Экзамен зачет учебный год 2023 / Dyuvernua_-_Chtenia_po_grazhdanskomu_pravu_T_1_Uchenie_o_litse

известной цели имуществом, торговыми помещениями. Это блестящее проявление общественного духа в праве, в области отношений приватного типа, в такую пору, когда законодательство крайне слабо отвечало потребности свободной союзной предприимчивости в экономической жизни. Здесь как будто ожил старый новгородский дух, но не для того, однако, к сожалению, чтоб восторжествовать над трудностями его проявления в новых условиях жизни.

В законодательстве не было никаких норм, коими бы точнее фиксировались приспособленность к цели и обособленно-личный, частный характер этого союзного имущества. С XVIII и до конца 60-х годов XIX столетия, когда право гражданское нашло себе настоящую ограду в Судебных уставах императора Александра II, судьба этого имущества очень странная. Общественный приговор, выписанный выше, был утвержден губернским правлением. Много раз имущество это рассматривалось не только местной властью, но и городским общественным управлением как частное, принадлежащее союзу торговцев, его создавших. В 1869 г. был утвержден соответствующий сему Устав общества владельцев гостиного двора г. Ирбити. Но это все ни к чему не ведет. Ирбитское городское общество вчиняет иск к Обществу владельцев о праве собственности на это городское имущество, которое находится де в незаконном владении этого частного союза. Вместо одного юридического лица оказывается два; и городское управление доказывает, что частное общество вовсе не вправе притязать на гостиный двор, так как постройка и содержание производились кругом лиц, входивших в состав городского общества, и частью на общественные ресурсы. Защитник ответчика признает городское общество только пайщиком предприятия, а не собственником, причем указывает, что общественное управление само неоднократно рассматривало общество владельцев как частное. В последнем обстоятельстве судебная инстанция усматривает простой прием симуляции с целью отклонить правительственный контроль, а не подлинное признание общества владельцев собственником зданий. С введением городового положения 1870 года общественное управление г. Ирбити перестало бояться контроля, симулированный частный хозяин городской собственности стал не нужен и к нему предъявили иск. Частная инициатива была на сей раз плохо вознаграждена, и читатель кассационного решения видит ясно, что сделать в свое время свои права несомненными обществу торговцев-строителей, при тогдашнем состоянии законодательства, было далеко не легко. В любом западном праве нашлись бы без труда нормы для точного определения понятия и фиксирования личного состава такого товарищества по совладению с корпоративной организацией союза; у нас это было явно не легко, а содействие губернского правления ничего не давало для этих целей (см. Кас. реш. за 1884 г. N 53).

Между тем ограждение таких оригинальных локального типа конструкций частноправных союзов есть дело крайне важное и экономически полезное.

Немного раньше пожара в Ирбити, тоже во 2-й половине XVIII века, московский каменный гостиный двор пришел в такую ветхость, что правительство решило отдать его городу для умножения дохода, с тем чтоб город продавал места желающим строить новое здание согласно утвержденным

планам. Никто не шел на зов. Между тем 13 лавок обвалилось. Тогда велено было продавать места тамошним купцам по частям, с тем чтобы каждый строился для себя, но тоже по плану. В плане были показаны, натурально, дворы, улицы, проезды, проходы, все равно как в немецкой шахте старого типа (alte Kuxe, см. выше). Строились вразброд, не спеша. Никаких солидных норм, коими определялась бы организация целого, соответствующих хотя бы указанному выше общественному приговору лавковладельцев в Ирбити, не было. Лишь в 30-х годах XIX столетия избраны от владельцев уполномоченные, выработаны правила пользования зданиями и общественным достоянием гостиного двора. Нет, однако, сомнения, что в этом союзе частное самым решительным образом превалировало над общественным. Когда через 30 лет две московские миллионерки нашли для себя удобным застроить публичный проход, прилегавший к их магазинам, то в последовавшем за сим процессе права общественные были так мало выражены, что ответчики пытались устранить истцов за общество вовсе по недостатку процессуальных полномочий у них. Состязание сторон разбилось на ряд мелких формальных затруднений, из коих суд, конечно, на сей раз, нашел выход, согласный чувству справедливости. Миллионерки проиграли дело. Но принципиальная разработка основных положений в процессе оставляла желать многого (Кас. реш. 1871 г. N 520). Не было сомнений, что большое и солидное торговое дело не может существовать при этой степени неопределенности и даже неопределимости существенных вопросов правообладания. Московский гостиный двор при этих порядках не сгорел, потому что был каменный, но скоро вновь пришел в состояние ветхости, из коего его выручила совсем новая организация дела, о коей мы сейчас скажем.

