Пережитое земля и жизнь историко-социологический очерк

ных нитей, тонких и прочных, волокно чесали еще щетинной щеткой. Свиная щетина увязывалась в пучок. Мягкая часть связывалась шнуром виток к витку, образуя рукоятку. Для прочности рукоятка пропитывалась варом. Жесткая часть щетины образовывала щетку диаметром около 12 сантиметров. После обработки щетинной щеткой волокно приобретало шелковистый блеск. Перед прядением готовили кудельку. Волокна перемешивали и перепутывали на столе. Образовывая пухлый, ватоподобный клок овальной формы. Куделька крепилась к пряхе. Пряхи украшались, многие были шедеврами ремесленного искусства. Их, расписанных, можно встретитьв музеях.

Прядение было либо ручным, либо же с помощью веретена, либо самопрялки. Самопрялки тоже можно встретить в музеях.

Унас их было две. Одна – для мамы, другая – для бабушки.

Умамы – поновее, а у бабушки – потемневшее дерево со следами лака. Прядение требовало не только усидчивости, но и определенного навыка. Особенно когда готовилась пряжа на тонкий холст, полотенца, нижнее белье.

Пряли все женщины: от девушек до старух. Пряли на досуге, свободное от других необходимых занятий. Пряли, используя досуг, в обществе других молодых девушек – на посиделках.

Пряжу с верстака или катушек-бобин свивали в клубки или сматывали в моты. В одних случаях мот готовился на длину локтя, в других – на половину длины бабушкиного локтя. В первом случае нить шла на уток, во втором – на основу. Среди избы устанавливали воробы, в теплые дни в сенях, а летом посреди ограды. Воробы – это скрепленные крестообразно две деревянные планки, вращающиеся на опоре. Опорой обычно служил отрезок дерева длиной 1,2–1,5 метра, вдолбленного нижним концом в крестовину не более одного метра. На верхнем конце – штырь, на котором вращались воробы. Длина планок выбиралась по помещению. Самые длинные воробы, конечно, устанавливались вне помещений. На концах планок имелись отверстия (по нескольку отверстий), в отверстия вставлялись колышки. На колышки ложилась сматываемая в моток нить.

81

elib.pstu.ru

Следующая операция – золение мотов (мотков). Из древесной золы готовили щелок. У нас в избу затаскивали кадку (ведер на двадцать), в кадку складывали имевшиеся к тому времени моты и заливали щелоком. Золение длилось долго, периодически моты перемешивали, следили за готовностью материала.

Золение проводили в конце зимы. Отзоленные моты везли на промывку на пруд. Иногда возом, на лошади. Во льду готовили прорубь, в проруби полоскали моты. Сушили их вымораживанием. Ближе к весне приступали к ткачеству. Если моты были с прошлых лет, то из них ткали и всю зиму.

В каждой семье имелся ткацкий станок, в редком доме его не было. Станок (его называли кроснами) описывать не стану, поскольку в музеях и в технический литературе описание имеется. Кросны часто служили в качестве приданного невесты. У нас было двое кроснов. Обычно ткала мама, на более новых кроснах. Иногда ставили двое кроснов: подключалась к ткачеству бабушка. Кроме самого станка имелся набор приспособлений (берда, ниченки, челноки, цевки, приспособление для наматывания нити на цевки).

Технику ткачества нет необходимости описывать, желающие могут найти соответствующую литературу. Здесь же отмечу, как я плакал. Нас, детей, насильно использовали для помощи взрослым. Так я, старший, помогал маме вдевать ниченку. При снаряжении станка готовилась основа. Нити со шпули проходят через ниченку. Ниченка (не знаю, как ее называют в промышленности) – это две переплетенные между собой нитяные петли. Одна петля крепится к верхней планке, другая – к нижней. Нижняя планка соединена шнурком с одной ножной педалью, верхняя через блок – с другой ножной педалью. Нить основы пропускается в переплет между двумя петлями ниченки. При нажатии на педаль одна нить основы приподнимается, а соседняя с ней опускается. В просвет между ними вводится нить основы. Поэтому каждую нить нужно правильно пропуститьчерез ниченку.

Мама двумя пальцами одной руки делает отверстие между петлями. Моя задача – с противоположной стороны вложить

82

elib.pstu.ru

вее пальцы очередную нить основы. Работа нетяжелая, но нитей много – сотни, процесс длится долго. Детское терпение кончается слезами.

