СУХОВ. Социальная психология

171

в) сдерживание нежелательных форм поведения. Этот прием обычно включает три компонента: релаксацию с помощью аутотренинга; иерархизацию субъектом жизненных событий по степени трудности и вероятности избегания с помощью записи и последующего обсуждения с терапевтом; совмещение этих двух компонентов;

г) аверсивные (от лат. abversus - обращенный лицом) процедуры наиболее спорная область теории и практики поведенческой терапии и тренинга, поскольку в их основе лежит негативное подкрепление (или попросту наказание). К аверсивным процедурам можно отнести различного рода штрафы за нежелательное поведение, блокирование возможностей доступа к позитивным стимулам и, наоборот, пресыщение позитивной стимуляцией, а также предостережение и, наконец, наказание посредством применения рвотных лекарственных препаратов и даже электрошока в целях сдерживания непроизвольных поведенческих реакций. Сторонники такого психологического воздействия любят ссылаться на очевидный парадокс, который состоит в том, что общественная система в целом охотно использует аверсивные процедуры для контроля за отклоняющимся поведением своих членов, хотя внешне (средствами массовой информации) выражает сожаление и возмущение по этому поводу;

д) моделирование в целях овладения объектом новыми поведенческими реакциями стало главной техникой в практике поведенческой терапии. Иногда эта процедура обозначается как имитация, замещающая научение и подкрепление, идентификация, побуждение и затухание, а также социальная фасилитация, играниролей и заражение. Нетрудно заметить, что техника моделирования основана главным образом на наблюдении за происходящими событиями и поведением других людей с последующим использованием этого опыта в организации собственных поведенческих реакций на соответствующие похожие события.

Особое влияние на разработку основных принципов психологического воздействия оказали теории, разработанные в рамках когнитивного направления западной социальной психологии. К их числу, в частности, можно отнести теории когнитивного соответствия (Ф. Хайдер, Т. Ньюком, Л. Фестингер и др.), теорию социального сравнения (Л. Фестингер), теории атрибуции и самоатрибуции (С. Шехтер, Дж.Сингер и др.), теорию аттракции (Т. Ньюко и др.), теорию самовоспитания (Д.Бем), теорию управления впечатлением (Дж.Тедеши), инсентивную теорию (М.Розенберг)

инекоторые другие.

Вкачестве одной из самых влиятельных долгое время выступала теория когнитивного диссонанса, разработанная Л.Фестингером. Давая общую характеристику этой теории, авторы книги «Современная социальная психология на Западе» (М.М.Богомолова и др.) выделяют три основных этапа: а) возникновение диссонанса между когнитивными элементами; б) существование диссонанса, вызывающее стремление уменьшить его или воспрепятствовать его росту; в) изменение поведения или знания либо осторожное отношение к новой информации как проявление этого стремления. Для того чтобы оказать психологическое воздействие на другого человека, надо сначала за счет внешних воздействий (вербальных, невербальных, ситуационных факторов) каким-то образом спровоцировать усиление диссонанса в его внутренней когнитивной структуре, вызвать нарушение в целостном единстве элементов, составляющем привычный «Я-образ» этого человека. Переживание субъектом состояния когнитивного диссонанса, в свою очередь, может мотивировать его на восстановление когнитивного баланса, душевного равновесия, но уже за счет изменения своих прежних, привычных для него аттитюдов соответственно поведенческих моделей.

Таким образом, сокращая диссонанс, человек сохраняет целостный и позитивный образ самого себя. Вместе с тем, хотя такое эго-защитное поведение может быть рассмотрено скорее как полезное, в реальной жизни оно, как доказывает практика, иногда может приводить к отрицательным (и даже гибельным) последствиям как для самого человека, так и для окружающих его людей.

Практика и исследования показывают, что чем целостнее, устйчивее, позитивнее и рефлексивнее будет «Я-образ» субъекта, чем значимее, ценностнее и осознаннее будут его аттитюды, которые подвергаются воздействию, тем ниже перспективы и шансы вызвать у него значительный когнитивный диссонанс посредством внешних влияний.

Все это еще раз указывает на важность внутренней системы самоконтроля у человека, а также дает основание утверждать, что процесс психологического воздействия в значительной

172

мере можна рактовать как процесс самовоздействия. Вместе с тем работа сииемы самоконтроля может быть обеспечена не только внутренними процессами саморегуляции, но и некоторыми другими факюрами, например специфическим социальным окружением челоиска (усиливающим или ослабляющим его систему внутренней щщиты), а также некоей авторитетной фигурой, которая может присутствовать не в социальном пространстве субъекта, а в его внутреннем субъективно-личностном поле.

С учетом этих замечаний рассмотрим некоторые практические рекомендации и выводы по использованию конкретных тактик и приемов психологического и социального влияния на людей. Это можно сделать на основе материала, взятого из известной книги американского психолога Э.Аронсона «Социальное животное» (1972). Рассуждая об этих проблемах, ученый, в частности, пишет: если бы современный Макиавелли давал советы современным правителям, он, возможно, предложил бы следующие стратегии, основанные на данной теории.

