Пережитое земля и жизнь историко-социологический очерк

Вскоре за Благовещеньем следовала Пасха. О Пасхе написано много. Уленвайцы, народ религиозный, блюли христианские каноны. Было усердное посещение церкви на Страстной неделе, крашеные яйца, верба, украшенная бумажными цветочками, подношения церкви в виде денег и продуктов. Запомнилось, как бабушка истово клала поклоны, стоя на коленях перед образом, а мы с полатей смотрели. Потом она поздравляла нас то ли вопросом, то ли утверждением: «Христос воскрес!», а мы должны были отвечать: «Воистину воскресе!» Значение этих слов мы не понимали. Да знали ли и бабушка, и родители, и уленвайцы? Потом бабушка давала нам невкусного печенья – просфоры (говорили: просвирка), привезенного наутро из церкви. И одаривала крашеным яйцом. Родители между тем провели уборку скота. Все оказалось буднично, хотя готовились кПасхеосновательно ис благоговением.

Главное состояло в уборке избы. За год, со времени предыдущей подготовки, стены, потолок и все другие деревянные поверхности основательно потемнели. Появились и пыль, и копоть. Как бы то ни было, печи часто дымили, а летом двери и окна держали настежь; рои мух загаживали все. Поэтому к Пасхе (по сути, к весне) делали генеральную уборку.

Женщины из нескольких семей объединялись в отряд. И по очереди мыли и чистили в своих домах. Обязанность мужчин – обеспечить кипятком, горячей водой. Разбирали полати. Доски полатей (говорили: полатницы) служили настилом, набросанным на стелюги. С настила при помощи тряпок, голяков (так называли остатки веника после освобождения от листа), песка драили добела потолок и верхнюю часть стен. При большом достатке в семье использовали хозяйственное мыло. Смывали, не жалея кипятка. После этого, пообедав, переходили на нижние части стен, заканчивали полом. На всю уборку уходил целый день. Хозяева угощали уставших от работы соседей ужином и пивом, кумышкой. На следующий день такую жеработу велиудругого хозяина.

Особенность Пасхи в Уленвае: не принято было стряпать куличи. О куличах я узнал, когда научился читать. Читал, конечно, довольно распространенную тогда газету – «Безбожник».

101

elib.pstu.ru

Что же собой представляет кулич, в «Безбожнике» не публиковали, узнал совсем недавно, уже будучи стариком.

Празднование Пасхи – качели. Молодежь устраивала качели на десяток-полтора человек. Служили для этого две березы, росшие на улице, у дворов. Между ними укрепляли бревно, служившее перекладиной, к которой крепились веревки. Половая доска длиной около трех метров крепилась на веревочных петлях. Усаживались до 10–15 человек. Стоящие на концах доски и стоящие на земле раскачивали. Бревно укладывалось на высоте шесть–семь метров. Размах был внушительный. Качающиеся пели песни, шутили, смеялись. Не обходилось и без «морской» болезни. Тошнота, головокружение, выворачивание наизнанку желудков…

Празднование одной Пасхи (в 1912 году) на памяти у мамы. В тот год был пущен слух о столкновении с планетой, и, значит, должен был произойти обещанный церковниками конец света. С утра все были соответственно настроены. День проходил – конец света не наступал. К вечеру завеселились.

Троица и заговенье. В Троицу украшали божницы в домах, ворота – ветками березы. Многие ездили в гости туда, где этот праздник был престольным. Наши бабушка с дедушкой отправлялись в с. Нылгу и д. Ивановское к дочерям, а мама с отцом оставались по хозяйству, или наоборот. Когда Корнил с Аксеньей были молодыми, они, вероятно, ездили в Чекан к родным бабушки. Взрослые брали с собой детей. Мама вспоминает: бабушка с дедушкой взяли с собой меня трех-, пятилетнего. Сидели, говорит, за обедом с отцом. Вдруг в сенях раздался плач, это мой: «Не нагостился!»

Оставшиеся дома кроме исполнения хозяйственных обязанностей шли в церковь, молодежь шла на гуляние в Русский Пычас. Заговенье – наш престольный праздник. Приезжали к нам гости из с. Нылги и д. Ивановское, изредка – из Чекана: брат бабушки Степан.

