Мишель Монтень - Опыты

вниманияпримерам, в какой-то мере касающимся меня. В недавнее время в Париже порешению врачей оперировали одного дворянина, у которого не оказалосьникакого камня в пузыре; равным образом многие врачи, с которыми советовалсяодин мой друг, епископ, настоятельно рекомендовали ему оперироваться, и ясам, полагаясь на врачей, со своей стороны убеждал его в этом, но когда онскончался, то при вскрытии обнаружилось, что у него были только больныепочки. Врачам менее простительно ошибаться относительно этой болезни, ибоона до известной степени распознается на ощупь. Именно по этой причинехирургия представляется мне гораздо более достоверной областью медицины: онапо крайней мере видит, с чем имеет дело; несравненно меньше простора длягипотез и догадок

там, где у врачей нет speculum matricis 2427, чтобы заглянуть в наш мозг, в наши легкие,в нашу печень.

Нельзя не относиться с недоверием к результатам, ожидаемым от того илииного лекарства: нередко лекарство должно оказать свое действие сразу нанесколько угнетающих нас болезней, которые имеют какую-то необходимую связьмежду собой, но требуют различного лечения, например, когда налицо жар впечени и холод в желудке. Врачи в таких случаях уверяют нас, что одни изсоставных частей их лекарства будут оказывать согревающее действие нажелудок, другие же, наоборот, охлаждать печень, одни снадобья должныследовать прямо в почки или даже до мочевого пузыря, не оказывая своегодействия нигде в другом месте, но сохраняя в целости свою силу на всемпротяжении этого длинного и полного помех пути, пока они достигнут тогооргана, которому они в силу своих таинственных свойств призваны помочь;такое-то снадобие увлажняет легкие, другое — сушит мозг. Разве не фантазияожидать, что, когда все эти средства будут смешаны в микстуру, каждое из нихнаправится выполнять свои различные функции безо всякой путаницы инедоразумений? Я бы очень опасался, что они изменят или потеряют своисвойства и не окажут ожидаемого действия. Можно ли себе представить, чтобыпри таком соединении в одну жидкость свойства отдельных составных частей невступали в борьбу и не уничтожали друг друга? Уж не должны ли мыпредположить, что правильное действие лекарства в конце концов зависит отнекоего внешнего распорядителя, промыслу и

милосердию коего вручаем мы нашужизнь 2428?

Подобно тому как у нас есть мастера и по шитью курток и по шитьюштанов, причем заказчики только выигрывают от того, что каждый такой мастерзанимается только своим делом и обучается ему в более короткий срок, чемпортной, умеющий шить все решительно; и подобно тому как богатые люди, желаяособенно хорошо питаться, заводят поваров, особо искусных в изготовленииовощных блюд или жаркого, ибо обычный повар не сумел бы проявить подлиннойутонченности в столь разнообразных областях, — точно так же надлежит нампоступать и при нашем лечении. Правы были египтяне, заменившие врача,лечившего все болезни, врачами по разным специальностям: для каждой болезни,для каждой части тела существовали свои специалисты, и лечение от этойспециализации только

выигрывало, ибо было более продуманным, болееизощренным 2429.

Наши врачи не хотят считаться с тем, что тот, кто помогает всем, наделе не помогает никому, что они не в состоянии справляться со всеморганизмом в целом. Так, опасаясь прервать приступ дизентерии, чтобы невызвать лихорадку, врачи погубили мне такого друга,

2427 Зеркала дляисследования матки (лат.) — Название медицинского инструмента (speculum matricis) Монтеньиспользует метафорически.

2428 … не должны ли мы предположить, что… действие лекарства…зависит… от… внешнего распорядителя… — Чрезвычайно показательносвободомыслие в этом вопросе Монтеня, отвергающего руку провидения. Монтеньздесь опирается на Корнелия Агриппу (О недостоверности и тщетности наук, 83,84, 85).

2429 … для каждой болезни… существовали свои специалисты… —Приводится у Геродота (II, 94).

который стоил всех их,вместе взятых 2430. При лечении болезней они пользуются своими гаданиями накофейной гуще, и, чтобы не излечить насморк в ущерб желудку, они своимисмешанными, но не вяжущимися друг с другом лекарствами причиняют вреджелудку и усиливают насморк.

Что касается разноречивости медицинских предписаний и их шаткости, тоэти качества во врачебном искусстве проявляются еще сильней, чем в какой быто ни было другой науке. Так, врачи говорят, что всякого рода слабительныеполезны для людей, страдающих почечными коликами, так как, расширяя выводныепути, они проталкивают вперед те вещества, из которых образуются песок икамни, и несут вниз то, что начинает затвердевать и скопляться в почках.Вместе с теми они же утверждают, что всякого рода слабительные опасны длятех же больных, так как, расширяя выводные пути, они проталкивают в почкивещества, образующие песок, каковые, пользуясь этим, начинают усиленноосаждаться, так что в результате почки не в состоянии полностью освободитьсяот всего в них осевшего. Мало того, врачи говорят, что если случайно приэтом выведении из организма встретится какое-нибудь тело больших размеров,чем то, которое способно пройти по всем этим узким путям, чтобы выйтинаружу, то это тело, приведенное в движение слабительным и оказавшись в этихузких каналах, закупоривает их, неминуемо вызывая очень мучительную смерть.