Если хотите сформировать у кого-то более позитивные аттиюды на объект, дайте ему возможность каким-то образом связать себя как с собственностью с этим объектом». Разработано несколько приемов такой эскалации мотивации у человека относительно какого-либо внешнего объекта. Сюда в первую очередь можно отнести приемы, повышающие значимость и ценность для субъекта совершения им тех или иных действий и поступков. Для этого, например, можно частично блокировать возможность его включения в какую-либо деятельность или общение, создать трудности для овладения каким-либо предметом с помощью, скажем, таких техник психологического воздействия, как «незавершенное действие» («эффект Б.В.Зейгарник») или совершения с этим человеком какого-либо обряда «инициации» и т.п. Диссонантная теория утвержчает, что если человек приложил большие усилия для достижения какой-то цели, то она будет более значимой и привлекательной чля него по сравнению с той ситуацией, когда для достижения цели он не затратил никаких усилий. В качестве такой цели, естественно, могут выступать не только вещи и предметы, но и другие люди.

Суть другой эффективной тактики, прямо обратной предыдущей, состоит в том, что человека вначале «связывают» небольшими обязательствами или получают от него согласие в малом, что-бы в дальнейшем постепенно втягивать его в обязательства более основательные, увеличивая вероятность согласия в большом. Типичным примером использования этой техники является поведение хорошего продавца с «наивным» покупателем. Психологический механизм данной тактики связан с тем, что у человека вначале формируется установка на самозащиту новых своих действий или убеждений, наличествует определенная практика, которая эту установку закрепляет. В дальнейшем это и позволяет данному человеку противодействовать возможным попыткам воздействия на него извне.

Нечто подобное предлагает и Д. Карнеги в своей книге «Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей», где, как известно, представлен целый свод приемов и правил манипулирования другими людьми. Так, для того чтобы переубедить другого человека, ни в коем случае нельзя вступать с ним в открытый спор. Чтобы склонить этого человека на свою сторону, необходимо строить общение с ним так, чтобы он в ответ на ваши вопросы и просьбы никогда не смог сказать «нет»; наоборот, всегда и голосом, и жестами подтверждал свое согласие с вами и вашими предложениями.

В духе данной «идеологии» разработано технологическое правило, связанное с формированием новых и изменением старых установок и моделей поведения человека. Оно гласит: если вы хотите усилить моральные установки или, наоборот, смягчить систему отношений другого человека к какому-либо поступку, который этот человек ранее считал чем-то ненужным или неприемлемым для себя, то надо «соблазнить» его на совершение именно этого поступка. Эффективнее это можно сделать посредством побуждения человека к публичному заявлению о своей лояльности или к выступлению в защиту чего-то такого, с чем он прежде мог быть не согласен. Возникший диссонанс между публично совершенным действием и старыми убеждениями, скорее всего, приведет к тому, что человек будет вынужден изменить имевшиеся у него взгляды в сторону большего соответствия со своим поступком. Данный эффект назван «контраттитюдной защитой».

Американский психолог У.Мак-Гайр открыл феномен, который назвал иннокуляционным эффектом. Этот феномен стал использоваться в качестве ведущей объяснительной модели для

173

понимания психологических механизмов, лежащих в основе порождения и усиления сопротивления человека к контраргументам и контрпропагандистским воздействиям. Суть открытого У. МакГайром «эффекта» состоит в том, что для усиления сопротивления к контрпропаганде необходимо первоначально ознакомить субъекта с контринформацией небольшого объема и не слишком личностно значимой. Эту технику можно сравнить с прививками неоольших доз болезнетворных вирусов для повышения сопротивииемости организма болезни. Введенная в сознание человека -(иммунизированная» в нем альтернативная информация должно вызвать определенный внутренний диссонанс (незначительный по иле), что в конечном счете должно заставить этого человека начать определенную мыслительную работу по приведению своей когнитивной системы в прежнее сбалансированное состояние. Делает он это, как правило, с помощью еще более веских аргументов в защиту основной своей позиции. По мнению У. Мак-Гайра, такая работа должна еще более укрепить уверенность субъекта в правоте своих убеждений. Тот же механизм сопротивления дол-жен срабатывать и при необходимости окончательно убедить (скажем, сомневающегося) человека в принятии конкретного решения относительно какого-либо действия или поступка.

Таким образом, для порождения кардинальных личностных изменений в человеке и его когнитивной организации необходима внешняя стимуляция такой интенсивности и субъективной значимости, чтобы дисбалансировать его целостную аттитюдную систему. В практической работе с людьми для этой цели чаще всего используются уже упоминавшиеся приемы «иллюзивной» терапии, а также так называемые техники «катарсического» воздействия, вызывающие довольно сильные эмоциональные реакции у клиентов. Главным требованием здесь является наличие высокого профессионализма в работе с такого рода приемами психологического воздействия во избежание отрицательных для клиента рецидивов и последствий. Частным случаем применения такой тактики социального влияния является известный прием, получивший название «апелляция к страху», который мы рассматривали на примере личностной конверсии Патриции Херст, а также метод «взрыва» (А. Макаренко).

