национальные правовые нормы, о чем свидетельствуют положения, предоставляющие возможность коммерческим участникам в обяза­тельстве исключить ее применение (пп. b п. 1 ст. 1).

С другой стороны, задачей Конвенции явилось создание право­вой основы, обеспечивающей свободу выбора сторонами согласо­ванных правил международной банковской практики, касающихся использования гарантии и резервного аккредитива.

Пункт 1 ст. 13 Конвенции сформулирован таким образом, что­бы ориентировать гаранта (эмитента) или бенефициара на приме­нение к их правам и обязанностям установленных в обязательстве «конкретно упомянутых в нем правил, общих условий или обычаев». В частности, это подразумевает использование документов, приня­тых МТП, — Унифицированных правил и обычаев для документар­ных аккредитивов в редакции 2006 г., Унифицированных правил для гарантий по требованию 1992 г. и др.

Необходимость гибкой увязки Конвенции с обычаями и стан­дартами коммерческой практики — «общепризнанными стандарта­ми международной практики независимых гарантий и резервных ак­кредитивов» также неоднократно отмечается по тексту Конвенции (ст. 5, 14, 16).

Для решения вопросов, не охваченных Конвенцией о незави­симых гарантиях и резервных аккредитивах 1995 г., в нее включена гл. VI «Коллизия норм права», образующая субсидиарный статут ре­гулируемых отношении. Так, в ст. 22 Конвенции предусматривает­ся, что в отсутствие выбора права между гарантом, эмитентом и бе­нефициаром к обязательству подлежит применению право государ­ства, «где находится коммерческое предприятие гаранта/эмитента, в котором обязательство было выдано».

§ 3. Законодательство России и других стран снг о международной банковской гарантии

В соответствии с российскими коллизионными нормами право, под­лежащее применению к банковской гарантии, определяется на осно­вании общего правила ст. 1217 ГК РФ о выборе права, подлежаще­го применению к обязательствам, возникающим из односторонних сделок. Содержащаяся в этом правиле коллизионная привязка от­сылает к праву страны, где находится место жительства или основ-

пых нормах гражданских кодексов ряда стран СНГ, посвященных обязательствам, вытекающим из односторонних сделок [см., напри­мер, ст. 1288 Гражданского кодекса Армении, ст. 1116 Гражданского кодекса Казахстана, ст. 1128 Гражданского кодекса Белоруссии, ст. 1609 (2) Гражданского кодекса Республики Молдова].

Коллизионному праву стран СНГ известны и другие решения. Так, согласно ст. 1223 Гражданского кодекса Республики Таджики­стан право, применимое к обязательствам, возникающим из одно­сторонних сделок, определяется правом страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, принимаю­щей на себя обязательства по односторонней сделке.

Согласно общему положению ст. 32 (п. 2) Закона Украины о меж­дународном частном праве при отсутствии выбора права к содержа­нию сделки применяется право, имеющее наиболее тесную связь со сделкой, в частности, право, государства, в которой сторона, кото­рая должна осуществить выполнение, имеющее решающее значение для содержания сделки, имеет свое место жительства или местона­хождение.

Контрольные вопросы

1. Что понимается под международной банковской гарантией?

2. Какие виды банковской гарантии используются во внешнеэкономиче­ской деятельности?

3. В чем заключаются особенности правового регулирования междуна­родной банковской гарантии?

Рекомендуемая литература

1. Аванесова Г. Банковские гарантии в международной торговле // Хозяй­ство и право. 1998. № 9.

2. Бирюкова Л.А. Банковские гарантии. Теория и практика. М., 2004.

3. Ерпылева Н.Ю. Международное банковское право: учеб. пособие. М., 2004.

4. Михайлов ДМ. Международные расчеты и гарантии. М., 2008.

5. Рубанов А.А. Международная унификация правил о банковской гаран­тии и Гражданский кодекс России //Хозяйство и право. 2000. № 5.

6. Шмиттгофф К. Экспорт: право и практика международной торговли. М., 1993.

