Л. А. Лунц
в духе учений «металлистов». Он утверждал, что если сделка была заключена в то время, когда денежная система была основана на серебре, то после перехода к золотому обращению (ввиду исчезновения серебряных монет), строго говоря, наступает невозможность исполнения. Однако Bekker признал здесь своеобразную конверсию: предметом долга взамен серебряных монет становится ценность этих монет, выраженная в золоте.
Но теория Bekker’a ввиду полного ее несоответствия современным концепциям о денежном обязательстве имела лишь переходящий интерес и не оказала какого-либо влияния на практику.
§ 11. Действие юридических принципов, определяющих содержание денежного обязательства
Действие рассмотренного нами номиналистического принципа заключается в том, что содержание обязательства, сумма которого исчислена в денежной единице, лежащей в основании денежной системы данной страны, подчинено всем возможным в будущем изменениям в этой единице, так что номинальная сумма остается неизменной, невзирая на эти изменения.
Всовременном праве считается, что принцип номинализма денежного обязательства носит не императивный, а диспозитивный характер. В ряде судебных решений XIX в. принцип номинализма выводится как презумпция воли сторон1.
Вюридической литературе еще и поныне подчеркивается диспозитивный характер номинализма: так, Mann2 отмечает, что «номинализм
находит свое оправдание в намерении сторон, п о с к о л ь к у п о - с л е д н е е п р и н и м а е т с я в о в н и м а н и е п р а в о м » .
Диспозитивный характер номиналистического принципа видят в том, что стороны вольны в качестве единицы исчисления долга избрать не денежную единицу данной страны, а определенное весовое количество золота или иностранную валюту – поскольку на то нет особого запрета в действующем праве. Запрещение подобных «гарантийных валютных оговорок» ныне не считается выводом из принципа номинализма к а к т а - к о в о г о .
Но надо иметь в виду, что допустимость «гарантийных валютных оговорок» и диспозитивный характер правила о номинальном характере
1См. выше, стр. 168 и 181 решения Верховного суда США по делам Searight v. Calbraith, 1796 г.; Knox v. Lees, Barker v. Davis, 1870 г.
2Стр. 63 – 64.
188
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
денежных обязательств были одним из проявлений «договорной свободы» эпохи промышленного капитализма и довоенного империализма.
Во Франции, например, в течение многих веков короли стремились к тому, чтобы не допустить заключения сделок в реальной золотой, серебряной или медной монете определенного веса и пробы. Ливр и его подразделения «sous» и «denier» уже с XII в. были только «счетными деньгами» (moneta imaginaria): действительные деньги (реальные монеты) были вычеканены по иному масштабу1.
Ряд эдиктов (в частности, эдикт 1602 г.) был направлен на то, чтобы принудить к заключению сделок только в ливрах2. Эта практика получила «теоретическое обоснование» в литературе в качестве прямого вывода из рассмотренной нами выше доктрины valor impositus. Pothier3, изложив эту доктрину, ставит вопрос: можно ли считать предметом займа «не определенную сумму денег, а определенное количество монет в шесть ливров каждая с тем, чтобы должник вернул то же количество монет того же веса и пробы»? Pothier подчеркивает «большую трудность допустить такое соглашение, ибо (говорит он) государь распределяет свои монеты между подданными для того, чтобы они могли служить знаком ценности всех вещей и отсюда следует, что монеты принадлежат подданным лишь в этом своем качестве и, следовательно, могут быть предметом гражданских сделок, таких, как заем, лишь в этом качестве. Нельзя поэтому дать в заем монету как таковую, но лишь как знак той суммы, которую она обозначает по усмотрению государя; поэтому нельзя обязать заемщика вернуть что-либо иное, как эту сумму, и в с я к о е с о г л а ш е н и е , п р о т и в н о е э т о м у , д о л ж н о б ы т ь о т в е р г н у т о к а к п р о т и в о р е ч а щ е е п у б л и ч н о м у п о р я д к у и т о м у н а з н а ч е н и ю , к о т о р о е г о с у д а р ь д а л м о -
не т е » .