В то же время отмечены парадоксальные ситуации, когда более сильное воздействие (скажем, поощрение или наказание) либо предостережение о нем не вызывало изменений в системе индивидуальных аттитюдов. И наоборот, многочисленные эксперименты, проведенные в основном в лабораторных условиях с разным возрастными и профессиональными группами, убедительно показали, что чем меньше внешнее вознаграждение, тем сильнее изменения в аттитюдах у субъекта. Так, в одном из исследований было установлено, что удовлетворенность от выполненной работы, которая намеренно организовывалась как нудная и монотонная, была максимальной в той группе испытуемых, где их ожидало минимальное вознаграждение (1 дол.), и, наоборот, минимальная удовлетворенность оказалась в группе, получившей значительно более высокое вознаграждение (20 дол.). Схожие результаты были получены и в ситуации применения негативных санкций: угроза строгого наказания по отношению к детям не только не исправляла их, но и, наоборот, усугубляла ситуацию, провоцируя на еще более негативные поступки (правда, однако, как только заканчивался контроль взрослых). Отсюда можно сделать важные практические выводы, в частности, о том, что во многих жизненных ситуациях как поощрения, так и наказания (безотносительно, применяются они к детям или взрослым) не должны быть чрезмерны. Для объяснения этих парадоксальных результатов Л. Фестингер ввел разделение внутреннего и внешнего оправдания человеком своих поступков и интерпретировал этот феномен в контекст «контраттитюдной защиты». Так, скажем, если человек решается сделать какое-то публичное заявление, которое явно расходится с его мнением и принципами, но он получает за него высокое вознаграждение, то он, скорее всего, оправдает себя и свой поступок тем, что случившийся с ним инцидент был спровоцирован высокой ставкой гонорара (внешнее оправдание). И наоборот, человек, решившийся на подобную акцию безвозмездно или за незначительное вознаграждение, наверняка должен будет изменить отношение к своему поступку в положительную сторону, поскольку нет возможности оправдать его внешними причинами, но есть потребность сохранить свое целостное и положительное реноме в собственных глазах. Скорее всего, этот человек кардинально модифицирует свои первоначальные аттитюды и заставит убедить самого себя в истинности и искренности содеянного (внутренне оправдание).

«Манипулятивная доктрина», составляющая идеологию большинства современных служб

174

психологической помощи, лежит в основе многих методов психотерапевтической и психокоррекционной работы. В этом случае другой человек, возможно, даже из лучших побуждений, но все же подгоняется под некий эталон «хорошего» пациента (зачастую посредством довольно изощренных, внешне вполне гуманных приемов), который существует в профессиональной когнитивной карте «всемогущего» и «всезнающего» психотерапевта; сам же пациент в этом случае лишается права на какую-либо самостоятельность в видении ситуации и принятии решений. Хорошо известно влияние психологических препаратов на психику человека.

С учетом последних достижений не только психологии, но и «смежных» наук (биологии, нейро- и психофизиологии, кибернетики, психофармакологии и т.п.) разрабатываются и продолжают усовершенствоваться методы подпорогового воздействия, психологической индокринации и конверсии, средства местного психического контроля и психопрограммирования и т. п. Доказательством этому может служить, в частности, достаточно известный эффект «зомби». В древности так называли в африканских племенах людей, психика которых с помощью наркотических веществ и специальных психических воздействий жестко программировалась.

Они выполняли с высокой надежностью любое поручение вождя и даже могли убить себя, свою мать, своих детей (Л. П. Гримак). Судя по всему, данная «традиция» не только не исчезла, но и усовершенствуется. Известен случай, когда был обнаружен такой современный человекробот, запрограммированный на четыре совершенно различных личностных архетипа. Перевод его в каждое из этих сомнамбулических состояний (о наличии которых этот человек, по его словам, ранее не догадывался, вплоть до проведенных с ним сеансов, гипнотических воздействий), по-видимому, осуществлялся персональным индуктором «зомби» с помощью специальных кодовых слов, фраз, команд.

Принципиальным положением гуманистической психологии является то, что активность человека и потребность в самосовершенствовании существуют не изолированно, а могут получить развитие только в условиях взаимоотношений между людьми, общения между ними, построенного на принципах диалога. Диалог в понимании сторонников гуманистической ориентации в психологии - это первичная, родовая форма человеческого бытия, высший уровень общения с другими людьми, определяющий условия для полноценного и здорового развития личности ивсех заложенных в ней потенциалов. И наоборот, нарушение принципов диалогического взаимодействия (на всех возможных уровнях человеческой жизнедеятельности) приводит к нарастаниюсложнейших и острейших проблем, связанных с человеческим существованием, что сказывается на отклонениях и искажениях психического и личностного становления, является основным источником непонимания и конфликтов между людьми (в семье, на работе, в быту и т.

п.).

