ИГПЗС учебный год 2023 / Лекции Томсинова в магистратуре-1

в своем распоряжении центральный банк, все финансы Англии и, естественно, Парламент. А здесь такая непредвиденная случайность, своевольный Король. И в Англии развернулась острейшая борьба. Парламент всегда знал в Англии как Короля принудить к повиновению – надо его разорить, разорить королевскую казну. Какой самый лучший способ? В случае с Карлом I, хорошо использовали, спровоцировали конфликт с Шотландией, пришлось Королю Карлу собирать армию, которая стоила практически миллион фунтов стерлингов, пришлось обращаться к Парламенту, собирать Парламент. Созыв Парламента и стал роковым событием. Он его созвал, чтобы деньги просить. А Парламент собрался, чтобы навязать Карлу свою волю. И навязывание этой воли привело к разрушению английского государства и к революции. Парламент точно так же действовал и потом, в последствии. В 60 годы новые условия, войну невозможно было спровоцировать, видимо тогда и обратили взор на Северную Америку. Надо было спровоцировать войну там. Тем более увидели, что королевская казна не так сильно опустела, после войны с Францией, значит надо было поднять колонистов на борьбу и заставить Короля послать новые войска. Это требует денег, он вообще нищим станет. Так и получилось. Трудно понять Парламент, если мы не учтем вот это обстоятельство. Потому что, именно парламентские акты спровоцировали столкновение колонистам с метрополией. Это видно по законодательству. Принимается «акт о железе», в котором запрещается колонистам производить готовые железные изделия. Для чего? Ведь все равно эти готовые железные изделия сбывали в Центральной Южной Америке. Они же не несли их в Великобританию. Они не были конкурентами, Великобритания. «Акт о шерсти» - запрещает производить готовые изделия из шерсти. Колонисты печатают свои деньги. Хорошо было, потому что они не зависели ни от кого, могли повышать зарплату, производство бурно развивалось, огромное количество фабрик, предприятий. В 1763 году Бенджамин Франклин приезжает в Лондон. Он был принят в салонах английской аристократии, с удовольствием слушая его рассказы, о том, как хорошо живут в Северной Америке, их соотечественники, которые когда-то покинули. В одном из салонов Б. Франклин обратил внимание на очень странного человека, невзрачно довольно одетый, молчаливый, ни разу не улыбнулся, несмотря на то, что звучали шутки. Просто стоял и слушал, о чем говорят. И Б. Франклин заметил, когда он произнес слово «money» (деньги), этот человек вдруг оживился. А Б. Франклин стал рассказывать о том, как они печатают деньги, какие они у них красивые, как хорошо они живут, благодаря этому, у них независимый курс. И когда этот человек подошел к Б. Франклину, сказал: «поподробнее, пожалуйста, что у вас там за деньги», Б. Франклин рассказал все. Он потом спросил: «а вы кто?». «А что, вы не знаете?», - говорит. Этот самый бедно одетый человек, самый богатый на самом деле у нас в Англии, это Ротшильд. Через неделю Ротшильд обратился в Парламент, там у него была своя группа депутатов, с тем, чтобы они выступили с инициативой запретить печатать деньги в колониях. В 1764 году появился акт, запрещающий колонистам печатать деньги. Что произошло? Они должны были восстановить вхождение фунтов стерлингов, фунт стерлинг они могли получить только в Великобритании, чтобы получить в Великобритании фунт стерлинг, они должны были привести туда какие-то товары. А готовые изделия им запрещено было привозить, только сырье, полуфабрикаты. Они недешево стоили. И что получилось? Промышленность стала разваливаться в Северной Америке. Безработица появилась. Предприятия стали закрываться. А тут Парламент Великобритании вместе с Королем добавляют еще один акт – Stamp act. В 1765 году издается акт, который облагает налогом всю печатную продукцию, издаваемой в Северной Америке, а там издавалось намного больше, чем в Англии. Здесь колонисты возмутились. До этого кэронси акт Парламент имел право издать. А вот Stamp act не имел. Почему? Колонисты же считали себя приверженцами common law. И считали, что они принесли в колонии common law. Common law они считали персональным

