Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

дати с жителей города и бедуинов. Собирает таможенные пошлины. Имеет около 30 собственных парусных судов и около 10 000 ружей Мартини. Лично раздает их своим арабам в случае необходимости предпринять набег на соседние арабские племена. Одним словом, властвует в пределах своих владений совершенно неограниченно … Население им … довольно …» (13).

Информируя о путях сообщения с Кувейтом, А. Круглов отмечает, что сухопутная дорога из Басры в Кувейт «идет сначала до местечка Зубайр», что в трех часах пути от Басры. Затем направляется на селение Сафван, «отстоящее на расстоянии 6 часов от Зубайра, где имеется колодец. Оттуда — 16 часов пути до Джахры, летней резиденции шейха, где опять можно запастись водой». Путь от ЭльДжахры до Кувейта занимает 6 часов. Всего от Басры до Кувейта — «31 час обыкновенного хода» (14). Из Кувейта дорога пролегает в Эль-Катиф, по берегу моря, и уходит в Эль-Хуфуф и в Эль-Катар.

Упоминает А. Круглов и о древнем торговом караванном пути из Кувейта в Дамаск и Алеппо, по которому товары из Индии и бассейна Персидского залива попадали в страны Средиземноморья.

Что касается водного сообщения, пишет А. Круглов, то им Кувейт связан с Басрой, Бомбеем и портами Персидского залива. Передвижение по водным и сухопутным путям небезопасно. «Нередко торговцы подвергаются разбойничьим набегам бедуинов на караванных путях и пиратов — на море» (15).

Касаясь истории образования Кувейта, А. Круглов, сообщает, что поселение в тех землях племени бану ‘утуб, заложившего независимый удел, относится к началу XVIII века. Тремя главенствовавшими тогда в племени «семейно-родовыми ветвями», то есть семейно-родовыми кланами, русский дипломат называет: Ялахима (Джалахима), Халифа и Сабах. Впоследствии, замечает А. Круглов, «два первых из них отодвинулись к югу»; в Кувейте остались и правят им Сабахи (16).

Нынешний эмир, шейх Мубарак, «получил власть в 1896 г., лишив жизни братьев своих, Мухаммада и Джарру. Человек он — способный, ловкий и храбрый; лет сорока-пятидесяти». Довольно долго «служил турецким властям посредником в связях с прочими арабскими шейхами; знает все их дела и намерения» (17). «Искусившись в сношениях с соседями, довольно удачно поддерживает положение, занятое им во взаимоотношениях с турецким и английским правительствами» (18). Внимательно приглядывает за всем, что «творится не только в его владениях, но и далеко кругом, заботясь о том, чтобы

иностранные агенты не свили у него гнезда. Один из таких агентов, индус по происхождению, уличенный в политической переписке, немедленно же был выселен из своего жилища, и выслан за пределы удела» (19).

Жители Кувейта «любят свободу, и готовы отстаивать ее»; подчиняться ни туркам, ни англичанам не желают (20). «Пиратством кувейтцы не занимаются». Главной сферой их деятельности является торговля. Кувейтские моряки выделяются «отвагой, верностью данному слову и принятым на себя обязательствам» (21).

Арабы Кувейта, по отзывам А. Круглова, в том, что касалось их внутренних дел, «хотя и были независимыми, но считались находившимися в сфере влияния турецких пашей». Вместе с тем подчинены туркам никогда не были. Так, Реджеб-паша, бывший командующий VI турецким корпусом, расквартированным в Месопотамии, «откровенно, — со слов А. Круглова, — признавался» ему в том, что власть турок в уделе Сабахов «решительно ничем не проявлялась, кроме запросов насчет денег, денег и денег, беспрестанно требуемых с шейхов» (22).

Англичане, докладывал А. Круглов, «господствующие в Персидском заливе, постоянно вмешиваются в дела прибрежных арабов — то под предлогом наказания за пиратство, то за скрытие рабов, то за торговлю оружием, либо же за морские набеги на соседей». Внимательно следят за всем происходящим в этом крае (23).

