Из российской практики: в чем состоит феномен отечественной «скрытой» безработицы?

Российская «скрытая» безработица появилась не сегодня. Она стала массо­вым явлением еще во времена плановой экономики, несмотря на заявления и утверждения: «в СССР безработицы нет».

Чтобы понять особенность процессов в области занятости населения в Со­ветском Союзе, необходимо пояснить, что на рынке труда имела место монопсония. В роли монопсониста в стране выступало государство, ведь именно ему ре­ально принадлежали все рабочие места. Государством, в конечном счете, дикто­вался также и уровень заработной платы работников.

Монопсония это монополия покупателя, то есть ситуация на рынке, когда имеется только один покупатель и много продавцов данного товара. Исключитель­ность положения монопсониста проявляется в возможности диктовать всем про­давцам условия приобретения товара, в первую очередь — цену.

В СССР государством—монопсонистом устанавливалась заработная плата W₁ (рис. 4.1). Это было ниже равновесного уровня W_e в условиях рынка совершен­ной конкуренции. В результате предприятиям при такой заниженной зарплате приходилось нанимать L₁ работников вместо L_e. Наем гораздо большего количест­ва работников порождал искусственное сокращение безработицы, или скрытую безработицу. Это приводило к снижению уровня заработной платы для всех эф­фективно работающих, так как она была единой для всех занятых.

Подобным действием участие государства—монопсониста не ограничива­лось. Предприятиям диктовался не только уровень оплаты труда, но и численность занятых. Количество занятых искусственно завышалось с тем, чтобы образовался даже излишек рабочих мест. В советское время рекламные щиты предприятий всегда пестрели объявлениями о найме на работу: «Заводу требуются работники следующих специальностей...» Рис. 4.1 демонстрирует численность занятых L₂, соответствующую рассмотренной ситуации. На участке L₁L₂ линия зарплаты ра­ботников проходит выше кривой предельного дохода (Dl = MRP), характеризую­щей экономически обоснованный спрос на труд. Это означает: труд работников, принятых на работу сверх количества L₁ — убыточен и экономически нецелесооб­разен. Работники получали от общества больше, чем создавали. Расплачиваться за это приходилось всем гражданам страны. Компенсировались убытки за счет доходов, создаваемых в обществе. А ведь эти доходы в противном случае могли стать основой роста благосостояния граждан.

Работники, нанятые сверх количества L_e, были исключены из числа работни­ков искусственно. Это и есть скрытая безработица в командной экономике. Низкий уровень эффективности производства в СССР, обуславливающий за­вышение спроса на труд, еще в 70—80 гг. привлекал внимание зарубежных специ­алистов. Разницу между фактической численностью занятых на предприятиях в СССР и меньшей их численностью, которая могла бы быть на них при использова­нии международно-сопоставимых условий и технологий, организации экономиче­ской деятельности и производительности труда, они называли «сверхзанятос­тью», или «скрытой безработицей». По разным оценкам внутрипроизводственные резервы рабочей силы (скрытая безработица) в СССР достигали от 15—20 до 40—50% трудового потенциала.

В современной российской экономике скрытая форма безработицы имеет двойственный характер, то есть является одновременно и социальным «амортизатором», и экономическим «тормозом».

В 1992 г. большинство отечественных предприятий столкнулось с отсутствием финансирования, спадом производства, неплатежами потребителей и множеством других проблем. В качестве выхода из сложившейся ситуации российские предприятия стали вводить неполный рабочий день или неделю, неоплачиваемый отпуск, досрочный выход на пенсию и т.п.

Чтобы лучше разобраться в причинах скрытой формы безработицы в отечественной экономике, целесообразно рассмотреть российский феномен скрытой безработицы. Он обусловлен следующими причинами:

1. особенностью технологических процессов;

2. наличием в течение длительного периода социальной инфраструктуры на предприятиях;

3. характерным для СССР патернализмом руководителей предприятий;

4. сокращением транзакционных издержек на рынке труда;

5) низким уровнем затрат на оплату труда в общих издержках производства. Рассмотрим более подробно указанные причины. Крупные предприятия со

сложным технологическим циклом не могут резко сократить количество работаю­щих даже в случае значительного сокращения объемов производства. Это связа­но с использованием негибких технологий на отечественных предприятиях. В стране большинство предприятий возводилось под выпуск конкретной продукции. Потребность в каждом новом продукте удовлетворялась в результате строитель­ства нового завода или цеха с жесткой технологией. Заводы в большинстве случа­ев не имеют резервных мощностей для гибкой адаптации. Специфика отечествен­ной промышленной структуры требует работы почти всех занятых, даже в случае производства лишь 20% продукции. Такая технология характерна для российской химической промышленности, машиностроения, большинства предприятий обо­ронно-промышленного комплекса.

Характерной чертой большинства отечественных фирм-гигантов в советский период было наличие разветвленной социальной сферы. Соответственно на таких предприятиях было велико число работников, которые обслуживали жилье и соци­альную инфраструктуру.

Значительное сокращение объемов производства на предприятии отража­лось в первую очередь на уменьшении количества работающих в основном производстве. Численность работающих в социальной сфере предприятия практически не сокращалась. Технологические особенности производства обуславливают не­равномерность высвобождения занятых в различных подразделениях.

