Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

русскому послу «через своего первого секретаря с просьбой оказать Порте содействие» в данном вопросе (213).

Поездка в Персидский залив лорда Керзона

Масштабные проекты России в Персии, успехи российской дипломатии и торговли в зоне Персидского залива, ставшие результатом проводимой там Санкт-Петербургом «политики дела», помноженные на эффективность акций ее военной дипломатии, встревожили англичан не на шутку. Вицекороль Индии лорд Керзон, главный теоретик, идеолог и проводник британской колониальной политики в зоне Персидского залива, призвал Лондон дать должный отпор русским. Деятельность Российской империи в этом районе мира, была, как шутили русские дипломаты, «бревном в глазу лорда Керзона». Чтобы вынуть его и при этом не повредить, как говорится, «роговицу английских интересов», лорд Керзон должен был действовать с полным знанием дела. Поэтому он счел необходимым лично посетить район Персидского залива во главе группы кораблей Ост-Индской эскадры Британского военно-морского флота (17 ноября-5 декабря 1903 г.), провести военно-политическую рекогносцировку, внести соответствующие коррективы в региональную политику Англии и сделать максимум возможного, чтобы не допустить дальнейшего усиления там обаяния России.

«Из секретной телеграммы генерального консула нашего в Бомбее от 15 сентября, — извещал Азиатский департамент МИД посланник Российской империи в Персии, действительный статский советник Петр Михайлович Власов (24.09.1903), — усматривается, что вице-король Индии в ноябре месяце собирается во главе эскадры посетить Маскат и порты Персидского залива» (214).

«Согласно дошедшим до меня сведениям, — доносил в Стамбул турецкий посол в Лондоне Муссурус-паша, — главная цель путешествия вице-короля Индии, который в сопровождении английского посланника в Тегеране посетит британские политические посты в Персидском заливе, заключается в том, чтобы укрепить там первенство Англии, ее контроль над морскими коммуникациями. …Не подлежит сомнению, что усилившееся влияние России в Персии, ее успехи, как в области политики, так и торговли в бассейне Персидского залива в целом, находятся в числе причин, побудивших лорда Керзона решиться на это путешествие» (215).

Экстренное, как его называл В. Н. Ламздорф, посещение лордом Керзоном Персидского залива «указывало на … важные политические и торгово-экономические задачи, которые стремилась и спешила, пока не поздно, осуществить там Англия» — с упором на то, чтобы одной ей «утвердиться в Персидском заливе, и отрезать России доступ к оному с суши» (216).

Входе поездки в Персидский залив лорд Керзон рассчитывал на то, указывалось в записке МИД России от 04.10.1903 г., что количеством и мощью входивших в сопровождавшую его эскадру кораблей, «торжественностью приемов со стороны местных властей» ему удастся произвести должное впечатление на прибрежное население. И, таким образом, «восстановить пошатнувшийся в этих краях престиж Великобритании»(217). Иными словами, для того, чтобы ослабить усилившийся авторитет России в зоне Персидского залива, лорд Керзон, этот «знаток Азии», как его называли русские дипломаты, прибег к традиционному средству — к демонстрации военно-морского могущества Британской империи, силы и мощи ее королевского флота.

Впоследние годы, отмечалось в записке МИД, Россия довольно активно и результативно действовала и в Южной Персии, и в зоне Персидского залива в целом. «Были установлены правильные рейсы русских торговых пароходов в местные порты, и положено начало оживленному товарообмену с побережьями Залива». Русские товары стали появляться на рынках южных провинций Персии и в Прибрежной Аравии. Для охраны интересов России, торговых и политических, «были учреждены императорские консульства в Бассоре, Бушире и Исфахане». Правительство предприняло меры по усилению авторитета Государства Российского в тамошнем крае: ежегодно стало направлять в воды Персидского залива по одному или по два боевых корабля с миссией военной дипломатии.