Классическую формулировку психологических предпосылок и принципов диалогического межличностного взаимодействия впервые, как известно, представил известный американский психолог, психотерапевт и один из родоначальников гуманистической психологии К. Роджерс. Он выделил три основных условия обеспечения общения-диалога или личностноразвивающегося общения:

а) естественность, открытость и спонтанность в выражении субъективных чувств и ощущений, которые возникают между партнерами в каждый отдельный момент их взаимодействия;

б) безусловное позитивное отношение к другим и к самому себе, забота о другом и принятие его как равноправного партнера но общению;

в) эмпатическое понимание, умение тонко и адекватно сопереживать чувствам, настроению, мыслям другого человека в ходе межличностных контактов с ним.

Раскрывая последнее условие диалогического общения, К. Род жерс подчеркивает, в частности, что эмпатическое понимание перспективе может помочь лучше почувствовать не только явно выраженные психические особенности, осознанные состояния другого человека, но и его неосознаваемые переживания и процессы, умение правильно или активно слушать и сопереживать, настраиваться на «волну» собеседника, а также способность раскрываться самому.

Обеспечение этих общих условий приводит к тому, что процесс взаимодействия строится на диалоге внутренних «голосов», внутренних «потоков» сознания собеседника, актуальных (в том числе и интуитивных) психических взаимосвязей, которые образуют единое психологиче-

175

ское пространственно-временное поле и раскрываются в ситуации «здесь и теперь». Такое состояние «напряженного» взаимодействия психологических систем «запускает» внутренние психические механизмы и резервы их саморазвития.

Процесс взаимодействия в этом случае утрачивает свою традиционную «одномерность», обретая новое «многомерное» и диалектическое содержание. Стратегию взаимодействия, реализующуюся в диалоге, можно назвать развивающей, так как только в этих условиях обеспечивается здоровое и полноценное развитие и саморазвитие всей системы психической саморегуляции человека.

Диалог - это: 1) первичная, родовая форма человеческого бытия и общения, определяющая здоровое психическое развитие личности; 2) ведущая детерминанта этого развития, обеспечивающая функционирование механизма интериоризации, посредством которого внешнее изначальное взаимодействие в системе «ребеноквзрослый» переходит «вовнутрь» ребенка, определяя тем самым его индивидуальное психологическое своеобразие; 3) принцип и метод изучения человека посредством реконструкции содержания внутренних смысловых полей субъектов, раскрывающихся в диалоге между ними; 4) процесс, разворачивающийся по своим (до конца не выясненным) законам, по своей внутренней диалектической логике и «напряженной» динамике; 5) определенное психофизиологическое состояние, возникающее в межличностном простран-стве общающихся между собой людей, которое сродни инфантильному переживанию, состоянию эмоционального комфорта при физическом контакте матери и ребенка; 6) высший уровень организации отношений между людьми, а потому наиболее оптимальный для нормального психического функционирования и личностного развития людей, реализации их потребностей; 7) наиболее эффективный метод педагогических, психокоррекционных, межличностных воздействий; 8) творческий процесс. В свете сказанного следует отметить также, что установка надиалогические отношения, или диалогическая интенция, должна составлять исходную внутреннюю профессио- нально-личностную позицию каждого, чья сфера деятельности так или иначе затрагивает сферу межчеловеческих отношений (психолога, педагога, руководителя, врача, психотерапевта и т. п.).

Сформулированные общие признаки и принципы организации общения-диалога получили свою дальнейшую конкретизацию в работах психологов-практиков, существенно углубивших понимание этого процесса применительно к задачам и проблемам обеспечения психологической помощи людям. Для более полноценного и адекватного описания реального психотерапевтического процесса в профессиональный обиход психолога (помимо диалога) входят такие новые категории, как эмпирическое слушание, речевой жанр, эстетическая вненаходимость, диалогическая интенция, делегирование ответственности, психологическая открытость и т. п.

В заключение следует указать, что проблема психологического воздействия должна решаться в рамках гуманистической психологии, а не с точки зрения массового манипулирования

Глава 21 СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ МОДЫ И ПРОПАГАНДЫ

§ 1. Понятие и функции моды

Мода, являющаяся атрибутом повседневной жизни, как социально-психологический феномен представляет собой достаточно сложное образование, с трудом поддающееся какому-либо однозначному определению. Видимо, поэтому существует множество определений данного понятия. Например, Б.Ф.Поршнев считал, что «мода принадлежит к очень простым явлениям из сферы настроений». По его мнению, люди приобщаются к моде, перенимая ее при непосредственном контакте друг с другом. Носители «модного» образуют некую в высшей степени аморфную, зыбкую социально-психологическую общность» [9].

Соглашаясь с тем, что мода относится к области общественного настроения, В.И.Толстых утверждает, что она представляется простым и бесхитростным феноменом до тех пор, пока остаются в тени ее действительные побудительные силы и мотивы, пока игнорируются «реальные конкретно-исторические потребности общества и личности, обусловившие появление данных модных форм» [12]. Но как только делаются попытки проникнуть в истоки моды, она оказывается явлением куда более сложным. Относя моду к одной из форм «контактного» взаимодействия людей, к средствам массовой коммуникации, В.И.Толстых полагает, что она связана с общим социальным контекстом жизнедеятельности людей, отражает «текущий момент» жизни общества.

