ИГПЗС учебный год 2023 / Лекции Томсинова в магистратуре-1

государственной собственности, но оно не имеет на самом деле такого статуса. Статус государственной собственности – это фикция, обман.

Еще одна ситуация с наследованием - - - > хозяин дома, patra familias, это воин всегда попадает в плен. Что значит попасть в плен для римлян? Это значит потерять статус свободы. А вместе со статусом свободы теряется статус семьи, статус гражданина и статус субъекта права. Попадает в плен patra familias, и в плену умирает. Наследство должно открыться? Нет. А кто умер, собственно? Не субъект права, а человек, не имевший прав на имущество, никаких прав, раб, военнопленный. Как же быть тогда? Прибегают к фикции – в этом случае считается, что patra familias, попавший в плен, умер в тот момент, когда попадал в плен, то есть он еще свободный был. Если он умер в плену, считается, что он умер до плена. Таким образом, наследство открывается и действует обычный порядок. А вот ситуация – он попал в плен, но не умер, а освободился из плена, вернулся. Проблема – он утратил качество субъекта права. И что делать? Процедуру приема в гражданство, заново жениться на своей супруге, заново усыновлять своих детей? В этом случае действует еще одна юридическая фикция – считалось, что patra familias в плен не попадал, если он освободился. Этих фикций очень много. Дигесты Юстиниана, Конституции Императора были объявлены законами, но они не были законами. Это фикция, безусловно.

Самая интересная фикция – это эмфитевзис.

Эмфитевзис – то длительная аренда (50, 100 лет). 50, 100 лет никто не живет. Нормальный арендный договор привязан к личности, а этот договор мог столько лет продолжаться в том случае, если он привязывался к вещам, к имуществу. А почему это было так необходимо на такое длительное время? Эмфитевзис в Риме, в римском праве появился во многом из греческого опыта и термин тоже греческий. А этот опыт появился в свое время, для того, чтобы обеспечить возврат тех средств, которые вкладывались в землю, в земельный участок. Сельское хозяйство не сразу дает отдачу, вкладываются какие-то огромные суммы в облагораживание земли, выращиваются виноградники. С этими виноградниками и был связан этот эмфитевзис. В Греции выращивали виноградники, оказывается, 10 лет надо было ждать, пока виноград вырастет. То есть брали земельный участок у кого-то в аренду и разводили виноград, вкладывали огромные деньги и естественно очень беспокоились, сумеют ли они возвратить эти деньги, если аренда привязана к лицам, а вдруг умрет арендодатель. И вот тогда и возник этот эмфитевзис. Это фактически договор аренды, но права и обязанности привязаны к имуществу, то есть смерть арендодателя никак не влияет на договор, он просто продолжается. По французскому гражданскому кодексу, предполагает, что договор прекращается со смертью одной из сторон, и единственное, что арендатор имеет преимущество на заключение нового договора с новым хозяином. Это 1742 статья в Гражданском кодексе французов. Вот возник потому и эмфитевзис. Что получилось - чтобы иметь возможность, чтобы иметь гарантии возврата средств, арендатор в этом случае должен был получить фактически права собственности. Ведь его договор привязан к имуществу, а это же вещное право. Это же фактически возникают новые отношения, но собственником он стать не мог и таким образом, вырабатывается юридическая фикция, очень интересная, арендатор эмфитеот, приобретает полномочия собственника, все буквально, кроме полномочия уничтожить вещь, изменить её сущность. Все полномочия приобретает, но собственником не становится, это право собственности без титула, статуса собственника. Вот это и есть юридическая фикция, когда удалось это показать, все стало ясно, почему их записывали собственниками, потому что они эмфитеоты. Вот эта фикция удивительная, но она показывает во многом полную свободу римлян

в формулировании тех или иных понятий, тех или иных правовых институтов. На что они ориентировались? Именно на практические потребности. Возникает закономерный вопрос. Если такой стиль юридического мышления ориентирован на практические потребности, то возможно ли зарождение юридической науки? Этот вопрос еще интересен потому, что в литературе наблюдается путаница, в литературе всю умственную деятельность юристов называют наукой. Вот есть Шульц – он науку усматривает уже в древнейший период, в деятельности понтификов. Надо различать умственную деятельность и научную деятельность.

