Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Введение в профессию Учебный год 2022-23 / Российские правоведы XVIII - XX веков, Томсинов В.А., Том 2.rtf
Скачиваний:
18
Добавлен:
13.12.2022
Размер:
10.3 Mб
Скачать

Павел Иванович Астров (1866-?)

Павел Иванович Астров оставил после себя несколько маленьких книжек*(731) да десяток журнальных статей на юридические темы*(732). Тем не менее в истории русской юриспруденции ему должно быть отведено одно из самых почетных мест. Он относился к той редкой породе людей, которых величают "подвижниками" и которые во все эпохи и во всех странах составляют самую прочную опору общественности и государственности. Он считал, что истинное право должно быть прежде всего выражением правды, проводником всего того, что воплощает в себе это емкое русское слово, - в жизнь общества. Его правовые взгляды были проникнуты православным христианским мировоззрением: с позиций православно-христианских ценностей он смотрел на все действующее законодательство.

Родился Павел Иванович Астров в 1866 году в Москве в "исконно московской" дворянской семье. Его отец - Иван Николаевич - был доктором, преподавателем Военно-Фельдшерской школы, а дед по отцовской линии - Николай Яковлевич - сельским священником. По семейному преданию, он поначалу носил фамилию Островский, но за большой интерес к звездам и астрономии был во время учебы в духовной семинарии переименован в Астрова.

Мать Павла Ивановича - Елизавета Павловна - была дочерью русского генерала, героя Отечественной войны 1812 года Павла Денисовича Кобелева. Ее родная сестра - Елена Павловна (урожденная Кобелева) - была замужем за Гавриилом Киприановичем Виноградовым. Павел Иванович Астров приходился, таким образом, двоюродным братом знаменитому русскому ученому, историку и правоведу, Павлу Гавриловичу Виноградову*(733).

Кроме двоюродных братьев и сестер у Павла Астрова было три родных брата: Николай, Александр и Владимир.

Николай Иванович Астров (1868-1934) посвятил свою жизнь общественно-политической деятельности: по окончании (в 1892 г.) юридического факультета Московского университета он работал в органах московского самоуправления, был мировым судьей, гласным Московской городской думы, являлся членом ЦК конституционно-демократической партии, после 1917 года связал себя с Белым движением и после его поражения вынужден был покинуть Россию. В эмиграции написал "Воспоминания", которые в 1940 году были изданы в Париже издательством "Ymka Press".

Александр Иванович Астров (1870-1919) окончил Императорское Московское техническое училище и стал выдающимся ученым - инженер-механиком. Его труды в области гидравлики*(734) считались непревзойденными в дореволюционной и послереволюционной России. По его учебнику "Гидравлика" (М., 1903) учились многие поколения студентов. До 1914 года он занимал должность профессора в Московском техническом училище, затем был переведен на такую же должность в Московский сельскохозяйственный институт. Одновременно он преподавал в качестве внештатного экстраординарного профессора в Московском коммерческом институте.

22 апреля 1917 года Временное правительство назначило профессора А.И. Астрова управляющим учебным отделом Министерства торговли и промышленности с оставлением его в прежних должностях.

Владимир Иванович Астров (1871-1919) так же, как его старшие братья Павел и Николай, учился на юридическом факультете Московского университета. Потом в течение ряда лет он был мировым судьей в Москве. Одновременно писал публицистические произведения: в 1914 году в Санкт-Петербурге вышла в свет его книга "Не нашли пути. Из истории религиозного кризиса".

Судьбы всех четырех братьев Астровых оказались столь же трагичными, как и судьба России.

***

Первоначальное образование Павел Астров получил дома, занимаясь с гувернанткой-француженкой французским языком, а с русской гувернанткой русским языком и другими науками, которые необходимо было усвоить перед поступлением в гимназию. Затем он учился во 2-й Московской классической гимназии. Ее здание находилось на Разгуляе, близ Елоховской площади - в доме на пересечении Старой и Новой Басманных улиц, который принадлежал когда-то графу Мусину-Пушкину. Николай Иванович Астров вспоминал на склоне лет: "Паша, мой старший брат, вступил в гимназию легко и прошел ее спокойно, подчинив себя завету, которому он остался верен до конца своей жизни: жизнь есть труд и подвиг. Нужно суметь сделать этот труд и подвиг радостными. Он много и ровно работал в гимназии, без перебоев, и окончил ее с золотой медалью"*(735).