Подобная же сомнительность характерна и для указаний, которые они даютнам относительно режима. Полезно, говорят они, часто мочиться, ибо мы знаемпо опыту, что в противном случае, задерживая в организме разложившиесявещества, мы перегружаем его отбросами и элементами брожения, которыесодействуют образованию камней в мочевом пузыре. Вредно, говорят они же,часто мочиться, потому что плотные осадки могут быть выведены вместе с мочойтолько при большом напоре, подобно тому как бурный поток чище сметает все сосвоего пути, нежели ручеек, медленно и тихо текущий. Они рекомендуют намчасто иметь дело с женщинами, ибо это открывает выводные пути и проталкиваетпесок и его осадок. Однако они же уверяют, что это вредно, так каквозбуждает почки, утомляет и ослабляет их. Хорошо, говорят они, купаться втеплых источниках, так как это размягчает те места, где застаивается песок ископляются камни, но это же и вредно, — заявляют они, — потому что внешнеетепло содействует затвердению и окаменению скопившихся в почках веществ.Лицам, лечащимся на водах, говорят врачи, полезно мало есть вечером, чтобывода, которую им предстоит выпить утром, оказала лучшее действие на пустой инеперегруженный желудок, но они же утверждают, что лучше мало есть заобедом, чтобы не пресекать незакончившегося еще действия выпитой воды и необременять желудок сразу же после этой работы, перенося переваривание пищина ночь, когда это совершается лучше, чем днем, ибо днем тело и душа занятыкипучей деятельностью 2431.

Такие коленца и фокусы выкидывают врачи, колеблясь во всех своихсуждениях, и все это за счет нашего здоровья.

Пусть поэтому не осуждают тех, кто при виде хаоса, царящего в медицине,предпочитает послушно следовать голосу природы и собственных влечений,сообразуясь с участью большинства людей.

Я имел возможность познакомиться во время своих путешествий почти совсеми прославленными лечебными источниками Европы и в течение последних летстал прибегать

2430 … врачи погубили… друга… — Монтень несомненно имеет в видусвоего ближайшего друга, Этьена Ла Боэси, погибшего от дизентерии.

2431 … тело и душа заняты кипучей деятельностью. — Монтень имеет здесьв виду те противоречивые указания, которые давались ему врачами во время егопребывания на водах в Лукке и которые он отметил в своем «Дневникепутешествия».

к водолечению 2432, ибо считаю, что ванны оказывают целебноедействие, и мы, я думаю, немало теряем от того, что перестаем пользоватьсяими, как это практиковалось в старину почти у всех народов. Добавлю, что умногих и по сей день сохранился обычай ежедневно принимать ванны. Я не могусебе представить, чтобы для нас было полезно, когда поры наши закупорены ина теле образуется корка. Что же касается питья минеральной воды, то, ксчастью, оно, во-первых, мне по вкусу, а во-вторых, это простой иестественный напиток, который если и не полезен, то во всяком случае невреден, доказательством чего служит то, что минеральную воду пьет множестволюдей самого разного физического склада. Мне не приходилось видетькаких-либо чудодейственных и разительных последствий от водолечения, и, наосновании более тщательных расспросов, чем обычно, я убедился внесостоятельности и необоснованности россказней на этот счет,распространяемых в лечебных местах и обычно принимаемых на веру (ибо людилегко обманываются, когда хотят

быть обманутыми) 2433 . Но во всяком случае яне видел лиц, которым водолечение повредило бы. Нельзя отрицать — еслитолько не быть предубежденно настроенным, — что водолечение возбуждаетаппетит, содействует пищеварению и придает нам известную бодрость, еслитолько лечащийся не приезжает на воды в слишком плохом состоянии, чего я нерекомендую делать. Водолечение не в состоянии помочь при очень тяжеломнедуге, но оно может доставить облегчение при небольших нарушениях илиустранить угрозу какого-нибудь неблагоприятного отклонения. Кто не приезжаетна воды достаточно бодро настроенным, с желанием наслаждаться обществомлюдей, здесь находящихся, участвовать в прогулках, к которым весьмарасполагает красота мест, где обычно находятся целебные источники, тотнесомненно сильно понижает полезное действие водолечения. По этой причине ядо настоящего времени выбирал места с наиболее красивыми окрестностями, снаибольшими удобствами по части жилья, питания и общества; к числу ихпринадлежат во Франции — баньерские воды, на границе Германии и Лотарингии —пломбьерские воды, в Швейцарии — баденские источники, в Тоскане — луккскиеисточники, в особенности так называемые «делла Вилла», которыми япользовался чаще всего и в разное время.

