Пережитое земля и жизнь историко-социологический очерк

малины собирали смородину. Урожайность дикой смородины невысокая, но для них хватало. Собранная смородина шла на варенье. До 1935 года (лета) я не имел представления о варенье. Лишь в то лето меня угощала вареньем мать одного моего друга – мальчика из Ижевска. О них ниже. За малиной и грибами мы, дети, ходили не только с бабушкой. Собирались гурьбой. Далеко тогда не ходили. Чаще за пруд. Там по опушке леса была прибрежная полоска, богатая грибами. В основном сыроежками. У нас их называли синявками почему-то. Хотя цвет шляпок был разнообразным. В дождливую погоду, если нельзя было работать в поле, взрослые, как и за малиной, ходили за грибами. При появлении опят за ними шли в первую очередь.

Малоземелье и низкая продуктивность сельского хозяйства, характерные для России конца XIX–начала XX века, не обошли уленвайцев. Отсутствие в Уленвае и других деревнях многолошадности – признак малоземелья. Общий размер землепользования и средние наделы на хозяйство мне пока установить не удалось. По меркам нынешнего времени за счет одного лишь навоза больших урожаев получать не могли; тем более на бедных почвах. Так что богатой деревня не могла считаться.

При низкой производительности в сельхозпроизводстве появляются отходничество и подсобные промыслы. Об отходничестве напишу ниже. Сейчас же речь пойдет о подсобном производстве. Лесной характер селения сказался на развитии деревянного токарного дела. В «старой» части деревни существовало несколько токарен. Точно, где и у кого, установить не удалось. Токарни оборудовались при овинах. Возможно, использовались на коллективных началах у соседей. Мама помнит, что была токарня у Анисима, у Саламатовых. Я запомнил– у Клобукова3.

Токарный станок был несложным, полностью деревянным. Изготовление его, конечно, требовало определенных знаний и столярного мастерства. Вероятно, некоторые были покупными или изготовлялись на месте специалистами из соседних дере-

3 Первая всеобщая перепись. 5 июня 1895 года. № 179 (см. прил. 1).

41

elib.pstu.ru

вень. Деревянное колесо диаметром около двух метров крепилось в станине из брусьев на металлической оси, которая имела две рукояти (с той и с другой стороны). Вращение станка – ручное, два человека. Были попытки на вращение лошадью, но они не привились. Через трансмиссию – обычная бечевка – вращение колеса передавалось на малый шкив, тоже из дерева. На оси шкива закреплялась гребенка, на которую «насаживалось» подлежащее обработке дерево.

Точили деревянную посуду. Материал – осина. Ствол дерева распиливался на чурки, равные по длине диаметру места распила. Чурка кололась надвое. Из получившихся половинок готовили «полуфабрикат». Топором обрубали острые углы, придавая округлую форму. Вся заготовка от выбора дерева, доставки к токарной мастерской до заготовок делалась в более свободное время – зимой.

Перед точением заготовку помещали в овин, его протапливали, материал становился мягким. Заготовку насаживали на гребенку и обтачивали снаружи и изнутри, придавая нужную форму. Резцы были металлические различной конфигурации; насаживались на деревянные рукояти. Готовая продукция медленно, во избежание растрескивания, высушивалась. Часть подвергалась обработке и облагораживанию. Облагораживание производилось путем промасливания просохшей посуды (чашки, тарелки и т.п.) льняным маслом. Промасленная посуда ставилась в хорошо протопленную русскую печь. Масло превращалось в олифу, вещь становилась более прочной к ударам и влаге. В базарные дни изделия вывозились на продажу.

Годовой цикл сельскохозяйственных работ и особенности его у уленвайцев

Особенности трудно вычленить из общего. Поэтому приходится обращать внимание на общеизвестные сельхозработы. «Готовь телегу зимой, а сани летом» – эта присказка не соответствует действительности. Летом заниматься санями некогда. Летом готовили лишь материал для саней и не только для саней, а для всего гужевого транспорта.