По завершении гимназического курса обучения Павел Астров поступил на юридический факультет Императорского Московского университета. У него были, как признавал его брат Николай, "несомненные склонности к философским наукам и к филологии"*(736), но, увлеченный с юных лет идеей служения людям, он решил, что больше всего пользы принесет им на поприще юриспруденции.

Болезнь не позволила Павлу Астрову окончить Московский университет: ему пришлось прервать учебу, чтобы серьезно заняться лечением. Выздоровев, он завершил свое юридическое образование в ярославском Демидовском юридическом лицее.

По выходе из лицея П.И. Астров состоял некоторое время кандидатом на судебные должности. Потом работал в камере прокурора, городским судьей в г. Твери, следователем в г. Подольске Московской губернии. Впоследствии Павел Иванович являлся членом Московского окружного суда по гражданскому отделению.

Будучи юристом-практиком, Павел Астров активно работал в Московском юридическом обществе, на заседаниях которого неоднократно выступал с научными докладами. Кроме того, он читал лекции по гражданскому процессу на Высших женских курсах Полторацкой, а с 1916 года являлся постоянным сотрудником еженедельного печатного органа адвокатуры, нотариата и суда "Вестник права". Николай Иванович Астров впоследствии писал о своем брате Павле: "По призванию он должен был бы стать ученым, вне сомнения, мог бы стать незаурядным профессором"*(737).

Павел Иванович Астров относился к типу людей, которых в России называли подвижниками. Он не плыл по течению, но, по воспоминаниям своего брата Николая Ивановича, "мучительно отыскивал смысл, цель, содержание жизни и свое место в ней. Еще с гимназических лет он строго и точно определил свой долг, и ни на шаг не отступал от его выполнения. Это было - верность принципам, заветам, традициям, служение людям во имя Христа, подавление личных влечений, если они противоречат "верности" и мешают "служению". Нечто аскетическое, подвижническое было в нем, во всем укладе жизни, который он сам создал для себя. В основе его жизнепонимания было глубокое религиозное чувство. Чувство это он стремился укрепить не только в молитве, на которой он по долгу простаивал, но и в чтении творений отцов Церкви и русских духовных писателей. Его письменный стол был завален томами духовных книг... Вера в Бога, верность русскому православию, служение людям - вот что было обретено им в его мучительных исканиях"*(738).

В начале XX века в среде русской интеллигенции модным было создавать различные философские и литературные кружки - неформальные объединения философов, писателей, поэтов, публицистов, собиравшиеся для обсуждения волновавших их вопросов. Один из таких кружков сформировали в 1902 году Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев), Эллис (Лев Львович Кобылинский) и их друзья (Эмилий Метнер, Михаил Эртель и др.). В своих мемуарах Андрей Белый называл его "кружком чудаков" и отмечал, что он был "кружок в очень условном смысле, выросший совершенно естественно". Эллис сравнивал его участников с группой героев, пустившихся в плавание на корабле "Арго" с целью добыть золотое руно. Отсюда и произошло название данного объединения - "Арго" или кружок "аргонавтов".

В 1904 году в состав "аргонавтов" вошел и Павел Иванович Астров, в то время мировой судья. Он предложил свою квартиру для "аргонавтических" собраний, и члены кружка его предложение приняли. На заседаниях "аргонавтов" бывали поэты Александр Блок и Вячеслав Иванов, философ Ф.А. Степун, историк и правовед П.Г. Виноградов и другие известные литераторы и ученые. Николай, Александр и Владимир Астровы также посещали их.

Л.Л. Кобылинский-Эллис вспоминал впоследствии: "Свойства Павла Ивановича сделали его сосредоточием нашего кружка. Все шли к нему охотно и уже не покидали его. Он сумел объединить самых разнообразных лиц. Его роль в нашем кружке, подготовившего незаметно и нечаянно почву для позднейшего крупного культурного начинания, основания издательства "Мусагет" и для работы "Пути", была крупной, духовно объединяющей, светлой и стойкой личности, основа которой состояла не в создании ценностей, могущих быть отделенными от самой личности, создавшей их, но в излучении этой самой личности"*(739).

