Следует отметить, что действие указанной статьи распространя­ется только на отношения, по которым правила о применимом праве предусмотрены в ст. 1210—1214 и 1216 ГК РФ.

Определение права, подлежащего применению к форме сделки, к обязательствам, возникающим из односторонних сделок, вслед­ствие недобросовестной конкуренции, неосновательного обогаще­ния, регулируется специальными коллизионными нормами. Вы­делены в отдельные нормы и вопросы определения личного закона юридического и физического лица.

4. Помимо определения применимого к отношениям сторон права в ГК РФ включена норма о применении обычаев делового обо­рота при условии, что в договоре использованы принятые в между­народном обороте соответствующие торговые термины и не содер­жится иных указаний.

Исходя из круга вопросов, на которые распространяются усло­вия о применимом праве, следует признать, что не может по усмо­трению сторон определяться право, подлежащее применению к банкротству, наступившему в период действия договора. В этом слу­чае применимым является право страны юридического лица, при­знаваемого несостоятельным.

Для организаций стран СНГ применимое право определяет­ся в соответствии с правилами, предусмотренными в Киевском со­глашении 1992 г. Права и обязанности сторон по сделке, говорится в п. «е» ст. 11 этого Соглашения, подчиняются законодательству ме­ста ее совершения, если иное не предусмотрено соглашением сторон. Стороны по своему усмотрению могут выбрать право любого госу­дарства, которое будет регулировать их обязательства по договору.

§ 3. Право, подлежащее применению к форме сделок

По действующему российскому законодательству право, подлежа­щее применению к форме сделок с иностранным элементом, опре­деляется общей коллизионной нормой и двумя специальными кол­лизионными нормами, содержащимися в ст. 1209 ГК РФ.

Общая норма подчиняет форму сделки праву места ее соверше­ния. Таким образом, в тех случаях, когда сделка совершается в Рос­сии, ее форма должна соответствовать требованиям российского права. Если она заключена в иной стране — праву этой страны.

Важно, однако, подчеркнуть, что ГК РФ содержит специальную норму, касающуюся сделок, совершенных вне России. Сделка, со­вершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования рос­сийского права (п. 1 ст. 1209).

Следовательно, сделка, совершенная за границей с нарушением требований к ее форме, установленных законодательством места ее совершения, в России будет считаться действительной, если ее фор­ма удовлетворяет требованиям российского права.

Правила, применимые к форме сделки, действуют и в отноше­нии формы доверенности, относящейся к односторонним сделкам.

Специальные правила, являющиеся исключением из общей кол­лизионной нормы, установлены в отношении права, подлежащего применению к форме внешнеэкономических сделок (п. 2 ст. 1209) и к форме сделок с недвижимым имуществом (п. 3 ст. 1209).

К форме внешнеэкономических сделок и порядку их подписания отечественное законодательство всегда предъявляло особые требо­вания.

В ст. 125 Основ ГЗ 196! г. (ст. 565 ГК РСФСР 1964 г.) предусма­тривалось, что форма внешнеторговых сделок, совершаемых органи­зациями, и порядок их подписания, независимо от места соверше­ния этих сделок, определяется законодательством Союза ССР.

Постановление Совета Министров СССР от 14 февраля 1978 г. № 122 «О порядке подписания внешнеторговых сделок»* устанавливало, что внешнеторговые сделки, заключаемые советскими организация­ми, управомоченными совершать внешнеторговые операции, долж­ны подписываться двумя лицами — руководителем или заместите­лем руководителя организации, руководителями входящих в состав данной организации фирм, а также лицами, имеющими соответству­ющие доверенности на подписание сделок. Две подписи — руково-

1 Сп ссср. 1978. № 6. Ст. 35.