ВОПРОС из зала: Он попал в плен, об этом может никто и не знать, значит, все останется как прежде. Он попал в плен и жив, но действует фикция, он может вернуться из плена и в этом случае будет считаться, что он в плен не попадал, значит, с имуществом ничего не происходит. Наследство открывается только тогда, когда он умирает. Ситуация, когда получили известие в Риме, что патра фамилиас в плену умер, а вдруг через некоторое время он возвращается живой. Тогда возникает ситуация, так как действует фикция, что он в плену вообще не был, а его имущество уже поделено. Но в этом случае обращают внимание на достоверность информации

оего смерти. Римляне как правило требовали выдачи своих умерших воинов. Почему настойчивость такая? Никогда наследство не открывалось без получения достоверных сведений

осмерти. Если хот бы было подозрение, что он не умер, никто не видел его там дома, наследство не открывалось, ждали, оставалось как прежде. В этом случае в римском праве легко можно было взять полномочия кого-то на себе. Октавиану Августу понадобились полномочия плебейского трибуна, плебейский трибун мог наложить вето на решения народного собрания. Но трибуном Октавиан стать не мог. Что сделали? Он трибуном не стал, забрал себе только полномочия.

21.09.18

Вопрос: Систематизация Римского права при императоре Юстиниане

Это одно из самых грандиозных событий в правовой истории. Оно имеет чрезвычайно большое значение для развития юридической науки. Эта систематизация означала помимо прочего еще и переворот в понимании юриспруденции. Хотя в Дигесты Юстиниана включалось все-таки наиболее ценное из произведений римских юристов из классического периода и соответственно вошло изречение Ульпиана, которое он приводил о том, что «юриспруденция - это познание дел божественных и человеческих наук, о справедливом и несправедливом», вошло изречение Цельса: «право – это искусство доброго и справедливого», но все же по методике, которая была применена, для систематизации, обработки правового материала, уже понятно становится, что изменилось отношение именно к юриспруденции, изменилось понимание ее сущности.

Вообще, то, что сделал Юстиниан было на самом деле продолжением традиций. Традицию, которую заложили, видимо, чиновники императорской канцелярии в 90 годы 3 века. В 293 году появился кодекс, который называют кодексом Григориана или Григория. Просто имя чиновника, который его создал, не известно хорошо. Этот кодекс не дошел до нас и сохранились только упоминания о нем и пересказ его содержания. А в 291 году появляется дополнение к этому кодексу, которое включает в себя Конституции Диоклетиана, изданные в первые же годы его

правления. Но назвали Кодекс Гермогениана. И тоже, скорее всего, какой-то чиновник. Имена христианские. Вряд ли тогда в языческом Риме могли появиться. Но как бы то ни было из сведений, который сохранились об этих кодексах видно, что включают они Конституции Императоров, изданные в форме эдикта. Вот это первое положение, которому потом последует и Юстиниан. Императоры издавали и рескрипты, и мандаты, и дигесты. Эдикты – это акты наиболее общего значения. Не только Конституции были включены. Вот, например, открывался кодекс Григориана, в сокращенном Гая. Это институции Гая в сокращенном изложении. Тоже очевидно, что эта часть кодекса говорила о том, что он мыслился не только как пособие для практикующих юристов, но и для подготовки юристов. В кодекс вошли еще и изречения других юристов. И как бы то ни было перед нами видимо особый жанр, который просто условно называется кодексом, на самом деле это собрание некого правового материала, совершенно различного происхождения. С другой стороны, надо понимать, что еще со времен Октавиана Августа повелась традиция, по которой принцепсы, а впоследствии это будут делать доминиусы, то есть монархи, объявлять императорскими указами не только непосредственно эдикты и конституции, изданные императорами, но и мнения юристов по толкованию этих же самых конституций. То есть, есть вообще правовой материал, который применялся в судах, он наделялся императорским авторитетом и считался как бы исходящим от императора. Вот это надо понимать, это особенность древнеримской правовой культуры.