Впечатление, произведенное на тамошнее население русскими кораблями, особенно «Варягом» и «Аскольдом», было настолько сильным, что вызвало «вполне обоснованную тревогу англичан», прекрасно понимавших как отрицательно деятельность русских отражается на их авторитете и престиже в том районе мира. Намереваясь «дать понять местному населению, что они внимательно следят за всеми действиями русских, и при первой же надобности готовы вступиться за попранные интересы Британской империи», англичане направили в Персидский залив свои новейшие корабли. Однако должного эффекта этот их шаг не возымел (218).

Крейсер «Хардинг», на котором находился лорд Керзон с супругой, сопровождали корабли «Аргонавт», «Персей», «Фокс» и «Помона», а также несколько судов поддержки. Руководил эскадрой вице-адмирал Аткинсон (219). Визит проходил с большой помпой. Путешествие вице-короля, докладывал генеральный консул в Бомбее фон Клемм, было «окружено восточной роскошью». Встречи лорда Керзона с шейхами обставлялись пышным церемониалом.

Во время стоянки в Маскате лорд Керзон принимал правителя Омана на своем судне. Наградил султана Файсала орденом Индийской короны и пожаловал ему «почетное звание в индийской армии». Настоятельно рекомендовал султану завещать своим потомкам поддерживать дружбу с Англией (220).

Пышно и торжественно проходил дурбар в Шардже, то есть встреча с шейхами княжеств, старейшинами родоплеменных кланов и знатными торговцами Договорного побережья (нынешние ОАЭ). Лица, приглашенные на дурбар, состоявшийся на крейсере «Аргонавт», сидели в креслах, расставленных рядами перед приподнятым помостом, на котором восседал лорд Керзон, вице-король Индии, на позолоченном троне. По бокам трона стояли офицеры в парадных мундирах, а из-за спины вице-короля на гостей взирали жерла орудий палубной артиллерии. Эта комбинация пышности и силы имела целью донести до собравшейся племенной знати мысль о величии и мощи Британской империи (221).

Вы знаете, сразу же и безапелляционно заявил лорд Керзон, что в прошлом Персидский залив кишмя кишел флибустьерами-ма- родерами. Здесь процветало пиратство. Любое судно, направляясь в Залив, подвергалось опасности разбойного нападения. Жемчужный промысел представлял собой арену кровопролитных распрей и междоусобиц. В общем, не было здесь, на морских торговых коммуникациях, до прихода Англии, подытожил свою речь лорд Керзон, обращаясь к оторопевшим от его слов шейхам и старейшинам родов, ни мира, ни спокойствия.

По лорду Керзону выходило, что Персидский залив до появления в нем англичан был ничем иным, как подобием ада. Навести порядок в этом приюте пиратов и мародеров волею судеб выпало ей, Британской империи. И она блестяще справилась с данной миссией, возложенной не нее, дескать, самой историей. Когда во все происходившее здесь, волею судеб, было вовлечено английское правительство, говорил вице-король Индии, и водах Залива появились корабли британского флота, то положение дел стало меняться к лучшему.

Были подписаны договоры о мире и прекращении пиратства — и настали спокойные времена.

Из речи лорда Керзона следовало, что поскольку Англия, дескать, установила в Персидском заливе долгожданный порядок, то именно ей и вверена судьбой миссия по поддержанию в его водах мира и безопасности. При этом, однако, он не сказал ни слова о карательных экспедициях британцев против местных племен, не пожелавших принять силой навязанный им «английский порядок». Не упомянул и

отом, что Англия сама себя наделила «почетным правом защитника района Персидского залива». Цель речи лорда Керзона состояла в том, чтобы закрепить в сознании правителей аравийских княжеств и родоплеменной знати, притом в манере безапелляционной, не терпящей с их стороны ни малейших возражений, мысль о том, что без Англии им никуда не деться. Порядок, привнесенный в этот район Англией, как давал понять всем собравшимся на дурбар лорд Керзон, мог быть сохранен там только Англией, и никем другим (222).

Дальше — больше. Мы спасли вас от вымирания, заявил изумленным вконец шейхам лорд Керзон. Мы открыли воды Персидского залива для судов всех наций, добавил он, не памятую, очевидно, всуе,

олегендарных мореплавателях Океанской Аравии во главе с блистательным мореходом Ахмадом ибн Маджидом, показавшим морской путь в Индию европейским первопроходцам, которыми были, как известно, не англичане, а португальцы.