Пожаром 28 мая 1862 г. истреблены торговые помещения Щукина двора в Петербурге, принадлежавшие до того Министерству финансов. Высочайшим повелением 12 апреля 1863 г. эта местность уступлена обществу лиц, производивших до пожара торг на Щукином дворе, за 800 тыс. рублей, с обязательством выстройки торговых помещений по плану архитектора Кракау, на счет общественников, имеющих для сей цели внести часть требуемой суммы на возведение принимаемых каждым на свою долю торговых помещений. Все лавки и земли под ними будут составлять полную частную собственность общественников. Из всех будущих лавковладельцев имеет быть составлено особое торговое общество, и для его организации и деятельности имеет быть выработан устав.

Гораздо прежде выработки такого устава круг инициаторов (до 80 человек) внес денежные ставки куда следовало и по жребию, в собрании членов еще не конституированного общества, разобрал места и стал воздвигать на лучших пунктах рынка (по Садовой) торговые помещения по плану архитектора Кракау, чтобы тут же стать вместо будущих лавковладельцев настоящими.

Устав был Высочайше утвержден больше года спустя, в июне 1864 года (Собр. узак. за 1864 г. N 64), когда многие постройки, ранее выдачи данной, были уже частью возведены, и между владельцами готовы были возникнуть несколько процессов, которые затем и получили движение, начиная с 1866 года (Кас. реш.

за 1867 г. N 337).

Согласно Уставу 2 июня 1864 г. учреждено "Мариинское Общество

торговцев в С.-Петербурге". Состав его первоначально образуют все производившие до пожара торг на Щукином дворе. Обществу сему отчуждена на указанных выше условиях местность этого наименования. Лавки с землей имеют составить полную частную собственность общественников, земля под улицами, проездами, площадями составляет собственность всего общества.

По праву полной собственности каждый лавковладелец может отчуждать принадлежащее ему торговое помещение, но под условием вступления приобретателя в состав названного общества. Сверх того, общество может от себя производить отчуждения свободных торговых помещений сторонним лицам, под тем же условием вступления их в состав общества. Для ведения дел общества образуются два органа, общее собрание и управление, которое состоит из числа членов общества, выбранных собранием на указанный уставом срок. Компетенция каждого органа указана в уставе с точностью.

Нет сомнения, что мы имеем здесь дело с коллективным правообладателем, с юридическим лицом, члены коего суть в то же время реальные совладельцы имущества с определенным предназначением. Определить различие этого строения от старого московского немудрено, так как

вмосковском коллективная сторона правообладания не разработана вовсе при самой конституции союза и определилась лишь впоследствии; наоборот, в указанном выше приговоре Ирбитского общества эта сторона есть доминирующая в строении целого. Сверх того, в Ирбити союзный строй являлся вполне замкнутым, и дестинатарии коллективного обладания суть только торговцы, сейчас вошедшие в союз, и их потомство. Здесь, в петербургском типе, союзная сторона неизмеримо сильнее, чем в московском, и слабее, чем в Ирбитском союзе; но зато обладание долями поставлено реально раздельно, и круг вступающих в союз есть самый широкий и свободный. Мы получаем, таким образом, как непременные признаки этого союза: а) принадлежность каждого совладельца к обществу, b) корпоративную и довольно развитую организацию союза, с) владение реально-раздельными долями, которые всякий врозь для себя строил, которые всякий врозь может продавать, закладывать, обязан ремонтировать и т.д., d) притязание каждого из членов союза на долевое участие

впользовании союзным имуществом.

Того обособления союзной личности от членов, какое требуется для состава подлинной латинской universitas, нет и в этом типе. Но он составляет все же ступень приближения к ней, особенно по легкости, с которой совершается смена лиц внутри союза при длящемся юридическом существовании все той же обособленной союзной граждански-правоспособной личности "Общества торговцев Щукина двора". Та черта, которая определяет положение этой формы в группе типов локальных, есть именно реальная раздельность долей и свойство правоотношения к ним членов союза.

