14354

В 1923 году уже серьезно, на государственном уровне встал вопрос об отсутствии «кадров мастеров, на чем держались дореволюционные театральные зрелища», хотя это замечание не помешало «поставить на место» деятелей театра уже в конце этого года. Михаил Левидов в передовице «Простые истины: Я зритель» заявил: «Я очень мало в театре понимаю… но, не в том дело. Лишь в том, что я зритель, нуждаюсь не в правильном понимании театра, а просто в получении от зрелища удовольствия.

Где критерии этого удовольствия, - это уже мой секрет, зрителя. Вам, людям театра, надлежит этот секрет угадывать. До сих пор вы это делаете плохо. И если думаете продолжать в том же духе, то театр исчезнет в Р.С.Ф.С.Р.

Вы удивлены? Напрасно. Ведь, пора понять, о, люди театра, ту простую истину, что примат в театре принадлежит… зрителю. Я определяю, в конечном счете, путем отбора, ход развития театра, я творю театр, а вы – вы только материал, иногда пригодный, иногда непригодный. Так будьте же пригодным материалом! И первое условие этого: не выходите за рамки дозволенного материалу. Не спорьте друг с другом о способах варки варенья. Не пишите манифестов. А главное, не старайтесь насиловать меня, - зрителя, - пытаясь воспитывать меня в вашем «понимании» театра. Ибо, не забудьте, о люди театра, не вы нужны мне, - а я… нужен вам».

И деятели театра вняли. Уже в 1924 году, в последний год существования в Москве журнала «Зрелища», ругать было, в общем, некого: подтрунивая над «горячностью молодых», хвалили Пролеткульт, восхваляли агитационность спектаклей, публицистичность и доходчивость их для широких масс. Социальный заказ деятели искусства выполнили. Кто смог…

Таким образом, в драматическом театре (за исключением редких феноменов, «удачно» вписавшихся в парадигму тоталитарной системы: Е.Вахтангов, В.Мейерхольд, К.Станиславский, А.Таиров и несколько других, - все же советский театр, «самый лучший в мире», должны представлять профессионалы, мастера сцены) со зрелищностью и «символизмом», то есть модерном, было покончено.

Не только политики, деятели искусства и культуры, но и все общество молодой страны Советов занялось претворением идей свободы, равенства,

21

братства. Тоталитарное государство за семьдесят лет, в общем, воспитало массового человека, но массы соединяла увлекательная идея равенства и близкого, еще при жизни живущих, торжества коммунизма. Прекрасный советский актер С.Ю. Юрский так характеризует этот культурный период: «Когда воспевали Сталина - это сложнейший и трагический вопрос! – это было вовсе не отсутствие исполнения своего долга. Идея коммунизма – великая идея, и она могла увлекать людей; пройдет время, и вновь возникнет идея о справедливом обществе. И опять могут быть всякие ошибки и заблуждения. Я не могу поверить, что такие люди, как Пастернак, Мейерхольд, всю жизнь притворялись – не любили ни Сталина, ни Советскую власть. Тогда это не великие люди. А они великие» (Юрский С.Ю. Грех эгоизма//Российские вести. 10 февр.)

КУЛЬТУРА «МИРОВОГО СТАНДАРТА»

В восьмидесятые-девяностые годы, когда идеи социализма и коммунизма оказались дискредитированы, наши идеологи почему-то не поддержали растерявшегося человека толпы. Эту функцию замены и подмены ценностей и идеалов в постсоветском обществе взяли на себя Соединенные Штаты, давно занимавшиеся вопросом воздействия на сознание советских людей. Официально информационная война в отношении России была объявлена США в 1948 году, но это вопрос политологический, мы же остановимся на проблематике связанной с ним массовой культуры. Итак, в более поздних документах США подтверждается необходимость бросить всю материальную мощь «для подмены ценностей … советских людей, прославления самых низменных человеческих чувств и сторон их природы, создание хаоса в управлении…» (Самохвалова В.И. Информационные войны: культура против человека // Полигнозис. – 2002.-№1.) Судя по результатам, Россия фактически побеждена: побежденный принимает культуру победителя – книжные прилавки заполнены американской или проамериканской продукцией, с наших экранов в большинстве своем исчезли отечественные фильмы и постановки отечественных театров, их, как и везде, заменила третьесортная продукция западных компаний, бразильские и мексиканские телесериалы.