Специальный порядок подписания внешнеторговых сделок предусматривался также и в принятых ранее постановлениях Правительства СССР — постановле­нии ЦИК и СНК СССР от 31 июля 1929 г. «О порядке выдачи доверенности на совершение операций по внешней торговле», от 13 октября 1930 г. «О порядке подписания сделок и выдачи доверенностей на совершение операций по внеш­ней торговле», от 26 декабря 1935 г. «О порядке подписания сделок по внешней торго&пе».

367

лителя организации и главного бухгалтера — должны были стоять на векселях и других денежных обязательствах, выдаваемых советскими организациями, имеющими право совершать внешнеторговые опе­рации.

Сделки, совершенные с нарушением указанных требований, признавались в соответствии со ст. 45 ГК РСФСР 1964 г. недейст­вительными. Из этого исходила и Внешнеторговая арбитражная ко­миссия при ТПП РФ (ВТЛК) при рассмотрении споров.

В качестве примера можно привести дело по иску В/О «Нефтеэк-

—спорт» к английской фирме «Джок Ойл». Контракт на поставку неф­ти был подписан от имени внешнеторгового объединения только его руководителем, т.е. одним лицом, что дало ВТАК основание признать совершенную сделку недействительной.

Аналогичные решения выносились и по ряду других дел.

В Основах ГЗ 1961 г. (ст. 125) и 1991 г. (ст. 165) положения о фор­ме внешнеторговых (внешнеэкономических) сделок имели импера­тивный характер.

В ст. 165 Основ ГЗ 1991 г. было установлено, что форма внешне­экономических сделок, совершаемых юридическими лицами и граж­данами, независимо от места совершения этих сделок определяется законодательством Союза ССР. В ней не содержалось специального регулирования порядка подписания внешнеэкономических сделок. В связи с этим с момента введения их в действие отпала необходи­мость в наличии двух подписей под внешнеторговыми контрактами. Несмотря на то что вышеупомянутое постановление Совета Мини­стров СССР от 14 февраля 1978 г. № 122 не было отменено, оно пере­стало действовать на территории Российской Федерации. Этот вывод основан на постановлении Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. №2014-1 «Оратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государстве, устанавливающем, что нормативные акты Союза ССР применяются до принятия соответствующих законода­тельных актов РСФСР в части, не противоречащей Конституции, законодательству РСФСР и данному Соглашению. Таким образом, с 3 августа 1992 г. — даты введения в действие Основ ГЗ 1991 г. — к подписанию внешнеэкономических сделок российскими юриди-

Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 51. Ст. 1798.

ческими лицами предъявляются те же требования, что и к подписа­нию иных сделок¹.

Соответствующая позиция была высказана МКАС при ТПП РФ по ряду споров².

Так, по одному из рассмотренных арбитражным судом дел рос­сийская организация (ответчик по делу № 433/1994) требовала признания недействительным заключенного ею контракта, по­скольку с российской стороны он был подписан одним лицом. По утверждению ответчика, постановление Совета Министров СССР от 14 февраля 1978 г. № 122 продолжало действовать и после 3 августа 1992 г., так как не было отменено официально. МКАС с этим не согласился, указав, что оно не подлежит применению, по­скольку постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. определяет действие на территории Российской Федера­ции актов бывшего СССР не тем, отменен или не отменен такой акт, а принят ли соответствующий законодательный акт Россий­ской Федерации. Следовательно, с 3 августа 1992 г. основания для применения указанного акта отпали.

С введением в действие с I января 1995 г. части первой ГК РФ утратил силу разд. I ГК РСФСР 1964 г. «Общие положения», ст. 45 которого предусматривала недействительность сделки в случае несо­блюдения не только формы, но и порядка подписания внешнеторго­вых сделок.

Это обстоятельство явилось основанием для того, чтобы МКАС отказал в удовлетворении требований о признании внешнеэкономи­ческой сделки недействительной из-за нарушения порядка ее подпи­сания независимо от времени совершения сделки.