176

Иначе говоря, мода по-своему фиксирует, закрепляет «на какое-то время некоторые существенные моменты происходящего процесса в социальной психологии, общении и поведении людей, внешних формах быта и т. п.» [12].

Мода как социальное явление может рассматриваться в различных аспектах: социальнофилософском, социологическом, социально-психологическом, культурологическом, эстетическом. Исходя из социально-психологического аспекта, моду можно определить как предпочтение, оказываемое массовым, групповым сознанием в определенный период времени каким-либо формам жизнедеятельности (манера одеваться, прическа, типы и формы жилищ, общение и поведение людей, их образы мыслей и т. п.).

Итак, мода тесно взаимосвязана с образом жизни людей. Это своеобразный общественный норматив, складывающийся в основном стихийно в рамках определенного образа жизни (хотя в последнее время этим «капризным» феноменом пытаются все настойчивее управлять, целенаправленно влияя на деятельность фирм, производящих товары широкого потребления), на тот или иной период времени.

Понять социально-психологическую природу и живучесть данного феномена невозможно, не обратившись к анализу его механизма и функций в обществе. Механизм функционирования моды базируется на подражании и психологическом заражении. Однако, ограничиваясь этими двумя компонентами механизма формирования моды, невозможно объяснить ее изменчивость и ответить на вопрос: почему через определенный период времени множество людей начинают подражать новым образцам поведения, манере одеваться и т.д.? Для этого необходимо проанализировать функции моды и разделить всю общность людей, имеющи х отношение к моде, на «законодателей» (инициаторов) моды и «подражателей».

Что касается функций моды, то среди обилия перечисляемых в литературе задач, которые она выполняет в обществе, можно выделить две базовые: 1) стремление выделиться на фоне других новой внешней формой (одеждой, прической, поведением, речью и т.д.), приподнимая этим свой статус, возвышая себя, отделяя от других; 2) желание хотя бы внешне подражать более сильным, богатым, удачливым, тем самым в надежде (сознательной или бессознательной) повысить свой статус, показать свою солидарность с «законодателями» моды.

Выделение этих двух функций не означает, что у моды нет других функций. В современном обществе моду активно используют как средство для постоянного обновления ассортимента потребляемых на рынке товаров, обращаясь при этом за помощью к рекламе. В результате предприятия и фирмы, занятые производство и сбытом товаров широкого потребления, побуждают людей отказываться от еще физически исправных предметов ради новых, более модных, получая таким образом прибыль.

В политической сфере моду часто используют как средство манипулирования массовым сознанием, чтобы в погоне за модными, постоянно меняющимися внешними атрибутами жизнедеятельности люди меньше задумывались над сущностью политических процессов. Политики могут использовать моду и как средство политической социализации - для более быстрого проникновения новой идеологии в сознание людей через внешние формы. В результате в период политических революций, переворотов мода начинает приобретать черты тирании. Пример такой тирании моды в смутные времена Великой французской революции приводит А. И. Юрьев в своей книге «Введение в политическую психологию» (СПб., 1992). Каждый, кто не носил костюм определенной формы, рисковал стать подозрительным человеком, не принявшим революцию, с вытекающими отсюда последствиями. Так, женщины носили чепцы «бастилия». Модными были медальоны из полированного камня разрушенной крепости-тюрьмы Бастилии. Мода на короткие и гладкие волосы называлась революционной. Даже буржуа стали носить трехцветные длинные панталоны из грубой шерстяной материи. Видимо, по причине массового террора по отношению к «врагам революции», осуществляемого с помощью гильотины, возникла мода на серьги в виде маленьких гильотин. Этими украшениями пользовались женщины только во время балов, что предписывалось новым этикетом. Мужчины же вырезали изображения гильотин на своих печатях. Такие перцептивные стандарты позволяли достаточно быстро отделить по внешним признакам «своих» от «чужих», т.е. тех, кто принял революцию, от тех, кто ее не принял.

Таким образом, мода как сложное социально-психологическое явление выполняет в обществе довольно разнообразные функции: социализации, манипулирования массовым сознанием в

177

нужном направлении, продвижения товаров широкого потребления на рынках сбыта и т.д. Однако базовыми функциями все же являются две, названные выше. Этот вывод подкрепляется социологическим анализом моды, рассматривающим ее с позиции социального символизма. Суть этой концепции сводится к функции регуляции отношений между различными стратами, общностями. Эта регуляция предполагает использование «символических средств в целях идентификации индивидов со своей группой и установления «социальных дистанций» общения между группами, занимающими различные позиции в социальной иерархии» [1].

Именно эти две базовые функции моды используются (осознанно или неосознанно) в бизнесе при продвижении товаров широкого потребления на перенасыщенном рынке Запада. Основную роль в этом играет реклама. В современном обществе мода не может столь быстро распространяться (даже с помощью средств массовой коммуникации) без рекламы, которая, в свою очередь, не может достигать своих целей, не прибегая к моде.

