5. Природа и развитие научного познания

Верования лишены абсолютно надежного характера. Эти «консолидированные мысли» бессознательно управляют нами. Иногда пропасть сомнений открывается в них. Мы чувствуем, как земля уходит из-под ног, когда начинается борьба между непримиримыми верованиями. Пошатнувшаяся и ослабевшая вера заставляет человека хвататься за спасательный круг интеллекта, изобретать новые идеи. Научные идеи в этом смысле суть удавшиеся фантазии. «Треугольник и Гамлет имеют одну и ту же родословную. Они — дети безумной семьи», т.е. фантазии. Судьба человека — быть рассказчиком. Изобретая гипотезы и теории, он проверяет их, отбрасывая ошибочные, не замечая, что именно ошибки — настоящее сокровище. Все, чего человек достиг, он достиг силой ошибок, ибо проверены миллионы ложных, никуда не ведущих путей, откуда он, жалкий и безумный, должен вернуться назад.

По крайней мере, теперь точно известно, что все те мировые проблемы, которые человек напридумал, не есть реальность. Накопленный опыт ошибок сузил область поиска выхода. «Важно не забывать ошибки — в этом история».

364

Идеи нуждаются в критике, как легкие в кислороде. Самая сильная критика предполагает факты. Факты науки не есть голые и жесткие факты, ибо они теоретически обработаны. «Реальность не дана, в ней нет ничего подаренного. Это конструкция, сделанная человеком из подручного материала». Высшая истина — очевидность, но ценность очевидности, в свою очередь, — это уже теория, интеллектуальная комбинация. «Человек науки, — писал Ортега в работе "Вокруг Галилея", — обязан непрерывно сомневаться в собственных истинах». Истины ценны только в той мере, в какой у них есть сопротивляемость скепсису. Непрерывный конфликт с сомнением и есть проверка. Эпистемологию Ортеги нельзя путать с прагматической эпистемологией. Истина безотносительна и не зависит от субъективных условий, уверен он. «Не может быть истины для одного и истины для другого».

6. «Человек-масса»

Роль, которую сыграл «Общественный договор» Руссо для XVIII века, а «Капитал» Маркса для века XIX, аналогична роли книги «Восстание масс» для XX века. Диагноз, поставленный Ортегой западной цивилизации перед Второй мировой войной, не был оптимистичным. Цивилизация больна, и болезнь называется «человек-масса». Количественный рост населения и рост уровня жизни на основе достижений техники и индустрии оказал разрушительное влияние на главную ценность западной цивилизации — индивидуальное начало. «То, что обогащало мир и людей, богатство, питавшее главным образом это чудное растение — человечество», стало исчезать. Цивилизация противопоставляла индивидуальное коллективному как более высокую ценность, ее питала вера в то, что «каждое человеческое существо должно быть свободным, чтобы исполнить свое личное, не сводимое к судьбе, назначение».

Вместо него в лоне цивилизации выросло существо, основное свойство которого не просто стандартизация, а инертность физической массы. Человек-масса не вписан в какой-то определенный социальный класс, это идеальный тип, способ бытия, распространенный сегодня во всех классах. Он не желает отдавать отчета в том, что культурные институты, в которых он живет, требуют его поддержки, следовательно, он безответствен. Как специалист он прячется от общих проблем, решительно отвергает обсуждения, не считается с объективными нормами и стремится к собственным интересам.

365

Человек-масса — новый варвар, которого не устраивает считать только себя вульгарным. Он претендует возвести вульгарность в статус права, а право — в статус пошлости. Вот чудовищная новость нашего времени: «Право не иметь разума — разум без ума». Новость становится явью, если осознать факт, что всю свою жизнь человек-масса передоверил государственной власти. Фашизм и большевизм — этапы становления человека-массы, лишенного какой бы то ни было культуры. Отказавшись от традиции свободы, в социальной жизни утвердился стиль систематической агрессии, идолопоклонства и государственного тоталитаризма. Выход из положения Ортега видит в создании антинационалистического союза — Соединенных Штатов Европы, цель которого — отстоять принципы свободы, личной ответственности и социальной справедливости перед угрозой тотального лицемерия, удушья бюрократизации и государственного интервентизма.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ, ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ, ГЕРМЕНЕВТИКА

Науке нечего сказать об убожестве нашей жизни. Наука изначально исключает самые жгучие проблемы человека, который чувствует себя оставленным на произвол судьбы.

Эдмунд Гуссерль

Узнать, как из глубины мрака сверкнет бытие.

Карл Ясперс

Свобода состоит в выборе собственного бытия. И этот выбор — абсурд.

Жан-Поль Сартр

Мир является нам то как строительная площадка, то как спящий невольник.

Габриэль Марсель

Кто хочет понять текст, должен быть готов и к тому, чтобы раствориться в нем.

Ганс Георг Гадамер

Sensus поп est inferendus sed efferendus. (Смысл не извлекается, а привносится.)

Эмилио Бетти

Глава двадцатая

Эдмунд Гуссерль и феноменологическое движение