Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

Отсюда следует сделать вывод, что оно может изменять или отменять такие ранее принятые им акты. Это кажется очевидным, однако в судебной практике пришлось подтверждать данный трюизм (Решение ВС РФ от 25 августа 2000 г. № ГКПИ00-752).

(ж) «Вертикальные» коллизии источников позитивного гражданского

права

Коллизия нижестоящего в иерархии нормативного акта с вышестоящим влечет различные последствия, в зависимости от уровней иерархии и видов сталкивающихся актов.

Если норма закона противоречит положениям Конституции, приоритет, естественно, имеет Конституция. Но здесь возникает вопрос о том, кто может констатировать неконституционность закона. Речь, конечно же, идет не о компетенции признать закон недействующим в случае противоречия Конституции, так как этот вопрос находится однозначно в компетенции КС РФ, а о компетенции ординарного суда проигнорировать норму закона в случае его противоречия Конституции РФ и применить вместо этой нормы в конкретном споре положение Конституции РФ. Согласно ч. 1 ст. 15 Конституции РФ Конституция имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Вероятно, разработчики Конституции имели в виду, что ее напрямую может применять любой суд в конкретном деле, даже если имеется какая-то норма нижестоящего в иерархии источника права, которая противоречит Конституции РФ. В 1995 г. на основании этого положения ВС РФ установил, что обычные гражданские суды при рассмотрении дел могут оценить содержание закона или иного нормативного правового акта, регулирующего рассматриваемые судом правоотношения, на предмет их конституционности и при выявлении противоречия проигнорировать закон и применять Конституцию РФ в качестве акта прямого действия (п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. № 8). В 1996 г. уже законодатель вписал в ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» положение, согласно

которому «[с]уд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа, а равно должностного лица Конституции Российской Федерации, федеральному конституционному закону, федеральному закону, общепризнанным принципам и нормам международного права, международному договору Российской Федерации, конституции (уставу) субъекта Российской Федерации, закону субъекта Российской Федерации, принимает решение в соответствии

349

с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу». Эта норма также достаточно недвусмысленно закрепляет прямое действие положений Конституции РФ вопреки противоречащим им нормам федерального законодательства и обязанность любого суда в такой ситуации применить именно Конституцию РФ.

Но уже в 1998 г. КС РФ принял Постановление от 16 июня 1998 г. № 19-П, в котором он не признал право обычных судов игнорировать положения закона при их противоречии Конституции РФ. По мнению КС РФ, только КС РФ имеет компетенцию оценивать конституционность закона, и если судья ординарного суда в конкретном деле усматривает противоречие закона или иного правового акта Конституции РФ, он должен запросить КС РФ о конституционности подлежащего применению закона. Такой запрос в соответствии со ст. 101 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» может быть направлен судом любой инстанции и на любой стадии рассмотрения дела (п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. № 8). В XXI в. практика прямого применения судами Конституции РФ вопреки противоречащим им нормам федерального закона, иногда встречавшаяся в 1999-е гг., сошла на нет. По сути, КС РФ заблокировал такое проявление идеи прямого действия Конституции РФ. В 2013 г. ВС РФ, видимо, согласившийся с КС РФ в данном вопросе, внес в связи с этим коррективы

всвое Постановление Пленума от 31 октября 1995 г. № 8 и исключил из него те положения, которые прямо закрепляли право ординарного суда применять Конституцию РФ вопреки положениям федеральных законов или иных правовых актов.

По сути, КС РФ и вслед за ним и ВС РФ теперь исходят из того, что положения Конституции РФ не могут непосредственно применяться вопреки положениям федеральных законов, и монополия на оценку законодательных норм в качестве неконституционных принадлежит только КС РФ. Безусловно, следует согласиться, что ординарный суд не может признать закон недействующим erga omnes в силу противоречия Конституции РФ. Это не вызывает никаких сомнений. Но идея блокирования права ординарного суда, обнаружившего очевидное

противоречие Конституции в норме закона или иного правового акта,

вконтексте конкретного спора просто применить базовый подход, вытекающий из самой сути иерархии источников права, а именно применить норму Конституции РФ как акта большей юридической силы, может вызывать дискуссии. Есть как сторонники, так и противники такого подхода. В зарубежном праве тоже представлены разные позиции по этому вопросу.

