Малявин В. - Конфуций (ЖЗЛ) - 1992-1

ни - фольклору, продуктам хозяйстпа, местным досто­

примечательностям. Сама же земля воспринималась древ­ ними китайцами как бы в двух измерениях. С одной

стороны, она есть плодоносящее, материнское тело, живой организм со своей сложной сетью невидимых каналов, по

которым ЦИРI<улирует энергия мира. Таков космический

лик земли. С другой стороны, земля - это возделанное поле, выступающее прообразом не раздолья и воли, а по­

рядка и ухоженности. В аю<уратной геометрии крестьян­

ских полей осуществляется мироустроительная миссия

власти. И у самой кромки поля, под холмиками безымян­

ных могил покоятся усопшие предки, так что поле, даю­

щее урожай и вместе с ним - жизнь через смерть, слу­ жит еще и посредником между живыми II мертвыми. Та­ ковы грани человеческого лика земли. На деле перед на­ ми, Rонечно, два профилн одного лика: землеустроение

есть не что иное, «ак устроение мира, сеть полей - про­

образ <<Небесной сетю> мироздания, пахота - подобие

духовного подвига, произрастание семени - тайна чело­

веческого самосовершенствования.

Реки. ПОТОRИ вод - и на поверхности суши, и под­ земные - образуют как бы кровеносную систему тела

матери-земли. Они питают все живое. Но та же вода,

вышедшая из берегов, подобно Rровоточащей ране несет

изнеможение и смерть. Стало быть, задача мудрого со­

стоит в регулировании течения вод. Пример подал ВеJIИ­

кий Юй, легендарный царь древности, УRрОТИВШИЙ пч­

топ и указавший всем ренам путь на земле. Высший подвиг для RИтайца - строительство дамб и Rаналов. И уже современниRИ Конфуция делали это умело. Двой­

стпенная роль водной стихии - жизнетворной и смерто­

носной - с незапамятных времен воплощалась для оби­ тателей Срединной страны в главной водной артерии Се­ верного l\итан, Rоторая поначалу именовалась просто

РеRОЙ, а позднее получила по цвету ее илистых вод назва­

ние Хуанхэ, что значит Желтая река. Эта самая река, кормившая половину Поднебесной, Rаждый год угрожала людям RатастрофичеСRИМ разливом... PeRa «ак течение общественных событий? Такое сравнение НИСRОЛЬRО не

Rазалось Rитайцам натянутым. Управлять людьми, по RИ­

тайс~им понятиям, - все равно что управлять водным

потоком: не нужно прилагать усилий для того, чтобы

заставить воду течь в том направлении, «уда она стре­

мится по своей природе, но горе тому, кто попытается преградить ей путь.

Горы. Островки высоких гор придают особенный У<О­ лорит преимущественно равнинной топографии Средин­

ной страны. Эти гигантские пузыри земли, пронзающие своими вершинами небеса, излучают тончайшую энер­ гию мировых стихий. Обступая равнину с рааных сто­

рон, разрезая ее грядами на отдельные области, они на­

поминают о вселеНСIЮЙ планиметрии: пять священных

пиков символизируют стороны спета и центр мира, цепи

гор поменьше устанавливают различия между западом

и ВОСТОIЮМ, югом И севером. Но, п()жалуй, в еще большей степени горы напоминают обитателям равнин о возмож­

ности иного ракурса, иной перспектипы созерцания. Они

позволяют людям взглянуть на свою жизнь со стороны,

заново открыть мир. В таком случае не покажется слу­

чайностью тот факт, что в I~лассической жпвописи Китая прпнята точка зрения наблюдателя, стоящего на верши­ не горы: все предметы изображены как бы с бесконечно большого расстояния издали 11 сверху. Еще ранее подоб­

ный способ созерцания отобразился в китайской поэзии.