правом. Английский подданный, любой, куда бы он ни переселился несет с собой common law. А тем более, здесь целое общество англо-саксонское возникло. А в common law есть принципы, которые защищают подданных. Вот один из таких принципов – Парламент Англии (потом Великобритании) может обложить налогом только то население Англии, которое представлено в Парламенте. Одно это столкновение, конфликт по поводу Stamp act вызвал целую волну чисто научных трактатов, где обсуждался вопрос: «имеет ли право Парламент Великобритании обложить налогом североамериканских колонистов?». А это непростой вопрос. Этот вопрос сразу же касался и Конституции Великобритании. Более того, сразу же вставал вопрос не только о конституционности акта, но и о законности. Проблема законности и конституционности в

условиях североамериканских колоний никогда так остро не вставала, а это ключевая проблема юридической науки, так же, как и проблема легитимности власти. Все, что связано с конституционностью и законностью – это ядро юридической науки. Колонисты предъявили требования Парламенту – или вы даете нам представительство или отменяете этот налог. А Парламент в ответ новый налог, на основании Тауншенд акта. Поскольку колонисты почувствовали себя ущемленными, почувствовали, что Парламент нарушает их права, они обратились с требованием к Парламенту: до каких пор Парламент будет нарушать права британских подданных, которые живут в североамериканских колониях. А им ответ: а с чего вы взяли, что вы британские подданные? И началось. Сразу же встал вопрос: а что такое британская империя? И обнаружились любопытные моменты. Этот вопрос затронул еще Блэкстон в своем комментарии. Колонисты просто не обратили внимания. Они печатали эти 4 книги Блэкстона регулярно, они обучались юриспруденции, не было никаких юридических школ в колониях, не было университетов еще. Университеты возникло только в конце 18 века и юридические школы тогда же. Обучались в частном порядке, изучая юридические трактаты и прежде всего комментарии к законам Англии Блэкстона или поступая в обучение к какому-нибудь адвокату. Комментарии Блэкстона колонисты воспринимали как очень авторитетный трактат. Они не обратили внимания, ведь Блэкстон там ставит под сомнение этот вопрос, это мнение о том, что колонисты, переселившись в Северную Америку, покинув Великобританию, взяли с собой common law. Блэкстон исходил из того, что common law – это обычное право Англии и оно связано с английской почвой, она не может быть перенесена на другую почву. Главное – проблема империи. В русском варианте Империя – это единое государство. Все жители империи равны, это подданные российского императора, все находятся под его покровительством, все защищаются. Российская империя очень сильно отличалась от британской империи. Название одно и то же, а с юридической точки зрения это совершенно разные образования. Российская империя – это единое государство, а британская империя – это империя. Почему? Потому что Британская империя уже у Блэкстона предстает в виде особой корпорации, отличающейся у Великобритании. Для России это дикость. Россия и Российская империя – это одно и то же. А для правоведов английских, оказывается, Великобритания и Британская империя – это разные государства, разные образования. Жители Британской империи неравны подданным Великобритании по своему статусу. Колонисты на это не обращали внимания. А тут вдруг обратили. Во 2 половине 60 годов идет дискуссия по чисто юридическим вопросам. Дискуссия о том, что такое конституционность, законность, что такое британский подданный, что такое common law, что такое империя, что такое Великобритания, что такое колонии. Они какой статус имеют? Прожили полтора века, даже не задумываясь над этими юридическими вопросами. А тут конфликт между североамериканскими колониями и властями Великобритании заставил их задуматься над этими проблемами. Движущей силой юридической науки всегда являются какието конфликты, какие-то проблемы, которые надо разрешать. А здесь эти проблемы оказались