Следующий этап в развитии произведений этого жанра – это Кодекс Феодосия, 438

год. Он носит название двух императоров, потому что это было время, когда два императора управляли Римской Империей. Один был в Риме (?), другой в Константинополе. Но указы, изданные хотя бы одним императором, считались одновременно указами другого императора. То есть это не было разделение Империи. Это было как бы создание особой конструкции верховной государственной власти, которая представляет собой единое политическое тело и в то же время состоит из двух физических тел, из двух персон. Вот его официальное название кодекс Феодосия 2 и Валентиниана 3. На самом деле его составил кодекс Феодосий 2, под его во всяком случае руководством. Где-то 9 лет шла эта работа. Потому что Конституция составления этого кодекса появилась в 429 году. И вот мы видим то же самое. Включаются не только эдикты императоров в немножко переработанном виде, но и включаются сентенции юристов: сентенции Павла, фрагменты экзитерий (??) Домицио Ульпиана, Гая. При чем здесь появляется нечто новое, того, что не было раньше. В конституции Феодосии – он повелевает собрать только Конституции, исходящие от Константина. Константин – первый христианский Император. Значит, мы уже наблюдаем, при составлении Кодекса Феодосия, утверждения христианских традиций в римском праве. Что это означало. Вот именно, проникновение христианского мировоззрения в правосознание, переворачивало представление о юридической науке, о юриспруденции. Ульпиан: «юриспруденция – это познание дел божественных и человеческих. Наука о справедливом и несправедливом». Но ведь с точки зрения христианской традиции, определять, что справедливо, что несправедливо, это прерогатива Бога, но совсем не юриста. «Познание дел боежственных…». А разве их может простой смертный познать? Он может только принять или отвергнуть. Очевидно, что здесь уже нарушалось прежнее представление о юриспруденции, но пока еще не вырабатывалось нового. Вот это новое представление будет выработано в процессе систематизации, которое осуществил Император Юстиниан. Результатом которой были: Кодекс Юстиниана, Институции Юстиниана, Дигесты Юстиниана и повторный кодекс Юстиниана ("Codex repetitae praeleclionis"), который был издан в 534 году, он дошел до нас и завершил эту систематизацию. Юстиниан был по образованию юристом. Окончил Константинопольскую

школу права. Это младший брат супруги Императора Юстина. Юстиниана звали Управдой. Замысел правовой реформы у него созрел во время обучения в Константинопольской школы. Когда в 527 году он стал императором, эту реформу стал готовить, и где-то в середине февраля 528 года он издал Конституцию Хайек (Хайек – это то, что необходимо исправить и так далее). Эта конституция предписала комиссии из 10 юристов собрать в конституции Императора в форме эдикта. Предписывалось этой Конституции подправить, подкорректировать, приспособить для нынешнего времени. Список комиссии – на первом месте стоит Иоанн, должность занимает квестора императорского двора. Квестор – это человек который редактирует императорские Конституции, выдающийся юрист. Трибониан в то время занимал должность начальника Канцелярии, через него вся аргументация проходила. У нас предписывают кодификацию ученым-юристам, а среди них, есть только один правовед, преподаватель Константинопольской школы Феофила, а все остальные чиновники на самом деле. И вот они за год с небольшим. Конституция, которая утверждала этот кодекс, была издана 07.04.529 года. И он до нас не дошел. Мы можем только говорить, что скорее всего повторный кодекс был на него похож. По форме видно, что убирались преамбулы из конституции, конституции безжалостно правились, но единственное, что довольно много Конституций на греческом языке. И они не переводили их на латынь и с другой стороны латынь не переводили на греческий. Только двуязычие мы уже наблюдаем в праве. Это очень важный фактор, это значит, что знаковая система права уже нарушается. Но очевидно, что терминология правовая связана с каким-то языком. Когда Дигесты начнут переводить на греческий и создавать на их базе как бы сокращенное изложение Дигест – эклог, то мы увидим, что эклога очень сильно отличается на самом деле от Дигест. 17 титул с 47 и 48 книгой Дигест – если сравнить, разный смысл. Юстиниан это все учитывал, значит, он не обращал большого внимания на сам по себе нормативный материал. И это проявилось в следующей Конституции, которая он издал 15.12. 530 года – «Deo auctore» (Божьей милостью). Вот эта Конституция была уже адресована квестору нашего двора Трибониану. Трибониан был занят должностью Иоанна, Иоанн скорее всего умер уже умер. Комиссия из 15 лиц, в основном чиновники. Юстиниан предписывает как бы выбрать из произведений римских юристов самое ценное. Обычно, те или иные правовые своды создаются из-за нехватки правового материала. А здесь правового материала слишком много: 2000 книг в распоряжении Юстиниана, 3 миллиона строк. Он предписывает выбрать самое ценное из них, при чем такое, что не повторяется нигде, повторы убрать, противоречия сгладить. Он уже заранее систему определил. В конечном итоге получится, что выбрали всего 150.000 строк, это 5% материала. Но Конституции Танта, 16.12.533 года, которое введет в действие все эти дигесты, будет сказано, что выбрано самое ценное, что за пределами дигест остался незначительный материал. Образно будет сказано, что Дигесты как бы ставят барьер, окружают барьером вот весь этот ценный материал и не позволяют ему пропасть, исчезнуть. Можно предполагать, что 95% материала с точки зрения комиссии не имела ценности и скорее всего это повторы того, что вошло в Дигесты. Это сомнительно. Слишком огромный материал остался за пределами Дигест и они по сущности пропал. Мало, что осталось. Потом находили историки на различных манускриптах тексты Павла, Ульпиана, Папиниана, в основном фрагменты. А ценные произведения, которые остались за пределами Дигест для нас не дошли, за исключением Институций Гая, но они ведь на самом деле пропали. Их случайно обнаружил Бартольд Георг Нибур в 1816 году. Читая манускрипт, вдруг увидел, что под буквами, письменами еще и другие письмена. Каким-то образом расчистил. Он догадался по нескольким строкам, что это правовой текст. А потом он далее догадался, что это Институции Гая. И конечно его постарался восстановить, но не весь. Институции Гая, все-таки часть фрагментов оказались стертыми, мы не