Ветер. Наименее материальный и наиболее духовный

элемент топографии. И, l\ажется, наиболее иптимный:

ветер разносит запахи. В китайской традиции он есть

вестник «аромата дрепностю) и n этом качестве доносит

веления мертвых до живых. Оттого же он является осно­

вой политики. «Ветер», исходящий от правителя, приги­

бает народ-траву и создает «течения» в общественной

жизни. Существо общественного бытия как интимной публичности и публичной интимности - это «ветер и

поток» духовных устремлений людей. В широком же

смысле всл земля, весь мир представляют собой комбина­

ции «веяний» и «течений», и знатоки этой науки (шетров

и вод» (фэн шуй) издавна указывали в Китае места, бла­

гоприятные для погребения, строительства дома, рытья

колодца и т. д.

~ивя В изоляции от других ранних очагов мировой культуры, древнейшие жители Средне~итайской равни­

ны - а они появились там по меньшеи мере за шесть

тысячеле'тий до н. Э., - создали оригинальную цивилиза­

цию со своим особым типом взаимоотношений человека и

природьr, прочным и цельным укладом жизни, устойчи­

выми культурными традициями. Эти люди были, как уже

говорилось, прежде всего земледельцами, тысячами уз

связанными с родной землей. 3а мното веков до Конфу­

ция они ваучились выращивать культурные злаки­ чумизу, просо, пшеницу, а также рис, хотя ТОТ во Bpe~

52

ритм движение светил на небе, годовой круговорот при­

роды и хозяйственную деятельность людей. Так он стал

убедительной иллюстрацией фундаментальной идеи ки­

тайской цивилизации - идеи взаимного соответствия,

органического единства трех сил, трех начал мироздания:

Неба, Земли, Человека.

Вместе с календарем в Китае появилось другое ориги­

нальное изобретение - иероглифическая письменность.

Последняя первоначально состояла из шштограмм, то

есть рисунков отдельных предметов. Но как быть, если возникала необходимость передать на письме отвлечен­ ные понятия? С этой целью создавались комбинации пиктограмм, служившие иллюстрацией той или иноii

идеи, - так называемые идеограммы. Например, сочета­

ние знаков дерева и поДнимающегося над ним солнца по­

лучило значение «восток». Однако и этот прием оказался

недостаточным. Со временем появились более сложные

знаки, состоявшие из двух частей: одна указывала на

класс предметов, к которому принадлежала обозначаемая вещь, другая представляла собой фонетическую запись

соответствующего слова. Такие иероглифы составили в

китайск-ой письменности подюшяющее большинство. По­

степенно определились правила начертания знаков, хотя

до полной их унификации в предеJIaХ всей Срединной

страны было еще далеко. Во времена Конфуция не суще­ ствовало традиционных для Китая письменных принад­

лежностей - бумаги, кисточек, туши. Письменные знаки вырезали или процарапывали резцом. Тут было не до красоты - от писца требовалась первым делом аккурат­

ность. Уже появились книги, но грамотность все еще

оставалась привилегией очень узкого слоя знатвых людей

ипрофессиональных писцов.

Вглазах древних обитателей Срединной страны их

календарь и письменность могли служить очевидным до­ казательством их превосходства над всеми прочими пле­

менами, ведь те никогда не умели ни писать, ни вести

по-своему счет времени. Но то были, конечно, далеко не единственные символы культурной общности древних ки­ тайцев. Не забудем, что эти люди населяли единую рав­ нину - некий целостный географический район, и это

способствовало их тесному общению между собой. У них

сложился единый хозяйственный уклад, а тот в свою

очередь предопределил общность самых разных сторон их

быта, начиная с облика их жилищ и кончая годовым

ритмом праздников. Условил жизни китайцев были на-

54

столько постоянны, что многие их С'таринные обычаи бла­

гополучно дожили до нашего времени. А в ту далекую

эпоху древние китайцы, стремясь отличить себя от «вар­

варов», придавали особое значение манере одеваться и

причесываться: житель Срединной страны должен был

носить халат «не такой длинный, чтобы он касался зем­ ли, и не такой короткий, чтобы были видны ноги», а главное - обязательно запахнутый направо. Другим при­ знаком цивилизованности стал для них обычай собирать

волосы в пучок и закалывать их шпилькой. Ходить с рас­

пущенными волосами и без шапки, сидеть, вытянув ноги,

а за едой не пользоваться палочками считалось среди них

дикостью.