350

На практике, впрочем, драматические последствия как минимум для гражданского права не столь очевидны, так как в условиях бурного развития принципа добросовестности и принятого в практике ВС РФ достаточно свободного телеологического толкования закона практически любые нормы ГК РФ или иных законов в этой области превращаются в опровержимые презумпции, от которых суд может отступить, если результат формального правоприменения порождает вопиюще несправедливые результаты. А при оценке целесообразности телеологической редукции или расширения законодательной нормы либо применения доктрины злоупотребления правом в целях опрокидывания конкретного принадлежащего лицу в силу закона права суд оценивает справедливость решения на основе базовых принципов частного права и тех положений и принципов, которые отражены

вКонституции РФ. Фактически тем самым через практику судов, применяющих такие оценочные понятия, как «добросовестность» или «телеологическое толкование закона», может происходить скрытая коррекция закона, регулирующего гражданско-правовые отношения и вошедшего в противоречие с базовыми принципами и положениями Конституции РФ (в первую очередь о правах и свободах человека и гражданина). По сути, такие принципы и положения приобретают

всфере гражданского права так называемый непрямой «горизонтальный» эффект. Таким опосредованным образом может проявляться приоритет Конституции РФ, по крайней мере до тех пор, пока КС РФ не принял к производству соответствующий спор и не признал официально норму закона неконституционной или не закрепил то или иное ее неконституционное истолкование.

Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, суд при разрешении гражданского дела применяет правила международного договора (ч. 4 ст. 11 ГПК РФ). Таким образом, здесь работает обычный метод автоматического исключения нормы нижестоящего

виерархии акта при ее коллизии с нормой акта вышестоящего. Любой суд может просто проигнорировать норму федерального закона, противоречащую норме международного договора. В отношении того,

каковы условия признания международного договора с участием РФ

вкачестве источника российского права, см. комментарий к ст. 7 ГК РФ.

Если положение федерального закона противоречит положениям федерального конституционного закона, приоритет имеют последние (ч. 3 ст. 76 Конституции РФ). Причем это касается и положений ГК РФ, который принят в статусе обычного федерального закона.

351

Если указ Президента РФ или постановление Правительства РФ противоречат ГК РФ или иному закону, они не подлежат применению. На это прямо указано в п. 5 комментируемой статьи. Соответственно, если суд видит противоречие нижестоящего в иерархии подзаконного акта закону, он обязан проигнорировать норму подзаконного акта

иприменить нормы закона, даже если соответствующий подзаконный акт не признан недействительным, – это следует из п. 5 комментируемой статьи и абзаца тринадцатого ст. 12 ГК РФ (см. п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25). Такое решение не отменит норму данного акта erga omnes, но в контексте конкретного спора она не будет применена. Пример неприменения противоречащего закону указа Президента РФ см. в Постановлении Президиума ВАС РФ от 24 февраля 2004 г. № 13242/03.

Кроме того, противоречащий закону подзаконный нормативный правовой акт может быть признан erga omnes недействующим в соответствии со ст. 13 ГК РФ и специальными процедурными правилами ст. 208–217.1 КАС РФ, а также гл. 23 АПК РФ. Общие разъяснения по оспариванию нормативных правовых актов, которые имеют значение и для оспаривания подзаконных актов, содержащих нормы гражданского права, см. в Постановлении Пленума ВС РФ от 25 декабря

2018 г. № 50.

Если суд, рассматривающий конкретное гражданское дело, обнаруживает в нормативном правовом акте Правительства РФ или Президента РФ противоречие Конституции РФ, он не может проигнорировать норму такого акта и применить Конституцию РФ непосредственно

ипри наличии сомнений или даже уверенности в неконституционности нормы должен приостанавливать рассмотрение дела и направлять запрос в КС РФ (Постановление КС РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П). Но никто не запрещает суду обойти это препятствие и просто телеологически истолковать норму такого акта ограничительно под эгидой общих принципов права (в том числе с учетом конституционных принципов и положений) или применить принцип добросовестности для нейтрализации той явной несправедливости, которая порождается неконституционной нормой.

Комментируемые нормы о коллизии актов различных уровней иерархии содержат пробел для случая противоречия между указом Президента РФ и постановлением Правительства РФ. Статья 80 Конституции РФ позволяет уверенно заключить, что преимущество имеет акт Президента РФ, соответственно, нормы гражданского права в постановлении Правительства РФ, противоречащие указу Президента РФ, не подлежат применению в рамках конкретного спора, а также могут

352

быть признаны недействующими согласно установленной процедуре оспаривания нормативных правовых актов.