Каждый народ имеет свои особые мнения насчет пользования водами,устанавливает свои законы и правила лечения ими, отличные от принятых удругих народов, и все же, на мой взгляд, результаты водолечения всюдупримерно одни и те же. В Германии, например, не принято пить минеральнуюводу, но ванны из нее принимают от всех болезней и от зари до зари плещутсяв воде. В Италии девять дней пьют минеральную воду, но купаются в ней неменее месяца; при этом к питьевой минеральной воде обычно прибавляют ещедругие прописанные лекарства, чтобы усилить их действие. В Италии послепитья минеральной воды рекомендуют гулять для того, чтобы она лучшеусвоилась, а в других местах, наоборот, предписывают лежать в постели, покабольные не выделят соответствующего количества жидкости, причем им все времяприкладывают грелки к желудку и к ногам. Немцы, сидя в ванне приводолечении, ставят себе кровососные банки и делают надрезы на коже длякровопускания, между тем как у итальянцев принято обливаться из душа, тоесть проведенной по узким трубочкам теплой минеральной водой в течение часапо утрам и еще раз под вечер, в течение целого месяца, причем поливаетсялибо голова, либо желудок, либо другая часть тела, в зависимости от того,что у них болит. Таких особенностей при водолечении несчетное множество вкаждой стране; иначе говоря, оно всюду проводится на особый лад. Вот какдаже в этом способе лечения — единственном, к которому я прибегаю, — царитта же разноголосица и неразбериха, что и в других областях медицины,

2432 … стал прибегать к водолечению… — Монтень побывал на водах вПломбьере, Бадене (Швейцария), Альбано, Сан-Пьетро, Баталье, Лукке, Пизе иВитербо.

2433 Мне не приходилось видеть… чудодейственных… последствий… —Такого же мнения относительно действия водолечения Монтень придерживался и всвоем «Дневнике путешествия».

хотя они наименее искусственен.

Поэты высказывают то же самое мнение о медицине, облекая его в болеевозвышенную и изящную форму, доказательством чего могут служить следующиедве эпиграммы.

Вот одна из них:

Alcon hesterno signum Iovis attigit. Ille,

Quamvis marmoreus, vim patitur medici.

Ecce hodie, iussus transferri ex aede vetusta

Effertur, quamvis sit deus atque lapis. 2434

А вот другая:

Lotus nobiscum est hilaris, coenavit et idem,

Inventus mane est mortuus Andragoras.

Tam subitae mortis causam, Faustine, requiris?

In somnis medicum viderat Hermocratem. 2435

По этому поводу я хочу рассказать два случая.

Барон де Копен из Шалосса 2436 и я имеем совместное право патроната надобширным владением у подножья наших гор, которое носит название Лаонтан. Ожителях этого захолустья можно сказать то же, что и о жителях долиныАнгрунь: они живут своей особой жизнью, у них свои обычаи, нравы, манераодеваться; их общественный уклад регулируется некоторыми особымиустановлениями и порядками, унаследованными ими от отцов, и они подчиняютсяэтим порядкам из уважения к их древности. Эта небольшая область с давнихвремен находилась в таком благоприятном положении, что ни один соседнийсудья не вмешивался в ее дела, ни один адвокат не призывался для совета,никогда не приглашали ни одного чужестранца для улаживания споров и никогдане видели в этой местности ни одного нищего. Не желая нарушать своего покоя,они избегали связей и сношений с остальным миром; но все это продолжалось,по их словам, до тех пор, пока — еще на памяти отцов — один из обитателейэтой области, душа которого была уязвлена благородным честолюбием, не решилдля прославления своего имени вывести одного из своих детей в люди и датьему образование. Обучив его в каком-то соседнем городке грамоте, он сделализ него в конце концов недурного сельского нотариуса. Этот нотариус,возвысившись, проникся презрением к старинным обычаям своей местности и сталвнушать своим односельчанам преклонение перед соседними краями. Одному изсвоих земляков, которого околпачили односельчане, он посоветовал искатьправосудия у судей из соседней области, затем подал подобный же советдругому, пока не совратил всех. За этой порчей нравов, рассказывают они,вскоре последовала другая, еще более роковая по своим последствиям беда,приключившаяся из-за некоего врача, который вздумал жениться на одной из ихдевушек и поселиться среди них. Врач этот стал прежде всего просвещать ихнасчет названий разных лихорадок, катаров и нарывов, насчет местоположениясердца, печени и кишок — до того времени они имели о подобных вещах смутноепредставление — и вместо чеснока, с помощью которого они

2434 Алкон [имя врача] прикоснулся вчера к статуе Юпитера, и, несмотря намрамор, Юпитер ощутил на себе власть врача. И вот сегодня его переносят издревнего храма и, хотя он бог и из камня, похоронят (лат.) — Авсоний, Эпигр. 74.