знаем, что там было написано. То, что осталось за пределами Дигест почти нам неизвестно, а то что вошло в Дигесты – безжалостно переработано. Юстиниан предписал в Конституции Деолакторе (?) редактировать таким образом материал, чтобы был понятен современному юристу, современному судье. Создавался на самом деле сборник изречений римских юристов, прежде всего для применения в судебной деятельности. Но вместе с тем в конституции Омрана

(?) которая была принята в тот же день 16 декабря 533 года, она предписала использовать Дигесты, так же как и Кодекс, и созданный 21 ноября Институции в учебном процессе. Более того, записал Юстиниан даже порядок изучения всех этих книг:

1 год – изучать Институции Юстиниана. Институции были составлены комиссией из 3 человек: Трибониан, Дорофей, Феофил. 21 ноября император их утвердил в своей Конституции. И эти Институции как раз и были предназначены служить как бы введением в юриспруденцию для молодых людей. Этот первый год обучения, так и назывался «прото», это не изучение юриспруденции, а как бы подготовка к изучению юриспруденции. Они содержали определения в отличие от Институций Гая и 4 книги были названы, система видна была

2 год – изучали 7 книг, посвященных судопроизводству или 8 книг, посвященных вещному праву.

3 год – предписывалось изучать еще 17 книг Дигест

4 год – 14 книг 5 год – изучение кодекса. Кодекс - это последняя стадия в учебном процессе.

Конституция Танта, которая утверждалась введением в действие Дигест, содержала еще важное положение. Дигестам придавалось сила закона. Дигесты запрещалось комментировать, даже толковать. Это переворот настоящий в юриспруденции. В чем его смысл? Если в целом как бы проводить сравнение между той наукой, которая преподавалась на юридических факультетах средневекового университета и той умственной деятельностью юристов, которое наблюдается в древнем Риме, то надо сразу же отметить, что юридическая наука средневековая –опиралась на текст, а древнеримская юриспруденция была устной. Как работали древнеримские юристы? Они вот приходили на площадь, давали ответы (респонса) на вопросы, которые обычно граждане задавали. Они консультировали преторов, они конечно писали произведения, но произведения как бы обобщали опыт их умственной деятельности. А умственная деятельность была устной. Что это означало? Это означало, что текстам вообще в Древнем Риме не придавалось большого значения. Мы здесь не видим вот такой нормативной традиции, которая была на Руси, когда составлялись юридические сборники один за другим или в других странах. Здесь Законы 12 таблиц вообще непосредственно в судах не применялись. Вообще не принято было аргументировать то или иное судебное решение с ссылкой на какой-нибудь текст, на какую-то норму права. Аргументировали логикой, то есть была настоящая аргументация. И чаще всего судебное решение опиралось не на правовую норму, которая существовала до судебного решения, до рассмотрения в суде. Судебное решение опиралось на ту норму, которая формулировалась на первой стадии судебного разбирательства, формулярный процесс, он так и называется. Почему? Формула исковая это же и есть норма, только норма особого характера, это норма, которая формулируется для конкретного случая, а потом она отбрасывается, она уже не нужна. Она может быть для подобных случаев еще раз всплывет, но решение опирается вот именно на эти формулы иска, на эти нормы правовые, а не нормы законов. Хотя Императоры издают указы, Конституции, но текст эдиктов, не имеет самодовлеющего значения. На них

