«Имперское недонапряжение»
Наконец, те «новые унилатералисты», которые открыто приветствуют идею «Американской империи», ошибочно понимают базовые принципы общественного мнения США. Даже если в результате трансформации недемократических режимов Ближнего Востока будут устранены некоторые из источников исламского терроризма, еще неизвестно, согласится ли с имперской ролью американская общественность. Неоконсервативные авторы, такие, как Макс Бут, утверждают, что США должны снабжать проблемные страны «просвещенной иностранной администрацией из разряда тех, что предоставляли самоуверенные англичане в индийских брюках и тропических шлемах». Однако, как указывает британский историк Найэл Фергюсон, современная Америка уступает Британии XIX века в умении сосредоточиться на многих проблемах одновременно.
Некоторые утверждают, что США уже являются империей и речь идет лишь о том, чтобы признать существующее положение дел, но они принимают за политику империи политику превосходства. Подобно Британской империи, которая в эпоху расцвета управляла четвертью земного шара, США по своему могуществу значительно превосходят остальные страны, причем в американском случае степень этого превосходства существенно больше. Однако если сопоставить способность тогдашней Британии и сегодняшней Америки контролировать происходящее в других странах, то сравнение будет не в пользу последней. Так, например, британские чиновники контролировали школы, налоги, законы и выборы в Кении, не говоря уже о международных отношениях. Сегодня нет ни одной страны, где США осуществляли бы подобный контроль. Вашингтон не смог добиться даже голосов Мехико и Сантьяго в поддержку второй резолюции Совета Безопасности. Приверженцы нового империализма заявляют, что такой подход к анализу проблемы чересчур буквален и термин «империя» используется только как метафора. Но эта метафора предполагает осуществление контроля из Вашингтона, что и нереально, и усиливает искушение унилатерализма.
Несмотря на врожденную склонность к идеологии антиимпериализма, США вмешивались во внутренние дела других государств и управляли ими: так было в Центральной Америке и в странах Карибского бассейна, а также на Филиппинах. Однако американцы никогда не чувствовали себя комфортно в роли империалистов, и лишь в немногих случаях их присутствие непосредственно привело к установлению демократии. «Американская империя» ограничена не «имперским перенапряжением» в том смысле, что для ее финансирования будто бы необходима неподъемно большая доля ВВП. На самом деле военный бюджет США во времена холодной войны составлял более значительную, чем ныне, часть ВВП. Перенапряжение возникнет из-за необходимости контролировать ситуацию в большем количестве периферийных стран, чем готово принять общественное мнение. Даже опросы, проведенные после второй войны в Персидском заливе, показывают, что американская общественность не стремится к империи и не склонна поддерживать вторжение в Сирию или Иран. Вместо этого она по-прежнему выступает за политику многосторонних действий и использование ООН.
На самом деле, к проблеме создания «Американской империи» лучше применить термин «имперское недонапряжение». Ни общественность, ни Конгресс, готовые выделять средства на военную силу, не продемонстрировали желание инвестировать в механизмы строительства государственности и управления. Все ассигнования на внешнеполитическую деятельность и деятельность Американского агентства по международному развитию составляют лишь один процент от федерального бюджета. На вооруженные силы США тратят почти в 16 раз больше, и мало свидетельств того, что ситуация изменится в наш век бюджетного дефицита и снижения налогов. Армия США предназначена скорее для сражений, чем для полицейской службы, и Пентагон снизил расходы на учения, связанные с проведением миротворческих операций. На практике эта проблема способна вызвать разногласия в коалиции неовильсонианцев и джексонианцев. Первые могут выступить за продолжение присутствия США на Ближнем Востоке ради создания там демократии. В то же время вторые предпочитают не заниматься «строительством государственности». Они создали такую армию, которая лучше подходит для того, чтобы выбить дверь, покончить с диктатором и уйти домой, чем для того, чтобы задержаться ради более трудного дела – построения демократического государства.
Среди нескольких возможных вариантов будущего Ирака существует три сценария, заслуживающие более подробного рассмотрения. Первый из них – развитие событий по примеру Японии или Германии в 1945-м году, где США задержались на семь лет и, уходя, оставили дружественную демократию. Этот исход был бы наиболее предпочтительным, но стоит помнить, что и Германия, и Япония представляли собой этнически однородные общества. Кроме того, они не ответили террором на присутствие американских войск и могли также похвастаться наличием значительной прослойки среднего класса, который уже имел опыт демократии в 1920-х годах.
Второй сценарий сродни сценарию Рональда Рейгана в Ливане или Билла Клинтона в Сомали. Там некоторые из тех, кто сначала приветствовал ввод американских войск, спустя шесть месяцев уже выступали против их присутствия. Согласно этому сценарию, террористы убивают американских солдат, а американская общественность заявляет на это: «Саддама больше нет, оружия массового уничтожения в Ираке тоже нет, демократии нашей они не хотят, так что давайте выведем войска». Если такой сценарий приведет Ирак к конфликту, диктатуре или теократическому режиму, то это задним числом подорвет предпринимаемые важнейшие усилия по приданию войне легитимности.
Третий сценарий окажется напоминанием боснийского или косовского. США убедят союзников по НАТО и другие страны помочь им навести порядок в Ираке и переустроить страну. Резолюция ООН благословит эти усилия, и международная администрация поможет узаконить принимаемые решения. Сей процесс будет долгим и разочаровывающим, но позволит США стать менее заметной мишенью для антиимпериалистов и, возможно, будет лучшей гарантией от преждевременного вывода американских войск. По иронии судьбы неовильсонианцам из коалиции «новых унилатералистов» и реалистам, выступающим за многосторонние действия, придется объединиться для того, чтобы добиться своих целей. В конце концов они придут к выводу, что единственная сверхдержава не в состоянии действовать в одиночку.