2435 Вчера Андрагор весело купался и ужинал с нами, а сегодня утром егонашли мертвым. Ты спрашиваешь, Фаустин, какова причина столь внезапнойсмерти? Он увидел во сне врача Гермократа (лат.). — Марциал,VI, 53.

2436 Шалосс — небольшая область в Гасконии, главным городом которойявляется Эрсюр-Адур.

привыкли излечиватьвсе болезни, даже самые серьезные и опасные, он приучил их принимать откашля или озноба иноземные микстуры, сделав предметом торговли не только ихздоровье, но и самую смерть. Они уверяют, будто лишь с этого времени стализамечать, что от вечерней сырости в голове у них появляется тяжесть, что,разгорячившись, пить воду вредно или что осенние ветры чаще вызываютпростуду, чем весенние; они клянутся, что с того времени, как сталилечиться, у них открылась уйма дотоле неизвестных болезней, и они замечают,что их крепкое здоровье стало сдавать и век их стал вдвое короче. Таковпервый случай, о котором я хотел рассказать.

Другой случай относится к тому периоду моей жизни, когда моя болезньпочек еще не сказалась. Прослышав, какое чудесное действие оказывает намногих козлиная кровь, которую прославляют как манну небесную, ниспосланнуюнам в недавние времена для сохранения человеческой жизни, и узнав, чтокомпетентные люди говорят о ней, как о замечательном лекарстве, действующембезошибочно, я, который всегда допускал, что на меня могут свалиться те жеболезни, что и на всякого другого человека, почел за благо, находясь вполном здравии, обзавестись подобным чудом и приказал, чтобы мне вырастиликозла по всем правилам этого лечения. Дело в том, что козленка надо отлучитьот матери в самые знойные летние месяцы и кормить его только целебнымитравами и поить одним только белым вином. Я случайно вернулся домой как разв тот день, когда его зарезали; мне пришли доложить, что мой повар нащупал унего в брюхе среди остатков пищи два или три плотных образования,ударявшихся друг о друга. Меня это заинтересовало, я решил осмотреть всютребуху и велел при себе вскрыть козлиную тушу. Когда это было сделано, тообнаружились три объемистых тела, легкие, как губки, по виду как будтополые, снаружи плотные и твердые, окрашенные в различные темные цвета; одноиз них было совершенно круглое, размером с кегельный шар, остальные два былинесколько меньше, еще не совсем круглые, но близкие к этому. Опросивсведущих лиц, которым приходится часто вскрывать этих животных, я узнал, чтоявление это было редкое и необычное. Возможно, что то были камни сроднинашим, и если это так, то мало надежды, чтобы человек, страдающий камнями,излечился кровью животного, которое само должно было погибнуть от этойболезни. Ибо нельзя согласиться с тем, что подобная зараза не проникает вкровь и не изменяет ее обычного состава. Скорее есть основания полагать, чтовсе, образующееся в теле, возникает при совместном участии всех его частей;действие это совокупное, хотя та или иная часть может принимать большее илименьшее участие, в зависимости от различных обстоятельств. Поэтому оченьпохоже на то, что все органы этого козла обладали каким-то предрасположениемк образованию камней. Я заинтересовался этим опытом не из страха передожидающим меня будущим и не столько из-за себя самого, сколько из-запринятого в моем доме обычая — впрочем, не только у меня в доме, но и вомногих других, — в силу которого женщины собирают всякого рода лекарства дляоказания помощи народу; они пользуются при этом одним и тем же средствомпротив сотни болезней, средством, не испытанным на них самих и тем не менеепри благоприятном стечении обстоятельств хорошо действующим на других.

Впрочем, я уважаю врачей не в силу библейского предписания,повелевающего чтить врача по мере надобности в нем 2437, ибо этому заветупротивостоит изречение другого

пророка, порицающее царя Асу за то, что онприбегнул к помощи врача 2438; я могу питать к ним личное уважение, так какмне приходилось встречать среди них многих почтенных людей, заслуживающихдружеского расположения. Я имею зуб не против них, а против их науки, и неособенно корю их за то, что они пользуются нашей глупостью, ибо такпоступают

2437 … в силу библейского предписания, повелевающего чтить врача помере надобности в нем… — Книга Иисуса, сына Сирахова, XXXVIII, 1.

2438 … изречение другого пророка… — Паралипоменон, II, 16, 12.

все на свете. Многие профессии, и менее важные и более достойные,основаны исключительно на злоупотреблении доверием. Когда я заболеваю, яприглашаю врачей, если они есть под рукой, и прошу их лечить меня, и плачуим за это, как другие люди. Я предоставляю им предписывать мне теплоодеваться, если мне это более по душе, чем обратное; я предоставляю имназначать мне по их усмотрению бульон из порея или латука и пить белое виноили красное; я даю им полную свободу во всем, что не задевает моих желаний ипривычек.