При сравнительной легкости обмена долей эта форма есть все же по строению своему довольно грузная, довольно еще близко приноровленная к известному кругу правообладателей. В этом ее достоинство как типа локального и в этом ее отличие от конструкций универсального характера.

Москва, шедшая до сего в хвосте союзного движения по рассматриваемому вопросу, внезапно, с 1884 года, оставляет позади себя все

рассмотренные союзные формы локального типа и разом переходит в том же деле устройства правоотношений совладельцев торговых помещений к универсальному типу акционерной компании.

Начиная с 1884 года в Собр. узак. появляются один за другим уставы торговых рядов, Теплых (1884 г.), Верхних (1888 г.), Средних (1889 г.), которые ставят весь вопрос о построении правоотношений данного дела на совершенно новую, несравненно более соответственную требованиям юридической определенности и легчайшей имущественной оборотоспособности точку зрения.

Согласно новым уставам (мы будем иметь здесь в виду особенно позднейший, публиков. в Собр. узак. за 1889 г. N 59. ст. 466; они все сходны), взамен частного обладания по раздельным частям целого, имеет быть образовано единое обособленное от состава членов союзное обладание всем имуществом, построенное на той универсальной основе союзной юридической личности, коей происхождение следует отнести к латинской традиции.

Чтобы привести в исполнение широко и смело задуманный план, необходимо не одно создание коллективной личности из гостинодворских совладельцев; надо привести весь их состав и весь состав обладания в такое состояние, где приватный интерес и личные расчеты отдельных правообладателей имеют подчиняться интересу общественному и расчету общему. Таким образом, Высочайше утвержденный устав не есть только учредительный закон для нового акционерного "Общества средних торговых рядов между Ильинкой и Варваркой в Москве", но есть акт эвентуальной экспроприации в пользу города Москвы всех торговых помещений указанных рядов, собственники коих не захотели бы вступить в состав союза и добровольно уступить свои розные владения новому обществу. Для того, однако, чтобы новое общество считалось состоявшимся и приобрело право оперировать на основании устава, необходимо добровольное согласие и вступление в его состав двух третей наличных совладельцев.

Когда этот состав есть налицо, то в число акционеров вступает и город Москва, который оперирует для экспроприации членов меньшинства посредством уплаты им по указанной норме цены их помещений.

Затем образуется акционерная компания указанного наименования из владельцев акций, выпущенных на имя членов союза, бывших владельцев торговых помещений.

Это общество, в качестве обособленной юридической личности, становится полным собственником всего имущества торговых средних рядов и полноправным предпринимателем сооружения новых зданий для того же предназначения и затем единственным хозяином всего дела и всего вновь образовавшегося имущества.

Резкая черта отличия этой союзной формы от указанного выше союзного типа (Ирбитское общество) состоит в том, что здесь союз образуется не из тесного круга людей торгового промысла с их потомством, а из круга акционеров, коих большинство в начале составляют бывшие московские гостинодворцы, а затем может включить в себя кого угодно, лишь бы в его руках были акции. В этой же черте отличие этой формы и от общества Мариинского рынка в Петербурге, ибо и в этом обществе только тот будет членом общества, кто

владеет торговым помещением, и тот только способен быть лавковладельцем, кто состоит членом общества.

Обособление правоспособности союза от сочленов проведено здесь вполне, как в настоящем типе анонимной компании, и чтобы не было сомнений в таком обособлении, § 70 повторяет специально ту тезу, на которой настаивали классики (...quod debet universitas singuli non debent) и в которой в то же время Лабанд думал найти неизменный и надежный общий признак подлинной universitas, отличающий ее от союзов безличных (см. выше).

Что касается органов дееспособности союза, то они те же, что в обыкновенном обширном анонимном товариществе (правление, совет, общее собрание акционеров).

Во всем, что не указано особо в этом уставе, общество подлежит действию общих законов и в особенности положениям для акционерных компаний.

