Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

жиновский. По отзывам российских дипломатов, он проявлял «живой интерес» к вопросам установления прямых торговых сношений России с этим краем, «заботился о повышении конкурентоспособности российских пароходных товариществ». Правление РОПиТ назначило его своим агентом в Басре. Когда стало известно об отзыве г-на Венгржиновского в Одессу, докладывал М. Попов (20.09.1905), то «бассорские негоцианты обратились в консульство с просьбой исходатайствовать об оставлении Венгржиновского в Бассоре». «Считаю долгом присовокупить, — отмечал консул, — что оставление в Бассоре Венгржиновского, человека энергичного, пробывшего здесь полтора года, хорошо ознакомленного со страной, было бы желательно в виду его полезной для нашей торговли деятельности» (25).

12 сентября 1906 г., телеграфировал коллежский асессор Гавриил Владимирович Овсеенко (14.10.1906), в Бендер-Аббас прибыл пароход «Тигр», новое судно РОПиТ, построенное специально для обслуживания линии Одесса — порты Персидского залива. Оно «отменно приспособлено к плаванию в водах жаркого климата и к перевозке мусульманских пассажиров». Уборные пригодны для «совершения омовений». Предусмотрена «бесплатная раздача охлажденной воды». Имеются «специальные женские отделения с женской прислугой» (26).

Строительство парохода «Тигр», который планировалось использовать в основном для перевозки мусульманских паломников из России в Джидду, обошлось РОПиТ в 650 000 рублей («Трувора» или «Весты», для сравнения, — в 230–250 тысяч рублей) (27).

В феврале 1907 г., информировал МИД Российской империи наш консул в Бендер-Аббасе (20.03.1907), порты Персидского залива посетил пароход «Евфрат», второе из двух новых судов РОПиТ, предназначенное для «персидской линии». Прибыл «Евфрат» из Джидды, «с мусульманскими паломниками, заполнившими собой помещения всех трех классов». По признанию капитана «Евфрата», «один только паломнический фрахт уже дал Обществу … до 30 000 рублей» (28).

Обслуживание русскими пароходами «паломнического движения из Бассоры, Мохаммеры, Маската и различных портов собственно Персидского залива в Джидду и обратно», указывал в депеше в главную контору РОПиТ в Одессе консул Г. Овсеенко, могло бы приносить, судя по всему, «хороший заработок». Предлагал «составлять рейсы в Персидский залив с учетом времени паломничества» (29).

Посланник Российской империи в Тегеране, тайный советник Кимон Эммануилович Аргиропуло (1842–1918), считал, что при налаживании морского сообщения и морской торговли с бассейном Персидского залива в список портов, «подлежащих обязательному заходу русских торговых судов», следовало бы включить также Бахрейн и Кувейт, «два крупных центра морской торговли этого края».

Торгово-пассажирская линия Одесса — порты Персидского залива имела, как свидетельствуют архивные документы, большое значение не только для России, но и для Турции. Для России она являлась эффективным инструментом для продвижения русской торговли в бассейне Персидского залива, в Южной Персии, Месопотамии и Прибрежной Аравии, равно как и для укрепления политического влияния в этом крае. Для Турции — кратчайшим и наиболее надежным путем морского сообщения с Северо-Восточной Аравией. Пароходами РОПиТ предпочитало пользоваться и турецкое военное ведомство — для «переброски войск и доставки оружия в Бассорский вилайет».

В 1910 г., к примеру, доходы РОПиТ только в Басре составили 148,5 тыс. рублей (30). За десять лет, с 1903 по 1913 гг. включительно, из Одессы в порты Персидского залива судами РОПиТ было перевезено 42 750 тонн грузов, а из портов Персидского залива в Одессу — 8 500 тонн (на каждый рейс приходилось примерно по 1175 тонн) (31).