г4-д Арбитражный суд по одному из дел отклонил возражения ответчи-Ч_1_н ка, ссылавшегося на недействительность подписанного им с ист­цом протокола в связи с отсутствием второй подписи. Свое ре­шение суд мотивировал ссылкой на ст. 9 Федерального закона от 30 ноября 1994 г. № 52-ФЗ «О введении в действие части первой

Подробнее см.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. М., 2002. С. 42 и след.; Звеков В.П. Международное частное право. С. 280 и след.

См.: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. М., 1998. С. 18 и след.

Гражданского кодекса Российской Федерации»¹, в соответствии с которой нормы Кодекса об основаниях и последствиях недей­ствительности сделок (ст. 162, 165-180) подлежат применению к сделкам, требования о признании недействительности которых рассматриваются после 1 января 1995 г., независимо от времени совершения соответствующей сделки. Поскольку в этих статьях не содержится положения о недействительности внешнеторговых сделок в связи с несоблюдением порядка их подписания двумя лицами, то, по мнению арбитражного суда, не подлежит удовлет­ворению требование ответчика о признании недействительным протокола, подписанного его представителем.

В части третьей ГК РФ, посвященной международному частно­му праву, восприняты императивные положения о подчинении рос­сийскому праву формы внешнеэкономической сделки, независимо от места се совершения. Данное правило действует в отношении рос­сийских юридических лиц, а также физических лиц, осуществляю­щих предпринимательскую деятельность, личным законом которых в соответствии со ст. 1195 ГК РФ является российское право (см. гл. 5 учебника).

Внешнеэкономические сделки совершаются российскими юри­дическими лицами и гражданами в простой письменной форме, под которой понимается составление одного документа, подписанного сторонами, а также обмен документами посредством почтовой, те­леграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от сто­роны по договору (п. 2 ст. 434 ГК РФ).

Несоблюдение письменной формы внешнеэкономической сдел­ки в соответствии с п. 3 ст. 162 ГК РФ влечет признание сделки не­действительной. В связи с этим стороны не могут при возникнове­нии спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свиде­тельские показания. Строго императивный характер коллизионного правила п. 2 ст. 1209 ГК РФ и материально-правового предписания п. 3 ст. 162 ГК РФ не позволяют сторонам исключить или ограничить содержащиеся в них положения, на что указывалось в литературе².

Правовое значение письменной формы сделки состоит в том, что соблюдение ее является необходимым условием признания сделки совершенной и возникновения па ее основе соответствующих обя­зательств.

Такой подход четко прослеживается в практике МКАС при ТП П РФ при разрешении возникающих споров.

Требование письменной формы сделки относится не только не­посредственно к договору (контракту), по и к соглашениям об изме-

нении или дополнении его условии.

Так, установив, что предложение истца изменить цену не было

—письменно подтверждено ответчиком, МКАС, вынося решение по делу № 41/1993, руководствовался ценами, указанными в кон­тракте¹.

В литературе высказывалось мнение о том, что форма внешне­торговой сделки и порядок ее подписания являются категориями разного порядка². В данном случае более обоснованной представ­ляется позиция авторов, считающих, что нет оснований исключать подпись из атрибутов письменной формы договора, учитывая, что сама подпись на документе как таковая является подтверждением соблюдения порядка подписания³. При этом следует учитывать по­ложение п. I ст. 160 ГК РФ, предусматривающее, что сделка в пись­менной форме должна быть совершена путем составления докумен­та, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными лицами.

В континентальном и англо-американском праве нет импера­тивных требований к форме сделок, в том числе внешнеэкономиче­ских, — они могут совершаться и в письменной, и в устной форме

(какие-то требования могут устанавливаться только для определен­ных видов сделок)¹.

Сложившаяся практика международной торговли — не предъ­являть к форме договора каких-либо формальных требований — на­шла отражение и в Конвенции ООП о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. Согласно ст. 11 Конвенции не требу­ется, чтобы договор купли-продажи заключался или подтверждался в письменной форме либо подчинялся иному требованию в отноше­нии формы. Он может доказываться любыми средствами, включая свидетельские показания. Под письменной формой в Конвенции понимаются также сообщения по телеграфу и телетайпу (ст. 13).