В отличие от Эллиса, Андрей Белый описывал Астрова в своих мемуарах так, как будто картину рисовал - он использовал слова не для оценки личных качеств этого человека, но для создания его образа. И надо признать: образ Павла Ивановича получился у Андрея Белого хотя и довольно ироничным, но весьма впечатляющим.

"Помню день, когда, взмаливаясь лепетавшими каплями, дождик по стеклам постукивал, - такими словами-мазками начал поэт-художник писать свою картину, - в слякоти дымы клокастые серыми перьями черного и черноперого времени стлались; из дыма восстал мне аскетический следователь или евангелист от Петрова, Григория, Павел Иванович Астров - костлявый, высокий, с прорезанным ликом, с бородкою острой, порывистый, нервный; глаза его серо-зеленого цвета впивались, высасывая, будто вел он допрос; ему было лет сорок; он думал о зернах полезного, доброго, вечного, собранных с нивы священника Петрова, хватаясь за лоб, улыбаясь с натугой, давяся улыбкой и скалясь от этого, вовсе не слушая вас и соглашаясь на все, что бы вы ни сказали, но пронзая глазами, усиливаясь быть не резким; и в этом усилии напоминал он нам героя великого Диккенса, Урия Гипа*(740); посетителя он в кресло сажал, будто схватывая, чтоб защелкнуть наручники; с рывом бросался на смежное кресло, руками схватясь за колено; и, весь напряжение, как обмирал, выливаясь в глаза, выпивавшие зорким вниманьем - не вас: свои собственные мысли о детских приютах и об "Юридическом обществе", где он был деятель.

Впав точно в каталепсию на полуслове и на полужесте своем, он становился: столпом соляным; иные видывали его посреди мостовой, под пролетками, с взором, вперяемым в небо; он что-то руками выделывал в воздухе; и - бормотал сам с собой: быть может, молился он - в скрещении рельс, посредине Кузнецкого Моста?

И то случалось, когда обхвативши руками колено, глазами он высасывал вас: и потом ломал свои пальцы пальцами, а пальцы - хрустели; и делалось страшно от этого, и казалось, что он - флагеллант*(741), а не следователь; казалось: отпустив посетителя, с себя сорвавши одежды, схвативши нагайку, во славу "святого" Петрова и детских приютов отхлещет себя он!

В деловом отношении - сух, наблюдателен: настоящий следователь, а в "идеальном", став точно труба самоварная, паром нырял из себя самого через все потолки, даже крыши... под звезды: в пустоты. Он с кем-нибудь вечно возился, кого-нибудь вытаскивал из беды, выручая и деляся своими скуднейшими средствами; доброта напряженная эта для тех, кто встречался впервые с ним, выглядела иногда вкрадчивостью судебного следователя; но под маскою вкрадчивой таились шип ригоризма или - режущая беспощадность какого-то аскета и столпника... Босоногим испанским монахом, одетым во вретище светское, позднее мне выглядел он"*(742).

В 1917 году Павел Иванович принимал участие в организации Поместного собора Русской Православной Церкви. Он был сначала членом Предсоборного совета, созданного 29 апреля 1917 года при Святейшем синоде, а затем и самого Поместного собора, открывшегося в Москве 15 августа 1917 года. 28 октября - через три дня после большевистского переворота в Петрограде - Поместный собор принял постановление о восстановлении в рамках Русской Православной Церкви патриаршества.

Жестокие репрессии, посредством которых большевистские комиссары утверждались у власти, почти два года обходили стороной остававшихся в Москве со своими семьями братьев Астровых: Павла Ивановича, Александра Ивановича и Владимира Ивановича. И это при том, что их брат Николай Иванович Астров был деятельным и известным участником Белого движения.

В мае-июне 1918 года по инициативе членов ЦК партии кадетов Н.И. Астрова, В.А. Степанова и Н.Н. Щепкина была создана антибольшевистская организация "Всероссийский Национальный центр" с отделениями по всем крупным городам России, в том числе и в Москве*(743). Большевистские власти узнали о деятельности этой организации, по всей видимости, только в июле 1919 года, поскольку именно тогда были произведены первые задержания ее членов. С конца августа 1919 года в Москве начались массовые аресты лиц, не только состоявших во "Всероссийском Национальном центре", но даже просто подозреваемых в сотрудничестве с ним или каким-то образом связанных с его членами.