совершенно новыми для колонистов. Правовая культура в колониях, конечно, отличалась от правовой культуры Великобритании, но не настолько сильно, чтобы ее нельзя было считать англосаксонской. Когда разразился этот конфликт, по поводу налогов, по поводу статуса колоний, статуса Великобритании (Британской империи), вот тогда и появилось, что колонисты совершенно по-другому понимали одни и те же проблемы – проблему законности, конституционности. Они по-разному смотрят на Британскую империю, нежели власти Великобритании и правоведы Великобритании. Колонисты с удивлением увидели, что британские правоведы настаивают на том, что жители Британских колоний, составляющих Британскую империю, ни в коей мере не могут иметь одинаковый статус с британскими подданными. Это их взорвало. Постепенно вызревает мысль о том, что британский Парламент и Король (верховная государственная власть в Великобритании, которая воплощалась в лице Короля и Парламента) не может быть источником властных полномочий для государственных органов в колониях. В октябре 1774 года собирается 1 континентальный Конгресс представителей 13 североамериканских колоний. Из Канады представители отказались приехать. И 14 октября эти представители вырабатывают резолюцию, которая является отправным пунктом в формировании в США новой юридической науки. Колонисты утверждают эту резолюцию, что «все люди имеют право на жизнь, на свободу и на собственность». Потом «собственность» будет заменена на «стремление к счастью» в Декларации независимости. При этом во 2 части резолюции они утверждали, что они считают себя британскими подданными и на них распространяется действие common law. Они еще пока не помышляют об отделении. События развивались. 2 континентальный Конгресс, собравшийся весной 1775 года, 10 мая принимает резолюцию, в которой заявляет, после обсуждения всех этих актов о налогообложении, что «источником власти всех государственных органов колонии является народ колонии». Вот он поворотный пункт. Вот здесь все кардинально менялось. Здесь мы видим настоящий отход от юридической конструкции государственной власти, которую выражала common law. В common law все-таки было признано, что это право, которое формируется вместе с государством. И хотя оно не формируется самим государством, это право освещает такую структуру, такую организацию государственной власти, при которой источником всех властных полномочий является Король в Парламенте. Именно common law эту структуру юридически закрепляет. Но колонисты фактически заявили, «источником властных полномочий в колониях является не британский Парламент, не Король, а народ колонии». Это, конечно, была настоящая революция. Вообще термин «американская революция» носит очень условный характер. Надо понять, что революция – это крушение существующего государственного строя, крушение существующего правопорядка. А здесь совсем другое. Тот государственный строй, который существовал в колониях, он не был разрушен революцией. Отцы-основатели Конституции, те американские интеллектуалы, которые взывали (?) борьбу за независимость, они утверждали всегда, что американская революция произошла только в умах. Это известно письмо Джона Адамса Томас Джефферсону, в день 50 летия принятия Декларации независимости, это 4 июля 1826 года, где он прямо заявляет: «положа руку на сердце надо признать - революция у нас была только в умах». На самом деле революция была еще и в юридической науке. Мнение о том, что источником власти является народ в 60 годы 18 века уже утвердилась во Франции в науке естественного права. «Народ – носитель разума, не Король, а народ. И закон – это выражение общей воли». Это Ж.Ж.Руссо. Но в условиях североамериканских колоний эта доктрина приняла другой смысл. Если, к примеру, во Франции в этой доктрине увидели идеологию противостояние бюрократическому государству, которая рассматривалась как машина подавления всей свободы, то в североамериканских колониях в этой доктрине увидели идеологию независимости.

Независимости колоний от метрополии. Разные последствия этой доктрины. Если во Франции эта доктрина была направлена против государства бюрократического и она превратилась очень быстро в идеологию разрушения этого государства, то в условиях североамериканских колоний эта же самая доктрина превращается в идеологию нового государства, в идеологию борьбы за независимость и формирование нового государства. Она здесь сыграла совсем другую роль. Надо понимать, что из этой доктрины вытекала целая вереница идей. Если источником власти является Король в Парламенте, то нет необходимости в писанной Конституции. Все, что примут Король в Парламенте, то и составляет Конституцию, поэтому в британской правовой культуре нет различия между конституционным и обычным законом, во всяком случае по порядку принятия. Господствует доктрина верховенства Парламента, здесь имеется ввиду и Король. Эту доктрину Делоуи(?), французский правовед, написавший в 30 годы 18 века трактат о британской Конституции, выразил следующими словами: «британский Парламент может все, он всемогущ, он может даже превратить мужчину в женщину и этого не делает только потому, что таких предложений пока что не поступало». Парламент не был ограничен, это неограниченная власть. Любой акт его считался законом. В североамериканских колониях, когда перенесли источник власти из британского Парламент в народ, то сразу же возник вопрос – а где выражение народной воли? В чем она выражается. Воля Парламента выражается в его деятельности, а народ – это же масса людей неорганизованная. Очевидно, чтобы выразить волю народа, народ должен избрать своих представителей. Из идеи народного суверенитета сразу же вытекала идея народного представительства. Все органы власти теперь ничто иное, как представители народа. А представители народа откуда узнают волю народа? Воля народа должна быть выражена на письме. Идея народного суверенитета влекла за собой еще одну идею – идею писаной Конституции. Конституция уже не могла быть неписанной. Какая сложность – ведь воля народа не могла быть выражена в полном объеме и как ее всю узнать? Значит, Конституция на самом деле и не может выразить волю народа, не может Конституция состоять из каких-то вечных норм, правовых принципов или правил. Значит, Конституция должна представлять нечто другое. Воля народа меняется со временем. Конституция должна учитывать. Нельзя же каждый год принимать новую Конституцию. Значит, писанная Конституция не должна состоять из какого-то нормативного вечного материала. А чем она должна быть? Писаная Конституция на самом деле должна выражать не волю народа, она должна закреплять модель такой организации власти, при которой воля народа всегда находит свободного выражение. Неслучайно именно в американской правовой культуре, в 20 веке возникнет идея совершенно кодекса, идея другой кодификации, не такой, которая развивалась в Европе. Это совершенно особый взгляд на Конституцию. Конституция выражает принцип народного суверенитета, источник власти в народе. Значит,