42

elib.pstu.ru

За сани берутся глубокой осенью. В каждом домохозяйстве из зимнего обозного инвентаря имелось саней: дровни, розвальни, кошевка и у некоторых – подсанки. Полозья для саней были двух видов – гнутые и копанцы. Копанцы готовили летом. В болотистом участке ельника подбиралось дерево без сучьев до высоты примерно трех метров и с мощными раскоряченными корнями. Грунт вокруг корней убирали (окапывали). Мелкие корни подрубали; крупные берегли. Дерево, потерявшее связь с землей, валили. Отбросив ненужную часть – вершину, этот высокий пень кололи клиньями с таким расчетом, чтобы часть корня с метр или чуть больше плавно переходила в стволовую часть. Из такой «коряги» потом путем обтесывания лишнего получали полоз. На гнутый полоз использовали древесину лиственных пород. Предпочтительнее вяз, за ним – клен, береза. Дуба в наших лесах не водилось. Их готовили в осенне-зимнюю пору. Перед гнутьем заготовку распаривали обычно в бане. Распаренную заготовку гнули на шаблоне. Шаблон крепили или вертикально, или горизонтально на врытых в землю столбах.

Копанцы использовали в основном для дровней. Для розвальней – гнутые полозья, так как они смотрятся элегантнее, нежели копанцы.

Кошевка (кошевая) отсутствовала разве что у самых бедных хозяев. Она отличалась легкостью в весе и нарядностью. Полозья ее узкие и короче, так же как и другие части. Рассчитана она на трех человек: двое пассажиров, располагающихся в корзине, и кучер – на козлах. Корзина плетется из лозы, у нас – из молодых побегов черемухи. «Плетенку» обычно покупали, поскольку в деревне мастеров плетения не водилось. Или же плели на дому заезжие мастера. Для того чтобы кошевка, а также санирозвальни не падали на бок, их оборудовали обводами.

Кошевку обычно окрашивали масляными красками (в черный цвет). В тот же цвет красились оглобли кошевки. В городах оглобли к саням имели металлические крепления (крючья). В деревнях использовали заворы. Завора – это веревка, витая «в круг» диаметром около 40 сантиметров. т.е. круг не имел уз-

43

elib.pstu.ru

ла. Круг, вытянутый в длину, представлял петлю. Петля обводилась вокруг первого копылка саней, повернутых на бок. Оглобля имела на нижнем конце заступ. Заступ вставлялся в концы, выведенные наружу петли сзади. Свободный конец оглобли, описав дугу в 180о, выводился вперед. Завора прочно держала оглоблю на копылке. Конечно, веревка не металл, но заворы служили довольно длительное время. Лишь боялись воды. Влажная завора на морозе становилась ломкой. Намокание возникало обычно в период оттепели. На сей случай имелся запас завор, а намокшие заворы своевременно сушились, помню – на печке.

Из летнего обозного инвентаря имелись две телеги (не меньше) и тарантас. Телеги двух типов: с горизонтальной площадкой для укладки груза (площадку называли полком) и с углублением (говорили: с грядками). Это был кузов глубиной 15–20 сантиметров с закрученным бортом. Первый тип телег предназначался для более тяжелых грузов, поэтому детали изготавливались более грубо и прочно. Второй тип представлял более легкую повозку и изготавливался соответственно. Площадки и кузов телег, а также сани-розвальни застилались лубьями. В отличие от других мест, где для этого использовались доски. Имелись (не у всех, а на всю деревню три-четыре штуки) теле- ги-долгуши. Если обычная длина телег – около двух метров, то долгуша за счет длинных дрог была четырех–пяти метров длиной. Она использовалась для перевозки бревен, жердей и тому подобных по габаритам грузов. Зимой для этих целей к концам крепили подсанки. Тарантас – легкая повозка. Плетеный кузов его, подобный кузову кошевки, устанавливался на шесть–восемь дрог диаметром примерно пять сантиметров. Они пружинили при тряске. Готовили дроги обычно из березы, но предпочитали из орешника, как материала более прочного и приятного.

Телеги были на «деревянном» и на «железном» ходу (так говорили). В первом типе оси были деревянными, из березы и других прочных пород (клен, дуб). Они постепенно заменялись более прочными и надежными металлическими осями. Телеги на деревянном ходу отличались. Одни были с деревянной,

44

elib.pstu.ru

другие уже с металлической чекой. Для смазки осей использовали смолу. Железные оси стали больше смазывать составами заводского (промышленного) изготовления, но деревянные – только смолой.