опираются, но их очень трудно непосредственно применить к конкретной ситуации. Необходимо толкование какое-то. Не бывает совершенно однотипных ситуаций, которые создают повод для спора судебного, все ситуации индивидуальные. Поэтому невозможно создать какие-то нормы, которые применимы для всех конкретных ситуаций. Поэтому текстам не придавалось большого значения и более того, мы же знаем какая интенсивная была деятельность. И от этой интенсивной деятельности дошли до нас буквально крохи. А почему? Потому что императорским конституциям не придавалось значения текста, на который следует опираться при разрешении судебного решения. Мы привыкли, что обязательно надо опираться на какие-то нормы права, для обжалования, апелляционного, кассационного. Это создает существенное нарушение правовых норм в процессе или игнорирование их полностью. А здесь не так. Здесь очевидно – главное в судебном процессе – это аргументация, логика сама. Нужно доказать. Процесс доказывания превалировал над нормативной системой. Это классическое римское право. Мы обращаемся к Юстиниану, к его конституции Танта и видим, впервые издается предписание, которое полностью консервирует правовой текст, не дает его править, толковать, комментировать, он должен уже непосредственно служить основанием для вынесения судебного решения. Это переворот умственной деятельности. Что произошло? Очевидно, произошла бюрократизация государственного аппарата и бюрократизация судебного процесса (?). Если раньше судебный процесс имел 2 стадии – формулярный и легисакционный (более ранний), in jure и in judicio. На первой стадии формулировалась исковая формула, это правовая норма, а на второй стадии выносилось решение. Решение выносил как правило судья, не имевший юридического образования, так как все, что нужно сделать запрограммированно в исковой формуле. Он должен просто иметь делать с фактами. Он должен проверить имеет ли место на самом деле те факты, на которые ссылается истец и ответчик? А где-то с 3 века н.э. меняется судебный процесс. Можно сказать, не очень точно название меняется, потому что этот судебный процесс существовал наряду с формулярным, он назывался экстраординарный. Это процесс, который применялся в канцелярии принцепса, когда она сформировалась. Это судебный процесс, который ввел один судья, чиновник, магистрат и 2 стадии судебного процесса как бы слились в его судебной деятельности. Он сам определял какую норму применить. Наверное, он по началу прибегал к помощи юристов, но это был чиновник. И неизвестно, имел он это юридическое образование или не имел. Скорее всего, это был какой-то чиновник канцелярии императорской, а чиновники императорских канцелярий всегда имели дело с указами императора. Скорее всего какие-то познания, какие-то сведения в праве все-таки имели. И что мы наблюдаем? Этот экстраординарный процесс становится обычным процессом при Диоклетиане, а остальные исчезают постепенно. И таким образом ко временам Юстиниана судебный процесс был бюрократическим сугубо. Фраза в Конституции Танта - - - > Юстиниан пишет, что: он придает силу законов Дигестам для укрепления государства. Выходит, действительно Юстиниан озаботился о поддержании единообразия какого-то в применении права. Но чиновникам предписывает следовать этому тексту. А что такое толкование, свободная умственная деятельность юристов? Это деятельность, которая создает самые различные нормы и решения выносятся самые различные, в зависимости от того как юрист анализирует то или иное дело, как он на него смотрит. А Юстиниан настоял на том, чтобы утверждалось единообразие. Произошла текстуализация юриспруденции. Меняется цель умственной деятельности юриста: раньше цель при рассмотрении судебного спора – это достижение справедливого решения. А что это означало? А это означало – отсутствие единообразия, потому что люди разные, ситуации – разные. Значит, справедливость не может быть одна для всех ситуаций. Она различна всегда. А что теперь происходит? А теперь справедливость не является целью судебного процесса,

достижения справедливости, потому что это Бог, это прерогатива Бога. Зачем людям брать на себя функции Бога? Поэтому цель судебного процесса – установление истины. И это цель юриспруденции – стремление к познанию сущности тех или иных правовых явлений. Здесь мы видим, наиболее явственно проявляющийся элемент юридической науки. То есть, мы видим, что умственная деятельность юриста, которая носила, конечно, исключительно практический характер, поскольку все рассуждения о сущности вещей, о сущности каких-то явлений, они всетаки преследовали одну цель – вынесение справедливого решения. Теперь мы видим, что целью становится достижение истины. Но вопрос что такое истина всегда подвергает в изумление даже христиан, когда такой вопрос задал Понтий Пилат. А что такое истина? Употребляется этот термин часто, а как же быть? Мысль, изреченная, есть ложь. Ведь очевидно, что истина недостижима, если ее понимать действительно в качестве истины, в качестве какой-то объективной реальности. Не можем мы знать на самом деле в чем заключается эта объективная истина. Когда говорят о том, что легенды, мифы, сказки – обман, ложь. Это не случайные явления. Это атрибуты нормальной человеческой жизни. Почему? Потому что человек не знает смысла того, что совершается вокруг него, не может этого знать. А как он это может знать, если он не видит ее в целом? Он не знает, что происходило до него. Откуда мы знаем, что совершало в Риме? То, что я рассказываю о римском праве, это, безусловно, миф. Потому что на что я опираюсь? На какие-то кусочки текстов, которые до нас дошли. Но мы же не знаем всего на свете. Как мы можем судить? Истина на самом деле не абсолютна, она относительна. Что называется истиной в юриспруденции? Вот Юстиниан это показал. Истина в юриспруденции по мнению Юстиниана, это то, что соответствует закону. А закон - это не только кодекс, но это еще и Дигесты Юстиниана. Истина в юриспруденции начинает пониматься в качестве того, что соответствует закону. То есть, что это означает? Меняется умственная деятельность юриста. В