Глава 18

Внедоговорные обязательства

§ 1. Коллизионные вопросы обязательств

вследствие причинения вреда (общие вопросы). Регулирование в зарубежном праве

Коллизии законов в области обязательств вследствие причинения вреда (delits, unerlaubte Handlungen, torts) решаются обычно исходя из первенствующего значения одного из старейших начал международ­ного частного права — закона места совершения деликта (lex loci de­licti commissi)¹.

Выбор права места деликта в качестве ведущей коллизионной нормы закреплен в законодательстве ряда стран (Австрия, Велико­британия, Венгрия, Вьетнам, Германия, Греция, Испания, Италия, Куба, Лихтенштейн, Монголия, Польша, Румыния, Тунис, канадская провинция Квебек и др.), судебной практике (Франция, Скандинав­ские страны), в международных договорах (Кодекс Бустаманте).

Следует этому началу Модель ГК для стран СНГ, гражданские кодексы Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Узбекистана, законы Азербайджана и Украины о международном частном праве.

Закон Грузии о международном частном праве подчиняет обя­занность возмещения вреда, прежде всего, праву страны, более бла-

См.: Лунц Л.А. Курс международного частного права: в 3 т. М., 2002: Лунц Л.А., Марышева II.И., Садиков 0.11. Международное частное право: учебник. М., 1984. С. 213-222; Богуславский М.М. Международное частное право. М., 2004. С. 330— 349.

625

гоприятному для потерпевшего, предусматривая также обращение к праву страны, где имели место действие или обстоятельства, служа­щие основанием для требования о возмещении вреда, к праву стра­ны, где был причинен вред интересу, защищенному правом, и к не­которым иным правовым системам.

В приверженности принципу lex loci delicti последовательна су­дебная практика Франции, позиция которой сложилась на основе расширительного толкования абз. I ст. 3 Французского гражданского кодекса: «Законы, касающиеся благоустройства и безопасности, обя­зательны для всех, кто проживает на территории [Франции]»¹. Вклю­чая в состав таких предписаний правоположения о деликтах, доктри­на и практика выводят из данной нормы двустороннее коллизионное правило — lex loci delicti.

Будучи распространенной, привязка к закону места совершения деликта тем не менее встречает возражения, которые сводятся глав­ным образом к критике ее «жесткости», затрудняющей поиск спра­ведливого в каждом отдельном случае решения. Не будет преувеличе­нием заметить, что в последние десятилетия произошла основатель­ная переоценка классического начала: отношение к нему в доктрине и практике колеблется от безусловного признания до существенного ограничения или даже вытеснения новыми, «гибкими» коллизион­ными формулами.

Проявлением современных подходов стали:

• комбинированное применение закона места совершения де­ликта и иных коллизионных правил, отсылающих к законам гражданства, домицилия сторон, места регистрации транс­портного средства и др.;

• построение системы коллизионных норм, рассчитанных на отдельные виды правонарушений:

• привязка дсликтного отношения к праву страны, с которой это отношение имеет наиболее тесную связь.

Эти тенденции прослеживаются в развитии зарубежного законо­дательства, в международной договорной практике.

См.: Французский гражданский кодекс 1804 г. / пер. И.С. Перетерского. М., 1941; Гражданское^ торговое и семейное право капиталистических стран: сборник нор­мативных актов. М., 1986. С. 19.

Распространение получили исключения из правила, отсылающего к закону места совершения деликта, предназначенные для коллизи­онного регулирования ответственности за вред, причиняемый:

• дорожно-транспортными происшествиями;

• недобросовестной конкуренцией;

• недостатками товара;

• посягательствами на честь и достоинство.

Ограничение применения закона места совершения делик­та в пользу общего личного закона сторон обязательства, кажется, прочно вошло в практику.

Закон о международном частном праве Швейцарии в случаях, когда причинитель вреда и потерпевший имеют обычное местопре­бывание в одной и той же стране, подчиняет требования из причине­ния вреда праву этой страны. В отсутствие общего местопребывания сторон требования из причинения вреда регулируются правом стра­ны, в которой было совершено действие, причинившее вред. Но если такое действие повлекло наступление вредных последствий в другой стране и причинитель вреда должен был предвидеть это, применяет­ся право страны, где наступили вредные последствия.