Если смотреть на моду с позиций общественного интереса (а не только с точки зрения бизнеса), то в этом явлении можно обнаружить асоциальные, а порой даже и криминальные аспекты. Представляется, что мода на курение, употребление алкогольных напитков и приобретение оружия носит асоциальный характер. Асоциальные аспекты моды наиболее распространены в пре-ступной субкультуре, где существует своя мода на манеру одеваться, жаргон, татуировки, на образ жизни в целом (в том числе на марки автомашин - иномарки определенных фирм, на посещениеопределенных ресторанов, казино, ночных клубов и т. п.). К тревожным тенденциям нашего времени можно отнести и распространение некоторых элементов моды криминальной субкультуры на моду в общей культуре. Например, некоторые термины из тюремного жаргона перекочевали в общество и звучат даже в устах политических деятелей как в парламенте, так и в правительстве («беспредел», «разборка» и т.д.). Еще в большей степени подвержена такой моде молодежная субкультура, подростки, среди которых употребление жаргона криминальной субкультуры является определенным «шиком». Модными становятся и способы разрешения конфликтов, принятые в криминальной среде [11].

§ 2. Психология пропаганды

Под пропагандой в широком смысле понимается деятельность по распространению какихлибо знаний, оценочных суждений, убеждений с целью их внедрения в сознание людей. В этом плане можно говорить о пропаганде правовых, экологических, культурных знаний. Однако пропаганда в узком и наиболее часто употребляемом смысле - это распространение и внедрение в сознание различных слоев населения прежде всего идеологических, политических знаний и убеждений для формирования определенной идеологии.

В настоящее время, когда, по существу, произошла деидеологизация общества и существует свобода слова, вопрос о пропаганда как будто бы отпадает. Тем не менее, пока существуют государство, различные политические партии, пропаганда есть и будет.

Рассматривая общество как систему, а социальные институты осуществляющие информа- ционно-пропагандистскую деятельность, как его подсистему, пропаганду можно определить как информационно-коммуникативую деятельность одних субъектов социальных отношений (пропагандиста, коммуникатора), направленную па внедрение и закрепление определенных социальных ценностей, идеалов, установок, стереотипов у других субъектов социальных отношений (аудитории).

Психология пропаганды, с одной стороны, выявляет определенные психологические и со- циально-психологические закономерности информационно-пропагандистской деятельности и тем самым обогащает теорию социальной психологии, с другой - на основе выявляемых закономерностей разрабатывает практические рекомендации, направленные на повышение эффективности пропаганды.

Среди различных направлений пропаганды (экономическое, правовое, культурное, медицинское и т. п.) наиболее сложной является политическая пропаганда. Это обусловлено тем, что согласно природе политической борьбы различных социальных групп, слоев, классов, обладающих разными мировоззрениями, политическими взглядами, собственно политическая пропаганда обязательно должна дополняться контрпропагандистской деятельностью. Последняя направлена на разрушение в сознании людей определенных политических ценностей, установок, переориен-

178

тацию их на те политические ценности, установки, которые проповедуют пропагандисты и социальные институты, осуществляющие пропаганду. Не случайно психология пропаганды, равно как и политическая психология, стала наиболее интенсивно развиваться перед Второй мировой войной, когда обострились отношения между различными идеологиями (буржуазно демократической, фашистской, коммунистической и др.) и общественно-политическими блоками. Максимального развития как в теоретическом, так и в практическом аспектах психология пропаганды достигла в ходе Второй мировой войны и в послевоенное время (так называемый период холодной войны).

Одним из первых психологов, заявивших о необходимости организованного и научного использования психологии в пропаганде, был немецкий социальный психолог В. Меде. Его идеи были подхвачены многими исследователями во всех развитых странах мира, и прежде всего в США.

Наибольшее внимание американские психологи уделяли проблеме социальных установок и оценок (аттитюдов). В качестве одной из первых обобщающих работ, в которых предпринята попытка выделения проблем психологии пропаганды в особую область, можно назвать статью американского психолога У. Байдла Более широкие обобщения осуществил в своих работах другой американский психолог, один из наиболее известных специалистов в теории пропаганды - Л. У. Дууб. Среди основных направлений в теории и практике психологии пропаганды он отмечал психологический анализ приемов массового воздействия с помощью пропаганды, восприятия содержания пропаганды, личности пропагандиста и др. По сути дела, Л.У.Дууба можно считать создателем первого учебника по психологии пропаганды. В дальнейшем предмет психологии пропаганды продолжал расширяться и приобрел определенное завершение в классической формуле Г.Лассуэлла: «Кто передает пропагандистское сообщение, Кому, Что, в Каких условиях и с Каким эффектом».

Сразу после войны стали появляться многочисленные публикации таких известных в настоящее время психологов, социологов, теоретиков пропаганды, как С.Ховленд, П.Ф.Лазарсфельд, Л. У. Дууб, Г. Лассуэлл и др.