Мы видим, таким образом, что в близком соответствии с германскими формами (горнозаводские товарищества) - у нас в новое время проходит смена союзных форм чисто приватного типа, с чертами то полного, то неполного обособления личности сочленов и союзной, с большим или меньшим поглощением первых последней. И конечно, в этом разнообразии типов и в этой жизненной смене форм отнюдь не следует видеть у нас только заимствования из чужого права, а, ближе, результат действия тех самых экономических факторов, которые вызывали и на Западе подобные явления.

Все, что мы пока наблюдали в области нашего частного союзного права, касалось одних интересов владеющих классов. Но, в ближайшей очереди за сим, и у нас появляются заметные в праве гражданском признаки развития подобных союзных форм в интересах рабочего класса и постепенное вступление этого типа союзов в общий цивильный обмен в качестве союзов личного строения.

Мы говорим здесь не о правах крестьянских и иных обществ участвовать в некоторых видах договорных сделок с казной в особенности, на которые указывают отдельные положения нашего законодательства (см., напр., ст. 1709 и дальнейшие, в той же связи, ст. 1784, 1785 по изд. 1857 г., ныне замененные особыми правилами положения о подрядах и поставках, ст. 80, 81, 82); точно так же речь здесь идет не о тех артелях, которые принимают выполнение отдельных заказов или поделок под общей ответственностью соучастников. Союзы такого рода крайне важны в экономической жизни народа, но им не следует навязывать таких юридических построений, которых они сами вовсе не ищут, именно свойств отдельной союзной правоспособности. Обособленной союзной личности такие союзы не имеют не только тогда, когда круг людей связан общими обязательствами с 3-м лицом на условии круговой поруки, но и тогда, когда этот круг лиц подчиняется некоторой внутренней дисциплине, содействующей успеху предприятия. Эти мелкие, ежечасно повторяющиеся сложные сделки не у нас только, но и нигде на Западе, где есть все условия легкой регламентации юридических отношений, не стесняются никакими формальными юридическими реквизитами, кроме обыкновенных договорно-товарищеских.

Для образования союзной личности в этих условиях, как и во всяких других, необходимо, чтоб в круге людей, образующих союз, сознавалась задача поставить союз в условия самостоятельной гражданской личности в более или

менее широкой и постоянной области цивильных правоотношений. Все отличие этих специфических форм ограничивается удобствами образовать такой союз из ограниченных ресурсов людей небогатых. Подобные союзы и у нас, как на Западе, преследуют, в интересах своих членов, те или другие специфические задачи, кредит, приобретение сырья, цели союзно-потребительные или производительные.

Самобытную*(358) организацию, именно для низших классов, такие союзы стали приобретать у нас лишь с очень недавнего времени. Первые опыты подобной организации в эпоху освобождения крестьян были внушены нашим инициаторам теми типами этих союзов, которые были в ту пору в ходу на Западе. Один из опытов был сделан костромским помещиком Лугининым, с небольшой субсидией с его стороны (1000 руб. беспроцентной ссуды на 10 лет), в Рождественской волости Костромской губернии между жителями этой волости, в виде ссудосберегательного товарищества, основанного на самопомощи. Устав этого товарищества был высочайше утвержден в 1865 году (Полн. Собрание Закон, за этот год. N 42598).

Нормы, коротко, такие. Жители Рождественской волости все, без различия сословий, могут участвовать в этом товариществе. Каждый желающий вступить обязывается вносить не менее 15 коп. в месяц до полной уплаты пая (50 руб.). Для вступающих в союз и их счетов ведется шнуровая книга, где отмечаются их поступление, взносы, выход. Для выбытия нужна заявка за 6 месяцев, причем выбывающему выдается обратно его пай и барыш за истекший полный год (а не за долю года), не касаясь сумм, отчисленных в запасный капитал. Товарищество дает известных размеров ссуды товарищам. Ему принадлежит образующийся из вкладов запасный капитал. Для целей усиления оборотного капитала ему предоставляется делать займы. Вклады членов идут только на уплату взысканий по этому уставу, а не на другие взыскания и не на пополнение податных платежей. Союз имеет свои общие собрания, поверочный совет, распорядителя и бухгалтера. Члены притязают на прибыль от товарищеских операций и несут тяжесть убытков.

