Gachev_G_Natsionalnye_obrazy_mira_Kavkaz

Ш р1Й APAfAT и чйио£ солнца

Армения

& Армению " с Т О С К О Й по Р О С С И И

СПолупутешест&ие &октябре 1973 гос)з)

11.IX.90. Вспоминаю-восстанавливаю ситуацию свою, кон­ текст жизни, в котором затеялось тогдашнее путешествие в Ар­ мению. Меня выталкивали отгулять отпуск. А уж конец сентяб­ ря. Куда податься? Где еще тепло? И — идея, эврика! Сколько раз по горному Кавказу ходил, в Грузии был, а вот в Закавка­ зье — не был. Отчего б в Армению не спутешествовать? Ведь за два года перед тем в ходе своих описаний национальных образов мира и посмотрев несколько грузинских и армянских фильмов, я дал эскиз тамошних миропониманий60, и читавшие говорили: правдоподобно угадал! Но то — заочно. А что бы не съездитьпосмотреть воочию?..

И вот — рюкзак, мешок, билет — еду!

Однако, чуть отъехал — засосало: душа бумерангом потяну­ лась к домашним. Ведь дома — живая семья, молодая жена, дочьпервоклашка и новорожденный младенец. Любовь и умиление! А «ты куда, Одиссей, от жены, от детей?..».

Но, с другой стороны, понимал я, что надо на некоторое вре­ мя изъять себя из умственной работы, тогда во мне страшно ак­ тивной. Ведь принялся за азартное дело: мост мостить (или рыть туннель?) из гуманитарности в естествознание, и с этой целью

60 См. текст «Гроздь и Гранат».— Литературная Грузия, 1979, № 7.

351

год как перевелся из Института мировой литературы в Институт истории естествознания и техники АН, где принялся заново изучать математику, физику, химию, биологию... — и откры- ^ лась мне работа образного мышления в цитадели «точных »наук...

V2 Но чтоб не испортить этот труд выдохшимся своим умом, мне надо было просто подержать себя некоторое время вдали от книг и мышления — и всадить себя в тело и физическую жизнь.

Так что ехал-то я в Армению, но с душой и умом, повернуты­ ми вспять. От этого пострадало мое восприятие Армении: плохо смотрел и мало там увидел, ибо глаза были слишком застланы любовью к домашним, а также — и самоанализом. Еще и в том дело, что за год перед этим, в ноябре 1972 года, мы с семьей приняли крещение, и во мне, как новообращенном, очень остро было тогда воззрение в себя — Божьими глазами. И на это тоже уходили переживания, мысли, слова, что я наносил на бумагу, находясь тот месяц в Армении.

Итак, я описал тот субъект, что смотрел тогда на Армению как объект. Не было во мне охотничье-азартного вглядывания в новый космос с целью познания, как это было при специально поставленной себе таковой цели во время потом поездок в Эсто­ нию, Грузию, Казахстан и Азербайджан... Но все же кое-что я приметил и некоторое понимание добыл (хотя и перекошенное в поле вышеописанной оптики). Вот почему все-таки даю заметки из этого «ПОЛУпутешествия» в Армению, хотя заранее прошу учитывать мою слишком активную тогда субъективность, заня­ тость собой, что и мешало спокойному вглядыванию наружу, на предметы вокруг.

Однако ж и выудить просто куски, относящиеся к Арме­ нии, из всего дневника — невозможно и бессмысленно: непо­ нятно и бессвязно будет. Да и почему личность мыслящего че­ ловека почитается у нас таким уж не важным и не интересным сюжетом — в сравнении с тем, о чем он мыслит? Как раз в этой моей «исповеди» оче-видно, что всякое ЧТО (видится) есть функция от КТО (видит), а всякое описание есть одновремен­ но и самоописание, следствие от настроения внимающего и мыс­ лящего, от его миро-и-само-понимания. Всякий портрет есть всегда — и автопортрет.

352

'Ь вагоне

25.IX.73. «Ну, запьянствуем свое!» — говорю себе, кладя лист на вагонный столик в поезде «Москва-Батуми». Отправится в 22.05... Хотя нет, не буду: разговоры прекрасны. Народ про­ стой, едет на курорты (колхозник...).

— Вы, наверное, оттуда?— мне говорят. Похож я на кавказ­ ца: чернявый. Приятен этот некоторый маскарад.

26.IX.73. Утренняя суетня в вагоне: мытьевая, пищевая. «По­ жалуйста, желающие — пиво, колбаска!»Все вонзается в суще­ ство — каждый звук, всякий вид. Ибо — раскрылся бытию! Еду на выход — в бытие прямо. Решил не брать ничего обвязы ваю ­ щего старым: книг... Лишь взял про Армению — туда ведь еду.