Переход Кувейта в руки англичан, чего они «страстно добиваются», резюмирует А. Круглов, «с точки зрения наших непосредственных интересов, представлялся бы крайне невыгодным». Он «стал бы … важным шагом англичан [на пути] к расширению сферы своего влияния в Аравии и Месопотамии», к обладанию частью турецких владений в здешнем крае. Приблизил бы англичан к «их заветной мечте — обратить в mare clausum [закрытое море] для иностранных держав весь Персидский залив», берега которого оказались бы тогда «в фактическом владении англичан» (24)

В роли агентов А. Круглова по поддержанию контактов с шейхом Мубараком выступали, как следует из документов АВПРИ, купцы Алиев и Ованесов, часто бывавшие в Кувейте по торговым делам (25).

Нет сомнений, извещал Азиатский департамент МИД российский консул в Багдаде Петр Егорович Панафидин (май, 1899 г.), что Кувейт, «как приморская гавань, лежащая неподалеку от Шатт-эль-Араба, имеет большое значение в глазах англичан, наметивших гавань эту конечным пунктом железной дороги, если толь-

ко соединению Средиземного моря с Персидским заливом суждено когда-либо осуществиться» (26).

Кувейт, сообщал (03.11.1901) первый русский консул в Басре А. Адамов, «расположен в северо-западной части Персидского залива, в 82 километрах от Фао и в 123 километрах от Бассоры. Обладает лучшей бухтой на всем Персидском заливе». Независимый арабский удел в этом местечке заложило «племя утуби [бану ‘утуб]», с тремя главенствовавшими в нем родами: Сабах, Джалахима и Халифа. С течением времени Сабахам удалось забрать власть в свои руки, и из этого рода стали избираться местные шейхи».

За помощь, «оказанную в 1870 г. багдадскому валию Мидха- ду-паше при занятии турками Эль-Катифа и Эль-Хасы, шейхи фамилии Сабах были пожалованы титулом каймакама, то есть вице-гу- бернатора». При этом, однако, подчеркивает русский консул, «ни гарнизона, ни таможни, ни каких-либо других турецких правительственных учреждений в Кувейте заведено не было» (27).

Город Кувейт, рассказывает в своем увлекательном сочинении «Ирак Арабский» (1912) дипломат-востоковед А. Адамов, лежит в южной части бухты. «При подходе к нему с моря долгое время остается незаметным», будучи заслоненным длинной песчаной косой Ра’с ал-‘Аджуза. Строения на берегу, опять же, если смотреть на них с моря, похожи больше на «гигантские термитники», нежели на жилища людей. «Мрачный вид города усугубляется отсутствием в нем растительности»; там нет даже финиковых пальм.

Заметно выделяется на этом блеклом фоне дом английского консула. «Оштукатуренный снаружи, он бросается в глаза белым пятном своего фасада». И поэтому «более заметен, чем дворец самого шейха, который отличается от остальных построек лишь своим флагштоком, да непременным присутствием у ворот нескольких оседланных коней», предназначенных для доставки во дворец гостей с заходящих в бухту судов (28). Дворец правителя стоит «на самом берегу», который в том месте «несколько приподнят» и укреплен «при помощи грубо устроенной плотины».

Главные улицы города — «довольно широкие». В сравнении с другими городами Аравийского побережья Персидского залива «отличаются чистотой». «Центр деловой активности города — рынок». Он «весьма обширен» и «в изобилии снабжен как европейскими изделиями, вроде манчестерской мануфактуры, холодного и огнестрельного оружия и т.п., так и привозным сырьем, а именно: зерновыми хлебами, молочными продуктами и т. д.».

Прилегающая к базару площадь, где проводятся ярмарки, «простирается до самой городской стены, за которой начинается настоящая аравийская пустыня». Почти от «самих городских стен и на целые версты она покрыта становищами бедуинов». Прикочевывают они сюда «специально для обмена … скота и продуктов скотоводства на произведения европейской промышленности». Скот служит жителям Кувейта «главным средством пропитания, так как здешняя почва ничего не производит».

Предмет «большой ценности» в Кувейте — пресная вода. Берут ее из колодцев, вырытых в пустыне. Доставляют в город «в мехах, погруженных на ослов», и распродают обывателям. Завозят воду в Кувейт и из Шатт-эль-Араба, на судах.

Численность населения Кувейта — «по причине ежедневного прилива и отлива кочевников — не является величиной сколько-ни- будь постоянной». В стенах города, случается, «скапливается до 40 тысяч душ, хотя число коренных жителей не превышает 25 тысяч человек».