Анализируя деятельность РОПиТ в зоне Персидского залива, российские дипломаты высказывали мнение о возможности «монополизировать транспортировку грузов из Константинополя в Бассору и обратно». Считаю нелишним, отмечал в донесении от 14 августа 1903 г. русский генеральный консул в Багдаде, обратить внимание РОПиТ на возможность «забрать исключительно в наши руки перевозку грузов от Константинополя и портов Сирийского побережья до Бассоры и обратно. Прямая их доставка, без перегрузки в Порт-Са- иде, дает русским пароходам громадное преимущество перед всеми остальными линиями» (32).

Учитывая политико-экономическое значение такой монополии, британские пароходные компании, стоявшие стеной за сохранение «гегемонии Англии в обширном районе от Александрии до Бомбея и от Бассоры до Маската и Занзибара, позволявшей им получать огромную прибыль», пытались сделать все, что в их силах, но этого не допустить, и новоявленного конкурента задушить. Достаточно

сказать, что фрахт из портов Персидского залива в Европу, дабы осуществить задуманное, был снижен ими на 70 % (33).

Монополию на грузовые морские перевозки в порты Персидского залива английские пароходные общества, получавшие на эти цели субсидии от правительства, охраняли зорко, и удерживали за собой, как могли. Так, из 284 пароходов, посетивших, например, в 1902–1903 гг. Маскат, 276 являлись английскими (34).

Взаключение рассказа о «Русском Обществе Пароходства и Торговли», открывшем свою деятельность 21 мая 1856 г. во главе с флигель-адъютантом, капитаном первого ранга Николаем Андреевичем Аркасом (1816–1881) всего пятью пароходами, приведем один интересный факт. В 1864 г. российское внешнеполитическое ведомство, учитывая авторитет Общества среди купцов и предпринимателей России, выступило с предложением «о возложении на агентов РОПиТ на Востоке, во всех портах, постоянно посещаемых его пароходами, консульских обязанностей».

Вофициальном ответе правления РОПиТ на данное предложение говорилось, что деятельность такого рода Общество «находит для себя неудобной», так как в тех портах, «где наши консулы есть, могут происходить столкновения между ними и агентами РОПиТ». В таких же портах, как Константинополь, Бейрут, Смирна и Александрия «агенты РОПиТ очень заняты; и потому для них будет затруднительно исполнение каких-либо дополнительных функций». Поручение агентам РОПиТ консульских обязанностей, подчеркивалось в ответе правления Общества, «может быть с пользой допущено (без всякого содержания от казны) лишь в менее значительных портах, в которых русское правительство не имеет еще аккредитованных консулов или вице-консулов» (35).

Агентом РОПиТ в Бендер-Бушире в 1911 г. служил Арвед Магнусович Конов, а в Линге — Али ‘Абд ал-Рахман (36).

Торговая деятельность Российской империи в бассейне Персидского залива, Месопотамии и Прибрежной Аравии

27 ноября 1900 г. в Министерстве финансов состоялось совещание по вопросу об «установлении непосредственных торговых сношений России с портами Персидского залива». Председательствовал на нем Владимир Иванович Ковалевский, товарищ министра финансов (37). Присутствовали представители от:

—Министерства финансов: статский советник барон Нольде; председатель правления Учетно-ссудного банка Персии; С. Н. Сыромятников и еще несколько человек;

—РОПиТ: В. Ф. Миллер;

—деловых кругов: И. А. Пономарев, доверенное лицо сахарозаводчика Харитоненко (в усадьбе этой семьи на Софийской набережной, что напротив Московского кремля, долгое время, к слову, размещалось посольство Англии); Э. Л. Нобель и А. И. Ваншейдт (производители русского керосина); Н. И. Прохоров, мануфактурист-текстильщик;

П.И. Ануфриев (представитель М. С. Кузнецова, крупнейшего в стране изготовителя фарфора).