главное, что должна делать Конституция, это создавать такую организацию власти, при которой воля народа всегда будет иметь свободное выражение. В этом секрет живучести Конституции 1787 года. Это не Конституция правовых норм, это Конституция правовых процедур. У нас конституционное право совершенно неразвито. Причина этого очевидна. У нас конституционное право неразвито, потому наши конституционалисты не могут выглянуть за пределы России и посмотреть, какие Конституции в других странах и какие механизмы там. Тогда бы они увидели, что конституционное право может быть не только материальным, но и процессуальным. Надо выделять конституционное процессуальное право. Секрет американской Конституции заключается в том, что здесь возникает конституционно-процессуальный документ, а не конституционно-материальный, и именно поэтому он до сих пор существует. Такое представление о Конституции могло возникнуть только в англо-саксонской культуре. Common law – это на самом деле в значительной мере право процессуальное, процессуального

характера. И Блэкстон чтобы создать свой трактат, превратил категории процессуального права в категорию материального права. В соединенных штатах, очевидно, увидели, что на самом деле народная вол. Невозможно выразить ни в каких нормах, значит, надо просто дать ей способ выражения. В этом заключается первая и главная особенность американской юридической науки. Она относится не только к конституционному праву. Модель американского государства разрабатывали интеллектуалы очень высокого уровня. Это как правило профессора университетов. Джеймс Мэдисон преподавал предмет, который вполне можно было назвать история государства и права зарубежных стран. В его очерках, статьях знания мирового юридического опыта очень хорошо ощущается. Он постоянно ссылается на те или иные события мировой истории. Очевидно, что тот, кто изучает весь мировой опыт властвования, тот понимает, что на самом деле Конституцию создать невозможно по одной простой причине – никогда в Конституции не буду предусмотрены все конфликты, которые могут возникнуть и никогда не могут быть предусмотрены все способы их разрешения. Потому что на самом деле общественную жизнь, и тем более, политическую жизнь невозможно втиснуть в какие-то тесные конституционные рамки. Возникает рано, уже в 70 ые годы в США совершенно новый подход к Конституции. Конституция не должна вредить произведениям завершенным, ее невозможно завершить. Она не должна быть произведением статичным, раз и навсегда застывшим, созданным для всех эпох. Конституция должна содержать еще и не только какие-то правовые принципы, какие-то юридические основы государственного устройства, взаимоотношения власти и населения, она должна содержать механизмы саморазвития. В Конституции должны быть предусмотрены такие механизмы, которые обеспечивают постоянное самосовершенствование Конституции. Конституция это на самом деле не документ какой-то единый писаный, имеющий высшую юридическую силу, Конституция – это целый особый организм, который живет своей жизнью, постоянно совершенствуется, растет и вбирает в себе не только то, что видимо на поверхности, то что можно увидеть, но в Конституции очень много невидимого, подразумеваемого, то, что скрыто от глаз, то, что нуждается в толковании. Конституция предполагает постоянное развитие, постоянное совершенствование. Значит, надо создать этот механизм. В условиях англосаксонской правовой культуры кто должен был воплощать этот механизм? Суд. Именно суд, который занимает в Конституции в США только 3 статью, 3 место. На самом деле, является главной властью. Доказательство этому – сама история США. На протяжении 19 века дважды наблюдали крушение исполнительной и законодательной власти. Но США выживают из этих крушений по одной простой причине – не происходит крушения судебной власти. Она выдерживает все, и она выносит из тех ям, в которые попадают американское государственность, выносит государство из самых тяжких кризисов.

Вопрос из зала: «На каком основании Парламент ограничивал права подданных британской империи, если Англия и британская империя два разных государственных образования?»