В ночь с 1 на 2 сентября 1919 года московские чекисты произвели обыск в квартире Александра Ивановича Астрова на Немецкой улице, изъяли какие-то бумаги и арестовали его. Попытки родных и друзей арестованного добиться от большевистских властей его освобождения успеха не имели. 23 сентября в московских "Известиях" был опубликован список 67 лиц, расстрелянных 15 сентября по делу о "Всероссийском Национальном центре", и среди них был Александр Иванович Астров. Вместе с ним, как оказалось, были расстреляны его брат Владимир и племянник - сын Владимира Ивановича - Борис Астров.

"Наша общественная совесть, - писал по поводу этих расстрелов историк С.П. Мельгунов, - никогда не найдет примирения с казнью хотя бы А.И. и В.И. Астровых, о которых в официальных публикациях сказано: "шпион Деникина" и затем добавлено: "У Астровых при обыске найдены: проект реорганизации по свержении советской власти судов, транспорта, продовольствия и записка (?!) в добровольческую армию"*(744).

Имени Павла Ивановича Астрова в списках расстрелянных не было. Однако не сохранилось и каких-либо свидетельств о том, что он пережил черный для семьи Астровых сентябрь 1919 года. Правда, его племянник - сын брата Александра Ивановича - Дмитрий Астров, сумевший через месяц после расстрела отца сбежать из Москвы на Юг России, к белым, в одном из своих писем сообщил одной из своих родственниц: "Павла Ивановича нет больше. Вместо него существует в Москве Черноруков, живущий у Троицы с семьей"*(745). Как понимать эти слова? Значат ли они, что Павел Иванович избежал ареста и, взяв себе фамилию Черноруков, укрылся в Троицком подворье в Москве или на территории Троице-Сергиевой лавры в Сергиевом посаде?

Есть сведения о том, что на самом деле число расстрелянных по делу о "Всероссийском Национальном центре" превышало в несколько раз их список, опубликованный в газете*(746). Не был ли Павел Иванович Астров среди тех, о расстреле которых палачи сочли благоразумным умолчать?

Для установления того, что в действительности произошло с Павлом Ивановичем Астровым в сентябре 1919 года, необходимы, очевидно, архивные изыскания. Но не исключено, что и они не позволят раскрыть тайну исчезновения человека, жившего в Москве до сентября 1919 года и носившего имя Павел Иванович Астров.

Его единственный сын Михаил (1900-1936) избрал себе поприще священника. Он был рукоположен 2 января 1925 года и до 1930 года служил в московской церкви Сошествия Святого Духа, находившейся у Пречистенских ворот. В 1930 году он был арестован в первый раз вместе настоятелем названной церкви отцом Илией. Их обоих выслали тогда во Владимир, но спустя год возвратили в Москву. В 1932 году Михаил Павлович был арестован во второй раз. На этот раз его осудили на пять лет ссылки и отправили отбывать ее в Казахстан. В 1933 году ему было назначено лагерное заключение, которое он отбывал сначала в Мордовии, затем в Пермской области. В 1934 году лагерное заключение было заменено на ссылку в Семипалатинск. Здесь сын Павла Ивановича Астрова и умер в 1936 году от туберкулеза.

***

В первые годы своей научной деятельности П.И. Астров увлекался этнографией и обычным правом. В 1889 году он опубликовал в "Сборнике сведений для изучения быта крестьянского населения России" статью с весьма удивительным названием: "Об участии сверхъестественной силы в народном судопроизводстве крестьян Елатомского уезда Тамбовской губернии".

Однако в последующие годы главной темой научных исследований П.И. Астрова в области юриспруденции стало трудовое и гражданское право современной ему России.

Православно-христианское мировоззрение П.И. Астрова наложило заметный отпечаток на содержание его юридических сочинений. "Итак, право представляет собою, - подчеркивал он, - своеобразную как бы исповедь народа"*(747). "Право должно открыто и властно поднять цену человеческой жизни и здоровья. В этом его обязанность, предъявляемая ему христианским правосознанием"*(748). Истинное право, считал П.И. Астров, должно иметь теснейшую связь с "правдой", то есть с нравственностью, со справедливостью. "Много, к сожалению, сделано и делается для того, чтобы затемнить правосознание и разорвать живущую в нем связь права с правдой, - констатировал он, заявляя после этого с оптимизмом: - "Крепостное право" развратило русское правосознание, но устами великих людей русский народ до сих пор говорит, что нет права там, где нет правды"*(749).

