сборник5_2013

Смертная казнь как проявление мщения государства за нарушение норм;

Смертная казнь как проявление кровной мести, если затронуты интересы близких родственников;

Уголовные наказания как система мщения государства его гражданам.

Месть как кровная месть -78.

Месть в педагогической системе «ученик-учитель» - 53. Месть как избирательный тип деятельности - 45

Отомстить – и совесть чиста;

Не все действия надо прощать;

Месть как позитивный, восстанавливающий справедли-

вость вид деятельности.

Месть как самоедство, разрушение личности изнутри, внутренняя деструкция, не доходящая до реализации в действии – 20 Я - мстительный, мог бы отомстить 33 (это все, попадающие в категорию,

склонных к аутоагрессии, и 2/3 склонных к агрессии)

Получив интересные результаты у подростков, попадающих в группу склонных к агрессии и аутоагрессии, мы решили провести анализ связи такого личностного качества, как мстительность, со склонностью к агрессии и аутоагрессии. Для этого на третьем этапе исследования мы провели опрос в трех группах респондентов, используя «Шкалу мстительности», взятую из методики Е.П.Ильина и П.А.Ковалева «Личностная агрессивность и конфликтность» [4]. Шкала позволяют определить склонность человека к враждебности, проявляемой через мстительность. В итоге опроса мы получили следующие данные: показатель по баллам в 1-ой группе не склонных к агрессивному поведению варьирует от 0 до 1 балла, во второй группе склонных к агрессии и насилию – 8-9 баллов, в третьей группе склонных к аутоагрессии

– 2-4 балла.

Полученные результаты подтверждают ранее проведенные исследования (Е.П.Ильин и П.А.Ковалев). В нашем исследовании высокий балл по шкале мстительности выявлен в группе склонных к агрессии и насилию подростков (7,83 балла). Низкий балл, но, тем не менее, он присутствует, в группе склонных к аутоагрессии (3,2 балла). Это говорит о том, что тенденция к

21

мстительности проецируется в сознании, не доводится до уровня реальных действий, однако у этих подростков она присутствует на уровне желания. Другое дело, что они не в силах, по определенным причинам реализовать это желание.

В дальнейшей процедуре исследования была рассмотрена связь между склонностью к мстительности и склонностью к агрессии/аутоагрессии.

У подростков не склонных к агрессивному и аутоагрессивному поведению мы выявили следующие приоритеты смысловых единиц в минисочинении (рисунок 2).

кровная месть с-ма права религ. тенд.

кач. личности оценка

0 5 10 15 20 25 30 35 40 45 50

Рисунок 2. Частота встречаемости выделенных семантических конструктов в группе подростков не склонных к аддиктивному поведению

На рисунке 3, представлены семантические конструкты, выделенные в мини-сочинениях подростков, склонных к агрессивному поведению.

я-мститель тип деят-ти учит-ученик кровная месть с-ма права религ. тенд. кач. личности оценка

Рисунок 3. Частота встречаемости выделенных семантических конструктов в группе подростков со склонностью к агрессивному поведению

Особенности представлений о мести у подростков со склонностью к аутоагрессивному поведению (саморазрушающее и самоповреждающее)

22

представляют особый интерес. Изначально задачей нашего исследования не было включение результатов этой шкалы в процесс изучения и анализа. Однако определенное количество подростков и их сочинения вызвали немалый интерес и желание подвергнуть анализу полученные результаты. Наши рассуждения и аналитика привели нас к следующим умозаключениям.

Это подростки со склонностью к аутоагрессии, которая проявляется не только в физическом насилии по отношению к себе, но и в психологическом, и в провоцирующем поведении, которое изначально задумано, чтобы вызвать агрессию соперника на себя. Таких людей называют в виктимологии потенциальной жертвой. Месть вынашивается в мыслях очень долго, и акт мщения реализуется на уровне фантазий, которые носят деструктивный характер, разрушая душу, сердце мечтающего отомстить. Мечтатель пребывает в своих фантазиях с удовольствием, иногда даже думая, что это становится реальностью, тем самым получая от этого еще больше удовлетворения. Однако, на самом деле реализовать свои желания он не может, в силу определенных препятствий. Это могут быть ограничения возрастом, физическим состоянием, социальными запретами и табу, выработанными в результате воспитания, определенными качествами личности и т.д.

Смысловые конструкты, которые встречались в этих работах, представлены на рисунке 4.