Не сказал бы, что британская империя независима от британского государства. Два разных образования. Население британской империи, колонии, не имеет такого же статуса, которые имеют подданные Великобритании, но колонии подчинены Великобритании. Почему? Потому, что все колонии возникли на основании хартий Короля. Они возникли, потому что Король позволил им поселиться на той или иной территории. Первая из таких хартий относится к 1607 году – Якоб I позволяет колонистам, которые к нему обратились из Вирджинии, охотиться, ловить рыбу, даже добывать полезные ископаемые, но если они добудут золото и серебро, 2/5 они должны будут передать в королевскую казну. В этой Хартии ни слова нет о коренных жителей Северной Америки, их как бы нет. Колонисты на самом деле остаются в зависимости от

короны, но поскольку они покидают территорию Великобритании, они резко понижаются в статусе, они уже не имеют статуса подданных. Они долгое время не платили налогов, не имеют представительства в Парламенте, но это подчиненные, зависимые территории, и они вынуждены на самом деле выполнять все команды, которые исходят от Короля и Парламент Великобритании. Здесь и столкнулись колонисты и британские власти. Они считали себя подданными. Здесь столкнулось 2 мировоззрения, и колонисты увидели единственный выход из этого конфликта – объявить, что они будут слушаться команд только собственной власти, и не буду слушаться команд Парламента Великобритании. Парламент Великобритании принял решение позвать войска. И уже в 73 году после знаменитого Бостонского чаепития в североамериканской колонии оказался 20.000 экспедиционный корпус британских войск. Был оккупирован Бостон. Что произошло в Бостоне? Парламент старался разорить колониальную экономику. Чай долгое время получали колонисты непосредственно из Индии. Посредники привозили чай, но чай надо было обрабатывать, его стали ввозить в Нидерланды или в Великобританию, на фабриках обрабатывать. Великобритания, когда утвердилась в Индии, создавала плантации (а все фабрики открывала только Великобритания по производству черного чая, который в основном распространялся в Европе). Колонисты, увидев, что чай стал очень дорогой, который поступал из Великобритании, тем более он облагался налогом, они завели собственные плантации и стали свой чай выращивать и обрабатывать. Что делают британские власти? Нанимают целый флот кораблей, которые перевозят чай, и разом непосредственно с Индии привозят чай в то время, когда шел сбор чая на плантациях. Они фактические не дают сбыть этот чай, потому что с кораблей этот чай распродается буквально за бесценок, а плантаторы разоряются. Плантаторы нанимают индусов пловцов, которые ночью пробираются на корабли с этим чаем и сбрасывают его в море, отсюда бостонское чаепитие. И тогда Британия присылает экспедиционный корпус, этот корпус оккупирует Бостон и запрещает плантаторам этот чай сбывать (продавать) до тех пор, пока они не покроют убытки, которые нанесли этому флоту, который привез чай. С 1773 года разгорается война в колониях. Потому в следующем году и собрался первый континентальный Конгресс, потому что еще одна резолюция, которая была принята, о том, чтобы взять за оружие, противостоять вооруженным путем, от агрессии Великобритании. В 1776 году принимается Декларация независимости, которая выражает все основные постулаты новой юридической науки. Декларация эта имеет 3 части: 1 часть – чисто философская, доктринальная; 2 часть – перечисляются злоупотребления Короля в основном; 3 часть – непосредственно резолюция об объявлении независимости. Хотя независимость была объявлена еще 2 июля, а Декларация принята 4 июля. Декларация – это документ, который на самом деле пытался оправдать борьбу за независимость, но не перед общественным мнением. Декларация была направлена на умы самого американского общества. Надо было просто внушить обществу, что борьба за независимость полностью легитимна. Вот легитимность этой борьбы и доказывается здесь, но совершенно иными доктринами, не такими, которые существовали в Европе. Мы видим, что так же провозглашается, что люди все равны, их равенство воплощается в неотъемлемых, неотчуждаемых правах, как то жизнь свобода, стремление к счастью. А далее говорится, что народ создает правительство путем общественного договора. И правительство берет на себя функцию защиты этих прав человека. Если она не выполняет эту свою задачу, то народ имеет право на восстание, на свержение Правительства и учреждение нового. Здесь получает абсолютное выражение принцип народного суверенитета. Народ не только источник власти, Декларация совершенно неевропейская, американская, хотя, внешне кажется, везде пишут в литературе, что Декларация вобрала в себе доктрины науки естественного права. Нет. На самом деле, это не совсем наука естественного права, это нечто