Схожий пробел допущен для случая коллизии акта министерства или иного федерального органа исполнительной власти с актами Президента РФ или Правительства РФ. Очевидно, что такие юридически порочные акты тоже не подлежат применению, а также могут быть признаны недействующими судом в соответствии с установленной процессуальным законом компетенцией.

Если соответствующий акт принят государственным органом или должностным лицом в пределах их компетенции и не противоречит вышестоящим актам (включая Конституцию РФ), отраженным там нормам и правовым принципам, то целесообразность его принятия не может стать предметом судебной оценки. Суды не вправе обсуждать вопрос о целесообразности принятия органом или должностным лицом оспариваемого акта, поскольку это относится к исключительной компетенции органов государственной власти Российской Федерации, ее субъектов, органов местного самоуправления и их должностных лиц (п. 28 Постановления Пленума ВС РФ от 25 декабря 2018 г. № 50).

(з) Инверсия иерархии

Иерархия нормативных актов гражданского права по общему правилу означает, что вышестоящие акты имеют преимущество перед нижестоящими, поскольку последние не могут устанавливать регулирование, противоречащее вышестоящим актам. Однако вышестоящий акт может провести своего рода инверсию этой зависимости таким образом, что его норма не будет распространяться на отношения сторон в той части, в которой иное установлено в акте нижестоящем.

Такой прием можно встретить и в многочисленных нормах ГК РФ, в которых устанавливается правило и далее указывается, что иное может быть установлено на уровне «иного правового акта». Например, согласно п. 4 ст. 539 ГК РФ правила § 6 гл. 30 ГК РФ о договоре энергоснабжения могут не применяться к отношениям сторон, если актом Правительства РФ установлены иные правила. Этот подход приводит к тому, что все большее число гражданских отношений (энергетическая

отрасль здесь особенно показательна) ГК РФ практически не регулируется, а нормативное регулирование перемещается на уровень подзаконных актов.

Иногда встречаются очень спорные с точки зрения своей широты примеры такой инверсии, делегирующие иным субъектам правотворчества колоссальные по своему охвату возможности принимать нормы, отличающиеся от общих норм федерального законодатель-

353

ства. Так, например, закон указывает, что «[о]собенности создания, реорганизации, ликвидации и правового положения хозяйственных обществ в отдельных сферах деятельности, включая реализацию обязанности по хранению, раскрытию или предоставлению информации об их деятельности, совершения сделок, включая их нотариальное удостоверение и учет, особенности правового положения эмитентов и профессиональных участников рынка ценных бумаг, а также особенности учета информации о ценных бумагах в отдельных сферах деятельности в исключительных случаях могут устанавливаться Президентом Российской Федерации» (ст. 12 Федерального закона от 4 июня 2018 г. № 133-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившей силу части 15 статьи 5 Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» и отдельные законодательные акты Российской Федерации» в связи с принятием Федерального закона «Об уполномоченном по правам потребителей финансовых услуг»»).

(и) Делегирование правотворческой компетенции

Постановления Правительства РФ призваны обеспечивать реализацию и конкретизацию норм ГК РФ, иных законов и указов Президента РФ (Решение ВС РФ от 18 июня 2012 г. № АКПИ12-503; Определение Апелляционной коллегии ВС РФ от 17 декабря 2013 г. № АПЛ13-556). Но Правительство РФ согласно п. 4 комментируемой статьи принимает содержащие нормы гражданского права постановления во исполнение и на основании норм ГК РФ, иных законов и указов Президента РФ, что означает необходимость наличия в этих актах прямого указания на компетенцию Правительства РФ принять нормативный правовой акт по соответствующему вопросу. Это значит, что Правительство РФ не свободно принимать такие акты по своему разумению, а должно действовать только на основании точечно делегированной ему правотворческой компетенции. Термин «основание» наряду с термином «вправе» означает установление ограниченной

компетенции данного органа на принятие норм гражданского права. В п. 4 ст. 3 ГК РФ сказано, что Правительство РФ вправе принимать постановления, содержащие нормы гражданского права. Принятие Правительством РФ такого постановления при наличии указания в ГК РФ, ином законе или указе Президента РФ не является предметом его доброй воли и не должно пониматься таким образом, что Правительство вольно принимать или не принимать соответствующий акт. Из этой нормы

354

буквально следует, что Правительство РФ принимает акт на основании

иво исполнение ГК РФ, иного закона, указов Президента РФ. Добавление термина «во исполнение» не случайно и как раз свидетельствует, что никакого свободного усмотрения на принятие акта у Правительства РФ нет, оно обязано принять соответствующий акт, на который указано законом или иным вышестоящим в иерархии актом, поскольку обязано соблюдать требования таких актов.