На совещании были озвучены меры, как принятые уже, так и намеченные правительством для «облегчения сношений» русского купечества и мануфактуристов с Персией и портами Персидского залива, а именно: 1) Прокладка русской компанией шоссейной дороги от порта Энзели, что на берегу Каспийского моря, внутрь Персии; 2) «Устройство русским правительством банка в Тегеране»; 3) «Поощрение вывоза», выражающееся в возврате таможенных пошлин на ряд отечественных товаров; 4) Организация «в некоторых частях Персии почтового сообщения»; 5) Намерение правительства «выкупить полученную Л. С. Поляковым от персидского правительства долгосрочную концессию на устройство в Персии страхового и транспортного дела»; 6) Сооружение на территории Персии товарных складов (38).

Из материалов совещания следует, что:

—«русский керосин попадал в Персидский залив через Индию (Бомбей и Карачи)», на иностранных, английских в основном, судах;

—«главным поставщиком товаров в Персидский залив являлась Англия». Посылали туда свои товары Германия, Франция и Ав- стро-Венгрия;

—среди товаров, производимых в России, имелись такие, которые определенно «могли бы найти сбыт в портах Персидского залива» (39).

В рамках мероприятий правительства по разработке плана тор- гово-коммерческой деятельности России в Персидском заливе, информировал участников совещания В. И. Ковалевский, министр финансов, Сергей Юльевич Витте, «признал полезным командировать в порты Персидского залива Сергея Николаевича Сыромятникова (1864–1933), лицо, стоящее, по своему официальному положению, вне Министерства финансов». Цель его миссии заключалась в том,

чтобы «ознакомиться с торговлей в Персидском заливе и выяснить … условия сбыта там русских товаров».

После изучения соображений и рекомендаций, представленных в отчете господина Сыромятникова о его командировке, а также соответствующих предложений российских дипломатов, заявил В. И. Ковалевский, «у Министерства финансов сложилось твердое убеждение в возможности организации и развития непосредственных торговых сношений с этим краем» (40).

Министерство финансов, подчеркнул В. И. Ковалевский, «твердо решило завязать такие сношения», и в этих целях поручить РОПиТ, направить в январе будущего (1901) года «пробный рейс из Одессы в порты Персидского залива, послав туда пароход с грузом подходящих товаров» (41). Пробный рейс РОПиТ, намеченный на 15 января 1901 г. пароходом «Лазарев», уточнил В. И. Ковалевский, имеет несколько конкретных целей. Во-первых, «выявить условия мореплавания в Персидском заливе и тип судов, наиболее удобных для совершения срочных рейсов»; и, во-вторых, «определить список товаров, которые могли бы найти там успешный сбыт», а также собрать сведения относительно «условий местной торговли» (42).

Согласно данным, приведенным на совещании представителями Министерства финансов, «суммарный ввоз рынков Персидского залива за 1900 г. составил 2 091 224 фунтов стерлингов; а суммарный вывоз — 1273 770 фунтов стерлингов». Долю Англии во ввозе специалисты министерства оценили (в фунтах стерлингов) в 539 000; Индии — 995 000; Аравии — 214 000; Турции — 59 000; Франции — 49 000; Китая — 14 000 (43).

Для активизации политико-дипломатической деятельности Российской империи «на берегах Персидского залива» и защиты там торговых интересов Отечества, сообщил В. И. Ковалевский, «правительство имеет в виду учредить в Персидском заливе российское консульство, а если потребуется — генеральное» (44).

Для предметного изучения нового для русской торговли рынка Персидского залива Министерство финансов рекомендовало купцам, промышленникам и предпринимателям «посылать туда не только свои товары», но и направлять с ними своих людей, «которые на месте могли бы войти во все подробности торговли» (45).

При разворачивании торговли в Персидском заливе Министерство финансов настоятельно советовало русским купцам и фабрикантам «избегать комиссионеров-иностранцев»; «сбывать товары самим», минуя посредников (46).

Среди отечественных товаров, возможных, по мнению Министерства финансов, к вывозу на рынки Персидского залива, назывались: сахар; мануфактурные, фарфоровые, стекольные и мишурные (посеребренные или позолоченные нити) изделия и керосин.