другое. Главная идея Декларации невидима в тексте, она под текстом. А подтекст что говорит? Впервые здесь мы видим то, что не видели в Европе, народ мыслится не только источником власти, но и управляющей силой. Везде, всегда, даже в доктринах науки естественного права народ – это субстанция управляемая, это масса управляемая, а здесь впервые народ не просто источник власти, но и управляющая сила, которая не только наделяет власть легитимностью, но она эту власть создает. Более того, она ее свергает, если надо, если власть не выполняет свое предназначение. У нас обычно говорят о революционном характере той Декларации. Да нет, не революционный здесь характер. Здесь именно новый образ народа. Народ – сила, которая управляет. Это главная идея Конституции США. Народ – это управляющая сила. Как растет численность, допустим, палаты представителей, от чего зависит? От численности населения. Первая статья чему посвящена? Конгрессу. А конгресс – это представительный орган, от населения, избирается населением. Ведь Президент на самом деле тоже представительный орган, но избирается не населением, а избирается коллегий выборщиков. Впервые на первый план выдвигается не исполнительная власть, а власть законодательная. Почему? Потому что она непосредственно связана с народом. В этом прямое воплощение народа. В этом смысле Декларация независимости – документ, явно направленный на умы самого американского общества. Это документ, который внушает американскому обществу, что вот вы теперь сила управляющая, вы сами управляете собой. Разгорается война, разрабатываются статьи Конфедерации – в статьях нет вообще исполнительной власти. Там только Конгресс. Мы видим, что на самом деле интеллектуалы американские долгое время отказывались вообще создавать исполнительную власть, они думали, что если какие-то органы должны существовать представительные, то только законодательные. А исполнять эти законы должны те органы, которые ближе к народу, на местах местные органы. Они отказывались создавать некое такое централизованное государство бюрократического типа, которое существовало в Европе. И только события, развернувшиеся на территории Северной Америки, после подписания парижского договора, 1783 года, заставили все-таки создавать централизованное государство. Но очень долго шла дискуссия между американскими правоведами, не искажает ли наличие бюрократии народную волю. Все-таки они уже исходили их того, что источником всех правовых ценностей является народ. И Конституция должна просто дать свободу выражения народной воли. Парижский договор, по которому Великобритания признала независимость североамериканских колонистов, был заключен в то время, когда в самой Великобритании состоялся еще один юридический акт. Этим юридическим актом Король Георг был объявлен сумасшедшим. Это уникальный случай, когда физические здоровый человек и очень здравомыслящий, начитанный, интересный, был объявлен сумасшедшим, но только юридически. Юридически сумасшедший, а физически нормальный. Это англичане вполне могут это сделать. Раз его юридически объявили сумасшедшим, то нужно было назначить регента, и она подобрали себе такого Короля, который был им нужен. А Георг III жил до 1820 года, совершенно здоровый человек. Парламент в сущности не позволил этой династии развиваться. Ясно, что Королева Виктория не имела королевского происхождения, она из обычной семьи, не очень аристократического происхождения. Как потом установили уже, в 20 веке, когда начали генетические исследования проводить, установили, что все слухи о незаконном происхождении Королев Виктории оказались правдой. Династия прервалась. Нынешняя все королевская семья – это потомки той женщины, которая не имела никаких прав на престол. Парламент на самом деле достиг своей цели. Парламентское правительство с тех пор не подвергалось со стороны королей

представительстве, которое меняло распределение мест в Парламенте и увеличивало количество выборщиков, то есть, избирателей. Он пригрозил, что он введет в Палату Лордов такое количество Лордов, которое будет достаточно, чтобы этот акт прошел в Палате Лордов. Это последний случай, когда Король проявлял свои властные полномочия. Правда еще был случай. 1924 год, консерватора и лейбористы набрали одинаковое количество голосов. Кто должен был стать премьер-министром? И тогда Король назначил премьер-министра. Почему? Просто консерватора уступили лейбористам право занять пост премьер-министра. Кризис наступал. И лейбористы во время кризиса занимали пост премьер-министра и фактически потеряли свою репутацию. Надо сказать, что эта американская история, она привела к резкому ослаблению королевской власти Великобритании. Но дело в том, что само поведение Георга, который на самом деле соблюдал все свои прерогативы и действовал в полном соответствии с прерогативами, это поведение получило такое негативное освещение в американской прессе, что тем самым одновременно, во время этого конфликта североамериканских колонистов с британским Королем, парламентом был решен вопрос о форме правления. Очевидно, что монархия уже оказалась невозможной в США и если до этого конфликта какие-то интеллектуалы американские могли помышлять о монархической форме правления и думать о том, где бы, из чего бы создать династию, из каких семей, то после этого конфликта, особенно после того как Георга объявили сумасшедшим, никаких помыслов, чтобы утвердить монархию среди американских колонистов не было. Но возникла другая проблема. Когда интеллектуалы американские пришли к мнению, что надо создавать единое государство из североамериканских колоний и начнется разработка Конституции этого государства, а это была научноисследовательская работа, достаточно посмотреть документы Конвента, они все в полном объеме сохранились в нескольких томах, и видно в этих документах, что те или иные параметры Конституции, те или иные ее принципы, действительно обсуждались так, как будто в Конвенте была созвана научная конференция. Несколько проектов создавалось, но в конце концов «Вирджинский» проект был принят за основу, который был разработан в основном Джеймсом Мэдисоном. Этот проект был принят 17 сентября 1787 года. Но если мы посмотрим на Конституцию именно как на произведение юридической науки, мы многое поймем в этой Конституции. Действительно, когда создавалась Конституция никакого государства не