Для государств, законодательство которых устанавливает пись­менную форму для договоров внешнеторговой купли-продажи. Кон­венция предусматривает возможность исключения из содержащихся в ней общих правил о форме сделки. Статья 96 Конвенции предо­ставляет государствам право сделать оговорку о неприменении ими устной формы при совершении договоров международной купли-продажи, а ст. 12 указывает на то, что предусмотренные Конвенцией положения о форме договора купли-продажи не применяются, если хотя бы одна из сторон имеет коммерческое предприятие в догова­ривающемся государстве, сделавшем заявление па основании ст. 96 Конвенции.

Советский Союз, законодательство которого требовало обяза­тельного соблюдения письменной формы внешнеэкономических сделок, при присоединении к Конвенции в 1990 г. сделал такую ого­ворку. Она сохраняет силу и в отношении Российской Федерации. Такие же заявления были сделаны Аргентиной, Китаем, Венгрией, Украиной, Чили, Белоруссией.

Другим исключением из традиционного общего коллизионного правила о форме сделок с иностранным элементом является опреде­ление права, подлежащего применению к форме сделок с недвижи­мым имуществом (п. 3 ст. 1209 ГК РФ).

Установление особого порядка регулирования объясняется спецификой объекта таких сделок — недвижимого имущества, в от­ношении которого в каждом государстве существует специальная ре-

Подробнее см.: Международное частное право: учебник. 2-е изд. / под ред. Г.К. Дмитриевой. С. 397.

гламеитация, касающаяся заключения сделок: нарушение установ­ленного порядка ведет к признанию сделки по поводу недвижимости недействительной'.

В п. 3 ст. 1209 ГК РФ включены две коллизионные нормы: об­щая и специальная. Согласно общей коллизионной норме форма сделки в отношении недвижимого имущества подчиняется праву страны, где находится это имущество. Следует отметить, что аналогичное регули­рование содержится в законодательстве многих зарубежных стран.

Специальная коллизионная норма касается недвижимого имуще­ства, внесенного в Государственный реестр в Российской Федера­ции. Форма сделки в отношении такого имущества всегда должна определяться по российскому праву (о понятии недвижимого имуще­ства см. гл. 8 учебника).

Интерес представляет решение вопроса об определении права, применимого к форме договора, в недавно принятом Регламенте ЕС от 17 июня 2008 г. № 593/2008 «О праве, применимом к контракт­ным обязательствам» («Рим 1»). Согласно параграфу 1 ст. 11 Регла­мента в тех случаях, когда представители сторон в момент заключе­ния контракта находятся в одной и той же стране, договор считается заключенным в надлежащей форме, если в отношении его оформле­ния соблюдены требования права, применимого к существу самого договора (определяется Регламентом), или требования права страны, где был заключен данный договор.

Если же представители сторон в момент заключения договора находились в разных странах, § 2 ст. 11 Регламента предусматривает несколько вариантов признания такого договора оформленным над­лежащим образом. В частности, когда его форма соответствует тре­бованиям, предусмотренным:

• правом, регулирующим существо самого договора;

• правом страны, где в момент заключения договора находится любая из сторон или ее представитель;

• правом страны, где в этот момент имела свое место житель­ства любая из сторон.

Подробнее см.: Дмитриева Г.К. Комментарий к Гражданскому кодексу Россий­ской Федерации, части третьей, разделу VI «Международное частное право». С.175.

373

3. В настоящее время в сфере международной торговли все бо­лее широкое применение получают электронные средства связи, на­метилась тенденция к сокращению обмена письменными сообще­ниями между участниками коммерческой деятельности и к передаче юридически значимой информации в электронном виде. Интернет, электронная торговля являются новой формой ведения деловых и торговых отношений.

При использовании электронных средств связи возникает ряд проблем, касающихся, в частности, действительности докумен­тов в электронной форме, аутентичности подписей на них, и ряд других¹.