В поисках унифицированного решения, снимающего проблемы, вызываемые рассредоточением отдельных компонентов деликтных обязательств по разным странам, разработчики Регламента Евро­союза о праве, применимом к внедоговорным обязательствам, из­брали в качестве общего начала принцип связи с правом страны, где причинен прямой ущерб (lex loci damni).

Коллизионные вопросы правонарушений (torts) — одна из вет­вей коллизионного права США, претерпевших наиболее значи­тельные изменения в своем развитии. Пели первый Свод законов о конфликте законов (1934) исходил из определяющего значения за­кона места совершения правонарушения, то второй Свод (1971), по существу, закрепил результаты глубокой ревизии взглядов в этой об­ласти, признав главенствующей привязку к праву, имеющему наиболее существенную связь с происшествием и со сторонами. Для определе­ния этого права принимаются во внимание перечисляемые в Своде принципы, а также учитываются обстоятельства, которые включают: место причинения вреда, место, где было совершено действие, при­чинившее вред; домицилий, место пребывания, гражданство, место инкорпорации, место осуществления коммерческой деятельности сторон; место локализации их взаимоотношений.

627

/Н~7. Линия на переоценку значения коллизионного начала «закон места —JL— совершения деликта», наиболее ярко проявившаяся в решениях апелляционного суда штата Нью-Йорк (дело Babcock v Jackson), была продолжена судами других штатов. Многие штаты отказы­вались следовать этому началу, демонстрируя солидарность с идеями «отцов революции» в американском коллизионном пра­ве — Б. Карри, Д. Каверса, У. Риза, Р. Лефлара и, прежде всего, с выдвинутой Б. Карри теорией «анализа правительственного ин­тереса» {Governmental Interest analysis). Подразделяя межштат­ные коллизии на «действительные» (в случаях, когда более чем один штат заинтересован в применении своего права) и «мни­мые» (в отсутствие такой заинтересованности), суды обращались, соответственно, к праву заинтересованного штата либо к праву суда.

К 2000 г. число штатов, следовавших традиционному началу lex loci delicti, еще более сократилось. К этому времени суды в 39 штатах и федеральном округе Колумбия придерживались методологии вы­бора применимого к torts права, принимающей во внимание содер­жание и цели законов тех штатов, с которыми стороны и обязатель­ственное отношение были связаны¹.

С 1 января 1992 г. в Луизиане вступил в силу Закон о междуна­родном частном праве, 36 статей которого были включены в Граж­данский кодекс Луизианы, из них семь составили главу, посвящен­ную деликтным и квазиделиктным обязательствам (ст. 3542—3548). Общее коллизионное правило для таких обязательств сформулирова­но в ст. 3542: поскольку иное не предусмотрено в титуле VII «Деликт-ные и квазиделиктные обязательства», вопросы таких обязательств подчиняются праву штата, устремлениям которого был бы нанесен наиболее серьезный ущерб, если бы его право не было применено к соответствующему вопросу².

См.: Conflict of Laws. Eleventh edition / by P. Hay, P.I. Weintraub, P.S. Borchers. N.Y. Foundation Press. 2000. P. 528; Symeonides Symeon C. Choice of Law in the Ameri­can Courts in 2000: As the Centre Turns// The American Journal of Comparative Law. Vol.XLIX. 2001. № 1.

См.: Symeonides Symeon C. Louisiana's New Law of Choice of Law for Tort Conflicts: An Exegesis. Reprinted from «Tulane Law Review<>. 1992. Vol. 66. N° 4: Международ­ное частное право: иностранное законодательство / предисл. А.Л. Маковского: сост. и науч. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М., 2000. С. 547.