История российского законодательства тем не менее знает такие случаи, когда Правительство РФ годами не исполняло закон. Например, в прежней редакции (до 30 июля 2017 г.) ст. 4 Закона об участии в долевом строительстве ее ч. 2 предусматривала, что Правительство РФ издает правила, обязательные для сторон договора при его заключении и исполнении, которые так никогда и не были приняты. Такое положение вещей недопустимо, поскольку представляет собой неисполнение Правительством РФ требований закона.

Российской юриспруденции неизвестны юридические средства защиты интересов субъектов гражданского права на случай бездействия государственного органа, который в соответствии с законом обязан принять соответствующий правовой акт, но не делает этого. Видимо, в таком случае ответственность можно рассматривать только в политической сфере, хотя из некоторых подходов в судебной практике можно усмотреть, что суд имеет компетенцию обязать соответствующий государственный или муниципальный орган принять подзаконный нормативный акт (п. 37 Постановления Пленума ВС РФ от 25 декабря

2018 г. № 50).

Однако приведенный пример не является характерным для современного положения дел с нормативным регулированием подзаконными актами. Реализация метода делегированного правотворчества весьма широка. Например, в области энергетики полномочия Правительства РФ определены достаточно широко, и значительная часть отношений регулируется не ГК РФ и не иными федеральными законами, а подзаконными актами. Судебная практика на основании комментируемой статьи в таких случаях признает акты Правительства принятыми в соответствии с законом (см., например,

Определение Апелляционной коллегии ВС РФ от 30 июля 2015 г.

№ АПЛ15-282).

Сказанное выше справедливо и в отношении актов министерств

ииных федеральных органов исполнительной власти, в отношении которых в п. 7 комментируемой нормы сказано, что данные органы могут принимать акты, содержащие нормы гражданского права в случаях и в пределах, установленных в актах вышестоящих в иерархии

355

источников права. Соответственно, такие органы могут принимать нормативные акты в области гражданского права только тогда, когда по конкретному вопросу или в той или иной области отношений им такая правотворческая компетенция делегирована законом, указом Президента РФ или постановлением Правительства РФ. При этом если правовым актом установлена правотворческая компетенция ведомства на принятие конкретного правового акта, оно обязано его принять. Особая ситуация лишь с ЦБ РФ, так как функции и полномочия, предусмотренные Конституцией РФ и Законом о Центральном банке РФ, Банк России осуществляет независимо от других федеральных органов государственной власти (часть вторая ст. 1 Закона о Центральном банке РФ).

Всудебной практике имеются примеры, когда признается незаконным акт министерства, который устанавливает гражданско-правовое регулирование (коэффициенты к плате за негативное воздействие на окружающую среду), притом что такое регулирование вышестоящим актом ему делегировано не было (Определение ВС РФ от 8 апреля

2008 г. № КАС08-101/113).

Спорной является возможность последующего делегирования. Что, если закон делегирует принятие правовых норм по тому или иному вопросу Правительству РФ, а оно принимает постановление, которое устанавливает определенные правила по данному вопросу, но по части некоторых вопросов делегирует правотворческую компетенцию тому или иному министерству? Если соответствующий закон наделяет Правительство РФ компетенцией дальнейшего делегирования, вопрос снимается, и такая практика может считаться правомерной. Но что, если такой оговорки в законе нет? Ранее в судебной практике не санкционированное в законе последующее делегирование ставилось под сомнение (определения Кассационной коллегии ВС РФ от 13 июня

2002 г. № КАС02-253, от 15 мая 2003 г. № КАС03-167).

Вряде случаев такое последующее делегирование прямо запрещено законом. Так, например, Правительство РФ не вправе поручать федеральным органам исполнительной власти принимать акты, содержащие нормы о защите прав потребителей (п. 2 ст. 1 Закона о за-

щите прав потребителей). Но и при отсутствии такого специального запрета последующее делегирование, не санкционированное законом, сомнительно.