Я вполне согласен, что неприятные свойства лекарств — горечь инеобычный вкус — вытекают из самой их сущности и врачи тут ни при чем.Ликург предписывал больным спартанцам пить вино. Почему? Потому что вздоровом состоянии они его терпеть не могли. Точно так же некий дворянин,сосед мой, лечится вином, считая его вернейшим средством против лихорадки,но в нормальном состоянии не выносит его вкуса.

А сколько мы встречаем врачей, которые разделяют мое отношение клекарствам, врачей, которые пренебрегают лекарствами, когда дело идет о нихсамих, и которые придерживаются свободного режима, совершенно обратноготому, какой они предписывают другим! Но разве это не значит открытозлоупотреблять нашей доверчивостью? Ведь их собственная жизнь и здоровье имне менее дороги, чем нам наши, и потому они не стали бы действовать вопрекисвоей науке, если бы сами не были убеждены в полнейшей ее несостоятельности.

Страх смерти и страх перед страданием, боязнь боли, неистовое инеодолимое желание выздороветь во что бы то ни стало — вот что полностьюослепляет нас; только явная трусость побуждает нас к доверчивости столькроткой и податливой.

Однако страдания большинства людей значительно сильнее их веры влекарства. Я часто слышу, как они жалуются и говорят то же, что я сейчас, нов конце концов они не выдерживают и заявляют: «Что мне остается делать?»Точно нетерпение — более верное средство, чем терпение!

Из числа поддавшихся этой жалкой слабости найдется ли хоть один, кто несогласился бы на любой обман, кто не доверился бы первому попавшемусяшарлатану, который бесстыдно посулил бы излечить его? Вавилоняне выносилисвоих больных на площадь, и врачом был весь народ, всякий прохожий, которыйиз сострадания и учтивости осведомлялся

об их состоянии и давал им, смотряпо своему опыту, тот или иной полезный совет 2439. Мы поступаем примерно также. Нет такой ничтожной бабенки, знахарством и наговорами которой кто-нибудьне воспользовался бы; что до меня, то, если бы это оказалось нужным, япредпочел бы такое лекарство любому другому, потому что оно по крайней меребезвредно.

Гомер и Платон говорили о египтянах 2440, что все они врачи, и то жесамое следовало бы сказать о всех народах: нет человека, который не знал быкакого-нибудь верного средства и который не рискнул бы испытать его на своемближнем, если бы тот захотел ему поверить.

Недавно, когда я находился в одном обществе, кто-то из моих близкихсообщил о неких новых пилюлях, состоящих из ста с лишним составных частей.Известие это было встречено с необычайным ликованием и надеждой: в самомделе, какая скала устоит против такой мощной батареи? Однако от почечныхбольных, которые испытали на себе эти пилюли, я узнал, что ни малейшаяпесчинка не поддалась их воздействию.

Я не могу поставить точки на моем рассуждении, пока не выскажусь поповоду уверения врачей, ссылающихся в качестве гарантии действенностипрописываемых ими лекарств на имеющийся у них в этом отношении опыт.Большинство лечебных свойств — более двух третей их, как мне кажется, —зависит от неизвестных нам качеств целебных трав,

2439 Вавилоняне выносили… больных на площадь… — Приводится у Геродота(I, 197).

2440 Гомер и Платон говорили о египтянах… — Гомер. Одиссея, IV, 231;аналогичное высказывание Платона приводится у Плутарха (О том, что дикиезвери пользуются разумом, 6).

от квинтэссенции, познатькоторую мы можем лишь путем применения их, ибо квинтэссенция естьвсего-навсего лишь такое свойство, объяснения которого наш разум не всостоянии дать. Я готов согласиться с врачами, когда они утверждают, чтоцелебные свойства того или иного снадобья для них открылись по какому-тонаитию свыше (ибо чудес я никогда не оспариваю). Готов я принять и тедоказательства, которые обнаруживаются благодаря частому пользованию даннымивещами; так, например, мы наблюдаем, что в шерсти, в которую мы обычноодеваемся, имеется, видимо, какое-то свойство, излечивающее отмороженныеместа на пятках, или, например, что употребляемый нами в пищу хрен оказываетна нас послабляющее действие. Гален сообщает, что одному прокаженномуудалось излечиться с помощью выпитого им вина, так как случайно в его стаканзаползла гадюка.