Жили кувейтцы в основном морем, свидетельствует А. Адамов,

ислыли «отважными моряками». Парусники их часто можно было встретить у побережья Индии, куда они «отправлялись за рисом и тиковым деревом для постройки судов на собственных судоверфях» (29). «Помимо каботажной торговли и рыболовства, кувейтские парусники, в числе нескольких сот, принимали деятельное участие в жемчужной ловле у Бахрейнского архипелага». Некоторые из них отправлялись на «жемчужную охоту» в Красное море и на Цейлон (30).

Из донесений А. Адамова и других российских дипломатов видно, что Кувейт в конце XIX – начале XX столетий выступал «главным портом Внутренней Аравии». Почти ежедневно «караваны с разными товарами» уходили из него в Неджд и Джабаль Шаммар, в Эр-Рияд

иХаиль.

Поставляли через Кувейт и контрабандные грузы. Главным образом — оружие, в том числе и в племена, «населявшие Ирак Арабский». Из Месопотамии, в свою очередь, шел контрабандный вывоз через Кувейт «предметов торговли, временно запрещенных к экспорту турецким правительством»: лошадей, к примеру, и «зерновых хлебов». Дело в том, что в Кувейте «турецкое таможенное ведомство ни отделения, ни агента не имело». Поэтому «указанные предметы торговли» беспрепятственно уходили оттуда за пределы владений Османской империи (31).

Шейх Мубарак. Портрет в интерьере времени

В мае 1896 г., говорится в одном из информационно-справочных материалов русского консула в Басре А. Адамова, шейх Мубарак совершил дворцовый переворот, убил своих братьев, эмира Мухаммада и шейха Джарру, и, «воспользовавшись расположением к нему духовенства и народных масс», объявил себя правителем Кувейта.

Турецкие власти в Багдаде и Басре, отмечает А. Адамов, при оценке событий, происшедших в Кувейте, и определении линии поведения в отношении шейха Мубарака, вынуждены были принять во внимание «петиции к ним многочисленных приверженцев нового шейха», и «примирились с свершившимся фактом» (32).

Поддержка старейшинами рода Аль Сабах и главами знатных семейно-родовых кланов Кувейта прихода шейха Мубарака к власти, явилась, по мнению русских дипломатов, признанием его заслуг в деле защиты Кувейта как независимого удела. Стала реакцией соплеменников на «безликое», по их выражению, правление «бесхребетного» шейха Мухаммада, на его действия по сближению

стурками. У шейха Мухаммада, к слову, имелось четверо сыновей (‘Али, Сабах, Са’уд, Хамуд), а у шейха Джарры — один (33).

Шейх Мубарак, как видно из документов АВПРИ, был правителем «умным и предельно осторожным», «фантастически предусмотрительным и невероятно изворотливым». По словам российских дипломатов, он мастерски выходил, и не раз, из ситуаций, «чреватых для него потерей независимости». Даже такой искусный дипломат, как английский политический агент в Кувейте, капитан Шекспир, и тот вынужден был признать «искусство дипломатического лавирования» шейха Мубарака, «на протяжении многих лет ускользавшего от прямого подчинения Турции». Капитан Шекспир,

скоторым я встречался и говорил о положении дел в Кувейте, информировал посла в Константинополе Сергей Владимирович Тухолка, генеральный консул в Багдаде, «прямо заявлял мне, что реально Турция никогда и никаких прав в уделе Сабахов не имела». И что «тамошний шейх столь же независим от Турции, сколько и маскатский султан» (34). Мотивы такого рода заявлений английского дипломата вполне понятны, замечает С. Тухолка. Цель бриттов — отстоять право Англии на то, чтобы «без сношений с Турцией» вести дела с Кувейтом, который турки считают своим санджаком. Но в одном он, несомненно, прав, а именно в том, что «шейх Мубарак в управлении своим уделом самостоятелен от турок».

Авторитет шейха Мубарака среди кочевых племен был высоким. Бедуины признавали наличие у него «чутья опасности» и таланта организатора набегов (газу), приносящих добычу. И охотно участвовали в организуемых им военных походах.