Немного позже, в конце 60-х годов, стал прививаться и несколько другой тип союзов этого же рода, выработанный первоначально в Феллине (город в Лифляндии), по уставу которого ответственность членов за убытки, если они не могут быть покрыты средствами кассы, идет солидарно, соразмерно взносам в оборотный капитал, на всех членов, пока долг не будет покрыт вполне (§ 37). На случай закрытия кассы остаток от основного капитала имеет поступить в Феллинское городское общество для обращения на пользу школ и церкви (§ 10). Есть и другие отклонения этого устава от Рождественского (см.: Полн. Собр. Зак.

за 1869 г. N 46879*(359)).

Способ утверждения подобных союзов, требовавший сперва Высочайшего соизволения, ныне значительно упрощен. Министру финансов предоставляется, по соглашению с Мин. Вн. дел, разрешать открытие народных кредитных установлений, сходных в началах своих с Рождественским ссудным товариществом и Фелинской ссудосберегательной кассой, и утверждать необходимые для их действия уставы (Т. XI. Ч. II. Разд. X. ст. 57).

Под именем артелей вообще закон наш разумеет общества работников, по

добровольному между собой условию составленные, для отправлений служб и работ, силам одного человека несоразмерных (Т. XI. Ч. II. Уст. Торг. ст. 89 и след.). Одни эти признаки не дают, без сомнения, ничего для состава понятия, кроме наличности договорных правоотношений, которые, конечно, могут очень видоизменяться, смотря по условиям случая, то приближаясь к типу простого товарищества, то удаляясь от него в область корпоративного внутреннего, эвентуально и внешнего строения. В этих рамках наше законодательство допускало развитие тех или других признаков, весьма индивидуализирующих существо союзных правоотношений (о чем было сказано выше).

Мы не остановимся здесь вовсе на многочисленных разновидностях артельного устройства, образцы коих, в общем, собраны ныне в разных изданиях, у Калачева, в названном выше сочинении, у Пахмана, в его "Обычном праве", наконец, у Гожева и Цветкова*(360), Т. II, с. 573 и след.

К числу артелей наше законодательство относит и такие союзы, которые, нося тип чисто приватных союзов, составляют по цели своей высшую форму промышленных союзов, какую выработало современное европейское законодательство, именно союза производительного. За образец этой союзной формы мы возьмем артель кустарных мастеров Боткинской волости Сарапульского уезда Вятской губернии (Собр. узак. 1885 г. N 47. ст. 399; напечатан у гг. Гожева и Цветкова. II. с. 608 и след.).

Это промышленный союз кустарных мастеров, изготовляющих экипажи, земледельческие орудия и обувь.

Союз образуется из лиц всех сословий не моложе 17 лет, безупречного поведения. Конституируется сей союз при наличности не менее 20 человек. Вступление затем в состав общества новых членов производится постановлениями общего собрания. Выход добровольный, с заявкой за 3 месяца. Возможна передача своих прав с соглашения артели. Наследники (не все и не во всем одинаково) притязают на доли покойного (§ 23). Уходящий добровольно из артели берет свой взнос по истечении отчетного года. Товарищ может быть устранен из артели за невыполнение инструкции и исключен за похищение и иное подобное с лишением всех прибылей и взносов, без права быть зачисленным вновь.

Капитал артели образуется из единовременных взносов (25 р.), к чему обязывается всякий вступающий. Размер взноса может быть увеличен, соответственно возрастанию запасного капитала, на каждого артельщика; из взносов образуется оборотный капитал. Запасный образуется из 10% отчисления прибылей, процентов с этих сумм, штрафов. Сверх сего из отчисления по 5 к. с рубля заработной платы образуется вспомогательный капитал. Артели предоставляется приобретать в собственность недвижимое имущество, вступать во всякого рода дозволенные договоры, ходатайствовать в присутственных местах и у начальствующих лиц через правление, без особой доверенности.

Органами юридической деятельности артели служит общее собрание и правление артели. Ответственность артели по всем ее операциям обеспечивается круговой порукой артельщиков в размере их взносов и всеми принадлежащими артели суммами и имуществом.

Союзы потребительные не имели у нас того успеха, какой они приобрели в Германии и в Англии.

Вот главнейшие типы правоспособности союзов, имеющих экономические стяжательные цели в своей основе.