Кконцу XVIII в. доктрина valor impositus и выводы из нее, формулированные у Pothier, отпали. «Гарантийные валютные оговорки» стали допускаться и получили в некоторых странах весьма широкое распространение, а принцип номинализма, как уже отмечено, стал принципом диспозитивным.
Но после 1914 г. – с умалением начала договорной свободы – некоторые из гарантийных оговорок были во многих странах объявлены недействительными, аннулированными и запрещенными на будущее время, а после 1931 г. разного рода валютные ограничения привели к тому, что
1Ср.: М а р к с , стр. 60.
2H u b r e c h t , стр. 54, 61.
3Op. cit., стр. 55.
189
Л. А. Лунц
золотая оговорка в большинстве стран вовсе отпала, а исчисление долговых сумм в иностранной валюте подверглось сильным ограничениям.
Процесс этот будет мною подробно освещен в главе III.
Здесь же отмечу, что в условиях подобных ограничений принцип номинализма вновь приобретает в странах капитализма тот принудительный характер, который был ему присущ до XIX в.
Можно, конечно, утверждать, что принцип номинализма и по настоящее время сохранил диспозитивный характер, что недействительность гарантийных оговорок вытекает не из этого принципа, а из с п е ц и а л ь н ы х з а п р е щ е н и й , выраженных в законах или судебных прецедентах.
Однако если рассматривать действующее право о денежных обязательствах как единое целое, то надо прийти к заключению, что номинализм во внутреннем праве капиталистических стран вновь приобретает принудительный характер; диспозитивный характер номиналистического принципа сохранился лишь там, где он не получил отражения в практике, т. е. лишь в тех странах, где гарантийные валютные оговорки не получили сколько-нибудь широкого распространения1.
Проводя в жизнь принцип номинализма в качестве общего начала денежной политики, суды капиталистических стран по некоторым видам обязательств отступают от этого принципа или ограничивают его действие.
Сюда относятся обязательства, имеющие своим предметом предоставление кредитору определенной «покупательной силы» для достижения определенной цели, а также обязательства по выплате содержания.
Далее: номиналистический принцип может иметь лишь ограниченное действие по отношению к обязательствам, направленным на уплату денег в порядке возмещения убытков, возникших вследствие правонарушений или неисполнения либо ненадлежащего исполнения неденежных обязательств.
Затем: учет изменения покупательной силы денег по некоторым правовым системам допускается в порядке возмещения убытков, возникших в результате просрочки платежа по обыкновенным денежным обязательствам.
Наконец: влияние изменений покупательной силы денег иногда принимается во внимание по двухсторонним договорам, по которым ни одна из сторон еще не приступила к исполнению (clausula rebus sic stantibus).
Рассмотрим указанные категории случаев, когда номиналистический принцип не получает действия или ограничивается в своем действии.
1 См. об этом в главе III.
190
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
Начнем с вопроса о том, какое вообще значение имеет номиналистический принцип при денежном возмещении убытков.
§ 12. Определение суммы денежного возмещения убытков (в связи с вопросом о влиянии на денежное обязательство изменений в покупательной силе денег)
По всем капиталистическим правовым системам деньги служат средством возмещения убытков, что вытекает из их функций всеобщего эквивалента и средства обращения.
Различия в правовых системах по этому вопросу заключаются в том взаимоотношении, которое установлено между обязанностью уплатить денежное возмещение убытков иобязанностью должника исполнить в натуре.
По Г.Г.У. должник, не исполнивший своего обязательства, должен в первую очередь восстановить то положение, которое существовало бы, если бы не было обстоятельства, в силу которого возникла обязанность возместить ущерб (§ 249, предл. 1). Другими словами, должник в первую очередь может быть принужден к реальному исполнению, лишь если такое исполнение стало невозможным в силу обстоятельств, за которые отвечает должник (а также в случае некоторых других оснований, указанных Г.Г.У.1), кредитор имеет право требовать взамен исполнения в натуре денежного возмещения убытков.
По Ф.Г.К.2 право кредитора на возмещение убытков возникает в момент, когда должник допустил просрочку выполнения своего договорного обязательства или в момент совершения правонарушения. В тот же момент для кредитора возникает право использования мер, направленных на реальное исполнение, в частности, путем системы astreintes, т. е. посредством назначения судом сроков для исполнения в натуре с тем, что если исполнения в срок не последует, то должник платит кредитору штраф за каждый период (день или неделю и т. д.) просрочки.