«Постоянного войска, — докладывал в сентябре 1907 г. консул в Басре К. В. Иванов, — Мубарак держит около 460 человек. Однако в случае войны или военной экспедиции под ружье призывается … все мужское население Кувейта. Кто не хочет идти, может выставить вместо себя другого, снарядить его и уплатить установленную сумму в казну; и чем богаче человек, тем большее число людей он должен выставить за себя. Сверх сего, Мубарак в таких случаях набирает наемников», в том числе с Бахрейна и из жителей обоих берегов Шатт-эль-Араба. «Обязаны выступать с его отрядом и все племена, кочующие с разрешения Мубарака близ Кувейта». Отряд, собранный шейхом Мубараком зимой 1903–1904 г., насчитывал 15 тыс. человек (35).

Шейх Мубарак, сообщал А. Круглов, «держит себя всегда настороже»; и в течение суток может собрать и выставить под седлом до 10 тысяч вооруженных всадников (36).

Изучение материалов АВПРИ дает основания говорить о том, что шейх Мубарак был глубоко симпатичен и русским дипломатом, восторгавшимся его «политическим чутьем», и офицерам Императорского морского флота, отдававшим должное его мужеству и «военной сметке». Российские боевые корабли, посещавшие Кувейт, салютовали шейху Мубараку Аль Сабаху как независимому правителю.

Той же монетой платил России и шейх Мубарак. Экипажи русских судов и купцы, прибывавшие в Кувейт, находили в его уделе радушный прием. Командиров русских военных кораблей и консулов довозили до резиденции шейха на породистых лошадях, что на языке протокола аравийской пустыни означало проявление к гостям из «далекой Белой страны» высшей степени уважения и внимания. Рассказывают, что русские купцы, подарили шейху Мубараку великолепную меховую шубу. В прохладное время года, облачившись в нее, он принимал у себя, на открытой веранде дворца, представителей турецких властей в Месопотамии, демонстрируя, тем самым, что «дружен с Россией».

О коммуникабельности шейха Мубарака и его способности «срезать острые углы» в отношениях с турками, «сильными соседями» Кувейта в приграничной Месопотамии, говорит хотя бы то, что он был

награжден орденом Меджидие 2-ой степени и пожалован титулом паши (37).

Долголетнее пребывание шейха Мубарака в пустыне, где до прихода к власти он занимался вопросами «удержания тишины и порядка» в окрестных кочевых племенах, способствовало тому, что он до тонкостей изучил стратегию и тактику военных действий в пустыне, приобрел авторитет среди крупных и влиятельных бедуинских племен.

Искренне уважали шейха Мубарака и работавшие в бассейне Персидского залива, хорошо знавшие его английские дипломаты. Относились к нему тепло. Достойно реагировали на его личные горести и беды. «В конце апреля 1902 г., — оповещал посла в Константинополе консул в Басре А. Адамов (29.05.1902), — тяжело заболел малолетний сын шейха, 10-летний любимец Фахад, рожденный от любимой жены, дочери шейха арабского кочевого племени аджман [ал-‘аджман]». Шейх Мубарак отправил его на лечение в Бушир, на английском военном корабле «Помона», специально прибывшим в Кувейт за больным мальчиком. «Расходы по трехнедельному содержанию принца в больнице полковник Кэмбелл, предложил шейху оплатить за счет резидентуры» (38).

Шейх Мубарак, к слову, — это седьмой эмир Кувейта из династии Аль Сабах. Интересный факт: цифра семь у рабов Аравии считается «счастливой»; даже имя ребенку аравийцы дают на седьмой день после рождения.

После того как к власти в Кувейте после дворцового переворота пришел шейх Мубарак, доносил российский посол в Константинополе, спасшиеся от его руки члены семейств шейхов Мухаммада и Джарры «перебрались частью в Бассору и частью в Персию», и оттуда «стали интриговать против Мубарака». Англичане, судя по всему, не прочь «половить рыбу в мутной воде».

Главной опорой бежавших из Кувейта членов этих семейств «служит их дальний родственник, богач Юсуф Ибрагим [Йусуф ал-Ибрагим], …ведущий обширные торговые операции с Индией, где в полной безопасности и помещены все его капиталы. Между этими капиталами, как говорят, находятся и 12 млн. рупий, принадлежавших убиенному шейху Магомету [Мухаммаду]. Деньги эти он держит в распоряжении семейства убитого, отказываясь выдавать их Мубараку» (39).