Мы видим на этом примере правдоподобное объяснение данного случая, каки тогда, когда врачи в подтверждение действенности того или иного лекарствассылаются на свои наблюдения над некоторыми животными. Но когда большейчастью врачи заявляют, что удачно натолкнулись на тот или иной опыт,руководствуясь только случайностью, полезность таких указаний кажется мневесьма сомнительной. Я представляю себе человека, видящего вокруг себянесметное количество вещей, растений, животных, металлов. С чего ему начатьсвой опыт? Если по какому-нибудь поводу ему взбредет в голову обратитьвнимание, скажем, на рог лося — что очень мало вероятно, — то не меньшезатруднений ожидает его при втором шаге на этом пути. Ему надлежитпроизвести выбор между столькими болезнями и столькими различнымиобстоятельствами, что разум его окажется бессильным еще до того, как даже водном случае он сможет признать свой опыт безукоризненным, еще до того, какиз бесконечного множества вещей он должен будет остановить свой выбор наэтом роге, из нескончаемого числа болезней — на эпилепсии, из различныхтемпераментов — на меланхолическом, из различных времен года — на зиме, измножества народов — на французах, из всех возрастов — на старости, изразнообразных положений небесных тел — на сочетании Сатурна и Венеры, извсех частей тела — на пальце. И так как при установлении всего этого емупришлось бы руководствоваться не догадкой, не примерами, не божественнымвдохновением, а только чистой случайностью, то это должна была бы бытькакая-то особая случайность — искусственно возникшая, упорядоченная иподчиненная правилам.

И затем, когда болезнь наконец излечена, как врач может убедиться втом, что это произошло не потому, что сроки данной болезни истекли или всилу какой-нибудь случайности, или из-за чего-нибудь съеденного или выпитогобольным, или из-за вещи, к которой он прикоснулся в этот день, или жепотому, что ему просто помогли бабушкины молитвы? Далее, сколько раз нужноповторить этот опыт, чтобы он мог считаться безукоризненным? Сколько разнужно испытать цепь этих случайностей и совпадений, чтобы вывести из нихзакономерность?

А когда эта закономерность будет установлена, кому приписать ее? Измиллиона людей найдется не более трех, которые пожелают закрепить свой опыт.Угодно ли будет случаю натолкнуться именно на одного из них? И что, есликто-нибудь другой — и не один он, а сотни других людей — проделали прямопротивоположный опыт? Может быть, вопрос до известной степени разъяснился быдля нас, если бы мы знали суждения и соображения всех людей. Но не дело,чтобы трое наблюдателей и трое ученых мужей направляли судьбы человеческогорода; для этого надо было бы, чтобы именно их человеческая природа выделилаи избрала для этой цели, особым актом назначив их своими уполномоченными.

Госпоже де Дюра 2441.

2441 Госпожа де Дюра — Маргарита де Грамон, приятельница Монтеня.

Сударыня, Вы застали меня за писанием этих строк, когда недавно явилисьменя проведать. Может статься, что эти мои благоглупости попадуткогда-нибудь в Ваши руки, и поэтому я хотел бы здесь же засвидетельствоватьВам, сколь глубоко польщенным чувствует себя их автор вниманием, которое Выему окажете. Вы узнаете в его писаниях тот же характер и тот же образмыслей, с которым Вам приходилось иметь дело в беседах с ним. Если бы я смогусвоить себе в этих моих писаниях какую-нибудь другую манеру, несвойственнуюмне вообще, и придать им какой-то другой, более благообразный и почтенныйвид, я тем не менее не пошел бы на это; ибо я требую от этих писаний толькоодного — чтобы они напомнили и изобразили Вам меня таким, каков я на деле.Те самые мои способности и свойства, которые Вы, сударыня, знали во мне иотмечали с гораздо большей благосклонностью, чем они того заслуживали, яхочу запечатлеть (но без всяких искажений и прикрас) в чем-то вещественном,в книге, которая может пережить меня на несколько лет или всего лишь нанесколько дней и в которой Вы вновь найдете их, если захотите освежить всвоей памяти, не напрягая ее: да они этого и не стоят. Я хочу, чтобы Вашидружеские чувства ко мне питались теми же свойствами моей натуры, которые ихпородили. Я не желаю, чтобы мертвого меня больше любили и уважали, чемживого.

Желание Тиберия нелепо, но тем не менее оно присуще многим: он нестолько заботился о расположении современников, сколько о том, чтобызавоевать себе славу в потомстве.

Если бы я принадлежал к числу тех, кому люди могут пожелать воздатьславу, то я избавил бы их от этого и попросил бы, чтобы они мне выдали ееавансом; пусть она поскорее придет ко мне и обовьется вокруг меня; пусть онадаже будет покороче, но зато поплотнее; не очень долговечной, но затоощутимой, и пусть она безвозвратно канет в вечность, когда я уже не смогуощущать ее и внимать ее сладостному голосу.