Но и не в Армению: я еду в тот космос, где налипла некая популяция и поименовалась «Арменией »и стянула космос мест­ ный под себя. А я, а мне — вытянуть его из-под названий (благо их не знаю), слов — и прямо восчувствовать.

Не об(в)язываться и целью — познать Армению. Я просто открываюсь бытию — где подальше от дома и понепривычнее. Сначала — на союз с морем, потом — с горами и небом.

А пока — на союз с едой, дорогой, с глазением в окно, с сосе- дями-попутчиками...

Правда, не удержался, взял «Алгебру и начала анализа» для 9 класса: вдруг, мол, по делу своему нынешнему затоскую61? Но, похоже, что наоборот: будет играть роль переносного пугала, чумы, что всегда со мной, и будет сильнее подталкивать от себя на распахиванье бытию — жаднее.

Если б еще и вещей не брал лишних — на приличное одева­ ние. Но — надо быть незаметным...

27.IX.73.5вечера. Отзвучивает прежнее, удаляется,— и вла­ стно прибирает тебя в полон нега — моря и неба. Вот я в шезлон-

61 Я тогда писал гуманитарный комментарий к наукам о природе.— 26.VIII.90.

353

§ге на пляже в заливе Гагры против солнца — и все во мне разглаживается, отходит и благообразуется.

Господи! Пишу тебе донос блаженства.

^А теперь— с Богом!— поплывем!..

Гагры. 30.IX.73

Здравствуй, дорогой Светик-детик, женушка моя любимая!

Вот уже который день?— четвертый — я в Гаграх и, вчувствуясь в себя, нахожу, что я — уже не я, не сам, а обломок НАС всех, а сам по себе — невесом. Вот иду на пляж — и распеваю:

Сла-а-а-вные кушки! Не-е-е-жные бубушки!..62

— как заклинание, и включаю себя в ваш (девочек) — наш спаси­ тельный мне жизненный круг. Очень умиляюсь, деток видя, и думаю, что нам всем вместе надо на следующий год к морю.

История моей остановки в Гаграх такова. В поезде — в купе с простыми людьми, из-под Ряжска и Мурманска, ехавшими по профсоюзным путевкам бесплатно отдыхать в странные на рус­ ский слух Гудауты и Кобулети,— я заколебался: связываться ли мне с другами-абхазцами? Ведь главное сначала — море, рассла­ биться. И вспомнил, что в Гаграх есть дом творчества писателей, куда, может, приткнуться удастся,— и сошел.

В доме творчества директор предложил телеграфировать в Москву насчет разрешения на курсовку на несколько дней; тог­ да я понял, что ради сомнительного удовольствия жрать за од­ ним столом с радяньскими письменниками затевать такую кани­ тель не стоит, попросил у него лишь пропуск на пляж их (он тут же дал), пошел снял коечку на веранде за 1 руб., на горном скло­ не, оставил вещи, продлил на вокзале билет на Ереван до 6 ок­ тября — и пошел на пляж.

Море — парное, жара, в шортах, отмариваюсь. Окликнул меня человек — состудент моих лет по Университету, с женой,

62 Наше семейное песнопение-лепет-умиление, адресованное младенцу годовалому, младшей дочери.— 26.VIII.90.

354

30.IX.73. (Полночь местного — абхазского — времени). «Только на Твоих путях, о Господи, благо и правда, радость

gи легкость!» — вырвалось из души моей, когда вышел на улицу с посмотрения кино «Приваловские миллионы » — и не закурил, чтоб снять напряжение-переживание, а прошелся, подошел к морю, послушал там и утих и взмолился в радости и благодарно­ сти, что удержал меня Господь и сейчас вот от малых искуше­ ний, как и все дни эти здесь: не пропускаю стаканчика, не заку­ риваю, не накачиваюсь искусственной шальной радостью изнутри, а отдаюсь благому массажу наружи: массажу космо­ са — небом и морем; и душа чиста, легка.

Удержи и дальше так!

Ато ведь как в городе, в жизни шалой? Очернятся, потом опьянятся; потом пуще очернятся — потом пуще опьянятся.Так

и идет дело — в погибель.

Так что удерживайся в малых искушениях — и как хорошото будет всему и тебе!

Только Бога помнить — всегда лик Его видеть сердцем, на Него компас души наведенным держать.

О, эти юбки! О, эти пьянки! О, гордынно-злобные соблазны! Отжени от меня, Господи!

И берегись быть гостем (как тебе предстоит скоро в Арме­ нии)! Гостя други покупают — угощением и — развращением.

Вот ты пьешь на террасе под небом, над морем остаток кис­ лого молока с хлебом — и слышишь вздохи моря и стрекот ци­ кад. А был бы средь другов гостем — пил бы коньяк и жрал шаш­ лык и курил бы, и в висках стучало б — и слышал бы лишь гул своих похотей = смертей, их перезвон.

Ловушка адова!