существовало. На что опирались творцы этой Конституции? Опирались на мировой опыт осуществления государственной власти. Но этот мировой опыт говорит, что на большой территории республиканская форма будет неустойчива. Как он мыслили? Это видно в обсуждениях июня месяца, июля. Они приняли решение не отказываться от республиканской формы правления, поскольку она единственно возможная в условиях Северной Америки. Но создать такие механизмы в осуществлении, в организации власти, которые позволили бы этой форме правления стать более устойчивой. Они задали вопрос – откуда исходит самая главная опасность? Они ответили на этот вопрос просто – от исполнительной власти. Президент, который является одновременно главнокомандующим армии, может стать диктатором, а потом монархом. Они, конечно, имели ввиду Джорджа Вашингтона. Уже при разработке Конституции было ясно, что он станет первым Президентом, то есть, за 2 года до выборов Президента. Так и произошло. Поэтому внимание было

направлено еще и на то, чтобы обеспечить такие ограничения исполнительной власти, которые бы не позволили ей возобладать над другими областями. Если мы посмотрим на процесс разработки этой Конституции, то увидим, что на самом деле творцы ее исходили из тех потребностей, которые вставали перед американским обществом. Они разрешали эти потребности чисто научным путем. Они на самом деле обсуждали, каким способом, например,

можно разрешить ту или иную проблему, как, допустим, обеспечить права меньшинства в условиях господства большинства. Они обсуждали эти проблемы и находили чисто научные решения этой проблемы. Как правило, эти решения оказались очень удачными, по одной простой причине – при разработке Конституции ее творцы, а это интеллектуалы (из 55 членов конвента 31 были правоведы, при чем очень высокого уровня и адвокаты, и преподаватели), учли еще и все те опасности, все те угрозы, с которыми может столкнуться государство. Они как бы смоделировали не только организацию власти, смоделировали не только создание этого государства, но они смоделировали и те ситуации, которые могут привести к гибели государства, это уникальный случай. Это как будто люди заключают брак, думая о разводе, и поэтому одновременно подписывают брачный договор на случай развода ☺. Так примерно и действовали отцы-основатели Конституции.

09.11.

Тема: Продолжение предыдущей темы лекции

Остановились на национальном опыте США. Особенности этого процесса в Северной Америке заключаются в том, что здесь юридическая наука в значительной мере формировалась практическим путем, в ходе разработки моделей будущего государства.

Дело в том, что эта модель, конечно, в-первую очередь, была конституционной, можно говорить, что формировалась прежде всего наукой государственного права. Дело в том, что основание этой модели, юридическое основание, доктрины, которые закладывались, определяли одновременно характер common law в соединенных штатах. Они практически программировали трансформацию common law в Северной Америке в совершенно новое американское явление. Трансформация начнется с возникновением государства США и закончится где-то к 70ым годам 19века. Common law в США это не английское common law. Те доктрины, которые предопределили необходимость писаной Конституции, они одновременно предопределяли текстуализацию common law и соответственно юридическая наука в соединенных штатах, в отличие от Англии, хотя, вроде бы оставалась в рамках англо-саксонской правовой культуры (очень интересное явление, они не отрывают целиком от англо-саксонской правовой культуры, и специалисты по сравнительному правоведению относят американское право к англосаксонской семье). Самое главное, что мы видим – это изменение в стиле юридического мышления.