я-мститель

самоедство

тип деят-ти

учит-ученик

оценка

Рисунок 4. Частота встречаемости выделенных семантических конструктов в группе подростков со склонностью к аутоагрессивному поведению

Тот факт, что все склонные к аутоагрессии указали, что они мстительны, могли бы отомстить, говорит о том, что эти подростки выдают желаемое за действительное, им не хватает социального признания, поэтому сочинение было написано с таким «геройским» пафосом. Субъективного больше, чем объективного, а склонные к агрессии, наоборот постеснялись указывать, что способны на мщение, ориентируясь на социально-желательные ответы, и указываю негативную оценочную сторону мести.

23

Психологический и статистический анализы позволили сделать следующие выводы:

1.Достоверно значимые различия выявлены по всем выделенным семантическим конструктам между подростками склонными к аутоагрессии, к агрессивному поведению и не склонными к агрессивному поведению.

Т.е. подросткам не склонным к агрессии в большей степени характерно описывать понятие «месть» с позиции оценочных суждений, носящих осуждающий это явление характер, относить ее к негативным качествам личности, рассматривать ее с точки зрения религиозных и правовых норм.

Для подростков склонных к агрессивному поведению характерно отождествлять понятия месть и кровная месть, а также говорить о мести как о типе деятельности вообще, а так же существующем виде деятельности в системе учитель-ученик, и как о качестве, свойственном им самим.

Подростков склонных к аутоагрессии при характеристике понятия месть отличает тенденция приписывать это качество себе, говорить о том, что месть – это самоедство, а также соотносить это понятие с системой учи- тель-ученик и выделять в качестве отдельного вида деятельности.

2.Между группами подростков не склонных и склонных к агрессивному поведению значимые различия выявлены в частоте встречаемости всех семантических конструктов: оценочные характеристики мести (χ2=35,067, р=0,01), «месть как форма проявления определенных качеств личности» (χ2=37,513, р=0,01), «месть в призме религиозных традиций» (χ2=43,125, р=0,01), «месть в системе права» (χ2=23,749, р=0,01), «месть как кровная месть» (χ2=17,738, р=0,01), «месть в педагогической системе ученик-учитель» (χ2=42,706, р=0,01), «месть как избирательный тип деятельности» (χ2=41,898, р=0,01) и «Я - мстительный, мог бы отомстить» (χ2=17,587, р=0,01).

3.Между подростками склонными к агрессивному поведению и аутоагрессии достоверно значимые различия выявлены по таким конструктам как: «месть как форма проявления определенных качеств личности» (χ2=23,727, р=0,01), «месть в призме религиозных традиций» (χ2=38,641, р=0,01), «месть как кровная месть» (χ2=36,171, р=0,01), «месть в педагогической системе ученик-учитель» (χ2=12,357, р=0,01) и «месть как самоедство, разрушение личности изнутри, внутренняя деструкция, не доходящая до реализации в действии» (χ2=41,716, р=0,01).

Втак называемую «зону неопределенности», не позволяющую однозначно утверждать, что различия достоверно значимы, вошли показатели по следующим семантическим конструктам: «месть в системе права» (χ2=5,304,

24

р=0,021), «месть как избирательный тип деятельности» (χ2=4,618, р=0,032) и «Я - мстительный, мог бы отомстить» (χ2=6,011, р=0,014).

Не значимые различия в частоте использования различных характеристик, выявлено только по оценочному конструкту (χ2=1,635, р=0,425).

Для подростков склонных к разным формам агрессивного поведения в целом свойственно достаточно часто описывать понятие месть в оценочных характеристиках, в характеристиках правовой системы, выделять месть как особый вид деятельности и выделять мстительность как личное качество.

Подростков склонных к аутоагрессии отличает, в первую очередь, расценивать месть, как самоедство, разрушение личности изнутри.

4.Между подростками склонными к аутоагрессии и подростками не склонными к агрессивному поведению выявлены достоверно значимые различия по всем выделенным семантическим конструктам.

5.В результате корреляционного анализа степень выраженности мстительности взаимосвязана со склонностью как к агрессивному (r=0,894**, p=0,01), так и к аутоагрессивному (r=0,342*, p=0,05) поведению. Т.е. чем выше склонность подростка к агрессии и ауотоагрессии, тем в большей степени ему характерна мстительность, как устойчивое личностное качество.