Другая наша, детей, задача – накручивание на цевку уточных нитей. Процесс несколько механизирован. Цевка – это деревянная трубочка. Готовится она из ветвей бузины. Пористая сердцевина удаляется. Цевка одевается на свободно заступающий край цевочника. Так называли этот несложный механизм. На металлическом стержне имелось колесико, служившее маховиком. Стержень с насаженной цевкой приводился во вращение ладонью руки. Вторая рука подводила нить, равномерно распределяя ее по длине цевки. Цевка вкладывалась в челнок. Ткали простое, в основном на мешки. Но ткали и сложные узоры. Наиболее ценное волокно использовалось на нижнюю и верхнюю одежду, полотенца, скатерти. Кроме того, ткали полушерстяную ткань, где основа – льняная нить, а уток – шерстяная нить.

Кроме льна кормила и одевала овца. Часть шерсти шла на валяную обувь, другая прялась на вязаные изделия. Овцы были грубошерстные. Стриглись два раза в год. Зимой и летом. Часть овец стриглась осенью и весной.

Первичная обработка шерсти состояла в освобождении от растительного мусора (в основном от репья и семян череды). Вручную. Вторичная – подготовка к прядению и валянию, заключалось оно во взбитии шерсти до ватообразного состояния. Ручное взбивание шерсти осуществляли струной. Струна готовилась из бараньих кишок. Тонкий кишечник овцы освобождался от содержимого, выворачивался, слизистая оболочка удалялась. Затем кишечник скручивался и высушивался в натянутом положении. Струна натягивалась между двумя колками, закрепленными в доске длиной 1,2–1,5 метра. Клочья шерсти ложились под струну. Струна оттягивалась вверх и освобождалась, взбивая шерсть. Работа нудная, малопроизводительная, но не требовавшая физических усилий, поэтому поручалась детям. Мама вспоминает, как, будучи лет пяти–шести, она часто засыпала у струны. Позднее появились механические шерстобитки,

вУленвае же их ни у кого не было.

83

elib.pstu.ru

Валенки – основная зимняя обувь уленвайцев. На одних они новые, на других (в основном пожилых) – подшитые. Дед Семен был валенщиком (или валяльщиком валенок). Обучал его этому ремеслу отец Трофим. Тот освоил валяльное дело самостоятельно, самоучкой. Во что, проще говоря, не верится. Дед Семен инвентарь изготавливал сам. Технологию валяльного производства описывать нет надобности. Здесь же отмечу, что Семен славился мастером. Не только среди уленвайцев, но и в окружающих деревнях. Он не пользовался серной кислотой. Кислота упрощала труд, но изделие получалось грубым и плотным. У деда валенки были более пышные, а потому теплые; в прочности кислотным не уступали. Обязательным условием у деда при приемке заказа была ржаная мука; в отношении к весу шерсти один к одному. Она шла как элемент процесса.

Кроме валенок валяли чулки (неплотно уваленная обувь). Чулки одевались зимой при обувании в лапти под онучи, вместо вязанных чулков и носков. Наконец, из шерсти валяли войлок. Это неплотно уваленная кошма. Использовали ее в качестве матрацев для постели.

Много шерсти шло на пряжу. Из шерстяной пряжи вязались чулки (длинные, для женщин), носки, шарфы, варежки, перчатки, шали, поголешки (трубочки на ноги), нарукавники, подрукавники (трубочки на руки). В семьях победнее шерстяную нить скручивали с льняной. Из «полушерсти» вязали то же самое.

Овечьи шкуры шли на выделку овчин. Овчины были красного и черного дуба, но преимущественно красного, ибо черное дубление стоило дороже. Зимняя одежда в основном состояла из полушубков. Я и все мы выросли в шубейках. Покрой не отличался модностью. Сильно поизносившиеся шубы покрывались тканями: домашнего производства или покупными. Воротников из меха на уленвайцах, да и у окрестных крестьян, не было видно. Хотя дичь (зайцы, лисы, белка и т.п.) водилась. Головным убором была шапка-ушанка (треух) из овчины мехом внутрь или стеганая на пакле. У женщин головной убор – шали, из чистой шерсти или крученой нитки, т.е. полушерстяные. На ногах валенки или лапти.