Вопрос о том, какое средство удовлетворения будет в конкретном случае предоставлено кредитору, зависит от суда.
В англо-американском праве принуждение должника к реальному исполнению (specific performance) допускается в виде особой льготы для кредитора3. По общему же правилу всякое правонарушение (tort) и нарушение договора (breach of contract) влекут за собой обязанность должника к денежному возмещению убытков.
1§ 249, предл. 2, 250, 251.
2Ст. 1142 – 1147, 1382.
3Д ж е н к с , § 285, 298 сл., 819; ср.: Restatement of the Law of Contracts, § 326 сл.
191
Л. А. Лунц
Обобщая сказанное, можно заключить, что по континентальному праву одной из гражданско-правовых санкций и по англо-американскому праву основной санкцией является денежное возмещение убытков.
При определении суммы такого возмещения все правовые системы исходят из следующего: в порядке возмещения убытков кредитор имеет право получить сумму денег, которая поставила бы его в такое имущественное положение, в котором он находился бы, если бы данное правонарушение не было совершено или если бы обязательство из договора, о котором идет речь, было бы надлежащим образом и в срок исполнено (принцип полного возмещения)1.
Обязательство возместить убытки есть денежное обязательство, сумма которого остается неопределенной (но определимой) до тех пор, пока суд не установит эту сумму в соответствующем решении: в установленной судом сумме возмещения покупательная сила денег получит свое отражение, ибо сумма возмещения должна быть эквивалентом определенных имущественных ценностей. Н о с т о г о м о м е н т а , к а к с о с т о я л о с ь с у д е б н о е р е ш е н и е , ф и к с и - р у ю щ е е с у м м у у б ы т к о в , н а л и ц о д е н е ж н о е о б я з а т е л ь с т в о , в ы р а ж е н н о е в о п р е д е л е н н о й с у м м е д е н е ж н ы х е д и н и ц , к к о т о р о м у н а о б - щ и х о с н о в а н и я х п р и м е н я е т с я п р и н ц и п н о м и - н а л и з м а .
Для того, чтобы по возможности сочетать этот последний принцип с принципом полного возмещения убытков, необходимо приурочить исчисление этого возмещения к надлежащему моменту.
Континентальные правовые системы сумели в этом вопросе найти более последовательное разрешение вопроса, нежели англо-американская судебная практика. В германском праве2 исчисление убытков производится с учетом всех обстоятельств дела по рыночной цене товаров или услуг на момент вынесения судебного решения; но если в какой-либо момент за период времени от возникновения требования и до вынесения решения стоимость соответственных товаров, услуг и т. д. была более высокой, то кредитор может требовать, чтобы исчисление убытков было приурочено к этому моменту, если только он докажет, что при своевременном и надлежащем исполнении он мог бы извлечь выгоды из этой
1Ср.: P l a n i o l . Traité élémentaire de droit civil, II, § 221 сл., 895, 896; O e r t m a n n . Kommentar z. BGB, § 249 – 252; Д ж е н к с , § 285, 820; Restatement of the Law Contracts, loc. cit.
2E n n e c c e r u s , § 237, III.
192
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
более высокой цены. Французская практика приурочивает исчисление убытков к моменту вынесения решения1.
В «общем праве» действует процессуальное правило, согласно которому убытки исчисляются на момент нарушения договора (breach day rule) или на момент совершения правонарушения (wrong day rule). Этот принцип выражен, в частности, применительно к договору куплипродажи в британском законе 1893 г. о продаже товаров (ст. 51, п. 3) и в американском Единообразном законе о продаже 1926 г. (ст. 64, п. 3); ст. 51 п. 3 названного британского закона, как и весь этот закон, является кодификацией того, что было выработано ранее в судебной практике2.
Тот же принцип применяется в отношении определения убытков из правонарушения (tort). В британском деле The Volturno, 1921 г.3 суд отмечает, что в случае присвоения коров истец имел бы право на «убытки» (damages) по стоимости коров на момент присвоения и не мог бы претендовать, чтобы было учтено повышение стоимости коров на рынке с момента присвоения по момент вынесения решения.