Мы не захватывали ваши земли и не попирали вашу независимость, говорил лорд Керзон аравийским шейхам и старейшинам родоплеменных кланов, забывая при этом, что пресловутые договоры о «вечном мире» были подписаны ими с Англией не по своей воле, а под жерлами орудий британских военных кораблей.

Мир в этих водах, отметил он, заканчивая свою речь, должен быть обеспечен. Независимость шейхств, находящихся под британским протекторатом, — защищена. Это, в свою очередь, означает, что доминирующее влияние Британской империи в зоне Персидского залива должно быть сохранено (223).

ВБушире, в отличие от Маската и Шарджи, лорда Керзона постигла неудача. Хотя и готовились англичане к встрече там ви- це-короля Индии, как явствует из депеши П. М. Власова из Тегерана (06.11.1903), тщательно. Через военного атташе Великобритании в Персии, майора Дугласа, местной элите заблаговременно разослали приглашения на встречу с вице-королем, не забыв упомянуть и о ценных подарках, которые намеревался вручить гостям лорд Керзон, и

о возможности полюбоваться на британский флот, и даже пройти на английских кораблях, в свите самого вице-короля, по Заливу(224). Однако завышенные протокольные требования его администрации сорвали встречу. Согласно донесению П. Власова (29.10.1903), лорд Керзон «не предполагал съезжать на берег, требуя, чтобы ге- нерал-губернаторы южных провинций прибыли приветствовать его в Бендер-Аббас, более того, явились с поклоном к нему на судно, а затем сопровождали на английском броненосце в Линге и Бушир» (требование это персы отклонили) (225).

Фон Клемм, ссылаясь на беседу с секретарем по иностранным делам английских властей в Индии, сообщал из Бомбея, что лорд Керзон был просто «взбешен своей неудачей в Бушире». «Не без горечи, — писал фон Клемм, — его собеседник-англичанин отмечал и тот факт, что русского генерального консула в Бушире во время визита туда лорда Керзона на месте вообще не было, и что прибыл он в город только после отъезда вице-короля» (226). В неудаче, постигшей лорда Керзона в Бушире, англичане склонны были видеть не свои промахи, а опять-таки только интриги русских. Следует сказать, что в одном из документов МИД России того времени, действительно, говорится о «нежелательности участия нашего генерального консула в Бушире в приеме лорда Керзона». Отмечается, что «на время визита вице-короля в Бушир ему лучше бы было даже отправиться в Мохаммеру», что, судя по всему, и было исполнено (227).

Торжественно и пышно встречали лорда Керзона в Кувейте. Сразу же по прибытии английской эскадры в Кувейтскую бухту вице-короля посетил шейх Мубарак Аль Сабах, эмир Кувейта, в сопровождении старшего сына, шейха Джабира. Высоких гостей приветствовали салютом. Визит длился около часа. При их отъезде с корабля, вручая им памятные подарки (шейху Мубараку- «золотую саблю и 10 ружей в футлярах, а шейху Джабиру — золотые часы»), лорд Керзон высказался в пользу дальнейшего упрочения связей с Кувейтом (228).

На следующий день вице-король Индии в сопровождении многочисленной свиты высадился на берег, в районе Шувайх, где его встречал шейх Мубарак. Принимали вице-короля в Кувейте по всем правилам аравийского гостеприимства. Почетный караул, выстроенный на берегу, состоял из 200 всадников-бедуинов, восседавших на лошадях чистой арабской породы, 20 гвардейцев на белошерстных верблюдах-скороходах и 400 пехотинцев, вооруженных винтовками Мартини. В одном экипаже с шейхом, в окружении конных кувейт-

цов, лорд Керзон проследовал по улицам города и торжественно въехал во дворец шейха. Здесь ему были представлены вожди подвластных шейху Мубараку племен. Карету, в которой лорд Керзон передвигался по городу с шейхом Мубараком, правитель Кувейта специально по случаю приема высокого гостя выписал из Бомбея.