И все-таки главным залогом единства обитателей Поднебесной была их общая память, их общий историче­ ский опыт. Предание, уходившее в незапамятные време­

на, гласило, что сначала, в «золотой вею) человечества,

Поднебесной управляли премудрые цари, а последний из них, Великий Юй, - тот самый, который укротил все­

мирный потоп, - положил начало династии Ся. Навер­ ное, царство Ся никогда не существовало на свете, но именно его название стало в эпоху Конфуция самоназва­

нием древних китайцев. Что же касается сменившей Ся династии Инь (или Шан), то о ней имеется множество вполне документальных свидетельств. В период правле­ пия Инь - во II тысячелетии дО Н. э. - на равнине Жел1'ОЙ реки сложилось довольно сильное государство, державшее в подчинении десятки племен. Власть в нем безраздельно принадлежала царю. У иньцев только

царства, карать и миловать, жаловать звания, затевать

военные походы. Уже тогда иньс-кие цари носили тради­

ционный для верховных правителей в Китае титул ван,. Их излюбленными занятиями были охота, пиры и войны с окружающими племенами. Захваченных в этих войнах

пленников они обращали в рабство, а чаще приносили в жертву предкам. Пожалуй, самой нримечательной чертой общественного строя Инь являлось почти полное совпа­

дение семейно-клановой организации и гооударства. От­

ношения между людьми в семье и клане служили для

ипьцев образцом иерархии в общес'тве и всего политиче­

ского устройства. Собственно, иньское государство было

не чем иным, как «родовым телом» иньского царя, вклю­

чавшим в себя как живых, TIl:K и мертвых членов царско-

55

ro рода. Загробный мир у иньцев был не нросто отраже.. впем, а прямым продолжением земногО' мира: их богами

были их предки (дu), бывшие живые люди, причем по­

JlOжевие и могущество каждого усопшегО' предна, нан и

'1еловека, определялось его местом на родовом древе.

Здесь надо искать причины любопытного переплетения

Двух, каэалось бы, несовместимых сторон общественной

жиэни иньцев: скрупулезной, педантичной регламента­

ции поведения и приверженности к очень древнему моти­

средством многочисленных человеческих жертвоприно­

шений. В поздний период правления Инь обе эти тенден­ ции заметно усилились, и обнажипшееся противоречие

между ними повлекло за собой кризис и гибель иньской

культуры.

В конце ХН века иньцы были покорены племенем Чжоу - их бывшим союзником и вассалом на западных

рубежах их владений. Одержав военную победу над сва­ ими прежними господами, чжоусцы выказали себя при­

лежными учениками побежденных. Они переняли у

иньцев их налендарь и письменность, технику литья

бронзы и строительства крепостей, вооружение и многие '1ерты быта. Их предводитель тО'же взял себе ТИТУJI вй1lа и получил власть над всеми обитателями Поднебесного

:мнра. Более того, чжоуский гО'сударь считался посредни­ ном между Небом и Землей, средоточием мирового нру­

ГОБорота и поэтому носил звание «Сына Неба».

Чжоусцы унаследовали и главную особенность инь­ CROI'O общества: неразрывную связь семьи и государства. Их первые правители ввели традицию пожалования цар­

ским родственникам знатных титулов и земельных ВJIаде­

пий R соответствии с.о степенью родства. Всего ими было учреждено более пятидесяти уделов для родичей и еще

неСНОЛЬRО деСЯТRОВ для предводителей дружественных

племен. Владельцам уделов присваивались знатные титулы пяти степеней. Самыми почетными считались звания гуна и хоу, а собирательным названием титулованной знати Чжоу стало словосочетание «"Чжу хоу», что 0значает «все хоу». Тановых в начале правления Чжоу было ОRОЛО

двух сотен.

Хотя владения «чжу хоу» были иаследственными,

право владеть ими передавалось ТОЛЬRО старшему сыну.