Правовым аспектам использования электронных средств связи в сфере торговой деятельности посвящены разработанные Комис­сией по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) Типовой за­кон об электронной торговле 1996 г.², устанавливающий правовой ре­жим электронной информации в сфере торговли, и Типовой закон об электронных подписях 2001 г.³, в котором детально регламентируются условия юридической действительности электронной подписи. Эти акты одобрены Генеральной Ассамблеей ООН в качестве рекоменда­ций государствам для принятия соответствующих законов.

Типовой закон об электронной торговле применяется к любому виду информации в форме, обозначаемой общим термином «сооб­щение данных», под которым понимается информация, подготов­ленная, отправленная, полученная или хранимая посредством элек­тронных, оптических либо аналогичных средств, включая электрон­ный обмен данными, электронную почту, телеграмму, телекс или телефакс (этот перечень не является исчерпывающим).

Принципиальным является придание «сообщению данных» юридической силы: информация не может быть лишена юридиче-

Подробнее см.: Международное частное право: учебник. 2-е изд. / под ред. Г.К. Дмитриевой. С. 432 и след.: Должич А.А. Электронная подпись в коммерче­ском обороте: российское, зарубежное и международное регулирование // Мос­ковский журнал международного права. 2008. N° 3. С. 193 и след.; Миненкова Н.В. Коллизионные аспекты правового регулирования электронной торговли // Пра­во и политика. 2008. S° 7. С. 1638 и след.

Комиссия ООН по праву международной торговли. Ежегодник. 1996 год. Т. XXVII. Нью-Йорк: ООН, 1998. С. 319 323.

СПС «КонсультантПлюс».

ской силы па том основании, что она составлена в форме «сообще­ния данных».

Одно из ключевых положений Типового закона об электронных подписях состоит в признании равного режима для технологий соз­дания электронных подписей¹.

Под эгидой ООН была также разработана Конвенция ООН об ис­пользовании электронных сообщений в международных договорах, при­нятая Генеральной Ассамблеей ООН 23 ноября 2005 г.² Конвенция устанавливает либеральные условия в отношении подписи заключа­емого договора. Согласно пп. b ii п. 3 ст. 9 действительной призна­ется подпись, проставленная любым способом — независимо от его надежности в принципе, — если было фактически продемонстри­ровано, что этот способ позволит идентифицировать подписавшую сторону и указать намерение этой стороны в отношении информа­ции, содержащейся в электронном сообщении.

В Европейском союзе приняты Директива об электронных подпи­сях 1999 г.³ и Директива об электронной коммерции 2004 г.⁴ Директивы об электронных подписях определяют основы для признания юри­дической действительности электронных подписей. Директивы об электронной коммерции устанавливают общие принципы развития электронной торговли. В них, в частности, государствам предлагает­ся придавать законную силу договорам, заключенным в электронной форме, принимать меры для устранения барьеров при их использо­вании, а также признавать юридическую силу договоров, заключен­ных в электронной форме (ст. 9).

Положения ГК РФ, определяющие требования к письменной форме сделок (п. 2 ст. 160), допускают использование при соверше­нии сделки электронно-цифровой подписи либо иного аналога соб-

Подробнее см.: Звеков В.П. Международное частное право. 2-е изд., перераб. и доп. С. 371 и след.

Российская Федерация подписала Конвенцию, но не ратифицирована ее.

Directive 1999/93/ЕС of the European Parliament and of the Council of 13 December 1999 on a Community Framework for Electronic Signatures (Electronic Signatures Di­rective) // Official Journal of the European Communities. LOO, 19.01.00. P. 12.

Directive 2000/31/EC of the European Parliament and of the Council of 8 June 2000 on certain legal aspects of information society services, in particular electronic commerce, in the Internal Market (Directive on electronic commerce) // Official Journal of the Eu­ropean Communities. L178, 17.07.2000. P. I.

375