Говоря, в частности, о русском сахаре, товарищ министра заметил, что, по сведениям его ведомства, «продукт этот в настоящее время имеет значительный сбыт не только в Северной Персии, но и проникает уже далеко в Южную Персию, в том числе на Персидское побережье Залива» (47).

Отрицательной стороной российской торговли и с Персией, и с портами Персидского залива, еще раз отметил В. И. Ковалевский, является то, что «производится она через посредство иностран- цев-комиссионеров». Задача нашей торговли в Персидском заливе, резюмировал он, состоит в «приобретении рынка» в данном районе мира «в широком смысле этого слова — путем установления непосредственных сношений с потребителями через русских же доверенных людей» (48).

Выступивший на совещании Н. И. Прохоров указал на наличие на рынках Персидского залива «спроса на русские ситцы» (49). Это подтвердил и такой авторитетный «исследователь-первопроходец» русской торговли в Персидском заливе, как С. Н. Сыромятников. Рассказал участникам совещания о том, что русские ситцы на этих рынках «широко подделываются»; что он «усмотрел подделку под русскую и в продаваемой там немецкой канители» (серебряные и золотые нити), «имевшей внешний вид, этикетку и упаковку очень похожие на русскую». И все потому, что «немецкая канитель на рынках Персидского залива ценится дешевле русской втрое» (50). Продают ее там «по 6 рублей за лоток», добавил он, но предпочтение, тем не менее, «население отдает русской» (51).

При обсуждении вопроса о торговле керосином в районе Персидского залива, Э. Л. Нобель сообщил, что «русский керосин вывозится в Бомбей, где имеются склады для его хранения, и уже оттуда поставляется в порты Персидского залива». В 1899 г. в Маскат, к примеру, по его словам, поступило «59 000 ящиков русского керосина из Батума». Что же касается торговли керосином собственно в Персидском заливе, то она, по сведениям С. Сыромятникова, находилась тогда «в руках одного багдадского еврея». И потому «продажная розничная цена на керосин была баснословно высокой — доходила до 4 рублей 40 копеек за ящик (при средней цене за пуд в 1 руб. 15 коп.)».

Согласно данным «о вывозе русского керосина из Батума в порты Персидского залива», озвученным на совещании представителями деловых кругов, он составил: 1) В 1897 г. — в Басру и Бушир — 93 822 ящика; 2) В 1898 г. — в Басру и Бушир — 72 000 ящиков; в Маскат — 59 000 ящиков; 3) До 1 декабря 1900г. — в Басру, Бушир и Маскат — 160 000 ящиков (52).

Среди товаров, возможных к вывозу в Россию из портов Персидского залива, С. Сыромятников называл финики; окись железа, из которой, как он говорил, «состоят целые острова в Персидском заливе», и гуммиарабик (смолы акаций) (53).

По результатам совещания было принято решение «ходатайствовать об учреждении (с 1 января 1901 г.) российского генерального консульства в Бушире и консульства в Бассоре» (54).

С первым рейсом в порты Персидского залива РОПиТ послало пароход «Корнилов» (вместо судна «Лазарев»).

Документы АВПРИ свидетельствуют, что отправление «Корнилова» из Одессы «для установления непосредственных торговых сношений с Южной Персией и портами Персидского залива» намечалось на 1февраля 1901 года. Директор-распорядитель РОПиТ официально информировал об этом товарища министра иностранных дел И. А. Зиновьева 20 января 1901 г. «РОПиТ, — писал Д. Оболенский, — отправляет пробным рейсом пароход “Корнилов”… Он должен посетить все более или менее значительные порты Персидского залива, а именно: Джаск, Линге, Бендер-Аббас, Бушир и, наконец, Бассору, куда прибудет не ранее марта месяца».