84

elib.pstu.ru

В дальнюю дорогу поверх полушубков надевался тулуп. Тулупы были чаще всего цвета черного дуба. Кроме полушубков одевались полегче (и победнее). Для этой цели служил азям. Пальто на вате из домотканого полушерстяного материала. Из такого же материала шили тулуп. Его тоже называли азямом.

Летняя одежда в основном была из материала домотканого. Лишь для праздников и походов в церковь одевались в одежду из городских материалов.

У мужчин головным убором была валяная шляпа. Такая шляпа долго хранилась у нас. Ее носил дедушка Корнил. У молодежи шляпы вытеснили кепки, фуражки. У женщин головной убор – платок.

Исподнее белье носили не все. Чаще, особенно бедняки, такую одежду использовали и ночью, и днем. Менялось, правда, обычно еженедельно. Рубаха – косоворотка или совсем без воротника, штаны – портки. Штаны на одной пуговице, рубаха не на пуговицах, а на тесемках у ворота – обычная одежда крестьян. Как взрослых, так и детей.

Сапоги и ботинки имели не все. Но и те, кто имели, надевали их по праздникам, при поездке в гости и церковь. Часто, отправляясь в церковь пешком, сапоги несли за спиной, одевали их на подходе к церкви у околицы села.

Закончу тему рассказом о лаптях. Недаром царская Россия слыла «лапотной». Лыко было материалом доступным, дешевым, недорогим. Поросли липы в окрестных лесах было вдоволь. Однако лесники казенных лесов требовали платы за лыко. Уследить за всеми отправляющимися за лыком они не могли. Смотрели на это сквозь пальцы. Лыко готовилось впрок, а чаще, особенно зимой, использовалось сразу. Поросль липы диаметром в три–пять сантиметров зимой вносили в избу. Она оттаивала, кора с нее, лыко, легко снималась полосками в один–два с половиной сантиметра шириной. Летом кора снималась легко лишь в период сокодвижения. К тому же летние работы отнимали много времени. Поэтому лыко старались готовить зимой.

Полоски снятой коры освобождали от поверхностного слоя – корки, оставался луб. Лыко, будучи заготовленным впрок, увязан-

85

elib.pstu.ru

ным в пучки, высушивалось и хранилось. Перед использованием оно размачивалось в воде. Излишки заготовленного луба продавались или давались взаймы.

Инструмент для плетения лаптей несложный. Катачиг – металлический изогнутый полукрючком тупой нож с деревянной ручкой и набор деревцов по размеру изготавливаемой обуви. Лапти были русские (на правую и левую ногу) и вотские, татарские (можно было надевать на обе ноги). В музеях они хранятся. Технику плетения лаптей постигали все: мужчины от мала до велика и некоторыеженщины (обычноодинокие). Я еенеосвоил.

Досуг. Кроме воскресных дней и праздников, в будние дни у крестьянина, ведущего патриархальный образ жизни, свободного времени от работы оставалось немного. Летом его почти не было. Больше появлялось в осенне-зимний период, но и тогда оно было скорее вынужденным: обусловлено коротким световым днем для ведения домашнего хозяйства (ухода за скотом, ремонта транспортных средств т.д.). Многое решала возможность искусственного освещения. Трудно судить о времени появления у уленвайцев керосиновых ламп. Вероятно, не ранее начала XIX века. Свечное освещение (восковое) дорого, доступно лишь зажиточным крестьянам. Невыгодно освещение пищевым жиром, а других жиров не было (кроме собачьего). Сальные свечи – роскошь. Стеариновые свечи появились одновременно с керосином. Крестьян выручала лучина. У нас до середины 30-х годов на чердаке стояло корыто со светцом. Светец – это что-то типа палочки-трехрожки, где средний рожок отведен. Он

– из металла, воткнутого в стояк высотой около одного метра. Стояк укреплен в дно корыта. Лучина закладывалась между рожек. Уголь при горении падал в корыто, в котором было небольшое количество воды. Заботой было вовремя нащипать лучинных щепочек и просушить их к ночи.