Подготовка к такому празднику уже описывалась. В заговенье в отличие от воскресных хоровод был огромным. Участвовало в нем, наверное, несколько сотен человек. Ибо в этот день

102

elib.pstu.ru

кроме приезжих гостей к нам сходилась молодежь из окрестных деревень. Из Русского Пычаса, крупного села, приходила не одна группа девушек и парней по 10–15 человек. Из русских деревень Сырьеза, Шипулина, из дальних – Брагино, Малиновки, поселков Кузнецово, Викулово, Шихово – всех не перечесть. Роль таких хороводов состояла не просто в веселом времяпрепровождении. Здесь молодые люди, и парни, и девушки, присматривались друг к другу. Знакомство закладывалось и закреплялось осенью (либо летом же) свадьбами. Это был серьезный подбор, исключавший возможность родственного смешения браков. Объективно выработанный народом метод в период преобладания мелких крестьянских поселений.

Летние праздники Троица и заговенье зависят не от чисел месяца, а от определения времени Пасхи, которая колеблется между концом марта и началом мая. Если Пасха пришлась на вторую половину апреля, то заговенье у нас было в пору цветения кувшинок. Цветы кувшинки белой татки были непременным украшением праздника. Цветы в руках, волосах, головных уборах… Цветы эти быстро увядали, поэтому мальчишки их обновляли. Снуя между гуляющими и прудом, покрытым, словно белой скатертью, цветущими кувшинками.

Гуляния молодежи неизбежно сопровождались «ревностями». В Уленвае до серьезных драк не доходило, но в 1933 или 1934 году уленвайская молодежь ходила в Русский Пычас, и там порезали Мишку Степанова. Однако нож всадил в шею, к счастью, не повредив крупных сосудов, не деревенский парень, а кто-то из Ижевска. Ижевскславился поножовщинойвпрежниегоды.

Дело могло кончиться плохо. Выручил Михаила его младший брат Николай. При виде ножа другие парни разбежались, а Николай как-то сумел оградить брата. Рана была несмертельно опасна и скоро зажила. Неизвестно, что стало с хулиганомпоножовщиком.

Коснувшись темы браков, закончу ее. Помимо полюбовных браков широко были распространены у крестьян насильственные браки. В отношении молодых в семьях, равных по имуще-

103

elib.pstu.ru

ственному положению, действовали по следующему принципу: стерпится-слюбится. Немалое место занимали и браки по расчету. Так, моя тетка по отцу Александра была насильно выдана в с. Нылгу за вдовца Петра Федоровича Мошкина. Прельстили родителей хоромы Петра. У Петрована (так его звали заочно) было трое детей: дочь и два сына. Петровану было 35 лет, но Александра была «перестарок»: 25 лет для девушки в те годы грозили «вековушкой», старой девой.

Религия и образование

Значимое место в жизни уленвайцев, как и всего населения России, занимала религия. Наши предки были очень религиозны. Особенно бабушки. Бабушка Надежда была несколько менее религиозна, нежели бабушка Аксенья. Не менее, видимо, был религиозен дед Корнил. Отец – не знаю, но едва ли, а мама

– скорее, верующая. Религиозность дедов подтверждалась, например, тем, что попы при поездке в Уленвай останавливались у нас. Отчасти может быть еще и потому, что дом был еще не стар, а хозяйство справное, с достатком.

Религиозные каноны свято соблюдались. Регулярно посещали церковь, исполняли все предписания: посты, молитвы, таинства (причастие, помазание), регулярно исповедовались. Не жалели пожертвований. Истово крестились по каждому поводу: садясь за еду и после нее, входя в дом у порога; даже при позевоте крестили рот: нечистая сила не влетела бы!

Молитвам обучали с детства. Но, увы, я не запомнил ни одной. Верили во всемогущество бога. У каждого имелись молитвенники – небольшие книжицы, а в них – бумажка для поминании о здравии и упокое. За чтение поминальников взымалась в церкви мзда. При неблагоприятных погодных условиях устраивались богослужения под открытым небом. Одно из таких богослужений чуть-чуть помню. У околицы, у ворот в с. Русский Пычас, напротив одворицы Ивана Максимовича Черемных со стороны поля. Настил из тонких березовых жердей на высоте

104

elib.pstu.ru

около 50–60 сантиметров от земли, шириной около 50 сантиметров. С восточной стороны он заставлен березками вплотную. Зелень свежая, к ней поставлено от трех до пяти икон. Иконы не везли на лошадях, а несли их парни, молодые и сильные, на полотенцах, перекинутых через шею. Осторожно – не плашмя!