Имея в виду стать твердой ногой на побережье Персидского залива в Верхней Аравии, англичане делали все возможное, чтобы основательно закрепиться в уделе шейха Мубарака. Именно под таким углом зрения и следует рассматривать планировавшуюся лордом Керзоном встречу в Кувейте с правителями шейхств Аравийского побережья Залива. С их согласия, извещал из Шираза Н. Пассек (08.11.1903), лорд Керзон собирался объявить правителя Кувейта «верховным шейхом над всеми ними под протекторатом Англии». Отрицательно отреагировал на такое намерение вице-ко- роля Индии шейх Заид ибн Халифа, правитель Абу-Даби, которого российские дипломаты считали «одним из наиболее влиятельных шейхов Оманского берега», способного «собрать и выставить под седлом в течение суток, когда потребуется, до 50 тысяч вооруженных всадников». В знак несогласия с такого рода замыслами лорда Керзона шейх Заид на встречу в Кувейт не явился, и приглашение, направленное ему лордом Керзоном, — возвратил» (229).

В ходе продолжительной беседы с шейхом Мубараком, состоявшейся после завтрака в его дворце, лорду Керзону удалось решить целый ряд вопросов, представлявших повышенный интерес для Англии. Можно полагать, указывал в донесении управляющий российским консульством в Басре (02.12.1903), что, «кроме важного для шейха вопроса об охране неприкосновенности его владений, были затронуты и все те, относительно которых англо-индийское правительство давно уже ведет переговоры с шейхом Мубараком, но еще не достигло результатов. Речь идет об учреждении в Кувейте англо-индийской почтовой конторы и об открытии английского консульства, а также о разрешении индийским купцам-банйанам селиться в Кувейте и заниматься торговлей в уделе Сабахов». Последнему, подчеркивается в донесении, шейх Мубарак противился особо, «опасаясь, как бы вся торговля Кувейта с Индией не сосредоточилась в руках индусов-банйанов, как это случилось уже в Катаре и на Бахрейне» (230).

После беседы с шейхом Мубараком лорд Керзон отбыл к себе на корабль. Из беседы с генерал-губернатором Басры следует, отмечал русский консул, что «в здешних турецких кругах бытует мнение, что

ближайшим последствием поездки лорда Керзона в Кувейт явится официальное объявление над ним английского протектората» (231).

Впоследствии лорд Керзон не раз говорил, что шейх Мубарак был, пожалуй, «самой волевой и энергичной личностью», с которой ему довелось повстречаться в Заливе. Отзывался о нем, как о человеке «с проницательным умом и сильным характером». Главным результатом встречи и беседы лорда Керзона с шейхом Мубараком стало назначение в Кувейт английского политического агента, капитана Стюарта Джорджа Нокса, а поездки в Залив в целом — распоряжение английским колониальным властям в Индии вплотную заняться выбором места для английской военно-морской базы и угольной станции (232).

Надо сказать, что русские дипломаты заблаговременно акцентировали внимание МИД России на необходимости контрмер, чтобы сразу же «аннулировать впечатление», которое собирались произвести англичане на население обоих побережий миссией Керзона. Русский консул в Ширазе, например, Н. Пассек, ставил вопрос о направлении в Персидский залив «четырех крейсеров для обхода всех расположенных там портов» (233). Кроме этого, вносил предложение, чтобы одновременно с эскадрой английских боевых кораблей, сопровождавшей лорда Керзона, в Залив отправился, на торговом судне РОПиТ, русский генеральный консул в Бомбее, имея в виду, следуя по пятам эскадры, «оттенить преследуемые Россией в Персидском заливе исключительно торговые цели», в отличие от демонстрации Англией военной силы (234).

Министр иностранных дел России В. Н. Ламздорф поддержал предложение Н. Пассека насчет посылки в Залив отряда боевых кораблей. Предлагал военно-морскому ведомству рассмотреть вопрос о направлении в Персидский залив, вслед за миссией Керзона, нескольких русских военных судов большого тоннажа, дабы максимально «умалить результаты трудов Керзона» и «не допустить утери плодов долгих усилий», затраченных Россией на расширение своего влияния в данном районе (235).