Ключевой установкой для многих руководителей сферы отечественного биз­неса являлась ориентация на сохранение трудового коллектива. Руководители, идентифицирующие себя с коллективом* к числу наиболее значимых проблем от носят сохранение кадров. Они абсолютизируют защитные функции работодателя и считают, что заработная плата является основным источником получения дохо­дов и выполняют, прежде всего, воспроизводственную функцию, поэтому предпо­читают не увольнять работников. Сами же трудовые коллективы также ориентиро­ваны на сохранение всех работников, даже ценой сокращения заработной платы всем занятым. Работающие в большинстве своем спокойно относятся к вынуж­денным отпускам, и это пока не вызывает серьезной социальной напряженности. Частичная занятость дает возможность людям заниматься своими садовыми уча­стками, торговлей или домашними делами. В итоге их совокупный заработок час­то превышает тот, который выплачивался бы при полной занятости на предприя­тии.

Заинтересованность руководителей предприятий в сохранении основного состава работников подкреплена надеждой на улучшение экономической конъюк-туры и увеличение масштабов производства предприятия. В этом случае имеет место экономия трансакционных издержек, связанных с подбором необходимых работников, наймом и расстановкой кадров.

Известно, что доля оплаты труда в общих издержках производства в настоя­щее время на российских предприятиях составляет 10—12%. Это делает бес­смысленным экономию на рабочей силе. В большинстве стран Западной Европы и США аналогичный показатель находится в пределах 40—50%. Как правило, для российских предприятий характерны не только сверхзанятость, но и избыточные запасы оборудования, лишние помещения, свободные производственные мощно­сти. Спад производства сделал эти ресурсы избыточными. Аренда или распрода­жа излишних мощностей позволяет выплачивать заработную плату «лишним» ра­ботникам. Безусловно, на предприятиях происходит «проедание» основного капи­тала и недоинвестирование, которые в ближайшем будущем крайне негативно скажутся на их деятельности.

Работодателю выгоднее осуществлять поддержку частичной занятости на предприятии по сравнению с сокращением работников. Снижение среднего уров­ня оплаты труда соответственно приводит и к уменьшению величины единого со­циального налога (36,5% от фонда оплаты труда работников предприятия) на большую величину, чем сумма зарплат, выплачиваемая «ненужным» работникам.

Таким образом, в определенной степени скрытая форма безработицы в ре­формируемой российской экономике выполняла роль своеобразного социально­го «амортизатора», т.е. происходило искусственное сдерживание массового вы­свобождения рабочей силы. Этим можно объяснить наличие нелинейной связи между падением объемов производства и снижением численности занятых на предприятиях. Другими словами, занятость в России в 1992—1997 гг. сокраща­лась темпами, существенно уступавшими темпам снижения ВВП страны. По дан­ным Института экономики переходного периода в 1992—19^7 гг. при снижении ВВП страны на 1% уменьшение численности занятых в ее экономике составляло в среднем всего 0,34%.

В связи с этим уместно напомнить, что в восточноевропейских странах, к при­меру, уже в первой фазе реформ безработица достигла уровня, количественно со­ответствовавшего примерно 50% общего падения производства. В России эта про­порция в 3—4 раза ниже. Быстрый рост безработицы — одно из самых болезнен­ных социальных последствий реформ в странах Центральной и Восточной Европы. Реализация в России восточноевропейского соотношения между сокращением объемов производства и ростом уровня безработицы означала бы, по оценкам спе­циалистов, 30%-й уровень безработицы.

Однако неверно расценивать скрытую форму безработицы в отечественной экономике только в качестве позитивного явления, препятствующего росту соци­альной напряженности в обществе.

Скрытая безработица породила развитие неуправляемых негативных про­цессов, таких как неполная занятость, принудительные отпуска, задержки и невы­платы зарплаты, применение натуральной оплаты труда вместо денежной. Рабо­тодатели стали часто нарушать элементарные социально-этические права чело­века, перестали соблюдать требования по охране труда работников предприятия.

Следует отметить, что к концу 90-х годов XX столетия скрытая безработица стала сокращаться во многих регионах страны. Уровень скрытой формы безрабо­тицы не фиксируется рынком труда. Однако по данным Госкомстата РФ в 1997 г. 6,5% работников крупных и средних предприятий работали неполное рабочее время, 10,4% работников этих предприятий были отправлены в вынужденные от­пуска. Доля работников, побывавших в подобных отпусках в промышленности в 1997 г., достигла 26%.

Застойная безработица включает людей,которые длительное время не могут тру­доустроиться. И хотя размеры этой фор­мы безработицы незначительны (по данным МОТ она составляет менее 1%), по степени отрицательных последствий застойная без­работица не имеет себе равных. Люди, долгое время не имеющие возможности трудоустроиться, морально подавлены. Они посте­пенно теряют в профессиональном плане — знания, навыки, ква­лификацию.

Длительная безработица ведет к тому, что начинается процесс занижения людьми своих возможностей, человек сам накладыва­ет на себя печать «неудачника». Более половины таких безработ­ных нуждаются в социально-психологической реабилитации. Ха­рактерным является то, что безработные считают равными для се­бя по значимости проблемы как материальные, так и психологиче­ские.

Причина застойной формы безработицы состоит в невостребованности некоторых профессий. Эта проблема является характер­ной для малых городов или населенных пунктов, ориентирован­ных на определенное производство.