Таким образом, наше предположение о том, что представления о мести у подростков со склонностью к агрессии будут иметь особенности и отличия от представлений о мести у подростков не склонных к агрессии подтвердилось.

Библиографический список:

1.Андреева Г.М. Психология социального познания. - М., 2000.

2.Безрукова В.С. Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога).

- М., 2000 г.

3.Выготский Л.С. Психология. - М., 2000.

4.Ильин Е.П. Эмоции и чувства. - СПб.:Питер, 2008.

5.Климчук Е.А. Проблема смертной казни в обычае и в уголовном праве России: сравнительный анализ. - М., 2000.

6.Кривцова С.В. Тренинг: учитель и проблемы дисциплины. - М.: Генезис, 2000.

7.Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и московитян. - М., 1994.

8.Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси: историко-бытовые очерки XI–XIII вв. -

М., 1966.

9.Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М., 1994

25

Павленко Н.Г.

ТРАНСФОРМАЦИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В ПРОЦЕССЕ ФОРМИРОВАНИЯ ЖИЗНЕННЫХ ПОЗИЦИЙ РЕБЕНКА ИЗ СЕМЬИ ГРУППЫ РИСКА

Балашов, Балашовский филиал Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского

Аннотация: Анализ данной работы направлен на изучение исторической трансформации понятия профессионального представления, и его дальнейшего развития в ходе онтогенеза на основе формирования жизненных позиций ребѐнка из категории семей группы риска. Ключевые слова: профессиональные представления, дети из семьи группы риска, социализация, становление личности.

Annotation: The analysis of the given work is directed on studying of historical transformation of concept of professional representation, and its further development in a course онгенеза on the basis of formation of vital positions of the child from a category of at-risk families.

Keywords: рrofessional representations, children from an at-risk family, socialisation, formation of the person.

На всѐм протяжении развития человечества вопрос о профессиональном становлении личности и, соответственно, о его представлениях, ставился достаточно остро, и столько же раз, сколько поднимался вопрос о выборе профессии. Однако в психологической науке вплоть до начала ХIХ века не существовало сколь ни будь стройной и систематизированной теории о данном вопросе. На ранних этапах многочисленные исследователи из сфер психологии и философии относились к данной проблематике достаточно однозначно: вопрос о становлении представлений разрешался в пользу раз и навсегда закреплѐнной категории в сознании человека, которая изначально давалась ему, если не сразу при рождении, то уж, как минимум, в процессе социализации, ещѐ до выхода его в макросоциум. Эти представления, закрепляясь, становились частью личности человека и уже не подлежали каким-либо изменениям.

Так, у К.Г. Юнга [18] находим априорность, изначальность архетипов и представлений. Л. Леви-Брюль [9] считал представления результатом регрессии, своеобразного обобщения ранее полученного, и, частично, не осознаваемого, прошлогоопыта.

Представители французской школы, в частности, Э. Дюркгейм [6, с.14], видели в представлениях работу «коллективной мысли», отражающей ту реальность, которую создаѐт эпоха их взрастившая, и являющаяся сама не чем иным, как отражением «коллективного характера». Здесь, как видим, можно наблюдать всѐ ту же мысль: историческое наследие того или иного этноса закладывает фундамент «характера эпохи», в дальнейшем отразившемся в

26

мысли еѐ народа, то есть, - в сознании личности, которое и взрастит определѐнные представления на вполне определѐнной почве и, если и будет подвергаться перестройке, то только в процессе исторического онтогенеза, приобретая черты «исторического характера эпохи».

Отношение И.Канта [7] к представлениям – это уже взгляд на некое целостное, неразрывно связанное с ощущениями и мировосприятием, включающем особого рода деятельность человека, то, что он назвал «трансцендентальной схемой». Основа данной схемы - творческое начало субъекта – воображение, включающее в себя всѐ ту же «память эпохи».Таким образом, учѐный обосновал перцептивно-схематический компонент проблемы представлений.

В сер. XIX в. В. Вундт [5] вывел свою схему формирования системы представлений. В еѐ основу он заложил сознание, определив его как систему, строго организованную и обуславливаемую апперцепцией, являющейся основой его функционирования. Сама же апперцепция, по теории учѐного, не самопроизвольный акт, а высшая, «духовная работа» человека, вбирающая в себя строго определѐнные компоненты из множества поступающих стимулов. Надстраиваемые друг над другом компоненты, с течением времени, выстраиваются в строго индивидуальную систему сознания и представлений.