Сделать это России не удалось. Причиной тому — осложнение обстановки на Дальнем Востоке. Англичане же шли к своей цели, к тому, чтобы стать твердой ногой в Кувейте, напористо и целеустремленно.

Во время встречи с лордом Керзоном, доносил из Бушира Н. Пассек (11.12.1903), шейх Мубарак «согласился на устройство англичанами в Кувейте консульства и почты». Британский генеральный кон-

сул в Бушире (политический резидент) «выехал сегодня в Кувейт с целью оформить соглашение» (236).

После того, как лорд Керзон побывал в Кувейте, докладывал из Басры коллежский секретарь Савинов (12.08.1904), «англичане проявляют там активную деятельность. …Снабжают шейха Мубарака значительными запасами оружия и снарядов. …Командировали в Кувейт из Бушира …. г-на Нокса в целях учреждения в Кувейте английского консульства» (237)

«Турецкое правительство, — указывал в донесениях из Константинополя Иван Алексеевич Зиновьев (28.08. -10.09.1904), — получило из Бассоры известие, что английское правительство назначило в Кувейт консула; что он уже прибыл туда на военном судне и …приступил к постройке консульского здания». По сведениям турок, «английский консул заключил с шейхом Мубараком секретный договор» по обеспечению безопасности его удела на случай внешней угрозы, и вслед за тем «передал ему, по поручению своего правительства, 100 000 рупий». Одновременно с этим в подарок шейху Мубараку англичане прислали из Индии «значительное количество риса» (238).

Английский консул в Кувейте, информировал из Багдада С. В. Тухолка, пользуется в уделе Сабахов большим влиянием, внимательно следит за всем, что там происходит, буквально за каждым шагом шейха Мубарака и его сыновей. Присутствует на всех их встречах с иностранными гостями. Так, «принимавший меня шейх Салим, сын шейха Мубарака, избегал видеться со мной иначе как в присутствии г-на Шекспира. …В салоне шейха, на самом видном месте висит портрет короля Эдуарда, а портрета султана и вовсе не имеется» (239).

По сведениям, поступающим из Кувейта, уведомлял русского посланника в Тегеране консул в Бушире, бритты чувствуют себя в Кувейте свободно и уверенно. Тамошний английский политический агент «пытается даже влиять на решения и распоряжения шейха Мубарака по тем или иным вопросам внутренней жизни шейхства» (240). Судя по всему, обосновались англичане в Кувейте прочно и надолго.

Английская торговая экспедиция.

Вслед за своей поездкой в Персидский залив, дабы еще раз напомнить арабам и персам, «кто в этом крае хозяин», лорд Керзон отправил в Персию торговую экспедицию (сентябрь 1904-май 1905 гг.). В состав ее входили, как сообщали «Биржевые ведомости» (№ 368,

20.07.1904), «специалисты по всем отраслям торговли и промышленности», представители торгово-промышленных палат Калькутты, Мадраса, Бомбея, Рангуна и Карачи». Цель экспедиции состояла в том, чтобы «тщательно исследовать все округи, города и местности Южной Персии», и внести на рассмотрение английского правительства соображения и рекомендации по недопущению дальнейшего ослабления в Южной Персии влияния Англии. Давая распоряжение о направлении этой экспедиции, лорд Керзон высказывался в том плане, что у Англии — «слишком крупные интересы в Южной Персии», и потому терять их или отдавать кому-либо другому — негоже. О значимости экспедиции говорит тот факт, что ее сопровождал Лоример, крупнейший английский знаток района Персидского залива, которого арабы Аравии и по сей день величают «летописцем Залива».