Поп пел, кадил, кропил водой, селяне стояли толпой:

ивзрослые, и дети. Устраивалось это моление в связи с длительной засухой. Помогло ли? Не знаю. Что-то не было слышно. Если бы помогло, то разговоров хватило бы не на один год. Я не слышал. Моление, вероятно, было небесплатным. Верили в чудотворное действие икон. Запомнилось: при первом выгоне скота на пастбище бабушка стояла у ворот с иконой небольшого размера и крестила проходящий скот, брызгала святой водой, хранившейся еще с Крещенья. Был пожар. Надо сказать – единственный. В то время как все занимались тушением огня, старушки ходили вокруг с иконой. К счастью, пожар не распространился. Сгорело лишь одно хозяйство.

Верили в дьявола и чертей, домовых и леших. В колдовство, колдунов и колдуний. Гадали на картах, верили цыганкам. Гадали, на чем только могли. С трепетом и заговорщицки судили о белой

ичерной магии и тут же о Библии и Евангелии. Верили народным приметам. Считали знатоками примет каких-то мудрых стариков. Верили заговорам и, не жалея средств, бежали к шарлатанам. Боялись греха и грешили. Каялись на исповеди попу и снова грешили. Особенно старательно исповедовались женщины. Мужчины отчаянно ругались матом в три-четыре этажа. Ругательным словом поминали наряду с чертом и дьяволом страшные болезни: лихорадку, чуму, холеру и даже проказу. Сулили недругу, чтоб язык или руки отсохли. Всего неупомнить!

Понятно – темнота! Образование крестьянского селения ограничивалось в лучшем случае тремя-четырьмя классами цер- ковно-приходской школы. Однако и это было доступно лишь детям крупных селений. А в наших краях крупные селения были редкостью. Земства начали строить школы, но тоже в крупных населенных пунктах. Так, в Удмуртском Пычасе существовала

105

elib.pstu.ru

земская школа на два учителя. Они вели одновременно занятия

вдвух классах. В то время как в одном классе давали письменные задания, в другом – занимались устно. Программа – научить читать, писать, считать и знать Закон божий. Занятия начинались чтением молитв, до 1918 года в классах висели иконы.

Попутно отмечу из услышанных разговоров мужиков: школу

вУдмуртском Пычасе строили из сосны, хотя кругом – еловые леса, а сосны везли откуда-то издалека. При этом с каждого бревна снимали болонь. Так называли поверхностный слой соснового дерева толщиной пять–семь сантиметров, который со временем изменял цвет на более темный. Снимали болонь вручную, тесанием топором. В 1995 году я посетил Удмуртский Пычас (ныне называется Мельниково) и с удивлением отметил: стоит здание! Темное, но прочное, а строилось оно до революции. Рядом выстроено новое зданиеизсвежего силикатного кирпича.

Экипировка тогдашнего школьника: на голове – шапчонка (треух, папаха), шубейка из овчины красного дуба, на ногах – лапти. На теле – домашняя рубашка, штаны; у девочек – сарафаны. На боку холщевая сумка. В ней грифельная доска, букварь, одна-две тетради, чернильница, пенал с карандашом, ручкой с пером и грифелем и краюха хлеба.

До школы уленвайским детям идти около полутора–двух километров, по полю – с версту. В хорошую погоду дети ходили сами, в ненастную же и морозную их поочередно возили семьи на лошадях. Не обходилось и без ЧП, как сказали бы сейчас. Тетка Тина рассказывает о себе. Зимой шли из школы. Дорогу перемело, пронизывающий ветер. Никто не встречает. Стоял кабан (скирда из снопов). Спрятались от ветра. Стали мерзнуть, заревели. В деревне хватились – школьников нет! Срочно поехал Никита Макаров на дровнях с коробом. Сбросал всех ревущих в короб – кого за руку, кого за ногу. И гнал лошадь во весь опор (так говорили про быструю езду на лошади). У ворот круто повернул к своему дому. Дети вместе с коробом раскатились. Их сносили в избу. Оттирали с гусиным салом, поили чаем. И только потом развели по домам. Окончившие четыре

106

elib.pstu.ru

класса получали в награду Евангелие. Мама училась три года, а отец – четыре. От него хранилась в подполье грифельная доска и букварь, а Евангелие – в сундуке у бабушки.