Младшие же сыновья, основывавшие боковые ветви Rла­

на, получали титул рангом ниже, и через неСRОЛЬКО по-

56

Rолений их потомки вообще выбывали из клана и пере­ ходили в разряд простолюдинов. Со временем в чжоус­

ком царстве возникла довольно значительная прослойна

не имевших уделов и титулов отпрысков знатных се­

мейств. Этот низший слой аристократов называли шu.

К числу ШII. И принадлежал отец Конфуция.

Чжоусцы обладали гораздо более оrчеТЛJlВЫМ созна­ нием своей общности, нежели их предшественники инь­ цы. И сплачивали пирамиду чжоуской аристократии

отношения, которые вроде бы знакомы современным лю­

дям, а на деле малопонятны и даже чужды им: отноше­

ния обмена дарами. Надо сказать, что институт дарения

и дарообмена - один из важнейших в архаических об­

ществах, а вот в позднейшие эпохи человечес~ой исто­

рии он играл скорее декоративную роль. Обмен дарами

для древних людей не был, конечно, обыкновенной сдел­ кой. Он прежде всего удостоверял социальный кредит человека, его положение в обществе. Он устанавливал,

кто с-тарший и кто младший, кто господин, а кто слуга.

Одаривая слуrу, господин являл свою милость, слуга же

в благодарность за оказанное ему благодеянпе должен до­

казать свою преданность господину, служить ему (ше

щадя живота своего». В древнекитаЙСI\ОЙ книге ~3аПИСЮI

о ритуале» читаем: «Коли обогатится простолюдин, то пусть подарит он свое богатство главе семьи. Коли обо­

гатится служилый человек, то пусть преподнесет он свое

богатство господину. Коли обогатится l'ОСПОДИН, то пусть вверит он свое богатство Сыну Неба. А коли придет бо­

гатство к Сыну Неба, пусть он уступит блага Небу».

у отношений дарообмена своя логика, которая диктуе-r: чтобы обладать, нужно уступать. Оттого институт дара

утверждает символическую природу ВСЯКQГО жеста или

поступка: чтобы обрести влас-ть, нужно отречься от власти; чтобы возвыситься, нужно умалить себя. Пожа­

ловать удел в чжоуском обществе ВОвсе не означало

одарить подчиненного богатством. По этому поводу обыч­

но дарились мелкие, имевшие чисто символическое зна­

чение предметы вроде набедренной повязки, морских раковин, подвесок, поясов, бунчуков и непременно жерт­

венные сосуды, на которые наносили надписи, удостове­

рявшие акт дарения. Вырезали эти надписи на внутрен­

них стенках сосуда, ведь они были обращены не столько к живым, сколько к усопшим. Жалуя удел, вручали и: символизировавший его кусок земли. В любом случае

господину полагалось всячески выказать свою щедрость.

57

Нередко он давал больше, чем получал от подвластных ему людей. В идеале, согласно представлениям чжоусцев, все богатства Поднебесной должны были стекаться к ва­

ну, а тому следовало распределять их в соответствии с

рангом Rаждого его подданного. В чжоуском обществе,

тамм образом, знатность предопределяла достатон чело­

вена: Rаждый мог иметь ровно столыю, СRОЛЬКО ему было

УRазано, и вести только такой образ жизни, которыЙ был

предписан ему этикетом. Впрочем, ~TO не значwт, что в

ту эпоху люди более ЗНi:l.тные были обязательно богаче

менее знатных. Для владетельной знати слава и почет были важнее всех сокровищ мира.