Мы не остановимся здесь на подробностях строения этих форм, очевидно, носящих ту же двойственность в основе, какую мы наблюдали в западных системах.

Любопытен один вопрос - о вменении юридическим лицам у нас. Ответ дается законом общим и отдельными уставами лишь в пределах договорно-обязательных отношений. Но за этими пределами? Есть ли у нас те же признаки вменения внешнего, какие мы видели выше в прусском праве? В этом не может быть никакого сомнения, ибо ст. 686 Т. X ч. I подвергает имущественной ответственности дитя и умалишенного за вред и убытки, ими причиняемые, на том же основании, как вышеприведенные положения прусского ландрехта. Рядом с этим общие принципы вменения суть у нас, как и там, внутренние, т.е. в основе вменения лежат злая воля или виновная небрежность, следствием коей были убытки и вред для чужого имущества (684 ст.; влияние французского права здесь очевидно, но формулировка статьи неудовлетворительна; об этом скажем еще позже). Итак, и здесь у нас ясны, в праве действующем, не устраненные следы двойственности принципов вменения в вопросах гражданской ответственности. Однако дальнейшие консеквенции отсюда не оправдываются в применении к лицам юридическим, как это обнаруживается в практике немецких судов. Мы видели выше, что наши суды допускают определение для казны ответственности за неправое владение в пределах malae fldei possessio. Последовательно надлежит допустить ту же меру ответственности и для иных союзных форм цивильного правообладания. Это не исключает, натурально, ни для казны, ни для союзов права взыскивать, в свою очередь, свои убытки с агентов, которые своими деяниями или упущениями обосновали строгую их ответственность перед третьими, натурально, если виновность действительно падает на таких агентов.

Для изучения с юридической точки зрения важны не только те союзные формы, которые имеют своим предметом экономические задачи, но в равной мере и те, которые ставят себе целью иные интересы людей, религиозные, общежительные, научные, художественные, воспитательные и проч.

Этого рода институты могут носить характер установлений публичных и частных. Там, где они суть публичные, их строение, задачи определяются легальными нормами публичного права (см. выше). Долгое время и для тех случаев, когда союзы с такими целями возникали по частной инициативе, юридическое положение их упрочивалось утверждением их уставов Высочайшей властью. В настоящее время множество дозволенных (с полицейской точки зрения) союзов с указанными целями регулируют свою деятельность уставами или правилами, исходящими от тех ведомств, к коим подобные установления имеют по своей задаче ближайшее отношение. Уставы этого рода для обществ ученых, художественных, наконец, для общественных собраний разного типа, помещаются с начала 60-х годов в Собрании узаконений и дают, с цивилистической точки зрения, крайне разнообразные конструктивные

типы*(361).

Нам остается, в заключение, сказать, в чем, собственно, наиболее желательны и настоятельны улучшения нашего союзного права? Ответом на это должна служить вся предпринятая нами работа по этому предмету. Мы всю ее выполняли так, чтобы было видно, какие формы обособленной правоспособности знает западная и наша жизнь, как возникает, обособляется, знаменуется, прекращается союзная личность. Из сопоставления, которого мы держались до сего, ясно, что мы находимся в той поре, когда необходимо развитие союзного права, что основы его заложены в нашем прошлом столь же прочно, как и на Западе.

В чем же разница и чего и где следует искать нам, чтобы разница эта, если она не к нашей выгоде, была устранена?

Прежде всего, нас не может не поразить крайняя скудость норм нашего гражданского кодекса в области проблем союзного права. В этом отношении мы не ушли вперед от тех недостатков, которые отмечены еще Неволиным. Общих норм не только мало. Для договорного товарищества их вовсе нет в Т. X, ч. I. Это не есть вопрос о союзной личности, но, не имея никаких положений для договорного товарищества в составе общего права, мы прямо лишены возможности указать легальную границу союзного права безличного и обособленно-личного или корпоративного. Здесь, так сказать, пустота в нашем главном источнике. Восполнить ее нечем. И это порок не нашего юридического сознания, а именно легального кодекса, который именуется гражданским и, стало быть, для состава этих понятий должен дать все, что нужно. Так как союзные договоры у нас идут исстари, как везде, и сейчас в общем сознании вовсе не мыслятся как ненужные, то законодательство, из каких бы то ни было ресурсов, должно указать нам нормы договорного товарищества, чтобы устранить неестественный пробел в составе нашего легального материала.