Критерий наиболее существенной, тесной связи применимо­го права с фактическим составом правонарушения был воспринят в ряде европейских и других стран. Закон о международном част­ном праве Австрии, подчиняя требования о возмещении вреда праву страны, где было совершено действие, повлекшее вред, признает, од­нако, определяющим право другой, общей для сторон, страны, если стороны связаны с ним в большей степени. Имеется в виду, прежде всего, право страны общего места жительства, общего гражданства.

При оценке последствий правонарушения, совершенного за ру­бежом, закону места деликта нередко противопоставляется закон суда. Обращение к закону суда наиболее характерно для ситуаций, когда действие или иное обстоятельство, образующее за рубежом основание для возмещения вреда, по закону суда не признается де­ликтом. Так, венгерский суд не вправе установить ответственность за такое поведение, которое по венгерскому закону не является про­тивоправным.

В недавнем прошлом, когда говорили о правовых системах, в ко­торых отношение между lex loci delicti и lex fori было как бы перевер­нуто (вместо того чтобы исходить из иностранного права и ограни­чивать его применение в определенной степени путем влияния зако­на суда, применялся этот последний, но притом известное влияние предоставлялось lex loci delicti)¹, то имели в виду, прежде всего, ан­глийское право.

Следующее правило, основанное на прецедентах почти вековой давности, раскрывало отношение английской судебной практики к lex loci delicti: действие, совершенное в зарубежной стране, считалось правонарушением (tort) и порождало право на иск в Англии, лишь если оно признавалось, во-первых, actionable по английскому праву (или, другими словами, произойди оно в Англии, рассматривалось бы здесь как tort) и, во-вторых, «пеоправдываемым» (not justifiable) согласно праву зарубежной страны, где оно было совершено. Если эти условия соблюдались, подлежало применению английское пра­во, а не право места совершения правонарушения.

Требование actionability, впервые сформулированное в 1868 г., было воспринято судами Австралии и Канады. Что касается условия not justifiable, то оно получило различную интерпретацию не только

См.: Вольф Л/. Международное частное право. М., 1948. С. 518.

629

сы, связанные с определением места деликта, решаются в зарубеж­ных правовых системах по-разному.

Венгерский закон ставит вопрос о выборе между законом стра­ны, где было совершено действие, причинившее вред, и законом страны, на территории которой вред наступил, в зависимость от ин­тересов потерпевшего.

Германский закон подчиняет требование из недозволенного дей­ствия праву государства, в котором действовало обязанное предоста­вить возмещение лицо. Но потерпевшему предоставляется право по­требовать, чтобы вместо этого права применялось право государства, в котором наступил результат действия. Право выбора может быть осуществлено только в первой инстанции до конца самого перво­го заседания или до конца предварительного письменного произ­водства.

В Австрии предпочтение отдается праву места совершения де­ликта, а в Швейцарии — праву места наступления вредных послед­ствий, если причинитсль вреда должен был предвидеть проявление их в этом месте.

Регламент (ЕС) Европейского парламента и Совета Европейско­го Союза от 11 июля 2007 г. № 864/2007 «О праве, применимом к вне-договорным обязательствам» («Рим II») исходит, как отмечалось, из принципа связи с правом страны, где причинен прямой ущерб (lex loci damni), устанавливая справедливый баланс между интересами причинителя вреда и потерпевшего. Общее правило о праве, приме­няемом к внедоговорным обязательствам, возникающим на основа­нии деликта, отсылает к праву страны, на территории которой при­чинен ущерб (damage occurs), независимо от права страны, па террито­рии которой событие, послужившее основанием для возникновения ущерба, имело место, а также независимо от права страны, на тер­ритории которой проявились косвенные последствия вредоносного события. Но если причинитель вреда и потерпевший имели обычное место пребывания на территории одной и той же страны в момент причинения ущерба, применяется право этой страны.

Когда из совокупности всех обстоятельств дела явно следует, что деликт наиболее тесно связан со страной иной, чем указано выше, то применяется право этой страны. Наиболее тесную связь с другой страной определяют, в частности, сложившиеся ранее отношения между сторонами, например контрактные отношения, тесно связан­ные с деликтиыми по существу.

631