22

Не успел русский народ, почти на столетие отлученный от своих корней, вспомнить величайшие ценности, многовековые традиции Святой Руси, понять, что есть истина, о нем уже «позаботились», ввергнув в дурман массовой культуры «мирового стандарта», читай, американского образа жизни.

Продукты массовой культуры, разработанные на основе определенного «социального заказа», достаточно быстро подточили и почти уничтожили наши культурные основы: развенчиваются наши культурные достижения, подвергается некорректной критике и даже осмеянию традиционный образ жизни, культурные герои нации. Стратегическая цель влияния на сознание посредством продукции массовой культуры, рекламы и средств массовой коммуникации – превратить людей в равнодушных, бесчувственных, пассивных конформистов, которые становятся при усиленном психологическом давлении управляемой массой. Как пишет известный исследователь психологии масс Г.Лебон, «народ может потерять очень много, претерпеть всевозможные катастрофы и быть еще в состоянии подняться. Но им всѐ потеряно, и ему уже никогда не подняться, если он потерял свою душу». (Лебон Г.Г. Психология толп. – М., 1998. С.46.)

ФЕНОМЕН «МАССОВОГО» ЧЕЛОВЕКА

Что сейчас собой представляет массовый человек? Почему я себе позволила рассматривать его психологию в параллели с детской психикой? Это «новый плебс», очень удобный для власть предержащих, не имеет своих ценностных ориентиров, своих личностных идеалов, норм и образцов поведения в обществе, он не способен серьезно осмысливать свои поступки. Но «для нынешнего времени характерно, что посредственность и банальность, зная о своей посредственности и банальности, имеет наглость требовать себе права быть посредственностью и банальностью и навязывать эти черты другим. Так возникает - с начала ХХ века – во всех « неэлитарных» слоях, но даже и в них, хотя главным образом в средних слоях, массовый человек. Он, в общем-то, дитя Х1Х века, который возбудил его аппетиты и подготовил средства эти аппетиты удовлетворить по «максимуму». В психологическую диаграмму нынешнего массового человека вписано два фундаментальных признака – свободная экспансия житейских желаний и потребностей. Особенно в интересах себя самого

23

вместе с укоренившейся нехваткой чувства благодарности к тем, кто сделал такую выгодную жизнь возможной. Оба эти признака характерны для психики распущенного ребенка. И не будет ошибкой смотреть на душу современных масс через призму именно такой психики. Новый плебс, наследник достояния длительного и замечательного прошлого – замечательного по взгляду на вдохновение и труд – и является в современном мире воплощением распущенности». (Суровцев Ю. Культура CONTRA: массовая культура // Красная книга культуры. М., 1989. С.81-85.) Человек толпы имеет, как и все в толпе, стадное сознание, он исключается из сферы серьезных размышлений над проблемами бытия, насущными социальными проблемами – из сферы аналитического исследования. Его духовное развитие остается на детском уровне, что незримо подтачивает и разрушает культуру, так как основной критерий культуры – это «утверждение и развитие человеческой свободы». Отсюда следует, что массовая культура – явление разрушительного для культуры характера, как, впрочем, и для человечества в целом. Конечно, управляющей элите удобно манипулировать управляемой частью мирового населения, приведя его в состояние оглупленной и зомбированной массовидности. Манипулирование людьми, в отличие от диалога с ними, как бы превращает их из партнеров в предметы, из субъектов в объекты.

