978.

Деглин Л.В., Балонов Л.Я.,Долинина И.Б. Язык и функциональная

асимметрия мозга // Учен. зап. Тартуского ун-та, 1983. - Вып. 635.

Лотман Ю.М. Асимметрия и диалог // Там же.

* Х *

"ХАЗАРСКИЙ СЛОВАРЬ"

- роман сербского писателя Милорада Павича (1983) - одно

из сложнейших и прекраснейших произведений современного

постмодернизма. Павича называют балканским Борхесом,

хотя в отличие от настоящего Борхеса, скорее всего, когда

наш словарь выйдет в свет, автор "Х. с." будет уже

лауреатом Нобелевской премии в области литературы 1997 г.

В каком-то смысле "Х. с." - квинтэссенция постмодернизма,

но в каком-то смысле и его отрицание.

"Х. с." - это действительно словарь, в центре которого

статьи, посвященные обсуждению главного вопроса всего романа,

так называемой хазарской полемики конца IХ в., когда хазарскому

кагану приснился сон, который он расценил в качестве знамения

того, что его народу необходимо принять новую религию. Тогда он

послал за представителями трех великих религий

средиземноморского мира: христианским священником - это был

Константин Философ, он же Кирилл, один из создателей славянской

азбуки, - исламским проповедником и раввином.

Словарь построен как последовательность трех книг -

красной, зеленой и желтой, - в которых соответственно собраны

христианские, исламские и иудейские источники о принятии

хазарами новой веры, причем христианская версия словаря

утверждает, что хазары приняли христианство, исламская - ислам,

а еврейская - иудаизм (см. истина, семантика возможных

миров).

"Х. с." построен как гипертекст (см.), то есть в

нем достаточно разработанная система отсылок, а в предисловии

автор указывает, что читать словарь можно как угодно - подряд,

от конца к началу, по диагонали и вразброс. На самом деле, это

лишь постмодернистский жест, поскольку в "Х. с." сложнейшая и

до последнего "сантиметра" выверенная композиция и читать его

следует как обычную книгу, то есть подряд, статью за статьей

(во всяком случае, таково мнение составителя словаря ХХ века).

"Х. с." философски чрезвычайно насыщенный текст, один из

самых философских романов ХХ в., поэтому стоит сделать попытку

отыскать основные нити его тончайшей художественной идеологии,

ибо философия "Х. с." дана не в прямых сентенциях, а растворена

в художественной ткани романа.

Прежде всего, по-видимому, следует ответить на вопрос,

почему история исчезнувшего народа и государства хазар дается в

виде словаря, а не хронологической последовательности. Ответ

кроется на пересечении внутренней и внешней прагматик

этого текста. Внешняя мотивировка достаточно характерна для

идеологии ХХ в.: история есть фикция, вымысел, поскольку она

построена на документах, которые всегда можно фальсифицировать:

"Издатель [...] полностью отдает себе отчет, что [...]

материалы ХVII века недостоверны, они в максимальной степени

построены на легендах, представляют собой нечто вроде б р е д а

в о с н е (разрядка моя. - В. Р.) и опутаны сетями заблуждений

различной давности".

Согласно внутренней прагматике первоначально словарь был

издан в ХVII в. неким Даубманусом в количестве 500 экземпляров,

причем один из них был самим издателем отравлен, а остальные

полностью или почти полностью уничтожены, поэтому "Х. с.", по

мысли автора-издателя, есть лишь фрагментарная реконструкция

словаря ХVII в. Это реконструкция второго порядка - не истории

хазар, а того, как она представлена в словаре Даубмануса.

И вот теперь встает вопрос: почему словарь и лица, так или

иначе принимавшие участие в его создании или реконструкции,

были уничтожены? Ответ на этот вопрос отчасти и составляет суть

сюжета и художественной идеологии "Х. с.".

В центре повествования три среза времени и три

центральных события: 1) конец IХ в.- хазарская полемика;