Руководитель Австрийской школы психологии А. Мейнонг [6, с. 14], разделяя мысль В. Вундта, также видел в сплаве представлений непрерывную работу сознания. В своей работе учѐный писал: «Чтобы воспринять мелодию, а не набор звуков, субъект должен совершить акт «установления отношений между звуками», который приведет к тому, что в сознании возникает новое представление, качественно отличное от представлений звуков» [цит. по 6,

с.14].

Синтезируя и развивая идеи своих коллег, представители Берлинской школы гештальтпсихологии (К.Коффка, Келлер В. и др.) в начале ХХ в. обосновывали мысль о том, что представления – это некий образ действительности, построенный из значимых стимулов каждого отдельно взятого человека. Объединѐнные в единое целое, они становятся тем уникальным сплавом, который и характеризует личность, определяя его, глубоко индивидуальные, представления [8].

Собранные воедино эти образы хранят важнейшие моменты самосознания и мировосприятия, становятся квинтэссенцией опыта и наследия поколения для отдельно взятого индивидуума, слепком той реальности (как внешней – мир вокруг меня,- так и внутренней, определяющей самость человека, «Я-образ»), в котором функционирует сознание.

27

В это же самое время в России разрабатывается сенсорномоторная теория возникновения представлений. Основой еѐ становятся работы И.М. Сеченова [15].

Разработкой теории представлений как фактора отражения насущной действительности через призму сознания занимался и Б.Г. Ананьев [1]. Он акцентировал свою мысль на идее представлений как перехода от перцептивного восприятия к когнитивному отражению. В одном из своих трудов учѐный подчѐркивал: «Развивая учение о диалектическом характере перехода от ощущения к мысли, психология показала, что представление есть посредующее звено в этом переходе. В этом… понимание познавательной природы представления в его внутренних связях с ощущением, из которого оно возникает, и с мышлением, в которое оно переходит» [цит. по 14, с.14].

Необходимо заметить, что теория представлений до сих пор разрабатывается и имеет немало трактовок. Актуальность проблематики подчѐркивается многими видными деятелями науки и обусловливается, помимо прочего, связью представлений с профессиональным становлением человека. Так, М.Л. Левицкий подчѐркивает, закономерность взаимосвязи процесса обучения и проектирования деятельности человека с его характеристиками и возможностями, как потенциальными, так и вполне реальными [10,11].

Наиболее заметным на сегодняшний день, как нам думается, является теория системно-эволюционного подхода, включающая не только иерархичность организации психики, еѐ динамичность, поэтапность в развитии, но и обосновывающая прогрессивное взаимодействие с окружающим миром.

Именно основываясь на этой теории, можно с определѐнной долей уверенности сказать, что первоначально модель представлений наследуется человеком именно в микросоциуме, ещѐ до выхода «в большой мир». Микросоциум (внутрисемейные связи) представляют ребѐнку «модель успешности», которая в дальнейшем ляжет в основу его профессиональных представлений.

Современные исследователи в рамках деятельностного подхода неоднократно поднимали вопрос о данной модели и, в ходе многочисленных исследований, пришли к выводу, что в еѐ основе лежит соотношение определѐнных жизненных целей и средств их достижения, которые, собственно, и являются доминантно передаваемые от родителей к ребѐнку. Если же рассматривать вопрос более глубоко, то становится очевидно, что цели здесь – это, прежде всего, мотив достижения.

Г. Мюррей [13] в своих работах акцентировал внимание на мотиве достижений, определяя его как устойчивую потребность в результативной работе, как стремление сделать что-то лучше других, достигая определѐнного ус-

28

пеха в выбранном деле. И это стремление уже не только наглядно демонстрируемо, но и вырабатываемо в процессе социализации. Ребѐнок учится на примере своих родных, стремясь соответствовать тому, что ему предъявляют взрослые, при этом оттачивая своѐ мастерство и корректируя цели в проблемных ситуациях развития.

Углубляя тему мотива достижений, Д. Мак-Клелланд [12] рассматривает два вида мотива достижения: стремление движения к успеху и стремление избегания неудач. Мотив успеха – это движение вверх по сложному пути действия. Идущему по этому пути, отсутствие сопротивления не приносит удовлетворения. Во втором же случае – при избегании неудач – люди останавливают свой выбор на более простых и легко решаемых ситуациях, изначально гарантирующих победу, или же, в случае поражения, могущих подойти под определение сложных, трудно решаемых дел, непосильности поставленной задачи.