Керосиновые лампы в деревнях были висячими, обычно располагались над столами. В большинстве у наших селян использовались пятилинейные лампы. У нас была семилинейная лампа, это было гордостью. Линейность определялась по шири-

86

elib.pstu.ru

не фитиля (русская линия равна 2,45 милиметрам). Имелось две или три лампочки на две-три линии. Лампы с высокой линейностью оборудовались стеклянным пузырем; лампочки чаще использовались с открытым огнем и применялись как переноски. Было в хозяйстве и два фонаря. Один – для мужчин, для ухода за лошадью, второй – для женщин, для ухода за остальным скотом. Фонари деревянные со вставными стеклами, четырехгранные. Одна грань приоткрывалась. Позднее, в 30-х годах, появился фонарь «Летучая мышь». Они были менее пожароопасными и давали больше света. Однако пожары возникали, правда, реже, чем в наше время, – при пользовании электричеством. К счастью, в Уленвае с пожарами было благополучно.

Неясно, когда уленвайцы стали пользоваться спичками. «Кремень», «кресало», «трут» – приходилось слышать в разговорах мужиков. Кресалами – металлическими пластинками в форме вытянутой буквы С – ребятишки играли. Однако до фронта я не видел, как добывали (высекали) кресалом огонь. Многие солдаты, не удовлетворяясь нормой спичек, имели кремень – камень и что-то похожее на кресало. Трутом служила вата из индивидуальных пакетов.

Спички экономили, несмотря на ироничную более позднюю поговорку: «На спичках не сэкономишь» или презрительный отзыв о скряге: «На спичках экономит!» Действительно, кое-кто колол на фронте спичку надвое.

Для того чтобы удовлетворить постоянную надобность в огне, в доме была загнетка в печи. В собранной на поду золе долго сохранялись тлеющие угли. Бабушка, помнится, выгребала несколько угольков из загнетки на шесток и вздувала огонь. Случалось – нет огня! Шли к соседям, или соседи к нам. В ведерко или плошку набирали дома углей (из заготовленных для самовара), шли к соседу, там угли разжигали и несли домой.

В длинные ночи семья тоже работала. Женщины, закончив вечернюю уборку скота, заготовив топливо на утро, поужинав, уложив детей спать, пряли, шили, вязали, чинили одежду. Мужчины чинили и готовили новую сбрую, чинили обувь (подшивали валенки) и готовили новую – плели лапти.

87

elib.pstu.ru

Однако людей неизбывно тянуло к общению. Бытовали посиделки. Организовывала их молодежь (клубов не было, а «тусоваться» потребность существовала), но к ним присоединялись и молодые семьянины. Иногда существовала какая-то очередность в домах для посиделок, возможно – за плату. Однако

вбольшинстве семей имелись дети-малыши. Можно это было позволить собраться в домах тех семей, где были взрослые дети,

втаком случае один из домов становился таким более-менее постоянным своеобразным клубом. Например, у Захарихи муж Захар был убит в империалистическую, она – солдатка с детьми. Одна из дочерей Поля – ровесница мамы. Дом у них был маленький, ветхий. Мама рассказывала, что однажды они, одни девушки, сидели и не пускали парней, те, в том числе мой отец, взялись и приподняли угол дома. «Пошутили» называется.

На посиделках работу сопровождали песнями или разными рассказами. На помощь шел фольклор. Жаль, утерян тот фольклор – стариков уже нет. Пожилые мужчины собирались своим обществом. О чем они толковали? Обо всем, и о политике, наверное.

Кроме того, играли в карты, лодыжки. Карты стоили денег, поэтому ими не баловались. Новых, например, карт мне видеть не пришлось. В азартные игры, на деньги не играли. Проигравшие наказывались обычно щелчком по лбу или ударом колодой карт по носу, подстол лазали. Вмудреные карточныеигрыне играли.

Игра в лодыжки сродни бильярду. Лодыжка – одна из пяточных костей копытных. У овцы она элегантного вида. У других животных лодыжная кость некрасивая, даже у козы. Поскольку овец держали всеуленвайцы, то лодыжкибыли в каждом доме.

Играющие кидали кучу лодыжек на гладкую столешницу. Задача состояла в том, чтобы выбить наибольшее количество лодыжек щелчком по лодыжке так, чтобы та, подобно бильярдному шару, выбила другую. Лодыжка не шар, рассчитать ударщелчок непросто. Мама рассказывала: играть в лодыжки ходили к Клобукову. У него лодыжек было очень много. Некоторые лодыжки окрашивали. Они ценились выше.