Сердце побаливает от поздноты: подпустил в созерцании пе­ реживания и смрад возможной тебе (и бывшей с тобою) жизни.

Дразнят зрелища.

Недаром и от них рекомендуют святые отцы оберегаться — от всех этих катарсисов, только упражняющих нашу способ­ ность сочувствия себе и вживания в жизнь как она есть — и по­ рабощения у нее, и освящения ее.

Вот искусство, его дело.

356

А религия поднимает к очищению — чрез усилие и превозмогание себя и человеческого, слабого (а то больно влюблены мы в человечьи слабости). Чуточку усилия — и какой простор све­ жий начинает раскрываться, благоуханный! Orbs целомудрия! Вселенная целомудрия! А не расхищающее нас и мир множество привязанностей к частностям...

Воздержание!

Как просто! Весь секрет в этом! Но как нелегко...

1.Х.73. Проснулся: «Господи! Дай ходить Твоими путями в грядущий день! Дай держать сердце открытым Тебе! Держи длань Свою на голове моей — и води!»Так помолясь, восстал с радос­ тным сердцем, отбросив хмарь ночную, из мути недосыпа про­ биваясь к светлому лучу и чистому дыханию.

Вот соседка пробежала зарядку делать. Думаю с умилением: «Кушка!»Все люди мне теперь видятся как детки и «кушки » — славные, хлопотливые... Как хорошо такое зрение сохранять!

Спустился в город — взял полхлеба черного и мацони. Стал подниматься отнести — и вовремя уловил в себе нагнетающую­ ся поспешность и горячечность: просто по привычке организма, по его заводу, пошел быстро — и спер дух. «Э-э! Не гоже!» — осадил себя. Ведь к чему ведет даже маленькое поспешение? К спиранию духа — и к почернению его в запоре и в загоне. А дальше что? Почерненный дух уж потребует и черной рекреации — рас­ слабления: в питье, куреве, смехе, загуле... Так что не надо на­ прягаться, допускать малейшего спирания духа, нагнетанияугнетения. А для того — выработать в себе реле, осаживающее всякое разгорячение и поспешность. Лови начинающийся разгон и тут же притормаживай. Тогда будет втебе ровное светлое радование — как теплое море Святого Духа небесного: в нем легко тебе будет плавать и нежиться. Блаженство! Сплошное.

3,Х.73.Неспе-шу.

Притормозил себя, а то разогнался сегодня уезжать (погода слегка потускнела, тучки понагнало) и уж нацелился на вокзал, но — жалко стало. Еще денек подарю себе. И верно: старый я

357

1» непременно бы, разогнавшись, уехал, ибо тот я «и жить торопился, и чувствовать спешил»64. Нынешний же я взял курс на замедление всего. Тем самым выбиваюсь из рабства у времени:

^раз не жалею его — значит, вечностью дышу. Ну да: отвергая Время, реактивно добываю Вечность.

Но и, мимо всех этих диалогистик, замедлять мгновение, вмедитироваться в каждое — есть благо и блаженство.

Вот воссел на открытой веранде дома, царящей над видом, и Гляжу, как ветер пасет облака на пастбище моря. Рябое оно, бороздатое, как пашня. Ветер морю и пастух, и пахарь, пастор и оратай.

Как сла-авно-то! Ни за что получив вечер, сутки жизни в дар.

А все оттого, что осадил спешку.

«Спешка»! Слово какое низкое, суетное. Спешка > пешка. Человек в спешке — подлинно пешка, в медитации ж — генерал: всеобщее. «Генерал» — от general — «общее». Однако, еще глуб­ же: от gens — gentis — «род»: генерал — генерирующий = по­ рождающий. Генерал — прародитель. А патриархи — медлен­ ны, и веки их — аридовы и мафусаиловы. Так опять к корню времени — в вечности — пришли.

А спешка, пешка — пехота, пешком чапает: часть по части, как честь почести.

Ладно, вдался опять в логосничество (мое лесничество).

И как хорошо — не бежать, не искать никого на вечер. Со всеми уж распрощался. Волен! И неждан. Отвязан. Парю, легок.

Но, Боже! Как Ты хранишь меня эти дни славно! Не сделал ни ложного шага, ни ложного слова. А как я в них всю жизнь барахтался!..

Вот позавчера вечер — пример. Искал я, какое б кино по­ смотреть. Забрел в столовую на край Гагр. И в очереди спросил женщин: где что? Одна отозвалась. Слово за слово — пошли вме­ сте. Она, видно, старая дева, одна, по туристской путевке. По­ чувствовала ко мне доверие. Я был спокоен, ненавязчив. Сама она говорила. Посмотрели кино. Расстались. Не спрашивали ни

64 Парафраз стиха П.Вяземского— эпиграф к «Евгению Онегину» — 27.VIII.90.

358

359