(к) Нормотворческая инфляция

Относительно недавняя история состояния советского гражданского законодательства характеризовалась чрезвычайной избыточностью

356

подзаконных актов. Сейчас эта проблема только усугубилась. Бурная нормотворческая активность законодателя и других правотворческих органов, которым законодатель все чаще делегирует правотворческую компетенцию, привела не к повышению качества правовых институтов, а к гиперинфляции норм вообще и норм гражданского права в частности.

Вопрос о том, насколько оправданно столь обширное и детализированное нормативное регулирование именно гражданских отношений, должен составлять предмет отдельного и весьма скрупулезного исследования. С одной стороны, в определенной степени этот процесс неизбежен и детерминирован усложнением социальных отношений, утратой обычаями статуса основного регулятора и рядом иных объективных причин. С другой – не менее ясно, что избыточное регулирование (особенно когда оно оказывается некачественным) нередко не снижает правовую неопределенность, а усугубляет ее, влечет существенные издержки как для бизнеса, так и для всего общества, создает почву для неизбежных нарушений многочисленных, порой весьма казуистичных, не согласованных между собой и неясных по содержанию норм и служит, увы, прекрасным инструментарием для коррупции. На уровне законов и иных актов нередко пытаются урегулировать мельчайшие подробности экономической деятельности всех субъектов гражданского права во всех отраслях, но профессиональной компетенции, времени и стимулов делать это качественно, с привлечением широкого круга экспертов, согласованием спорных аспектов с затронутыми данным регулированием участниками оборота и с просчетом всех возможных регуляторных последствий явно не хватает. В итоге экспансия писаного права развивается под лозунгом «Больше, но хуже».

Болезненный юридический позитивизм и зацикленность на контроле в современной российской правовой культуре являются следствием нашей политической традиции, привычки государства последовательно подавлять чувство свободы в своих гражданах, порождать недоверие к перспективам саморегуляции гражданского общества, непонимание и недооценку феномена судебного правотворчества

иряда иных факторов. В России все это усугубляется низким качеством самого регулирования, растущим, но все еще невысоким уровнем научного осмысления проблем гражданского права и общим упадком юридического образования, отсутствием веры в справедливый суд

ивсепроникающей коррупцией. Такова сейчас подлинная картина состояния гражданского законодательства.

357

(л) «Горизонтальные» коллизии между законами или иными актами

одного уровня иерархии

Комментируемая статья не решает проблемы противоречия норм одного закона другому или норм иного правового акта нормам правового акта того же уровня иерархии.

Есть ряд неписаных, но общепринятых и широко применяемых

всудебной практике коллизионных правил разрешения таких коллизий.

Во-первых, это правило, согласно которому более специальная норма имеет приоритет над более общей (lex specialis derogat generali). Специальность определяется характеристикой частного случая, который хотя и относится к тому же роду социального отношения, что покрыт гипотезой общей нормы, но представляет его разновидность, которая показалась правотворцу заслуживающей отдельного, специального регулирования. Типичным примером могут выступать общий и специальные сроки исковой давности.

Во-вторых, это правило, в силу которого более поздняя норма автоматически отменяет противоречащую ей старую норму, даже если

вновом правовом акте не сказано об отмене действия прежней нормы

(lex posterior derogat priori).

При этом нередко сталкиваются две нормы внутри одного и того же закона: здесь принцип lex posterior также должен действовать. Так, например, в связи с реформой ГК РФ ст. 364 ГК РФ была дополнена новым п. 5, согласно которому ограничение права поручителя на выдвижение возражений, которые мог бы представить должник, не допускается, а соглашение об ином ничтожно. Между тем в данной статье остался неизменным п. 1, согласно которому, в частности, поручитель вправе выдвигать против требования кредитора возражения, которые мог бы представить должник, если иное не вытекает из договора поручительства.

Из последнего законоположения следует, что возражения поручителя могут быть ограничены договором, что коллидирует с приведенным положением нового п. 5 этой статьи. Применив здесь метод lex posterior derogat priori, получаем, что императивная норма п. 5 как более поздний закон имеет преимущество перед диспозитивной нормой п. 1 и, следо-

вательно, ограничение возражений поручителя не допускается.

При определении даты более позднего или более раннего закона следует руководствоваться частью первой ст. 2 Федерального закона от 14 июня 1994 г. № 5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления

всилу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания», согласно которой датой принятия федерального закона считается день принятия его Госу-

358