ЧЖОУСRИЙ аристократ более всего заботился о своем престиже. Ему приходилось неустанно подтверждать

свою личную доблесть и перед богами, и перед людьми. Эта потребность «соответствовать званию» пронизывала

все мировоззрение ТОl\оусцев и оправдывала в их глазах

самое существование их династии. Первые чжоуСRие ца­

ри утверждали, что Небо вручило им власть за их лич-' ные добродетели и добродетели их предков, а династию

Инь постигла справедливая кара за то, что ее последние

правители ожесточились сердцем и погрязли в пьянстве,

распутстве и прочих пороках. Небо ДШI чжоусцев - не­

кий высший судья: оно награждает достойных и Kapaer

злодеев. Но это означало, что благосклонность небес во­ все не была обеспечена чжоускому дому на все времена,

что расцвет и упадок царств - дело рук самих людей и

что милости Неба следовало добиваться и постоянно под­

тверждать успешным правлением.

Новый взгляд чжоусцев на отношения между людьми и небесными силами имел даЛeJ\О пдущие последствия. В частности, он привел к тому. что религия у чжоусцев

стала уступать место этике, и священные мифы древно­ сти понемногу преобразились в назидательную хронику l1сторических событий. С легкой руки придворных пис­

цов ЧЖОУСRОl'О царства, создателей первых канонических

книг Китая, древние боги стали персонажами человече­

СJ\ОЙ истории - правителями, сановнИIЩМИ, добродеl'ель­

ными отшельниками, полководцами, тиранами и проч.

Плоды этой любопытной метаморфозы мы встречаем, на­ пример, в историческом труде Сыма Цяня. который от­

крывается буквально следующими словами:

«Хуан-ди - ПОТОМОR Шаодянь, носил фамилию Гун­ сунь, имя Сюаньюаль. От рождения он обладал необычай­ ными способностями, в младенчестве умел говорить, в

58

детстве был смышлен, в отрочес':гве - прозорлив, а став

совершеннолетним, отличал,ся недюжинным умом. В то :время чжу хоу погрязали в усобицах и терзали народ.

Сюаньюань стал упражняться в иснусстве владения копь­ ем и щитом, чтобы покарать тех, кто не ЯВJIЯЛСЯ с дара­

ми, и тогда же чжу хоу прибыли но двору с изъявлением

ПОIЮРНОСТИ» и т. д.

Даже не верится, что перед нами рассказ о первопред­

ке жителей Срединной страны, о первом человеке на зем­ ле. Все как нельзя более просто, понятно и даже буд­ нично. Остается только недоумевать, какие предки Mor-

ли быть у праРОДIrтеля человечества. А в остальном ЮI

дать ни взять - картинка из жизни чжоуских времен.

Итак, в чжоуской традиции религия оберпулась эти­ кой, человек в ней как бы заслонил собой богов. Акцент на моральной и совершенно беспристрастной воле Неба

сделал очень важным для чжоусцев понятие народа, что

можно заметить уже по процитированному фрагменту

книги Сыма Дяня. Народ в ЧЖОУСНИХ ИСТОчниках объ­

является глашатаем воли Неба, и забота О нем ставится

даже прежде заботы о духах. Ничего удивительного:

анонимно всеобщее «чувство народа» казалось древним китайцам самым точным проявлением верховной спра­ ведливости небес.

Идея главенства Неба в Китае не ВОСПИ'fывала рели­

гиозной нетерпимости. Она допускала существование це­

лой иерархии божеств - семейных, общинных, богов

природных стихий И пр. Если в официальной историогра­

фии Чжоу место прежних богов заняли доблестные чи­ нопники (сохранились даже рассказы о чиновниках, ко­

торые вступают в схватку с местнымн божес':гвами и по­

беждают их), ТО В фольклоре древних китайцев те же самые чиновники сами выступали в роли божеств: им

строили храмы, их молили О защите и покровительстве,

устраивали в их честь празднества и 1'. п. Человеческое и

божественное по-прежнему находились в неразрывном

единстве, ра:ше что поменялись местами: боги словно

спустились на землю, а человек, осознавший свою миро­

вую ответственность, свою нравственную природу, вознес­

ся над миром духан. Со временем Небо в представлениях чжоусцев все более теряло присущие ему когда-то лично­ стные черты первопредка и превращалосъ во всеобщий

порядок движения и развития всего сущеrо, порядок од­

новременно космический и нравственный. Смысл жизни

для древних китайцев заключался в поддержании пра-

59