За этим уже многое станет ясным. Договоры товарищества могут быть такими, которые не обособляют личности союза от товарищей, но дают, однако, союзам некоторые, более или менее выраженные, черты корпоративного строя правоотношений, особенно для внутренних расчетов. Образцы такого эффекта договора легко найти в ныне действующих западных системах, как это было указано нами выше.

За этим главным и поразительным недостатком нашего гражданского кодекса следует отметить другие невыгодные особенности господствующего союзного права.

Неволин справедливо замечает, что в последние годы царствования Александра I и Николая I было учреждено множество компаний на акциях, и для каждой такой компании рассматривались не только подробности предприятия, но каждый раз особо и самые основания, на коих оно утверждается; между тем, продолжает Неволин, сии основания, при всем различии частностей, могут и должны быть единообразны. Ввиду сего и было выработано общее положение о компаниях на акциях, которое в 1836 году и введено в действие, чтобы доставить всем ветвям промышленности сколь можно больше свободы в движении и развитии (Ист. рос. гр. зак. § 457).

С начала 1863 г. не одни союзные предприятия этого рода, но и масса

других развилась в нашей законодательной практике в большом обилии. Мы их видели выше. Между тем общих нормативных законов для их деятельности, какими было в свое время Положение об акционерных компаниях, не прибавилось в X т., ч. I нисколько*(362).

С другой стороны, невозможно утверждать ни по нашему опыту, ни по опыту наших соседей, чтоб концессионный способ разрешения компаний и товариществ был единственным наилучшим для доставления всем ветвям промышленности сколь можно больше свободы в движении и развитии. И об этом многое было сказано выше. Наконец, тот способ оглашать возникновение, изменение, прекращение союзных предприятий, какого держится наша практика до сего времени (ср.: Уст. торг. ст. 67, 68, 69, 70, 80, 86; Т. X. Ч. I, 2131 и примеч. 2141, 2153 примеч., 2191, 2196, 2197), уступил, как было видно выше, давно уже общему способу оглашения всех этих событий и всех изменений состава союзов через судебные реестры.

Выше были приведены: а) образцы положений договорных товариществ, b) нормативные законы, обнимающие целые типы союзных форм капиталистических, с) также так назыв. soc. a capital variable или Erwerbs- u. Wirthschaftsgeriosserischafteri разного назначения, d) указаны судебные способы регистрации всех событий, важных для юридической определенности существования обособленно-личных союзов всех типов, наконец, е) переданы проекты общих положений для граждански правоспособных союзов вообще.

Этим мы заканчиваем наше учение о юридическом лице в современных системах.

Дювернуа Н.Л.

───────────────────────────────────────────────────────────────────────────

──────────────────────

*(1) В указанном году умер отец Николая Дювернуа.

*(2) См. о нем: Томсинов В.А. Василий Иванович Сергеевич (1832-1910). Биографический очерк // Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. М: Зерцало, 2004. С. IX-XXXVI. Василий Иванович был одноклассником Н.Л. Дювернуа по 4-й гимназии, а после того как женился на сестре Николая Львовича, сделался еще и родственником ему.

*(3) См.: Дювернуа Н.Л. Источники права и суд в Древней России. Опыты по истории русского гражданского права. М., 1869. В 2004 г. эта книга была переиздана в Санкт-Петербурге издательством "Юридический центр Пресс".

*(4) Гамбаров Ю.С. Николай Львович Дювернуа // Вестник гражданского права. 1914. N 5. с. 7.

*(5) Там же. с. 8.

*(6) Нольде А.Э. Памяти Николая Львовича Дювернуа (к десятилетию со дня его кончины) // Вестник гражданского права. 1917. N 1. с. 9.

*(7) По словам А.Э. Нольде, "от обаяния учений Иеринга он не освободился до последних дней и, отрекаясь от некоторых крайних выводов и построений в общей теории права, к которым Иеринг пришел в последних своих работах, Николай Львович тем не менее всю жизнь оставался верным духу