«Результатом этого процесса, возможно, будет потеря индивидуальности, ибо грань между коллективом, состоящим из многих «Я», творческих единиц, и массой, любой элемент которой не может идентифицировать себя вне ее, очень тонка…Забавно, что клавиши компьютера «М» и «Ы», образующие «МЫ», при переключении клавиатуры в латинский регистр образуют «VS”: это странное совпадение мы склонны трактовать, как МЫ – ПРОТИВ. Мы – против, против всех, мы – против самих себя, мы будем истязать, мы будем держать в страхе всех, мы будем истязать себя и будем бояться сами” (Тарасов Д. В. Эпоха обнаженного // Полигнозис. 2002. №1. С.100-105). Таков безрадостный итог воинствующего унифицирования человека.

Итак, мы попытались выделить и рассмотреть три основные тенденции развития художественного творчества в культуре двадцатого столетия:

-устремленность к абстрактному постижению мира с помощью эмоционального общения с ним, спонтанного, интуитивного

24

диалога индивида с Мирозданием, то есть приоритет чувственного начала над рациональным;

-приоритет рационального начала над чувственным, попытка интеллектуализации эстетического чувства, усиление роли умозрительного момента;

-эстетизация примитивного, гедонистичекого, утилитарного, то есть развитие и насаждение массовой культуры.

3. ЭПОХА ПОСТМОДЕРНИЗМА

ЭТИКО – ФИЛОСОФСКИЕ УСТАНОВКИ ПОСТМОДЕРНИЗМА

При всем впечатляющем многообразии типов эстетического мировосприятия в культуре двадцатого века все-таки, начиная с тридцатых годов двадцатого века, постепенно утверждается эпоха постмодернизма. Доминирующая линия в новом культурном течении была связана с глубоким, устойчивым переживанием неопределенности, зыбкости, неупорядоченности человеческого существования, случайной заброшенности человека в этот мир.

В противоположность христианскому миру, подчиненному божественному замыслу, и в отличие от мира греческого: Космоса и Хаоса, то есть мира правления воли и правления великой космической бессмысленности, мир нашего времени знает лишь одно царство, в котором нет ни провидения, ни конечной причины, но есть лишь железная рука необходимости, встряхивающая роль случая. Как заметил П.Клодель, “ в мире, где ни у чего нет ни да, ни нет, где отсутствует закон разума и закон морали, где все позволено, где не на что надеяться и нечего терять, где зло не несет наказания и добро награды, в таком мире нет драмы, и нет борьбы, потому что нет ничего, ради чего стоило бы бороться” (Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб., 1996. С.142.)

Еще один представитель постмодернистского менталитета - Ж. Бодрийяр - убежден, что любовь, совесть, другие высокие чувства никогда не были важны для реальной истории. Поэтому можно отвергнуть всѐ метафизическое, возвышенное, романтическое, то есть то, что отторгается якобы самой исторической необходимостью. Скептическое отстранение от

25

установки на преобразование бессмысленного мира влечет за собой отказ от попыток его систематизации: мир не только не поддается человеческим усилиям его переделать, но и не умещается ни в какие теоретические схемы. Событие всегда опережает теорию.

ВТОРИЧНОСТЬ ИСКУССТВА ПОСТМОДЕРНИЗМА

Постмодернистская установка по отношению к культуре возникает как результат нарушения “чистоты” такого феномена, как искусство. Условием существования искусства выступает изначальное смыслопорождение, восходящее к оригинальному творческому деянию.Если же это условие нарушено – а именно это и происходит в постиндустриальном обществе с его бесконечными возможностями технического воспроизведения – то существование искусства в его прежних (классических или модернистских) формах оказывается под вопросом.

Другой стороной изменения статуса культуры является то, что сегодняшний художник никогда не имеет дело с “чистым” материалом – последний всегда уже так или иначе культурно освоен. Его “произведение” никогда не является первичным, существуя лишь как вариация на темы других произведений, а значит, совокупность цитат. Постмодернизм сознательно переоринтирует эстетическую активность с “творчества” на компиляцию и цитирование, с создания оригинальных произведений на коллаж.