Тарантасы на деревянном ходу не изготовляли. Там ось была не прямая, а особого контура. Телеги на деревянном ходу выглядели некрасиво, что для тарантаса, как предмета нарядного выезда, не подходило. В осенне-зимний период занимались изготовлением и ремонтом сбруи. Мелкий ремонт производился своими силами. Ремонт более сложного характера заказывали. Шорников-профессионалов для маленькой деревни не требовалось, но кое-кто шорничал. Те же дуги одни изготавливали сами, другие – покупали.

Снаступлением устойчивых морозов начинался убой скота

иптицы. Специальной бойни не имелось, убой был подворным. Специалистов-бойцов не было. Неумелость легко убить и разделать добычу часто становилась предметом пересудов, шуток. Например, истекающая кровью корова вырывалась из рук горебойцов и бегала по улице, а за ней – толпа, с окровавленными руками хозяин коровы и т.п.

По мелкому снегу готовили дрова и лесоматериал. Леса вокруг деревни были казенными. Поэтому саморуб строго карался. Охрана лесов и контроль их использования в наших краях были поставлены неплохо. Связано это было с близостью к Ижевскому заводу. Завод работал на древесном угле, был казенным. Леса были приписаны заводу. Администрация завода была вынуждена заниматься лесами.

Летней заготовки дров не вели. Выход на заготовку дров был организованным. В определенные дни появлялся лесник, отводил участки для заготовки. На дрова использовали сухостой. Сваленное дерево разделывали на саженные чурки, их укладывали в штабеля, сучья и хворост сжигали. Через определенное время появлялся лесник снова. Обмеривал штабель, металлическим клеймом клеймил каждую чурку (иногда оба конца)

ипни. Устанавливал размер заготовленного леса и сумму опла-

45

elib.pstu.ru

ты. После оплаты разрешался вывоз. Однако с вывозкой не спешили, а вывозили почти всю зиму: по мере надобности, потребности и возможности. А поскольку отвод был организованным, а потому территориально сконцентрированным, то дорога к дровам поддерживалась всегда. То же самое происходило с заготовкой и вывозом деловой древесины.

Самовольную вырубку леса лесники обнаруживали легко. У замеченного на месте преступления обычно отбирался топор. Топор стоил недешево, и небольшой ущерб покрывался… топором. Владелец топора выкупал его как штраф, или лесник продавал топор, если владелец не являлся его выкупить. При обнаружении крупного поруба полагались крупные штрафы и изымание вывезенной древесины. Деньги, конечно, в казну если и поступали, то частично оставались у лесника.

Вообще лесник был важным лицом в округе. Его боялись и стремились «приблизить», а кто побогаче – и подкупить. Любители спиртного, лесники, были желанными гостями во время престольных праздников. Напивались до бесчувствия. Все перечисленное – подготовка обозного инвентаря, убой скота, заготовка и вывоз дров из леса – имело второстепенное значение. Основное состояло в обмолоте хлебов и переработке льна.

Обмолот начинался (в ограниченных размерах) еще летом. Молотили те, кто еле-еле дотянул с хлебом до нового урожая. Массовый обмолот шел без малого весь год. Преобладала ручная молотьба – цепами. Устройство цепа (у нас говорили молотила) несложное. Описание его можно найти. Но у меня до сих пор в памяти молотила – штук до десяти, которые висели на стене. Снопы из скирды поступали на сушку в овин. Овин – деревянное помещение без окон, в два этажа. Нижний этаж, иногда заглубленный до одного метра в землю, был перекрыт вплотную жердями. На жерди во втором этаже устанавливались снопы. В нижнем этаже раскладывался костер. Горячие газы костра через щели перекрытия поднимались и просушивали снопы. Требовалась большая осторожность. Для того чтобы костер не искрил, подбирались сухие дрова, лучше лиственных по-

46

elib.pstu.ru

род, и нужна внимательность. Овин загружали на ночь. Дежурящий истопник иногда засыпал. Или не рассчитывал силу огня. Искры было достаточно, чтобы остаться семье не только без овина, но и без хлеба. О таких несчастьях мы, дети, слышали от взрослых не однажды: мол, в той то деревне…

Более состоятельные жители в качестве перекрытия использовали тканую металлическую сетку. Она не только гасит искры, но и при разгрузке овина основное зерно сохраняется – остается на сетке.