чем особенность умственной деятельности классических римских юристов? Над ними не довлело никакой модели, правовой модели не было. И поэтому они искали юридическую сущность спора в тех явлениях, которые как раз и составляли как бы объект их разбирательств. То есть, если вот речь идет о принадлежности пчел, значит, искали сущность спора в сущности пчел. Или если речь идет о принадлежности другой вещи, значит в этой вещи искали сущность спора. А при Юстиниане изменилось все. Что такое наделение Дигест статусом закона? Дигесты уже не должны никак комментироваться, толковаться и тем более изменяться. Они все, застывали. Вот лава, когда-то был вулкан, вулканом являлось римское право, теперь вулкан затух, осталась лава и она застыла на века, все. Римского права больше нет. Римское право было таким по своей сущности, что не могло быть перенесено ни в какую другую эпоху. Перенесены могут быть какие-то тексты, в другую эпоху. И мы это наблюдаем. Очевидно, что Юстиниан совершил полный отход от этой юриспруденции, и он на самом деле, стремясь сохранить вот это правовое наследие выдающихся древнеримских юристов, эту цель он декларировал в своих конституциях. Он пишет о необходимости сохранить это юридическое наследие древним римлян. Он его его не сохранил, он его, наоборот, загубил. Потому что он его текструилизировал. Он его обрел в текст и тексту придал жесткий характер, который невозможно править. Юстиниан, может быть, понимал, а, может быть, и не понимал, что правовое наследие древних римлян выражалось не в текстах, а в этой умственной деятельности, в логике мышления, в приемах обработки правового материала, в приемах толкования норм. Толкование правовых норм, исследование юридической сущности той или иной жизненной ситуации – было главное в древнеримской юриспруденции, а он это запретил делать. Это не надо для судебного процесса. С точки зрения Юстиниана, что необходимо? Необходимо подвести под конкретную ситуацию, которая рассматривается в суде некую правовую модель. В Дигестах, в Кодексе можно найти эту