Строго формальное применение этого принципа в английском праве не дает возможности, следовательно, учитывать изменения в ценах товаров или изменения в покупательной силе денег после нарушения договора или после совершения правонарушения. Иногда такой метод приводит к несправедливой выгоде для потерпевшего, так что он извлекает выгоду из факта правонарушения4. Но чаще всего принцип этот находится в противоречии с принципом полного возмещения убытков и приводит к расширению номиналистического начала, так как все изменения фунта стерлингов после момента нарушения договора и после момента правонарушения при этом вовсе не учитываются.
Американская практика, более доступная влияниям континентального права, допускает существенные отступления от обсуждаемого начала «общего права»5. В эпоху бумажно-денежной инфляции, созданной условиями гражданской войны 1861 – 1865 гг., американские суды после некоторых колебаний склонились к тому, что при исчислении убытков на момент нарушения договора следует вместе с тем вносить поправки на обесценение доллара после этого момента и что суды не должны закрывать глаза на факт такого обесценения денег. «Почему суд должен быть
1 P l a n i o l - R i p e r t . № 682; Recueil de jurisprudence, Sirey, 1928, 1 – 239. Ср.: H. M a - z e a u d et L. M a z e a u d . Traité théorique et pratique de la résponsabilité civile, 1934, т. III, n. 2420.L.
2См. дело Rice v. Baxendale, 1861 г., приведенное у М а н н а , стр. 85.
3М а н н , стр. 86.
4См. ниже, стр. 302 о деле Banco de Portugal, 1932 г.
5М а н н , стр. 83 – 85; N u s s b a u m . Moneу, стр. 255 – 257.
193
Л. А. Лунц
единственным местом, где люди должны притворяться, что не знают того, что известно всем?» – замечает по этому поводу судья штата НьюЙорк в деле Simpkins v. Low, 1873 г. По договорам купли-продажи суды отдельных штатов неоднократно отступали от принципа исчисления убытков по ценам на момент нарушения договора и исчисляли иногда убытки на базе «высшей цены товара между этим моментом и моментом окончания судебного разбирательства»1.
В некоторых случаях американские суды, исходя из цен на момент причинения убытков, затем вносили в это исчисление поправки на последующее изменение покупательной силы денег. Например, в деле Hurst v. Chicago B.Q.R.Co, 1920 г. Верховный суд штата Миссури заметил, что в исчисление суммы компенсации за увечье (потерю ноги) следует внести поправку на снижение покупательной силы доллара с момента правонарушения. Суд указывает на необходимость такой поправки ввиду «радикальных, существенных и, по-видимому, длительных изменений в социальных и экономических условиях» (имеется в виду изменение в уровне цен после первой мировой войны). Вместе с тем суд подчеркивает, что «обычные изменения» в покупательной силе денег не должны учитываться2.
Однако и радикальные изменения при определении компенсации за увечье далеко не всегда учитывались: в деле Palmer v. Security Trust Co, 1928 г. суд штата Мичиган отказался внести поправку в сумму компенсации за утрату трудоспособности вследствие увечья, причиненного автобусом. Истец требовал удвоения суммы компенсации в соответствии с ростом индекса цен, но ему было отказано. Nussbaum3, комментируя это решение, подчеркивает правильность конечного вывода, ибо, де, ничем не доказано, что заработная плата истца возросла бы в соответствии с обесценением доллара. Такое обоснование является откровенным признанием того, кто в капиталистических условиях в конечном счете несет бремя номиналистической политики, бремя «эмиссионного налога»: принцип номинализма становится средством снижения реальной заработной платы.
Решение это вместе с тем объясняет, почему суды мало склонны отступать от обсуждаемого принципа (wrong daу rule) п о и с к а м и з
пр а в о н а р у ш е н и й .
Внастоящее время, как известно, огромная масса дел по взысканию убытков из правонарушений относится к случаям ущерба, причиненного предприятиями, эксплуатирующими железные дороги, источники элек-
1См. судебную практику: Bouvier, т. II, стр. 2178, verbo: «measure of damages».
2М а н н , стр. 85.
3Money, стр. 257.
194