Было бы глупо с моей стороны сейчас, когда я готовлюсь навсегдарасстаться с людьми, стремиться предстать перед ними с какими-то новымидостоинствами. Я не коплю никаких таких благ, которых не смогу использоватьв своей жизни. Каков бы я ни был, я хочу быть таким в жизни, а не в моихписаниях. Все мое уменье и труды были направлены на то, чтобы проявить себяв делах, и все мое обучение клонилось к тому, чтобы действовать, а неписать. Я употребил все отпущенные мне силы на то, чтобы устроить своюжизнь. Это было моим основным занятием, моим делом. Я меньше всего являюсьсочинителем книг. Я хотел обладать достатком, чтобы удовлетворять своинасущные и основные потребности, а не для того, чтобы накоплять богатства иоставить их моим наследникам.

Кто обладает достоинствами, пусть выкажет это в своем поведении, всвоих повседневных словах, в любви, в ссорах, в игре, в постели, за столом,в ведении своих дел и в своем домашнем хозяйстве. Но тем, кто сочиняетхорошие книги и ходит в рваных штанах, я бы посоветовал — если бы онипожелали меня выслушать — сначала обзавестись приличными штанами. Спросите успартанца, предпочитает ли он быть хорошим оратором или хорошим воином. Чтокасается меня, то я предпочел бы быть не хорошим оратором, а хорошимповаром, если бы мне пришлось самому о себе заботиться.

О, как претило бы мне, если бы обо мне распространена была слава, что яискусный писатель, но ничтожество и глупец в других отношениях. Правда, япредпочел бы быть совершенным глупцом во всех областях, чем избрать такоежалкое применение моих способностей. Поэтому я не стремлюсь снискать себеникакого нового почета этими досужими писаниями и буду доволен уже в томслучае, если из-за них не потеряю той доброй славы, которую успелприобрести, ибо, кроме того, что это немое и мертвое мое отражение обеднялобы мой естественный облик, оно показывало бы меня не в лучшую мою пору, нокогда я утратил уже свою былую жизнерадостность и безупречное здоровье иклонюсь к упадку. Я подобен остаткам вина, которые нередко отдают бочкой иимеют привкус брожения.

Разумеется, сударыня, я не решился бы так смело ворошить тайнымедицины, зная, с каким уважением Вы и многие другие к ней относитесь, еслибы меня не побудили к тому

сами писавшие о ней. Под ними я разумею толькодвух латинских авторов — Плиния и Цельса. Если Вам придется когда-нибудьзаглянуть в них, Вы убедитесь, что они отзываются о медицине куда резче, чемя: я лишь слегка сбиваю с нее спесь, другие же расправляются с

ней совсембезжалостно. Плиний, издеваясь над измышлениями врачей 2442 , указывает,между прочим, на то, что, исчерпав все средства, они придумали великолепнуюуловку — отсылать больных, которых они зря мучили своими лекарствами иразными режимами, одних испытать на себе чудеса и обеты, других — на воды.Не обижайтесь, сударыня, Плиний не имел в виду наших здешних источников,которые

находятся под покровительством Вашего дома и насквозь «грамонтуазны» 2443. Это для них лишняя уловка, чтобы сплавить нас куда-нибудь подальше иизбавиться от упреков в том, что они так мало помогли нам в исцелении нашихнедугов, которые они так долго лечили. Им ничего больше не остается, какпопытаться нас развлечь, и с этой целью они отправляют нас для переменыклимата в другие страны. На этом, сударыня, я ставлю точку. Вы мне, надеюсь,позволите вернуться к нити изложения, прерванной ради беседы с Вами.

Если не ошибаюсь, был с Периклом такой случай 2444: когда его спросили,как он себя чувствует, он ответил: «Вы можете судить по этим вещам», — иуказал на амулеты, висевшие у него на шее и на руках. Этим он хотел сказать,что серьезно болен, раз дошел до того, что прибегнул к таким безнадежнымсредствам, позволив нацепить на себя эти штуки. Я не зарекаюсь, что могукогда-нибудь прийти к нелепому решению вверить свою жизнь и здоровье врачам;я могу поддаться такой безумной мысли и не поручусь за свою стойкость набудущее время. Однако и тогда, если кто-нибудь спросит меня о моемсамочувствии, я отвечу ему как Перикл: «Можете судить по этому», — и покажузажатые у меня в кулаке шесть драхм опия; это будет бесспорнымдоказательством серьезности моей болезни. К этому времени я успеюосновательно свихнуться; если страх и нетерпение смогли довести меня доподобных вещей, то можно вообразить всю глубину моего душевного смятения.