Овины были не у каждого. Выходили из положения поразному. У нашей семьи, например, был общий овин с соседом. При овине строилось гумно. Это закрытый со всех сторон ток. Слово «ток» стало употребляться позднее. Зерно молотили (не на току), а на гумне. У тех же, у кого овина не было или овин был без гумна, для молотьбы приспосабливали разные навесы. Так было у нас. Говорили: молотить под крышей.

Для молóчения (так называли молотьбу) группировались по три-четыре семьи с таким расчетом, чтобы образовались бригады из физически сильных лиц (мужчин и женщин). Обычно основную часть бригады представляла молодежь. Коллективная работа шла эффективнее. И, главное, кроме экономики существенную роль играл психологический фактор. Происходило общение между людьми, особенно среди молодежи. Это имело немаловажное значение при патриархальной замкнутости единоличных хозяйств. При работе цепами возникала музыкальность. Молотили не как попало, удары по разбросанным по полу тока снопам наносились с соблюдением четкого ритма, в определенной очередности. Создавался четкий такт: в три или четыре удара. Он сопровождался песней. При отсутствии современной электроники так сглаживалось напряжение от нелегкого и монотонного труда – ритмом согласованных движений, упорядоченного дыхания в пении – музыкой труда. Смех, шутки при загрузке очередных партий снопов облегчали работу.

Характерен принятый порядок: питание молотильщиков – завтрак, обед, ужин – обеспечивал тот хозяин, у кого в тот день работали. Зимние дни короткие. Потому на завтрак являлись

47

elib.pstu.ru

затемно, с тем чтобы работу начать с рассветом. Хозяин старался отличиться хлебосольем (чуть ли ни праздничным гостеприимством), для поддержания своего имиджа, как сказали бы сейчас. Наконец, действовал по поговорке: «Как покормишь, так

ипоработают».

К30-м годам ручная молотьба стала вытесняться механизиро-

ванной. Вскладчину братья Пискотины и их сват Андриян приобрели ручную очерку. Это была барабанного типа молотилка, которая приводилась во вращение вручную. На приобретение конного привода еще капитала недоставало. Очерку использовали не только у себя, нои по согласованиюу других хозяев.

В небольших размерах применяли молотьбу снопов «на бороне». Борону ставили наклонно и по ней ударяли снопом. Применяли такое, например, для подготовки вязок на жнитве яровых. Снопы из яровых обычно вязали соломой озимой ржи. Сжатые к тому времени снопы ржи готовили для вязок. Иначе рожь засоряла бы яровое зерно. Провеивание зерна отчасти делали на ветру, но уже хорошо было организовано производство ручных веялок. Их покупали вскладчину и в одиночку. Провеянное зерно хранили в амбарах. Расходовали по меренадобности.

У уленвайцев не возникало проблем с размолом зерна. Мельница – под боком. Кто и когда возвел пруд и мельницу? К сожалению, этот весьма важный вопрос решить не удалось. Известно лишь, что мельницу (и, следовательно, пруд) купил в 1908–1910 годах приезжий Варлам Крякушин. Маловероятно, что кто-то запрудил реку, а кто-то воспользовался прудом и построил мельницу. Скорее одно лицо или общество ради мельницы возвели пруд. Сделали это одновременно. Ветряных мельниц по округе не было. Кроме нашей водяные мельницы (более мощные) стояли на р. Пычаске – в Русском Пычасе и Вотском Пычасе. Невольно возникает предположение. Пруд и мельницу возводила община – уленвайцы, но при этом эксплуатацию мельницы поручили какому-то одному лицу. А возможно, и продали ему мельницу, а средства использовали на другие цели общины. Какие? Или эти средства кто-то сумел прикарманить?