Перед империалистической войной в Нылге открылась гимназия. Из уленвайцев в ней учился только один мальчик – Алексей Абрамович, двоюродный брат отца. Сколько он там учился, неизвестно. После революции гимназию закрыли.

Имея три-четыре класса, уленвайцы не отличались грамотностью. Может только кое-кто, вероятно, Данил Клобуков. Он был старостой и даже волостным старшиной. Я, например, не слышал беглого чтения. Более того, я стал с первого класса читать бегло. И это удивляло всех: как это можно?

Для учителей народных школ, как известно, требовалась сдача экзаменов на право заниматься с детьми. Например, мать Ленина или Крупская – жена Ленина. В Удмуртском Пычасе были учителя Коробовы. Муж с женой Прокопий Антонович

иЗинаида Васильевна. У них было две дочери: Фаня и Катя. Имели ли они соответствующую подготовку, не знаю.

Советская власть с первых же шагов взялась за ликвидацию неграмотности. Среди тех, кто умел читать, писать, было много полностью безграмотных. Зимой 1919–1920 года (или 1918– 1919 года) в Уленвае открыли школу. Под помещение использовали дом Абрама Поликарповича. Учительствовала Аполлинария Андреевна Синцова. Поблизости, верстах в 30–40 на юго-востоке, были земли помещика Синцова. Аполлинария Андреевна, по мнению тетки Тины, родом оттуда. Школу закрыли. Почему? Неясно. Дети сталисноваучитьсяв Удмуртском Пычасе.

Впятый класс из Уленвая пошли учиться три мальчика

ичетыре или пять девочек. Жили мы на квартирах, в выходные дни возвращались домой (кроме Игнатия Пискотина). Он перенес какую-то болезнь, и у него не действовала одна нога. Он домой показывался редко, поскольку жил у тетки. Мы еще были малы. И нас возили на лошади родители поочередно. Пять-шесть малышей с коновозчиком – груз для лошади нелегкий. При подъеме дороги мы шли за повозкой гуськом,

107

elib.pstu.ru

апотом вваливались в телегу-сани кучей. Забавно. К тому же у каждого был груз – провизия на неделю. Хлеб, мясо, крупа, картошка.

Учились мыв две смены. В селе имелась церковно-приходская школа. В ней обучали первоклашек Русского Пычаса. Для семиклассников потребовались помещения. Попросили освободить помещения – дома у церковных служителей с попом во главе. Пожить на квартирах по своему вкусу и средствам. Возможно, квартирные оплачивала власть. Если не вполне, то частично. Церковь не закрывали. Запрещали только церковный звон. Тем не менее для односменного обучения помещений было недостаточно. Поэтому

впервую смену с утра обучались школяры из Русского Пычаса,

аво вторую смену с двух часов дня – из соседских деревень; в том числе мы, уленвайцы. Отправляли нас перед обедом, часов в 10– 11. Чего греха таить, не всегда мы являлись в полном составе

вшколу. Причины находили. К концу учебного года мы остались двое: я и Миша Трубицин, мой сосед. Мы с ним в шестой класс пошли. Теперь нас аккуратно в Русский Пычас не возили. Мол, подросли – можете ходить сами. Теперь мы шли из школы сначала к сельскому совету. Смотрели, нет ли на коновязи лошади из Уленвая. Зимой нас обычно возил, а иногда специально приезжал, мой отчим Степан Суходоев. Он работал конюхом в колхозе. Иногда мнеприходилосьвозвращаться изшколыодному.

Однажды мне пришлось повидать... волка. Я вышел из леса. Смотрю, на пашне в полсотне метров от моей дороги сидит на задних лапах огромная «собака». Рыжий, в мою сторону не смотрит.

Я спрятался за толстое дерево. Я знал, что волки летом рыжие, а зимой серые. Может то была действительно собака охотника. Но где самохотник? Через некоторое время волкподнялся и тихонько, не рысью, ушел в лес. До дома ятеперь не шел, а бежал.

Была еще одна забава. В 1935 году в нашу деревню провели телефон. И мы, школьники, возвращаясь домой, подолгу слушали звуки, стоя у столбов с проводами на пути, рассчитывая услышать разговор, но слышали лишь гул от проводов, передавшийся столбу.