Я взял на себя смелость выступить в защиту моих взглядов на медицину, вкоторой довольно слабо разбираюсь, чтобы до известной степени оправдать иподкрепить мое естественное отвращение к лечебным средствам нашей медицины,унаследованное мной от моих предков. Я хотел, чтобы это отвращение неказалось просто неразумной и бессмысленной антипатией, чтобы оно былонесколько более обосновано. Мне хотелось также, чтобы те, кому приходитсянаблюдать, как я бываю непреклонен, когда меня упрашивают и убеждают вовремя моих болезней, знали, что дело здесь не в моем упрямстве. Равнымобразом мне хотелось бы исключить чье бы то ни было досадное предположение,будто я поступаю так из какого-то тщеславия; было бы весьма нелепо желатьпрославиться этим, ибо так же точно поступают в случае болезни мой садовникили мой погонщик мулов. И не такой уж я спесивец и бахвал, чтобы стремитьсяобменять весомое, полнокровное и сладостное ощущение здоровья на такоеэфемерное, воздушное и чисто духовное наслаждение, как слава. Для такогочеловека, как я, слава — хотя бы даже

столь великая, как выпавшая на долючетырех сыновей Эмона 2445 , — вещь слишком

2442 Плиний, издеваясь над измышлениями врачей.... — Плиний Старший.Естественная история, XXIX, 1.

2443 … насквозь «грамонтуазны». — Слово, сочиненное Монтенем поаналогии со словом «куртуазность». Образовано от фамилии его приятельницы —Грамон (Gramont).

2444 … был с Периклом такой случай… — Приводится у Плутарха(Жизнеописание Перикла, 24).

2445 Сыновей Эмона (или Аймона) — герои средневекового французскогоэпоса, повествующего о борьбе герцога Эмона и его четырех сыновей с КарломВеликим. Из французских эпических сказаний эта поэма пользовалась особеннойпопулярностью и в XVI в. была обработана в форме прозаической народнойкниги. История одного из сыновей Эмона, Репе де Монтобана, получила широкуюизвестность за пределами Франции и была воспета в народных испанских романах(упоминаемых, между прочим, в «Дон Кихоте»), в поэмах Боярдо, Ариосто, Тассо(где он называется Ринальдо) и др. Советскому читателю эта поэма знакома повольному

дорогая, если за нее нужнозаплатить тремя основательными припадками боли. Здоровье, здоровье — вотчего я хотел бы!

Я признаю, что и у защитников нашей медицины могут быть весьмасерьезные, убедительные и веские соображения, и я отнюдь не отвергаю мнений,расходящихся с моими. Меня нисколько не пугает, если мои сужденияпротиворечат суждениям других людей; и то, что эти люди придерживаются точекзрения, отличных от моей, нисколько не мешает моему общению с ними.Наоборот, в силу того что наиболее распространенным принципом в природеявляется разнообразие и что оно еще более свойственно человеческому духу,чем телу, — поскольку дух есть нечто более гибкое и многоликое, — мнегораздо реже приходится наталкиваться на совпадение моих воззрений исклонностей с воззрениями и склонностями других людей. Никогда несуществовало двух совершенно одинаковых мнений, точно так же как один волосне бывает вполне похож на другой и одно зерно на другое. Наиболее устойчивымсвойством всех человеческих мнений является их несходство.

Книга третья

Глава I

О полезном и честном

Кому не случается сказать глупость? Беда, когда ее высказываютобдуманно.

Ne iste magno conatu magnas nugas dixerit. 2446

Но в этом я не повинен. Выпаливая свои, я трачу на них не большеусилий, чем они стоят. И это их счастье. Потребуй они от меня хоть чуточкунапряжения — я бы тотчас же распрощался с ними. Я покупаю и продаю их толькона вес. С бумагой я беседую, как с первым встречным. Лишь бы говориласьправда. Это важнее всего. Кому не отвратительно

вероломство, раз дажеТиберий 2447 отказался прибегнуть к нему, хоть оно и могло доставить емувеликую выгоду? Ему дали знать из Германии, что если он пожелает, то

спомощью яда его избавят от Арминия 2448 (из всех врагов, какие были у римлян,он был

самым могущественным; это он нанес войску Вара 2449 столь постыдноепоражение, и он один препятствовал распространению их владычества в техкраях). Тиберий ответил, что римский народ привык расправляться с врагами воткрытую, с оружием в руках, а не тайком, прибегая к обману. Он отвергполезное ради честного. Это был, скажут мне, лицемер. Полагаю, что так:среди людей его ремесла не диво. Но признание добродетели не обесцениваетсяв устах ее ненавистника. Тем более, что оно вынуждено у него самой истиной,и если даже он отвергает его в своем сердце, то все же прикрывается им,чтобы

переложению отрывка из нее, сделанному О. Э. Мандельштамом(«Стихотворения». Л. , 1973, с. 233–235), и по навеянной ее мотивами пьесеЭ. Клоссона «Действо о четырех сыновьях Аймона» («Восемь бельгийских пьес»,перевод Ю. Н. Стефанова. М. , 1975, с. 267–358).

2446 Этот человек с великими потугами собирается сказать великие глупости (лат.). — Теренций. Сам себя наказующий,IV, 8.

2447 Тиберий — см. прим. 6, с. 407.

2448 Арминий или Герман (см. следующее примечание).

2449 Вар, Публий Квинтилий — см. прим. 10, с. 366. Постыдное поражение,упоминаемое Монтенем. — это поражение римлян в Тевтобургском лесу.