02 Сентября 2003 - 03:15

Постоянный URL: http://www.globalaffairs.ru/numbers/4/1987.html

После Ирака: мощь и стратегия США

© "Россия в глобальной политике". № 3, Июль - Сентябрь 2003

Джозеф Най-младший – декан Школы государственного управления им. Джона Кеннеди при Гарвардском университете. Автор книги «Парадокс американского могущества: почему единственная мировая сверхдержава не может действовать в одиночку». Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 4 (июль—август) за 2003 год. © 2003 Council on Foreign Relations, Inc.

Вид с высоты

В мире более нет равновесия. Если раньше кто-нибудь и сомневался в военном превосходстве США, то война в Ираке расставила все точки над «i». На долю Соединенных Штатов приходится почти половина мировых военных расходов, и ни одна противостоящая коалиция не способна создать традиционное равновесие военной мощи. Ни одна страна со времен Древнего Рима не достигала такого превосходства над остальными. Снова в ходу слово «империя»; авторитетные аналитики и слева, и справа начинают с одобрением обсуждать «американскую империю» как главный сюжет XXI века. Военная победа в Ираке, кажется, лишь подтверждает наступление этого нового мирового порядка.

Между тем американцы часто не осознают природу своего могущества и полагают, будто нынешняя ситуация сохранится и в будущем. Немногим более 10 лет назад было распространено мнение, что Америка находится в стадии упадка. В 1992-м кандидат в президенты привлек на свою сторону избирателей, заявив, что холодная война окончена и Япония вышла из нее победительницей. Сейчас американцам твердят: монополярный миропорядок далеко не исчерпан. Американцы, мол, могут делать что захотят, поскольку у всех остальных нет иного выбора, как следовать за ними. Однако полагаться на дисбаланс военной силы между странами ошибочно. В течение последних десятилетий XX века в мире – вне его поверхностной структуры – произошли глубокие изменения. События 11 сентября 2001 года, подобно молнии в летнюю ночь, осветили принципиально другой ландшафт и оставили стратегов и аналитиков США по-прежнему блуждать в темноте, недоумевая, как это следует понимать и как на это реагировать.

Кругом – марш!

Приступая к выполнению своих обязанностей, Джордж Буш-младший намеревался проводить реалистичную внешнюю политику. Предполагалось сосредоточить усилия на великих державах, таких, как Китай и Россия, и избегать участия в строительстве государственности в странах-неудачниках слаборазвитого мира. Китай должен был превратиться из «стратегического партнера» эпохи Клинтона в «стратегического соперника», а в отношении России планировалось занять более жесткую позицию. Однако в сентябре 2002-го администрация Буша обнародовала новую стратегию национальной безопасности, констатировавшую, что «флот и армия представляют для нас меньшую угрозу, чем разрушительные технологии, попавшие в руки озлобленного меньшинства». Вместо курса на стратегическое соперничество провозглашалось, что «сегодня крупнейшие державы мира оказались на одной стороне, объединенные общей опасностью террора и хаоса». Дело не ограничивается тем, что лидер Китая Цзян Цзэминь встретил теплый прием на Кроуфордском ранчо Буша в Техасе, – стратегия Буша предусматривает теперь «появление сильного, мирного и процветающего Китая». Кроме того, так как «слабые государства, подобные Афганистану, могут представлять столь же большую опасность для наших национальных интересов, как и сильные государства», новая стратегия обязывает США увеличивать помощь в развитии и наращивать усилия по борьбе с распространением ВИЧ/СПИД. Более того, этот политический курс будет «исходить из убеждения, что ни одна страна не способна создать лучший, более безопасный мир в одиночку». Как все изменилось лишь за один год! Между тем многие считают, что именно Ирак стал полигоном для первого испытания новой стратегии, хотя другая страна «оси зла» была значительно ближе к разработке ядерного оружия.

Новая стратегия вызвала критику как в самих США, так и за их пределами. Громогласное провозглашение американского лидерства противоречило совету, данному Теодором Рузвельтом: говори тише, когда в руках у тебя большая дубинка. США останутся державой номер один, однако не было никакой необходимости постоянно твердить об этом другим государствам. Неовильсонианские обещания распространять демократию и свободу показались некоторым традиционным реалистам угрожающе расплывчатыми. Заявления о сотрудничестве и коалициях не были подкреплены должным обсуждением соответствующих институтов, а резко критикуемые претензии США на право наносить упреждающий удар могли быть истолкованы либо как обычная самооборона, либо как опасный прецедент.

Тем не менее, несмотря на эту критику, администрация Буша совершенно правильно изменила свои приоритеты. Выдающийся историк Джон Льюис Гэддис сравнил новую стратегию с тем плодотворным временем, которое изменило американскую внешнюю политику в 1940-е годы. Это сравнение может показаться преувеличенным, но новая стратегия действительно соответствует глубинным тенденциям мировой политики, проявившимся в результате событий 11 сентября. Глобализация, например, оказалось чем-то большим, чем просто экономический феномен: она уничтожила естественную защиту, которой всегда были обеспечены США благодаря своей отдаленности и двум океанам. 11 сентября драматически продемонстрировало, как ужасающие условия в бедных, слабых странах на другом конце света могут вызвать страшные последствия для США.

Информационная революция и технологические изменения повысили значимость транснациональных проблем и позволили негосударственным субъектам играть более заметную роль в международной политике. Несколько десятков лет назад мгновенная связь со всем миром была по карману лишь государствам или крупным организациям, таким, как международные корпорации или католическая церковь. В то же самое время США и СССР тайно тратили миллиарды долларов на космические фотосъемки. Сейчас недорогие коммерческие фотографии, сделанные со спутника, доступны всем, а Интернет позволил 1 500 неправительственным организациям без особых затрат скоординировать действия во время «сражения в Сиэтле», которое нарушило ход сессии ВТО в декабре 1999 года.

Наибольшее беспокойство вызывает воздействие этих глубинных изменений на терроризм. Как таковой, терроризм не представляет собой ничего нового. Однако «демократизация технологии» за прошедшие десятилетия привела к тому, что террористы стали действовать более изощренно и наносить больший урон, и эта тенденция, похоже, продолжится. В XX веке какой-нибудь патологической личности – Гитлеру или Сталину – нужна была мощь государства  для уничтожения миллионов жизней. Если в XXI веке террористы доберутся до оружия массового уничтожения, то его разрушительный потенциал впервые попадет в руки групп или отдельных людей с девиантным, отклоняющимся от нормы, поведением. Традиционные аналитики, ставящие во главу угла государство, считают, что решить эту проблему можно, наказывая те страны, которые поддерживают терроризм. Эти карательные меры способны помочь, но в итоге они не остановят людей, уже получивших доступ к разрушительной технологии. В конце концов, Тимоти Маквей в США и «Аум Синрикё» в Японии действовали без поддержки со стороны государства. В 2001-м в результате неожиданной атаки одной транснациональной террористической группировки погибло больше американцев, чем было убито в 1941 году, когда на Америку напало целое государство – Япония. «Приватизация войны» – это не только важнейшее историческое изменение в мировой политике: ее возможное воздействие на американские города может радикально изменить природу американской цивилизации. Этот новый резкий поворот администрация Буша оценила совершенно верно.