Исходя из того, что «главной базой для наших коммерческих операций» с Южной Персией и портами Персидского залива «будет служить порт Бушир», отмечалось в письме Д. А. Оболенского, туда «ныне и направляется большинство посылаемых нами товаров (керосин, сахар, изделия мануфактурные, мишурные, фарфоровые, стеклянные, металлические, скобяной товар и проч.). Туда же командируются и агенты, коим поручено устроить в Бушире склады, завязать торговые сношения и изучить торговые пути, идущие к внутренним рынкам» (55).

Для оказания содействия представителям русских торговых фирм в «распродаже товаров», доставленных на пароходе «Корнилов», в Бушир из Тегерана был командирован «помощник контролера тегеранского отделения Учетно-ссудного банка Персии Лев Николаевич Дмитриев» (56).

Из отчета о торговой экспедиции парохода «Корнилов» в Персидский залив, составленного Федором Федоровичем Классингом, капитаном суда, выполнявшим также полномочия коммерческого агента РОПиТ, следует, что:

—рейс этот проходил в период с 3 февраля по 11 мая 1901 г.; до «Корнилова» русских коммерческих судов в Персидском заливе не было; «только в 1900 г., и также впервые», воды Залива посещала канонерская лодка «Гиляк»;

—назначение новой пароходной линии состояло в том, чтобы «открыть непосредственные торговые сношения» с югом Персии и портами Персидского залива;

—в Одессе «Корнилов» взял на борт «548 мест грузов» русских торговых фирм Саввы Морозова и Кузнецова, «Новой Костромской льняной мануфактуры» Барановых, «Трехгорной мануфактуры» Прохорова, сахарных торговых фирм Харитоненко и Бродской, и керосиновых торговых домов «Нобель» и «Манташев». Груз сопровождали «пять представителей вышеозначенных фирм»;

—«в качестве пассажира парохода “Корнилов” в Персидский залив проследовал представитель голландского торгового дома в Персии “Hotz & Son” г-н Муссман с женой и ребенком» (57).

Экипаж парохода состоял из 57 человек. По пути следования «Корнилов» посетил Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, и Суэц; 19 февраля прибыл в Джидду. Обязанности агента РОПиТ исполнял там в то время Н. Галимберти, грек. «Все другие представители европейских торговых домов в Джидде были, как один, англичанами».

Российский консул в Джидде Владимир Владимирович фон Циммерман, говорится в отчете Ф. Классинга, «принял русскую торговую экспедицию тепло и любезно». Обещал представителям отечественных промышленников и купечества «всяческое содействие для поддержания русских торговых интересов на новой линии».

«Сдав назначенный для Джидды груз», пароход «Корнилов» снялся с якоря, и 20 февраля в 10 часов утра отправился в Джибути (58).

В рапорте капитана парохода указано, что в Джидде имелось два рейда, лежавших между рифами, — внешний и внутренний.

Впоследнем из них «для больших судов было очень тесно».

25 февраля в 7.30 утра «Корнилов» прибыл из Джибути а Аден. Стал на внутреннем рейде. «Из всех существовавших в Адене торговых домов, — докладывал Ф. Классинг, — более всего для защиты русских интересов на персидской линии РОПиТ подходит французский торговый дом “Tian & Bies”. Представитель оного, некто Мо-

рис, француз; он же исполняет должность русского вице-консула. Остальные торговые фирмы почти все английские, либо под английским влиянием».

Есть основания полагать, отмечал Ф. Классинг, что «русский сахар и мука (по качеству) будут иметь здесь спрос» (выгрузили назначенные для Адена 130 мешков муки). Персия и шейхства Прибрежной Аравии ведут «довольно бойкую торговлю с Аденом, как передаточным портом»; отправляют туда «свои произведения». Персы,

кпримеру, томбак (так здесь называют табак) (59).

В5.30 вечера того же дня судно снялось с якоря и отправилось в Маскат, куда прибыло 3 марта в 7.30 утра. «На пушечный салют парохода “Корнилов”, — сообщает Ф. Классинг, — последовал ответ с Маскатской крепости, и впервые взвился над ней русский коммерческий флаг». Город Маскт «имеет небольшую бухту, способную вместить несколько судов. …. Султан маскатский получает часть содержания от англо-индийского правительства, что заставляет его подчиняться до известной степени английскому влиянию». Султан Маската, которому Ф. Классинг «имел честь представиться (вместе с капитаном “Корнилова”), очень благосклонно, — по его словам, — отнесся к новому русскому начинанию» — к установлению пароходной линии.