Вначале июля 1897 г., докладывал российский консул в Басре

А.Адамов, Йусуф ал-Ибрагим, «человек весьма состоятельный,… завзятый англофил, приходящийся трем младшим сыновьям шейха

Мохаммеда [Мухаммада] дядей по матери…», предпринял попытку отстранить от власти шейха Мубарака. Набрал наемников, вооружил их

ина парусных судах организовал морской набег на Кувейт, но «был отбит». Потерпев неудачу, «укрылся на побережье Персидского залива». Заранее дав хороший бакшиш, то есть взятку, бассорскому валию (генерал-губернатору), дело это замял. «Два турецких военных судна, посланные за ним», отыскать беглеца, как водится в таких случаях, не смогли (40). На какое-то время он бежал в Бомбей, к брату ‘Абд Аллаху, который вел там «большую торговлю жемчугом» (41). По словам Йусуфа, «шейх Мубарак завладел наследственным имуществом и землями племянников на сумму в 60 000 турецких лир» (42).

Йусуф ал-Ибрагим, указывал в донесении по этому вопросу посол в Константинополе, набрал в Персии отряд наемников, «вооружил их ружьями и несколькими старыми … персидскими пушками,

ина 21 барже направил в Кувейт. Целью вторжения было низвержение шейха Мубарака». Затея не удалась (43).

Йусуф ал-Ибрагим, сообщал генеральный консул в Багдаде А. Круглов (08.06.1900), «обладая достаточными денежными средствами, до сих пор еще не отказался от процесса против Мубарака Сабаха. И всеми силами старается добиться [поставленной им] цели — низвержения своего противника. Он не раз пытался науськать против Мубарака и генерал-губернатора Бассоры, и саму центральную турецкую власть, но положительных результатов добиться не смог». Отчаявшись от «безрезультативности своих сношений по этому вопросу с турками» и потерпев неудачу с первой попыткой физического устранения шейха Мубарака, «принялся за интриги в Эль-Катаре», надеясь на поддержку шейха Джасима, врага шейха Мубарака. Их договоренность напасть на Кувейт тоже «окончилась полнейшим неуспехом».

По дошедшим до меня слухам, писал А. Круглов, Йусуф «задумал новый план» — натравить против Кувейта … эмира Неджда, шейха джабаль шаммаров. Дело в том, что эмиры неджские из рода Рашидитов «таят злобу» на шейхов Кувейта, которые оказывали и оказывают «приют и защиту врагам их, бывшим властелинам Неджда из семейства Саудов [Са’удов]». Глава их до сих пор проживает в Кувейте. Шесть бежавших из плена других членов этого семейства тоже укрылись в Кувейте; там к ним присоединились и их семьи, выехав из Бурайды (44).

Йусуфу Ибрагиму, информировал посла в Константинополе А. Круглов (28.08.1900), «удалось убедить Ибн Рашида в правоте

своего дела»; и последний, будто бы, даже направил в Константинополь письмо, высказываясь за то, чтобы «удовлетворить претензию» Йусуфа.

«На днях, — продолжает консул, — в Багдад прибыли его люди с целью склонить здешнего мушира [маршала, командующего войсками] Ахмеда Файзи-пашу вмешаться в это дело и настоять перед Константинополем на необходимости силой свергнуть непокорного Мубарака, отправив в Кувейт 6–7 таборов [батальонов] регулярных войск. За такую услугу ходатаи согласны уплатить ему 8–10 тыс. турецких лир» (45).

В октябре-ноябре 1900 г., говорится в информационно-спра- вочном материале секретаря консульства в Багдаде Г. В. Овсеенко, имело место «острое противостояние» между шейхом Кувейта и Ибн Рашидом; причина — Йусуф ал-Ибрагим. Потерпев неудачу с набегом на Кувейт с моря, и поклявшись «продолжить борьбу с Мубараком», Йусуф обратился сначала за помощью и поддержкой к правителю Катара. «Послав из Бомбея подарки богатые шейху Джасиму II, а впоследствии явившись к нему и сам, он старался разбудить в этом арабе старую и уже почти угасшую вражду к Сабахам».