Наряду с американцами, сыгравшими на первом этапе становления психологии пропаганды особенно заметную роль, разработкой данной проблематики занимались и психологи других стран. В частности, в немецкой литературе была предпринята попытка анализа психологических проблем пропаганды с помощью средств массовой информации. Например, Г.Малетцке изучал деятельность коммуникатора в процессах составления и передачи пропагандистского сообщения с помощью СМИ, а также его роль в интерпретации этого сообщения. Аналогичную попытку предпринял итальянский психолог С. Галло.

Если в американской психологии пропаганды доминировали проблемы инструментального характера (измерение социальных установок, анализ систем аргументации пропагандистских сообщений, условия и способы формулирования выводов, влияние эмоциональных состояний на восприятие пропагандистских сообщений и т.д.), то в советской психологии публикации на эту тему можно подразделить на преимущественно идеологизированные и эмпирические с идеологической «оболочкой». Причем первые работы тысячекратно превосходили по количеству вторые. Такое соотношение объясняется тем, что политическое руководство СССР весьма подозрительно относилось к психологическим и социологическим эмпирическим исследованиям. В условиях монополизма в духовной сфере коммунистической идеологии практически все публикации по психологии пропаганды носили ярко идеологизированный характер. Как правило, буржуазная пропаганда в этих публикациях называлась лживой, ненаучной, манипулирующей сознанием масс, а социалистическая - правдивой, научной, убеждающей в правоте пропагандируемых идей, социальных ценностей [4]. Такого рода публикации существовали почти до конца 80-х годов, даже в условиях начавшейся перестройки, в том числе и в идеологической сфере. «Пик» таких публикаций приходится на середину 80-х годов [2, 6], после чего их число резко уменьшилось.

Публикации, в которых за традиционной идеологической оболочкой можно было обнаружить действительно научный, объективный анализ проблем пропаганды на психологическом, социально-психологическом и социологическом уровнях, начали появляться у нас со времен «хрущевской оттепели». С трудом они пробивали себе дорогу в так называемые «застойные го-

179

ды», но в период перестройки их число сразу возросло. Появились работы Ю. А. Шерковина, Б. А. Грушина, Т. М. Дридзе, В. С. Комаровского, А. А. Коробейникова и др.

Тем не менее идеологическое противоборство двух общественно-политических систем, научный психологический анализ пропаганды (как с той, так и с другой стороны) позволили выявить определенные закономерности в этом виде духовной деятельности.

К основным проблемам психологической пропаганды, нуждающимся как в теоретическом, так и в прикладном, эмпирическом исследовании, относятся:

- психологический анализ личности пропагандиста; -психологический анализ содержания пропагандистских сообщений (их идеологическая на-

правленность, степень соответствия излагаемых фактов реальной действительности и т. п.); -психологическая характеристика реципиентов (аудитории), их установки, ценностные ори-

ентации и т. п.;

-общий психологический анализ различных типов пропагандистского воздействия и средств пропаганды;

-психологический анализ приемов и способов пропагандистского воздействия; -психологический анализ восприятия реципиентами пропагандистских сообщений;

-общий психологический анализ взаимодействия всех элемен-тов коммуникативной системы с пропагандистскими сообщениями, проблемы эффективности пропагандистской деятельности.

Рассмотрим последовательно эти психологические проблемы пропаганды. Психологический анализ личности пропагандиста предполагает в частности, разработку

модели его личности, в которой бы учитывались характеристики, существенно влияющие на контакт между коммуникатором и реципиентом. Разработка модели могла бы облегчить подбор пропагандистов, оказать влияние на создание правильной программы их подготовки. К таким важным характеристикам и свойствам личности пропагандиста относятся его внешний вид, мимика и жестикуляция, черты характера, эрудиция, подготовленность и т.д.

Содержание пропагандистских сообщений можно подразделить на фактологическую информацию (сообщения о реальных событиях, фактах социальной действительности), оценочную, дающую оценки сообщаемым фактам, и комментаторско-аналитическую, которая помимо таких оценок содержит сведения о связи фактов с другими событиями и т. д.

В пропагандистских сообщениях, как правило, преобладают оценочные и комментаторские материалы, несущие основную идеологическую нагрузку. Однако влияние определенных закономерностей восприятия фактологической и оценочной информации, особенно в условиях конкуренции противостоящих друг другу пропагандистских систем, привело к тому, что в последние десятилетия в пропаганде стала заметной тенденция к увеличению объема фактологической информации. Цель ее - склонить, привести реципиента к таким «самостоятельным» оценками и выводам, которые бы отвечали намерениям пропагандиста. Подача же оценочной информации самим пропагандистом порой может встречать определенное сопротивление аудитории.