108

elib.pstu.ru

Из времени учебы мне шестикласснику осталось в памяти следующее. В классе передние парты занимали девочки, мальчишки – на задних рядах. Я всегда сидел на последней парте. Рядом со мной сидели школьники 16–17 лет. Они, в сущности, не учились, а вели время. Пережидали, чтобы их не отправили на лесозаготовки. Существовала тогда такая трудовая повинность. Если планы в лесу не выполнялись, посылали тогда, не считаясь с возрастом.

Закончу рассказом об учителях. По-моему, нам с ними повезло. Не сохранились в памяти их имена. Я полюбил алгебру. Нравилась учительница русского языка и литературы, хотя пятерок она не ставила. Я очень много делал ошибок при написании. Однако у нас не было учителя истории, и я историю познал отнюдь не в школе. Тем не менее в 1936 году у нас появилась учительница истории Елизавета Алексеевна Лаврова. Вероятно, в Нылге весной закончила десять классов. Истории она, видимо, не знала. На уроках под видом конспектов что-то читала по древней истории. Я ее не понимал. Многие записывали. Я не писал. Но на ее вопросы по памяти что-то толковал. Со временем мы убедились в незнании ей истории. И дабы сэкономить деньги на преподавании истории, ей поручили организовать пионерский отряд. Пионерского отряда она не организовала, но я, семиклассник, был активен, пытался чем-то ей помочь. Она оставила о себе память тем, что с трудом достала три пионерских галстука, один подарила мне. Так я стал пионером! Мама потом гладила галстук утюгом, а я его с гордостью носил. После войны в списках кандидатов в депутаты в Верховный совет Удмуртской АССР я нашел ее имя. Секретарь Кизнерского района написал ей уважительно о ее работе. Она ответила извинительно: мол, какой я учитель истории!?

Остались в моей памяти и учителя Блиновы: он – Леонид Дмитриевич, она – Марья Ивановна и их дети. Помню, что учителя были внешне очень представительные. Леонид Дмитриевич – рослый, красивый мужчина. Ходил в шубе мехом наружу, чем удивлял пожилых жителей. Мы же все носили шубы мехом внутрь.

109

elib.pstu.ru

Цвет меха у него был желтый с красным оттенком. Объясняли, шуба с морского зверя, поэтому не боится дождя, как наши, на овчине. Марья Ивановна запомнилась следующим. В 1937 году в СССР широко отмечались сто лет со дня смерти Пушкина. Хотя даты смерти, как известно, не отмечаются, в лучшем случае с грустью вспоминаются в церкви, но Марье Ивановне Блиновой была поручена организация воспоминаний о поэте. Я был к этому времени семиклассником и охотно воспользовался возможностью выступить с отрывками из произведений А.С. Пушкина. Я играл некоторые роли из поэм Пушкина на сцене клуба перед огромной массой зрителей. Получилось! После войны я узнал, что Леонид Дмитриевичпогибвместес сыномв Германии. Мама мнеоднажды показалаихфотографию.

Желающие продолжить образование, вероятно, имелись всегда. Но патриархальное сельское хозяйство нуждалось в сильных рабочих руках, несмотря на аграрное перенаселение. «Пора работать», – заявлял отец своему двенадцатилетнему сыну. Лишь более состоятельные хозяева, а таким был Абраам Поликарпович в Уленвае, могли себе позволить обучать детей в средней школе. Его сын Алексей поступил в гимназию в Нылге.

Здравоохранение

Медицина существовала в крупных городах и населенных пунктах. О врачах в глухой деревне не могло быть и речи. Коечто начали делать в период появления земства. В с. Норья существовала больница с врачами. В Нылге тоже. В с. Петухово – фельдшерский пункт. Сколькими койками располагали больницы, не знаю, но едва ли многими. При советской власти в с. Русский Пычас был открыт фельдшерский пункт.

С подготовкой медицинского персонала в царское время было плохо. Потому и врачей не хватало. И фельдшеров. К тому же текучесть медицинских кадров была большая. Наконец, сам уровень медицинского знания того времени был не особенно высок. Уровень подготовки фельдшера в Петухово считался выше, чем в Русском Пычасе. При более сильном заболевании обращались в Петухово или Норью.

110

elib.pstu.ru