Заручившись поддержкой шейха Катара, рассказывает Г. Овсеенко, Йусуф «со старшим племянником Хамидом весной 1900 г. отправился через Катар и Рийад [Эр-Рияд] к Абдель Азизу [‘Абд ал-‘Азизу] Ибн Рашиду просить о том же». В свое время Рашидиты «изгнали из Рийада [Эр-Рияда], столицы Неджда, главного потомка Дома Саудов, Абдулрахмана [‘Абд ал-Рахмана], сына Фейсала [Файсала], нашедшего приют в Кувейте и действующего теперь вместе с Мубараком против Абдель Азиза [‘Абд ал-‘Азиза] Ибн Рашида, не переставая заявлять о своих права на владение Недждом».

По словам Мохсина-паши, продолжает дипломат, Рашидиты являются сторонниками Порты в Аравии и «в высшей степени корректны в ежегодной посылке в Стамбул богатых подарков, лошадьми и деньгами».

Ибн Рашид принял Йусуфа и его племянника тепло. «Оказал им полное гостеприимство; обещал помощь и содействие в борьбе против шейха кувейтского Мубарака».

Ибн Рашид, отмечает Г. Овсеенко, «имеет зуб на Мубарака за грабежи его племен, убытки которых он исчисляет в 10 тысяч турецких лир, и за кровь, пролитую в разных стычках, но главное — за тот хороший прием и покровительство, что оказаны в Кувейте бежавшему туда Абдулрахману [‘Абд ал-Рахману]».

Питая злобу к Мубараку, замечает Г. Овсеенко, «Ибн Рашид в сообществе с Юсуфом [Йусуфом] стал обдумывать поход против Кувейта». Однако от «проницательного и хорошо осведомленного о делах в крае» шейха Мубарака Аль Сабаха «не укрылись замыслы Ибн Рашида, и поэтому еще с начала текущего лета он стал готовиться и собирать племена». Поставил под ружье кочевников племен бану ‘аджман, ал-мутайр, ал-авзим, бану сбей, ал-рашайда и др. Помогали ему в этом брат его, шейх Хамуд, и шейх ‘Абд ал-Рахман Аль Са’уд. Получил шейх Мубарак поддержку и от «друга своего, шейха Мохаммеры, — около 2 тысяч вооруженных всадников».

Готовясь к вооруженному противостоянию с Ибн Рашидом, шейх Мубарак, согласно информации, полученной Г. Овсеенко, «посылал своих людей ко всем мунтафикским шейхам, приглашая их на совместную борьбу с общим врагом — Ибн Рашидом». Вражда между джабаль шаммарами и мунтафикскими шейхами из рода Са’адун, уведомлял Г. Овсеенко, «существует с давних пор, и объясняется старыми счетами за кровь». Другая причина вражды — это оспаривание Са’адунами, род которых, по слухам, происходит из Мекки, у Рашидитов права на покровительство паломникам, отправляющимся из Неджда в Мекку (46).

Начав поход на Кувейт, сообщает Г. Овсеенко, Ибн Рашид «двинул часть своих арабов к Евфрату, а сам с 1 500 всадниками поспешил занять позицию между кувейтцами и мунтафиками». Намерение его состояло в том, чтобы «воспрепятствовать их соединению». Он решил «разбить их поодиночке», стянув к месту предстоящего броска на Кувейт «главные свои силы».

Неожиданно напав на мунтафиков, захватил в районе Сук-аш- Шуйух стадо их верблюдов «в количестве 12 000 голов». Узнав о набеге и грабеже, учиненном Ибн Рашидом, повествует Г. Овсеенко, шейх Са’адун «сорвал, как говорят, с себя головной убор, ударил им о землю и поклялся в присутствии соплеменников отомстить Ибн Рашиду, во что бы то ни стало».

Практически сразу же после этого, «с 500 всадниками, набранными главным образом из племени ал-зафир, и пешими воинами, численностью до 1 тысячи человек, устремился на передовой отряд Ибн Рашида». Во время преследования джабаль шаммаров «произошло до пяти малых столкновений; было убито 50 воинов Ибн Рашида, среди которых пало и трое его родственников». Вглубь Неджда шейх Са’адун за джабаль шаммарами не проследовал (47).