Как только II Континентальный конгресс 10 мая 1775 года принял резолюцию, согласно которой источником власти всех государственных органов теперь усматривался в народе, народ

– источник власти, сразу же возникла проблема – что делать с Конституцией? Ведь неписанность английской Конституции предопределяется во многом доктриной источника власти. Источник власти в английской правовой культуре (источник власти государственных органов) – Король в Парламенте – это не просто верховная государственная власть, но это основание всей государственной пирамиды. Фридрих Энгельс был умным человеком, хотя недостаточно образованным, когда написал очерк о британской Конституции 18 века, он высказал там мысль, что «государственный строй Великобритании – это перевернутая пирамида, в основании лежит Парламент». Он единственное ошибся, не понял, что Парламент включает в себя государственную власть. Он не был юристом, ему это в голову не приходило. Он не понимал, что конституционное право, современное, которое стало зарождаться в 17 веке, оно ведь сплошь состоит из одних юридических фикций. Можно даже сказать, что это сплошной обман. Обманом

являются идеи демократии, обманом являются идеи представительства (народ представлять невозможно, никакой орган не может народ представлять), обманом является вообще самое представление о том, что источник власти в народе. Но совсем не является обманом то, что в Англии источник власти – это Король в Парламенте. Соединение королевской власти и власти в Парламента и создает не просто верховную власть, а основание государственного строя. Почему нет никакого различия между конституционным законом в английской правовой культуре и обычным законом? Потому что они исходят из одного источника. Конституционный закон в правовой культуре континентальной Европы исходит всегда от органа народного представительства и считается, что от народа исходит. Наполеон это хорошо помнит, он прибегал к такому способу принятия Конституции, как референдум или плебисцит. Очевидно, что если источник власти Король в Парламенте, то любой акт этого органа в сущности и есть акт конституционный. Поэтому различие между конституционными законом и обычными законами в английской правовой культуре своеобразное, это различие по содержанию, которое вообще на самом деле уловить очень трудно. Получается, что иногда законы, которые регулируют частные отношения, имеют конституционное значение. Как так? Мы же привыкли, что конституционное право – это право публичное, а здесь выходит common law в значительной мере частное право, а это основа Конституции. Как это понять? Очень просто. Если источник власти – Король в Парламенте, то эту власть ограничить невозможно никак, бесполезно даже пытаться и не пытаются, потому что сущность британской Конституции совсем не в ограничении верховной государственной власти, которая воплощается в Короля в Парламенте. Раз ограничить власть верховную нельзя, значит, надо пойти по другому пути - > создать для подданных такое пространство жизни, в которое власть не может вмешиваться, создать такие устои в этой частной, общественной жизни, которые не могут нарушены быть верховной государственной властью. Этими устоями являются не права человека, а права подданных. Но они эти права очень интересно трактуются – старинные прирожденные права английских подданных. Права подданных и права человека обладали всеми качествами прав человека. Почему? Потому что они не даются государством, они привязаны к статусу подданного. Идея Конституции неписанной на самом деле заключается не в неписанности, она неписанна не потому, что она не изложена на бумаге, а потому что творцом ее не является государственная власть, потому что

Конституцией оказывается совокупность правовых ценностей, обеспечивающих автономность человеческой жизни и независимость ее от государственной власти.

Невозможно ограничить действие государственной власти, потому что она одновременно источник собственных полномочий. Как ограничить? Кто вообще над этой государственной властью может стоять? Никого. И поэтому нет даже идеи конституционного надзора в английской правовой культуре. А кто будет надзирать, если это самая верховная власть? Раз ее нельзя ограничить, значит, в этом случае, надо создать такое пространство в жизни, в которое она не будет вмешиваться, иначе говоря, надо просто-напросто резко сузить то пространство, в котором действует эта верховная государственная власть. Вот и все. В этом идея британской Конституции. Поддержание вот этого равновесия между двумя пространствами, пространством государственной деятельности (т.е. деятельности государственных органов) и пространством частной жизни занимаются Королевские суды. Как так может быть? Это же суды, принадлежавшие к этой верховной государственной власти. Но есть одна тонкость – дело в том, что эти суды привязаны не к персонам, а к институту королевской власти. Эти суды стоят над всеми персонами вообще, которые осуществляют эту верховную государственную власть и вообще государственную власть. Потому что они институционализированы. Это хорошо видно по статусу судейскому. Судья, кем бы он ни был, он на самом деле выступает не как персона в