«Касательно торговой экспедиции, снаряженной англо-индий- ским правительством в Южную Персию, — указывал в письме к Н. Пассеку, русскому генеральному консулу в Бушире (11.08.1904), посланник в Тегеране, — имею честь просить Вас зорко следить и своевременно доносить о развитии этой новой затеи лорда Керзона, преследующей, по-видимому, не одни только торговые задачи» (241). Не приходится сомневаться в том, что назначение этой экспедиции, как и недавней миссии лорда Керзона, состоит в том, чтобы «остановить продвижение русских» в Южную Персию и в бассейн Персидского залива в целом.

Для сбора максимально достоверных сведений о результатах деятельности экспедиции поверенный в делах русской миссии в Тегеране предлагал, чтобы Министерство финансов России воспользовалось услугами агента русского Учетно-ссудного банка Персии, имевшего, по его словам, «обширные связи и знакомства» в местных деловых кругах. Человек этот, писал он, «легко мог бы войти в сношения с персидскими купцами в городах по пути следования экспедиции и получить от них полные и точные о ней сведения» (242).

Торговая экспедиция англичан, прибывшая из Бомбея в Маскат, где она пересела на пароход, следовавший до Бендер-Аббаса, извещал нашего посланника в Тегеране Н. П. Пассек, «хорошо снаряжена и богато снабжена на 8 месяцев».

Главная цель экспедиции, осведомлял из Кермана русскую миссию в Тегеране консул А. Адамов, — «изучение на месте причин заметного за последнее время падения англо-индийской торговли в Персии и изыскание мер к ее поднятию». По подсчетам начальника английской экспедиции А. Глэдо-Ньюкомена, «суммарный торговый

оборот Персии по ввозу и вывозу за 1903–1904 финансовый год составил 9 млн. фунтов стерлингов. На долю России в нем приходится 4 млн. фунтов стерлингов, на долю Великобритании — 3 млн. фунтов стерлингов, и на остальные государства — 2 млн. фунтов стерлингов». Цифры за 1903–1904 финансовый год — еще более красноречивые. «Из общего торгового оборота Персии в 10 661 695 фунтов стерлингов Россия ввезла и вывезла товаров на 5 668 340 фунтов стерлингов, а Великобритания — всего на 2 490 009 фунтов стерлингов» (243).

Главную причину такого падения доли Англии в торговле с Персией, писал консул, «Глэдо-Ньюкомен видит в русской конкуренции». Впервые «она дала себя почувствовать в 1891 г., и с той поры успела сделать такие успехи, что в начале XX столетия русский фабрикант смог вступить в борьбу с англо-индийским мануфактуристом даже на южноперсидских рынках, считавшихся до того времени как бы монополизированными Великобританией».

Становлению и развитию русской торговли в Южной Персии, говорится в отчете Глэдо-Ньюкомена, всячески способствовало русское правительство. Оно предоставило своим коммерсантам и фабрикантам, вывозившим товары в Персию, всевозможные льготы, «начиная со специальных, уменьшенных тарифов на перевозки и фрахты субсидируемыми им железнодорожными и пароходными компаниями, и кончая возвратом таможенных пошлин». Все это давало возможность «русским фабрикантам и заводчикам делать своим персидским клиентам значительные скидки на товары» (из этого заключения английских специалистов следует, что правительственная программа поощрения русской торговли в Южной Персии и в бассейне Персидского залива возымела успех) (244).

Упомянул Глэдо-Ньюкомен в своем отчете и деятельную работу в Персии Учетно-ссудного банка. Банк этот, докладывал он, «будучи негласным отделением Государственного банка России, оказывал финансовое содействие персидским торговцам-партнерам российских купцов», служил «проводником русской торговли в Персии» (245).

Анализируя ситуацию со сбытом мануфактурных изделий на рынках Персии, Глэдо-Ньюкомен сообщал: «Русский мануфактурист тщательно изучает потребности персидского рынка и постоянно меняет модели и рисунки соответственно требованиям моды, тогда как индийский мануфактурист продолжает придерживаться образцов, бывших в ходу чуть ли 100 лет тому назад» (246). По мнению Глэдо-Ньюкомена, такой подход к делу индийских фабрикантов оборачивался для англичан тем, что «русский мануфактурист, внимательно отслеживавший