модель, и тогда эта ситуация будет разрешена, потому что в этой модели и заложено уже решение того или иного конфликта. Значит, надо просто обнаружить сходство конкретной жизненной ситуации с тем конфликтом, который изложен в Дигестах и взять то решение, которое предлагается. Судья же теперь чиновник, не надо ничего думать, это особо существо без мозгов. Это техническая работа. Как ни странно, вот эта трагедия правовой культуры, которая вот сейчас разворачивается перед нами, она началась еще во времена Юстиниана. Юристы не могли обойтись без толкования, и они воспользовались промахом Юстиниана. Юстиниан запретил изменять текст Дигест, запретил вторгаться в этот текст. Но как он мог запретить высказывать мнения о тексте? Конечно, перед нами на самом деле переход от древнеримской юриспруденции в юриспруденцию Византийскую. Фигура Юстиниана - это фигура пограничная. До него – это Древний Рим. Что такое средневековая история? Это же переворот в сознании прежде всего. А где этот переворот совершился? Западноевропейское средневековье - это территория Римской Империи. Конечно, шел постепенно процесс разложения античного государственного общественного организма. Юстиниан фактически совершает переворот в юриспруденции. Значит, именно в его время на самом деле начал утверждаться средневековый стиль юридического мышления и, соответственно, политического. Стало формироваться средневековое сознание. Это первая половина 6 века. А совсем нет. Вторая половина пятого. И что мы видим? Дигесты нельзя изменять, нельзя вторгаться в их текст, но вполне можно высказывать мнения о них. Эти мнения стали записывать юристы и они их назвали глоссами. Почему? Потому что они их записывали на полях, на рукописи Дигест, или между строк. Это что-то маргинальное. А это уже средневековый стиль мышления. Именно так будут работать с правовыми текстами в средневековых западноевропейских университетах. Что произошло? Текст выдвинулся на первый план в юриспруденции. Юстиниан выдвинул его на первый план, он ему придал юридическую как бы неприкосновенность. Только то, что в Дигестах написано – это закон, менять нельзя ничего. В средние века воспримут юридическую неприкосновенность, но придадут ей священную неприкосновенность. То есть, авторитетом будет именно вот этот текст, который не подлежит изменению. И станет меняться стиль юридического мышления. Оценить труд Юстиниана невозможно с помощью эпитетов, с помощью этических оценок. Здесь можно понять, что он сделал. Если мы поймем, что он сделал, то мы увидим, что на самом деле перед нами, в процессе этой систематизации римского права, разворачивалась настоящая трагедия древнеримской юриспруденции. В Дигесты вошли изречения римских юристов, при чем, Юстиниан приказал полностью приводить их имена без всяких сокращений и переводить полностью их произведения. Но Феодосий в свое время включил в свой кодекс знаменитый закон lex allegatoria (закон о цитировании), где устанавливалась иерархия среди древнеримских юристов: Папиниан, Ульпиан, Павел, Гай, Модестин. Юстиниан предписывает: «этой иерархии не следовать. Все юристы равны и изречение самого неизвестного юриста может иметь больше цены, чем изречение самого авторитетного». Он предписал оценивать не изречения, тексты не по именам авторов, а по качеству их изречения. Древнеримская юриспруденция действительно представляет нам целую плеяду блестящих юристов. Это видно даже по тому материалу, который вошел в Дигесты. Но если мы обратимся к византийской юриспруденции, мы не сможем назвать практически ни одного юриста. Такое ощущение, что личности в юриспруденции исчезли. Юриспруденция деятельность каких-то роботов, обезличенных, а деятельность интенсивная. Наработано был огромный материалов текстов. Институции Гая – это размышления о праве, это не изложение самого права. Он говорит, что все право, которым мы пользуемся, относится либо к лицам, либо к вещам, либо к искам. У нас это принимают как за систему правового материала. Весь материал делится на: лица, вещи, иск. А где обязательства? А обязательства он толковал как

самостоятельные явления. Потом все нарушается у него. Где говорится о владении? В 4 книге, 153 §. Ну как же, должно говориться во 2 книге, по идее. Поэтому это не выстраивание какой-то жесткой системы, а размышления, а размышления всегда свободные. Размышления, на самом деле, очень трудно записать в текст, потому что мысль не течет прямо, последовательно, она и в стороны заходит, возвращается. Это рваная линия, не последовательное изложение. Размышления – это основной жанр древнеримских правовых произведений. Характеры трактаты для византийских юристов. Неизвестно, кто это писал. Считается, что творческая сила – это Божья сила и поэтому если у какого-то человека она вошла, то не он автор этих текстов, произведений, а Бог. Нечего выставлять свою личность и писать свое имя в трактате. Масса трактатов в средние века были анонимными. Мы эти анонимные трактаты видим уже в Византии. И вот эта текстуализация юриспруденции на самом деле была как бы подготовкой к переходу древней юриспруденции в средневековое состояние. Правоведы, преподававшие на юридических факультетах в западноевропейских университетах, следовали во многом предписаниям Юстиниана. В чем главное значение систематизации Юстиниана для юридической науки? Не в самих по себе текстах, а в его методике работы с этими текстами. Тексты берутся как раз и навсегда данное явление, не как какой-то материал, который подлежит усовершенствованию, изменению. Нет, это нечто засывшее. Что это такое? Это Библия. Юстиниан в сущности придает Дигестам характер Библии. Когда настоящая Библия появилась, Вульгата (по латински)? Именно ему был придан авторитет. Нельзя было менять ничего. А до этого библейские тексты переписывались, в них вносились изменения. А теперь все, нельзя. В начале было слово. Но не слово было в начале. В начале была мысль. Дальше излагается сотворении мира, в начале у Бога появился замысел, сотворить убожество, под названием человечество ☺. Чтобы понять, происходило в юриспруденции, какой переворот происходил, надо увязать его с общим переворотом в умственной деятельности в отечественном сознании. Мы видим аналогичные процессы в теологии. Единственный, кто пытался осмыслить – Фома Аквинский. Он задает себе вопросы и размышляет. Он поэтому и стал авторитетом. А если обратимся к юриспруденции, идет тот же процесс. Умственная деятельность как бы сосредотачивается на текстах. Процесс текстуализации юриспруденции. Юстиниан – благое намерение сохранить классическое римское наследие, но он его превратил в текст, всю умственную деятельность он облил в текст, он запретил с этими текстами производить какие-то упражнения (изменять, толковать, запретил умственную деятельность, текст надо было брать в готовом виде и прилагать к действительности). У него фактически нет никаких выдающихся юристов. Как будто юриспруденция слилась в идеологии. Она перестала быть наукой, перестала быть умственной деятельностью свободной, произошла идеологизация юриспруденции. Но это Юстиниан сделал, это заложено уже в Конституции Танта. И при этом, он прописал программу обучения юристов, но чему он прописал учить юристов? Текстам, а не умственной деятельности. У нас все внимание сосредоточено на правовых нормах, а на самом деле изучаться должна юридическая деятельность (у нас).