Пропагандистские материалы достигают более высокого эффекта тогда, когда коммуника- тор-пропагандист хорошо знает психологические и социально-психологические особенности реципиентов (аудитории) - пол, возраст, образовательный уровень, социальные ценности и установки, стереотипы, обычаи и традиции. Эффективность пропаганды зависит также от средств, приемов и методов ее проведения. Каждое средство пропаганды - наглядная агитация, устная пропаганда, СМИП (средства массовой информации и пропаганды) - имеет свои закономерности функционирования, в том числе и в психологическом плане. Известно, например, что в наглядной агитации наибольшего эффекта достигают яркие, образные материалы с кратким, лаконичным, а порой и остроумным текстом. Однако, чтобы добиться такого эффекта, необходимо соблюдать определенные принципы, в частности привлечение внимания (формой, цветом, экспозицией и т.п.), создание цветового пятна, ритмического сочетания элементов, контрастного сочетания цветов, подчеркивание одного из элементов и т. д. [3].

Устная пропаганда, представляющая собой непосредственный контакт между коммуника- тором-пропагандистом и реципиентами, тоже имеет свои психологические закономерности, соблюдение которых повышает ее эффективность. Несмотря на многообразие форм устной пропаганды (доклад, выступление, лекция, отчет, беседа, дискуссия и т.д.), на структуру сообщения и

180

коммуникации влияют две основные группы факторов: 1) способ и форма выступления (особенности языка, форма произнесения); 2) личностные особенности коммуникатора. К свойствам языка, обусловливающим успешность устного выступления, относятся правильность, коммуникативность (понятность), наличие эмоциональных элементов, рациональность аргументации (извлечение выводов, очередность при изложении аргументов) [8]. Например, для эффективности устного пропагандистского сообщения важно соблюдать «принцип первенства», согласно которому аргументы, излагаемые в первую очередь, запоминаются быстрее и прочнее, чем последующие. Большую роль в устной пропаганде играет и форм преподнесения сообщения, под которой понимается совокупность факторов, связанных с напряжением голоса, интонацией, эмоциональностью, дополнительным поведением в виде мимики, жестов и т.п. Совокупность этих элементов воздействует на реципиентов независимо от произносимого текста.

Однако по возможности одновременного воздействия на большие, рассредоточенные в пространстве массы населения СМИП (печать, радио и телевидение) намного превосходят наглядную агитацию и устную пропаганду. Особенно это касается телевидения. Сочетанием звукового, видового, динамичного ряда телеинформация создает эффект причастности аудитории к событиям, происходящим за сотни, тысячи километров от нее, что, несомненно, повышает и эффективность пропагандистских сообщений. Одновременно это позволяет манипулировать сознанием масс. Так, из пропагандистских соображений тщательно режиссируются и отбираются телематериалы, «работающие» на цель той или иной пропагандистской кампании. Прежде всего это относится к политической рекламе, средства которой во многом заимствованы у рекламы коммерческой. Современная пропаганда, которая ведется с помощью телевидения и других средств массовой информации, строится в основном на апелляции к эмоциям и чувствам аудитории с опорой на бессознательное. Соответственно когнитивный, рациональный компонент убеждающего воздействия все больше игнорируется. Отсюда пропагандистские кампании по выборам кандидатов во властные структуры все чаще превращаются в эстрадные шоу.

В конечном счете вся пропагандистская деятельность направлена на то, чтобы изменить у реципиентов установки в желаемом для пропагандиста направлении (или закрепить сформировавшиеся ранее установки, совпадающие с намерениями пропагандиста). Изменение установок происходит тем успешнее, чем больше укачанная мысль будет соответствовать имеющимся у данного человека потребностям и мотивам. Вероятность этих изменений возрастает, если содержание воспринятой информации соответствует нормам группового поведения; источник информации достаточно добросовестен и компетентен; передача информации удовлетворяет формальным требованиям, предъявляемым к структуре и способу аргументации. Наконец, изменение установок будет более устойчивым тогда, когда окружающая человека действительность подтверждает содержание воспринятой информации [3].

Последнее обстоятельство ставит определенные пределы, казалось бы, неограниченным возможностям манипулирования сознанием масс с помощью современных средств массовой информации и пропаганды. Непосредственный контакт реципиентов с социальной действительностью без помощи пропагандистских аппаратов формирует соответствующие установки. Однако область социальной действительности, определяющая установки аудитории в современном мире, гораздо шире области непосредственного общения, окружения этой аудитории. Остальную информацию она черпает все же из средств массовой информации и пропаганды. При наличии монополизма на эти средства какой-либо одной из политических сил возникает угроза манипулирования массовым сознанием. Но политический плюрализм, политическая борьба между различными партиями и движениями, обладающими своими средствами массовой информации, позволяют надеяться, что последнее слово в политической ориентации под воздействием: пропагандистских сообщений различных субъектов пропаганды останется все же за аудиторией.

Литература

1.Васин Е.Я., Краснов В.М. «Гордиев узел» моды // Мода: за и против. -.M.t 1973.

2.Белащенко Т.К. Психологическая война - оружие империализма. - М.,1986.

3.Войтасик Л. Психология политической пропаганды. - М., 1981.

4.Гуревич Л.С. Буржуазная пропаганда в поисках теоретического обосно-вания. - М, 1978.

5.ГэлбрейтД. Жизнь в наше время. - М, 1986.

6.Иванов А.А. «Психологическая война» империализма против освобо-.лившихся стран. -