88

elib.pstu.ru

Девушки среди ночи стучали в окно деда Павла Саламатова. Он их пускал, будил свою старуху и посылал за капустой, мукой. Все усаживались стряпать пельмени. Потом, конечно, появлялись парни. Двое его сыновей – Петр и Иван. За этим занятием и угощением пельменями (с растительным маслом – льняным, конопляным) проходила весело ночь. Возможно, дед Павел, таким образом, приглядывал будущих потенциальных невесток для своих сыновей. Увы! Обоих сыновей пришлось женить не на уленвайках. Также третьего младшего сына женили на «привозной», однако и «привозные» были не хуже уленвайских, я их знал.

Летом в будние дни на посиделки собиралась только молодежь. В воскресные дни во второй половине дня – первую половину дня занимала поездка в церковь, – приодевшись, собиралась вся деревня. Молодежь заводила хоровод. Женщины молодые с детьми на руках усаживались около играющих и поющих. Мы, детишки, бегали вокруг. Среди молодежи бытовало и не считалось бестактностью (не знаю, насколько древний был этот обычай) не просто шлепнуть ладонью, а врезать по «филейной части» девушке. И они не обижались, а только смеялись. Вероятно, подобным образом выражалось ухаживание. И еще не стеснялись парни, обняв девушку, публично пощупать ее округлости. И девушки принимали это без стеснения. Многие хороводные песни требовали и даже предусматривали поцелуй. Когда кружились в хороводном круге (не только девушки и парни, но и молодые женщины), один парень входил в этот круг, выбирал нравившуюся ему девушку, брал ее за руку (или за носовой платок в ее руке) и ходил рядом с нею по кругу в противоположном направлении хороводу. Если песня кончалась словами поцелуя, целовал ее либо она его. О заигрывании в хороводе – «пощупывании» или «врезании» – не могло быть и речи. Хоровод перемежался танцами. В наше время в Уленвае имелись гармони. А гармонист был первым парнем на деревне. Раньше, видимо, использовались более простые инструменты: струнные – балалайки, духовые – рожки.

89

elib.pstu.ru

Еще был обычай. Девушки брали детей с коленей молодых матерей, сидящих около, ласкали их, носили на руках некоторое время и даже целовали. Мы, пацаны, подражая взрослым парням, тоже «врезали» взрослым девкам. Они на наши шлепки особого внимания не обращали, даже позволяли нам пощупать их полушария.

Подобное веселье в пору комаров омрачалось. Отбивались от них веничками, обычно березовыми, свеженаломанными. Хоровод заводили перед сумерками. В светлое время молодежь обычно играла в горелки. Эта игра описана у Льва Толстого в романе «Воскресенье».

Парни и молодые мужчины играли в лапту и городки. Резинового мяча для лапты не имели. Мяч плели из лыка. Можно себе представить ощущение игрока, не сумевшего увернуться от такого мяча, брошенного в него. Да и ловить такой мяч, взлетевший от удачного удара на довольно большую высоту, не особенно приятно. Правда, дед Семен валял мяч для лапты из шерсти. Удар от шерстяного мяча приятнее, ктому жеоннесколькопружинил.

Кроме лапты играли в городки. Квадраты противоборствующих сторон располагали не рядом, а разносили от средней линии, с которой били в разные стороны на равные расстояния. Биты обычно изготавливались незадолго до игры, но кто-то хранил их годами.

Молодежь днем проводила лето на пруду. Катались на бусах. Особенно в пору цветения кувшинки. Красота эта до сих пор встает перед моим взором.

Пляжей и пляжных костюмов не было. Парни и девушки купались отдельно. О загорании на солнце представления не имели. Вся летняя одежда у взрослых и детей открытыми оставляла лишь лицо, шею и руки, в лучшем случае – до локтей.

Праздники. Крестьянскими праздниками в Уленвае были Новый год и Михайлов день. В эти праздники к уленвайцам наезжали гости из других деревень. Сами уленвайцы ездили гостить в парные им праздники, Троицу, Рождество, Покров, в села, имевшие церкви, а потому и престольные праздники в них были более важными.

90

elib.pstu.ru