48

elib.pstu.ru

Как бы то ни было, жители Уленвая пользовались внеочередным правом помола. И тоже интересный вопрос: на каких условиях они размалывали? Бесплатно или по пониженной стоимости? Однако спасение пруда было приравнено к спасению при пожарах. Опасность для пруда была круглогодично, особенно она возникала в период половодья. Мельник ночами дежурил, наблюдая за плотиной. При обнаружении опасности поднимал тревогу, как на пожаре, звуковыми ударами (в рельсу), а ночью, стоя на плотине, сигналил фонарем, широко раскачивая его. Поднималась по тревоге вся деревня. Спешили с лопатами, ломами, топорами. Ехали на повозках. Мельнику оставалось лишь руководить.

При течи отверстие забивалось мешками с глиной, глиной в смеси с навозом. Благо, глина была рядом. Весьма вероятно, мельник следил за добровольностью и старательностью, а потом мог напомнить человеку при размоле о его поведении во время прорыва плотины. Очевидно, каждый это представлял себе, а потому старался. Да и все понимали: без мельницы – худо.

Работа со льном и коноплей начиналась еще по лету. После теребления скошенные стебли просушивали в снопах. Снопы освобождали от семян выколачиванием. Соломку конопли вымачивали в воде. Снопы увязывали в связки и погружали в пруд. Важно, чтобы они находились в подводном состоянии, но не касались илистого дна. Для этого приспосабливали легкие плоты с грузилами. Обычно снопы для вымачивания располагали недалеко от берега. У плотины старались не размещать вымачиваемые связки стеблей конопли. Глубокой осенью, иногда с появлением заморозков, коноплю извлекали из воды. Просушивали, развешивая снопы на огородах, под ветром и вымораживали.

Льняную соломку с наступлением ранних рос расстилали на луговинах. Внимательно следили за готовностью и немедленно убирали. Увязывали рыхло в связки (в обхват обеими руками), досушивали на воздухе. В первую очередь занимались льнотрестой, так называли соломку льна после расстила. Первичная обработка льнотресты состояла в освобождении льноволокна от

49

elib.pstu.ru

костры (говорили: от кострики). Тресту предварительно просушивали в жарко протопленной бане. Баню, как и овин, протапливали с соблюдением противопожарных мер. Измельчали кострику в льномялках. Ручная льномялка представляла станок на двух опорах. Имела две «щеки», закрепленные «намертво», и «язык», входивший в щель между «щеками» и укрепленный шарнирно одним концом. Противоположный конец «языка» имел выступающую рукоятку. «Язык» и «щеки» готовились из прочного дерева, у нас – из клена. Треста как бы «рубилась», будучи подставленной между «языком» и «щеками». Костра измельчалась, частично осыпалась, но в основном задерживалась в волокнах. Позднее стали применять льномялки промышленного изготовления – вальцовые. Металлические рубчатые вальцы действовали подобно «языку» и «щекам». Льномялки были двух- и трехвальцовые. Сначала использовали ручные – двухвальцовые. Работали (крутили их) двое мужчин, пропуская тресту между вальцами в обоих направлениях. Трехвальцовые стали использовать на конном приводе. Треста, пройдя между трех вальцов, возвращалась снова туда, откуда загружалась.

Дальнейшая обработка – трепание. Инструмент – трепало. Это деревянный двусторонний нож, изготовлен из прочного дерева, обычно из клена. Скользящим ударом по пучку, удерживаемому в одной руке, трепалом – в другой, треста выбивалась из волокон. Освобожденные от тресты пучки волокна подвергались чесанию. Инструмент для чесания – щетка из металлических гвоздей, укрепленных в деревянной доске. Мелкие волокна оставались на щетке. Они использовались или как пакля, или, как обычно, шли на изготовление веревок. Чистые волокна шли на изготовление пряжи. Основная работа по обработке льна ложилась на женщин. Мужчины участвовали лишь в измельчении тресты. Прядение и ткачество – полностью удел женщин. Это занятие занимало практически весь год, лишь с небольшими перерывами.

Ближе к весне готовили инвентарь для полевых работ. Инвентарь несложен: плуг, борона. Железный плуг вытеснил соху. Но еще в 30-х годах кое у кого соха хранилась. То ли на всякий

50

elib.pstu.ru