Для примера приведем образец архитектуры постмодерна – здание художественной галереи в Штутгарте, выстроенное по проекту английского архитектора Дж. Стерлинга. Здесь сочетаются элементы самых различных архитектурных стилей и эпох. Фасад украшен разноцветными светильниками в виде длинных труб, идущих по всему контуру здания, - возникает ассоциация с промышленным строительством, где раскраска труб преследует сугубо утилитарные цели. Внутри здания светлые залы, стекло и сталь, и вдруг наталкиваешься на колонны, как бы заимствованные из египетского храма. Внутренний дворик выполнен под “античные руины”, увитые плющом: здесь древние статуи, а несколько плит навалены друг на друга – как бы “археологические раскопки”. Мы видим соединение стилей и направлений в искусстве различных исторических эпох.

26

Дело в том, что человеку сложно жить в нецелостном, раздробленном на фрагменты мире, где связь между отдельными фактами и явлениями становится непонятной, ибо их суть скрыта за их видимостью. И тогда человек придумывает объяснение непонятному, устанавливает воображаемые связи между разорванными явлениями, чтобы “скрепить” мир, создать целостную его картину, необходимую для выживания в нем.

МАССОВОЕ И ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО

После довольно длительного разрыва с классическим наследием, культурной традицией, в рамках постмодернизма намечается определенный поворот к эстетическим ценностям прошлого, возрастает интерес к диалогу как форме поиска надежной гармонии в этом неустойчивом мире. “Постмодернизм – это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить: иронично, без наивности”, - утверждал У.Эко ( Эко У. Имя розы: Детектив. – М., 1989. С.461.)

Так рождаются произведения искусства, отражающие потребность человека в целостном восприятии мира, авторами которых были Борхес, Пруст, Эко, Набоков, Булгаков, Феллини, Тарковский.

Технократическое общество, или общество господства денег, сформировало тип человека, свободного от осознания божественности мира, вселенской гармонии, и, что крайне опасно, человека, привыкшего слушать “фугу” смерти, впитавшего логику жестокости и насилия. Человек, имевший ранее точку опоры в Абсолюте, Логосе, Боге, Космическом разуме, в результате огрубления эмоциональной сферы и деградации чувства гармонии ощутил себя в холодном, пустынном пространстве. Абсолютной стала одна неопределенность. Современный индивид представляет собой тип личности, гениально предугаданный в картине Пикассо “Портрет Амбруаза Воллара”, образ которого собран из хаотично расположенных геометрических фигур, разрознен до нелепости, утратив гармоническую целостность души.

Сложившаяся ситуация нарушила веками сложившуюся общепринятую систему понятий, определений, классификаций и, кроме того, привела к отказу от некоторых из них. Культура ( в ее средиземноморско-европейском толковании, как носительницы Духа)

27

уступила место тому, что сейчас условно называется посткультурой. Сама идея постмодерна (в числе ключевых установок которого выступают принципиальный плюрализм и ориентация на диалог), едва появившись, уже обозначила размывание, если не уничтожение вовсе, границ между такими явлениями в искусстве, как, в частности, искусство элитарное и маргинальное, коммерческое и некоммерческое, между официальной культурой и андеграундом.

Об андеграунде с большой долей уверенности можно сказать, что он умер. Андеграунд как некие места-удаления-от-мира по тем или иным причинам: социальным, политическим, религиозным, теряет свой смысл. Скрываться, по сути, некуда. Личность повсюду может ощутить всепроникающее воздействие цивилизации, а кроме того, современные средства слежения позволяют контролировать едва ли не каждого из нас. А после таких передач, как “За стеклом”, “Последний герой”, и в массовом сознании по этому поводу не остается сомнения.

Об агонии андеграунда уже свидетельствовал, например, знаменитый альбом английской рок-группы Sex Pistols в 1977 году, а также взлет и стремительное развитие порноиндустрии. Чуть позже началось что-то невообразимое – мода на андеграунд. В 1990-е годы панк-рок звучит на МТV и оккупирует первую «десятку» в мировых чартах, культовая фигура российского подполья – Егор Летов – дает интервью «желтой» прессе, норвежские сатанисты и неоязычники-экстремисты открывают сайты в интернете и начинают писать книги, бескомпромиссный Ларс фон Триер снимает едва ли не мелодраму «Танцующая в темноте», собирающую полные залы.

ДЕВАЛЬВАЦИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА

Хочется затронуть тему литературы. Россия еще совсем недавно считалась самой читающей страной в мире. Книга всегда по праву считалась врачевателем людских душ. На сегодняшний день мы можем констатировать тот факт, что изменился как сам характер чтения, так и отношение к книге в целом. Как ныне мы уже не повязываем галстук, не переодеваемся к обеду, не соблюдаем всех сопутствующих церемоний (бывших нормой еще в начале 1930-х годов), так и на книги мы перестали «примерять» солидные «одежды» - обложки, украшенные золотым

28

тиснением. Мы читаем в метро Достоевского, Гессе, Ницше в мягких переплетах. Мы зачастую даже не читаем книгу, мы «проглатываем» ее, по быстрому «пользуемся» книгой, словно, извините за сравнение, проституткой, сорвав имеющийся на ней минимум одежды (кроме того, рейтинги продаж литературной продукции словно еще больше сближают книгу с «легкой» девицей, ведь то и другое – «продается» и может принадлежать всем). Результат влияния данного феномена в России таков – в последнее десятилетие уже выросло целое поколение, не знакомое с серьезной литературой и пользующееся только полуфабрикатом массовой культуры.

Кроме того, что у современного человека отсутствуют, как правило, культурные идеалы и личные предпочтения, под воздействием прагматической ориентации он все чаще думает об абсурдности творчества, о бесполезности углубления духовного Космоса. Зачем, во имя чего создавать эстетические ценности в мире бушующего хаоса? Это проявляется не только на уровне отдельной личности, которая только пытается развивать в себе творческое начало, но и у истинных художников, наделенных искрой Божией.

Подумай об этом безумии, таком очевидном, таком безобидном, безумии человека, который в уединении пишет стихотворение.

Подумай, в какое он ставит себя положение! Он мог бы в карты сыграть, Или выпить, Или пойти танцевать, Или в кино

Отправиться… Но в каком-то самозабвении

он пишет стихотворение…

( К.Бюрньо)

29

Да, человек современной цивилизации нередко чувствует себя «как на осеннем дереве лист». Но этот и многие другие примеры художественной культуры свидетельствуют о том, что вкус к красоте и творчеству пока еще согревает, сплачивает и гармонизирует эту мятежную и трагическую эпоху, которую совсем недавно перешагнули мы с вами –ХХ век.

Известный русский философ Иван Ильин утверждал, что главное в психологии русского человека – любовь и вера. Именно они, по его мнению, как путеводные звезды, и определяют его жизнь и деяния. Русский человек всегда больше Обломов, чем Штольц, ибо в нем обычно преобладает не рациональное, а чувственное начало. И мы не можем задать себе вечный русский вопрос: что делать?

ПУТИ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

У современного российского общества, по сути, отсутствуют национальная идея, культурные идеалы, способные объединить людей, ориентировать их в выборе жизненного пути. Будем откровенны: нет сегодня и образа современного молодого героя. Этот образ не сформирован, и зияющую пустоту до краев заполнила «чернуха». Между тем, во все времена, и нынешнее не исключение, молодые люди делали то, что модно, престижно. Размышляя над этим, хочется сказать: может быть, нашему государству настала пора заявить через средства массовой информации, что ныне модно и престижно быть высокообразованным и культурным? Разве плохо, если молодежь начнет подражать примерам и образцам позитивным?

На этой вопрошающей ноте мы заканчиваем наш экскурс, где мы пытались разобраться в сложнейшем переплетении художественных традиций и новаций, духовных приобретений и утрат века, рубеж которого мы совсем недавно миновали.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е

Итак, мы рассмотрели основные тенденции в искусстве ХХ века, выделили основные черты эпохи постмодернизма. Мы убедились, что искусство не только отражает действительность в художественных образах, но и предвосхищает общественное и историческое развитие, предчувствует грядущие катаклизмы. Вероятно, вы заметили, что деятельность

30