"Беда современного общества, - отмечал П.И. Астров, - заключается в том, что его правосознание не соответствует уровню техники и промышленности. Техника идет вперед, - а правосознание имеет слишком много общего с правосознанием старого крепостничества... Правосознание должно развиваться в духе приближения права к правде"*(750). В книге "Право на труд и право на здоровье" ученый писал: "По правде тужим, - вспоминается старая пословица, - но не проводим ее в жизнь. Но проводить правду в жизнь есть задача права, которую ставит ему христианское правосознание"*(751).

В своих научных трудах П.И. Астров стремился заложить основы так называемого "рабочего" и "частного промышленного права". "Капитал создал новые юридические формы, - писал он в книге "Юридические предпосылки рабочего права". - Эти юридические формы в свою очередь влияют на жизнь. Можно ли говорить о христианстве и чувстве христианского долга в применении к таким юридическим формам, которые юридическое творчество создало именно для того, чтобы изолировать, по возможности, капитал от человека и вместо человека сделать хозяином самый капитал? Ведь христианство обращается только к человеку, а не к юридической форме, и тем менее к капиталу. Действовать на юридические формы, а через них и на капитал, можно только юридическими же нормами, т.е. законами... Чувство христианского долга приводит поэтому к сознанию необходимости рабочего законодательства"*(752).

П.И. Астров был сторонником активного вмешательства государства через посредство права в отношения предпринимателей с рабочими. "Все согласны в том, что ни одна область человеческих отношений не нуждается в такой степени в охране, доставляемой правом, как область отношений экономических, страшным девизом которых при господстве свободной конкуренции является девиз "слабые гибнут, слабого толкни", - отмечал он. - Нельзя преувеличивать значения частной инициативы. Расчеты нанимателей во многом зависят от рынка, а при невмешательстве права, рынок ценит человеческую жизнь и здоровье вообще, - а в некоторых отраслях труда в особенности - очень низко. Только право при неуклонном и последовательном применении его гражданских норм может открыто и властно поднять ценность человеческой жизни и здоровья на рынке и тем прекратить позорную, но для отдельных нанимателей часто невольную спекуляцию на жизни и здоровье. Но современное право - не в законе, а в его практическом применении - этого не делает"*(753).

При этом Павел Иванович отрицательно относился к популярному в его время социалистическому учению. Приверженцев последнего он называл "мечтателями". Но этим мечтателям, заявлял он, "необходимо помнить, что должны быть веские, неотразимые основания для того, чтобы во имя блага, которое, как они верят, они дадут людям в будущем, - ухудшать положение миллионов людей в настоящем. На чужом страдании всеобщего блага не построить"*(754).

Защищая интересы рабочих, П.И. Астров доказывал, что предприниматель обязан возмещать ущерб, наносимый здоровью работника даже в том случае, если это возмещение не предусмотрено договором найма. По его мнению, обязательство предпринимателя возместить ущерб возникает из незаконного обогащения, а не из деликта или из договора.

П.И. Астров понимал, что появление акционерных компаний создало принципиально новую ситуацию на рынке труда, в которой действовавшие нормы гражданского права оказывались бессильны. "С тех пор, как в России учреждена первая акционерная компания, - указывал он, - миллионы людей работали, работают и будут работать в условиях полной невозможности когда-либо увидеть своего физического хозяина по той причине, что его не существует в природе; хозяином стал не человек, а так называемое лицо "юридическое". Как может такой хозяин - лицо юридическое - относиться к нанявшемуся "справедливо и кротко", как того требует закон?"*(755) В связи с этим П.И. Астров делал вывод: "Юрист должен выяснить гражданско-правовую природу изменившихся экономических условий и отношений и на этом основании создать новое частное промышленное право. Излишне напоминать, что действующие общие гражданские законы не содержат постановлений, достаточно нормирующих эти отношения"*(756).