Один из местных коммерсантов, «единственный … не англичанин, некто Goguyer, француз», предложил «свои услуги быть … агентом РОПиТ в Маскате». Другого выбора, замечает Ф. Классинг, у РОПиТ не было.

Опережая ход повествования, скажем, что впоследствии РОПиТ отказалось от его услуг. «Ввиду выезда А. Гогуйера из Маската, — говорится в письме главного управляющего торгового мореплавания и портов на имя начальника Первого департамента МИД Российской империи от 24 марта 1904 г., — должность эта принята его племянником, г-ном Эльбазом». В связи с этим хотелось бы поинтересоваться, не располагает ли внешнеполитическое ведомство на их счет «какими-либо неблагоприятными сведениями».

На соответствующий запрос МИД статский советник Н. П. Пассек депешей от 5 апреля 1904 г. ответил следующее: «Гогуйер торгует оружием. Находится в дурных отношениях с французским консулом. …Выехал на время в Центральную Аравию. …Ведение дел передал племяннику, Эльбазу. Утверждение Эльбаза агентом РОПиТ нежелательно». Для этих целей у консульства имеется на примете одна армянская фирма (60).

Излагая в отчете сведения, собранные о Маскате, Ф. Классинг акцентировал внимание на двух моментах. Во-первых, на том, что карантин в этом портовом городе находился «в английских руках»; и карантинный патент выдавался английским консулом. И, во-вторых, что в торговом отношении, что касается ввоза, Маскат представлял собой, на его взгляд, неплохой рынок для русского керосина и леса, как строевого, так и для финиковых ящиков. Керосин здесь, отмечал Ф. Классинг, — «только русский; употребляется с сентября по март». Во время нашего пребывания в Маскате «у одного из крупных местных купцов, Каттенси Пуршотум, было еще в запасе около 5 000 ящиков русского керосина» (61).

Русские, прибывшие на пароходе «Корнилов», докладывал в Париж вице-консул в Маскате г-н Оттави, «были приняты для краткой аудиенции султаном, который положительно в целом отреагировал на их торговые начинания в этом крае» (62).

Учитывая, что в роли переводчика на встрече российских коммерсантов с правителем Маската выступал французский вице-кон- сул, свидетельства эти приобретают особое звучание. Ведь информация о «Корнилове», распространявшаяся англичанами, была — и по тональности, и по содержанию — совершенно иной. «Сообщения англичан о фиаско “Корнилова”, — писал в другом донесении Оттави, — подхваченные французской прессой, являются противоречащими действительности, лживыми, целиком и полностью» (63).

Согласно свидетельствам г-на Оттави, «русские коммерсанты повстречались в Маскате с главными местными торговцами-оптови- ками и провели с ними довольно удачные переговоры». Само «появление на рейде Маската российского коммерческого флага произвело в городе сенсацию. … Интерес к русскому судну и товарам был повсеместным и неподдельным» (64).

4 марта в 11 часов дня «Корнилов» прибыл в Джаск. «Здесь, — указывается в отчете Ф. Классинга, — находится английская телеграфная станция со служащими-англичанами и гарнизоном из сипаев — для ее защиты». Начальник станции, он же глава тамошней европейской колонии — англичанин, г-н Mungavin; карантинный доктор — индус. После осмотра экипажа, производимого на судне, «он выдает карантинный патент для следования в Залив. Карантинное управление в Заливе вверено англичанам» (65).

5 марта в 8 часов утра «Корнилов» пришел в Бендер-Аббас. Там в то время находился «директор всей персидской таможни, бельгиец, г-н Henri Simais». Явился в Бендер-Аббас на единственном персид-