Тема: Развитие юридической науки в средневековых западноевропейских университетах

Вопросы:

1. Возникновение университетов в Западной Европе в средние века (на сайте, в папке тексты книг и статей, есть очерк о сущности университетов)

2.Преподавание юридических наук в западноевропейских странах в среднике века. Глоссаторы. Комментаторы (постглоссаторы). Гуманисты и их значение в развитии юридической науки

3.Методика мышления средневековых западноевропейских правоведов. Понятие jus

commune

Jus commune – явление юридической науки. Это попытка выделить в правовой материи некую парадигму, некую систему сущностных черт этой правовой материи.

4.Трактаты как жанр литературной деятельности средневековых правоведов

Что такое университет? У нас доминирует сейчас мнение, что это учебное заведение, в котором много факультетов. В 90 годы совершалась самая настоящая трагедия в нашем образовании, потому что любое учебное заведение, состоявшее из нескольких факультетов, получало статус университета. Пришли в министерство образования учителя и совершенно не понимали, что на самом деле такое высшее образование. Не понимали, что университет, это на самом деле вообще не учебное заведение. Учебное заведение – это вот школа, которая существует в форме университета. Университет – это форма учебного заведения, а не само по себе учебное заведение. Какая форма? Обращение к истории происхождения этого термина хорошо показывает, в чем сущность. Как возникли университеты? Это одно и интереснейших явлений в человеческой цивилизации. Его нельзя сводить к учебным заведениям. Чтобы понять, что университет на самом деле элемент во многом человеческого общества, при чем важнейший элемент, можно сказать двигатель в развитии человеческого общества… Чтобы понять это, надо обратиться к тому, как возникли университеты и ответить на простейший вопрос: а почему они возникли? А у нас они не возникли. У нас пришлось создавать только к середине 18 века. Потребности не было у нас, у нас другое было развитие? Очевидно, что этот факт, а именно, то, что у нас университеты не возникли в Древней Руси, а в это время в западной Европе возникали университеты, вот уже это заставляет задуматься, заставляет увидеть появление университетов в западной Европе, некую связь их с устройством самого общества. А устройство этого общества отличалась от устройства древнерусского общества. Что происходило после Юстиниана? Византия, конечно, сохранилась как мощное бюрократическое государство, но оно утратило способность контролировать те процессы, которые происходили в Западной Европе. Формально, юридически, Западная Европа входила в состав Византии, это же Римская Империя. И даже на грани 8-9 веков это хорошо сознавалось. Франкский Король, Карл, 25 декабря 800 года был приглашен в Рим епископом Римским и там епископ предложил ему короноваться на титул Императора. Потому что в Константинополе сидела Ирина, женщина, а в греческой лексике не было даже термина Император, который можно было бы применить к женщине. Женщина занимает престол незаконно, она ослепила своего сына, который был наследником престола и провозгласила себя Императором, хотя она женщина. Еписком сказал, что поскольку нет Императора в Римской Империи, Империя Ромеев (так официально называлась), то возьмите на себя этот титул. Карл согласился. Он был коронован на этот титул Императора. Но сохранился документ, его письмо к Императору Михаилу, в 806 году Ирина умрет, вступит на престол Михаил, и Карл напишет письмо Михаилу, что вот он в 800 году (?) принял на себя титул управляющего Римской Империей. То есть, оказывается, не Император. А почему? Потому что он признавал, что Франкское Королевство – часть Империи Рамеев. Он предложил, чтобы Михаил разрешил ему принять его Императором, потому что когда-то было 2 императора в Римской Империи и сейчас ему надо 2. Пространство огромное. В начале 9 века Западная Европа