Немаловажную роль в этой модели успеха играет и роль социальной преемственности и одобряемости. Под преемственностью мы подразумеваем опять-таки факт наследуемости самой модели движения по социальной лестнице. Момент же социальной одобряемости включает в себя статус, приобретаемый человеком по достижении цели, и получения признания окружения, включая восхищение, высокую оценку со стороны социума, желание подражания победителю, материальные блага и пр.

К. Шибе по этому поводу указывает,что подобная идентификация и есть функция социальной позиции индивида [по 14]. И, если человек правильно интерпретируетсвоѐ положение среди жизненных событий и обстоятельств, это приведет его к победе, и модель социальной успешности будет закреплена, чтобы быть переданной наследникам.

Однако, рассматривая модель социального успеха, непременно необходимо указать, что наследуется не только путь положительной интерпретации успешного движения вверх в социальном контексте, но и отрицательная презентация обратного направления, причѐм, как показано исследователями, с ещѐ большей долей вероятности к воспроизведению, вследствие повышенной способности негативных субкультур к самовоспроизводству. Поясним.

Возьмѐм ребѐнка из категории семьи группы риска. Напомним, что данная категория семей, - это семьи социально неуспешные, зачастую, малоконтактные, часто имеющие низкие материальные доходы, с нарушенной системой воспитания (гипер,- либо гипоопека, авторитаризм и пр.), порой имеющие многолетнюю зависимость (алкогольную, наркотическую, игровую, либо созависимость).

Взрослые члены семьи, погружѐнные в бесконечную борьбу за экономическую сторону выживания, а иногда и в борьбу с самими собою, забыва-

29

ют о родительских обязанностях, что сопровождается девальвацией общественных и нравственных ценностей, деградацией социальных отношений. Таким родителям нечего презентовать детям, и их чадо наследует то, что видит. Такая модель поведения, полностью духовно обездоленного человека, априорно отрицательна и не несѐт другого смысла. Но, возросший в этой среде, уже никогда не научится другому, так как совместная жизнь с такими членами семьи приводит к серьезным психологическим деформациям внутрисемейных, межличностных ценностей и отношений, комплекс которых обозначается как созависимость и возникает в ответ на длительную стрессовую ситуацию в семье, приводя к страданиям всей семейной группы.

Особенно уязвимы именно дети, чье положение усугубляется отсутствием жизненного опыта, неспособностью противостоять деструктивным воспитательным практикам и насилию со стороны родителей.

Наиболее логичным следствием подобных процессов становится повышенная алкоголизация таких детей вследствие «преемственности» негативного опыта и отсутствия положительных примеров, способных составить конкуренцию наблюдаемым деструктивным семейным практикам. По мнению экспертов, реальное число молодых людей и подростков, больных алкоголизмом, в 2–3 раза выше числа фактически взятых на учет, а страдающих наркоманиями и токсикоманиями – в 6–10 раз, и, подавляющее большинство из этого ряда, именно дети из семей группы риска.

Таким образом, жизненные цели и пути их достижения, наследуемые внутри семьи, здесь у ребѐнка изначально отсутствуют. Нет и продуктивной семейной суггестии на успех, которую можем наблюдать в благополучных семьях. Такому ребѐнку не на что опереться и некого «поставить в пример» самому себе.

Мотив достижения также отсутствует, так как его семья «катится» по жизни имея то, что имеет, не стремясь к большему и не претендуя на него. И если мы и будем говорить о суггестии (то есть подсознательном внушении от родителей к ребѐнку), то только, опять-таки с точки зрения отрицательного влияния: «Некуда идти, никто не ждѐт, и ты ничего не жди, как не ждали мы в своѐ время. Но вот выжили же, и ты не пропадѐшь». Такое закрытое, а, порой, и открытое внушение – привычное положение семьи группы риска.

Проблемные ситуации, если и существуют, то не продуцируют «плюс развития», а идут по негативному опыту: направлены не на созидание, но на обходные стороны в развитии. Такой ребѐнок не будет даже пытаться решить сложную задачу сам, предпочитая списать у товарища: и проще, и быстрее, и проблема решена. Именно поэтому путь по избеганию неудач становится приоритетным на пути движения к социализации такой личности.

30