book-2016-china_history-v9

11 сентября, говорилось об осуждении действий террористов и желании расширить диалог и сотрудничество с США и международным сообществом в борьбе против терроризма. В телефонном разговоре с Дж. Бушем, состоявшемся на следующий день, лидер КНР еще раз предложил американской стороне всемерное сотрудничество.

12 сентября на заседании Совета Безопасности ООН представитель КНР голосовал за резолюцию 1368, осуждавшую террористические атаки, а 28 сентября – за резолюцию 1373, подтверждавшую необходимость совместной борьбы

смеждународным терроризмом. Взяв на себя бóльшую часть военной нагрузки в ходе операции в Афганистане, Вашингтон крайне нуждался в том, чтобы другие страны оказали новому режиму в Кабуле массированную экономическую помощь. Китай не остался в стороне от этих призывов. 24 января 2002 г. Цзян Цзэминь на встрече с прибывшим в Пекин временным президентом Афганистана Х. Карзаем заявил о намерении своей страны предоставить в течение ближайших четырех-пяти лет около 150 млн долл. на реконструкцию экономики Афганистана.

Впервые со времен антисоветского альянса масштабных объемов достигло сотрудничество между спецслужбами двух стран. Китай предоставил Вашингтону развединформацию о событиях в Афганистане. В декабре 2001 г. координатор программы по противодействию терроризму в государственном департаменте Ф.Тэйлор в ходе переговоров в Пекине добился принципиального согласия китайской стороны на открытие офиса правового атташе ФБР в структуре посольства США. Также было принято решение о проведении двух раз в год двусторонних консультаций по противодействию терроризму (первый раунд состоялся в мае 2002 г.) и создании Рабочей группы по противодействию финансирования терроризма (Financial Counter-Terrorism Working Group). В апреле 2004 г. глава ФБР Р. Мюллер официально открыл в Пекине офис правового атташе своего ведомства (практическая работа началась в сентябре 2002 г.).

Большим успехом китайской дипломатии стало включение Вашингтоном выступавших за отделение Синьцзяна сепаратистских движений в список террористических организаций. Еще в январе 2002 г. Пекин официально заявил о том, что крупнейшее из них – Исламское движение Восточного Туркестана

с1990-х гг. поддерживало связи с У. бен Ладеном. В августе заместитель госсекретаря Р. Армитэйдж объявил о том, что США отныне определяют ее как террористическую группу, совершавшую акты насилия в отношении мирных граждан, что в том числе предусматривало замораживание финансовых счетов организации.

Несмотря на отмену своего визита в страны Северо-Восточной Азии, Дж. Буш в октябре 2001 г. прибыл на саммит Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества (АТЭС) в Шанхай. 19 октября состоялась его встреча с Цзян Цзэминем, в ходе которой лидеры двух стран высказались за развитие отношений конструктивного сотрудничества. Эти пожелания были подтверждены в ходе рабочего визита президента США в КНР в феврале и его встречи с Цзян Цзэминем в Техасе в октябре 2002 г.

Китайско-японские отношения

Немалое значение для окончательной нормализации отношений между двумя странами стало посещение КНР (23–28 октября 1992 г.) императором Японии Акихито. Это был первый визит такого рода в многовековой истории связей Китая и Японии. Поездка была приурочена к 20-й годовщине восстановления между странами дипломатических отношений. Центральным моментом визита стало выражение высоким гостем «глубокого сожаления в связи со страданиями», вызванными военной агрессией Японии против Китая.

Весьма характерно, что сама подготовка столь значимого визита проходила

вобстановке очередного обострения трений между двумя странами. В начале 1992 г. возобновился спор вокруг принадлежности островов Дяоюйдао (Сэнкаку). Поводом послужило вступление в силу 25 февраля 1992 г. нового закона КНР о территориальных водах, в котором острова однозначно определялись как китайская территория. Японская сторона заявила жесткий протест. КНР подтвердила свою позицию. Еще одним поводом для усиления трений стало рассмотрение в марте 1992 г. на сессии ВСНП КНР законопроекта о выплате Японией дополнительной компенсации (180 млрд долл.) ущерба, нанесенного Китаю японской агрессией. В конечном итоге законопроект был снят с обсуждения, но сами споры вокруг него оказали отрицательное воздействие на атмосферу подготовки визита императора. Существовала даже угроза его срыва. В целом, в год 20-летия установления официальных отношений между двумя странами была подтверждена готовность их руководства к согласию, в том числе по сложным вопросам. Отношения достигли довольно высокого уровня, особенно в сфере торгово-экономического сотрудничества.

В1993 г. отношения КНР с Японией получили дальнейшее развитие. Под влиянием перемен, происходивших в мире и в Азиатско-Тихоокеанском регионе после окончания «холодной войны» обозначилась тенденция к расширению дипломатического взаимодействия двух стран. В ходе контактов представителей внешнеполитических ведомств отмечалось стремление сторон к сближению подходов по ряду международных и региональных проблем, готовность к обмену информацией по интересующим Пекин и Токио вопросам. Вместе с тем внешнеполитические интересы Китая и Японии оставались далеки от совпадения. Япония так и не получила поддержки китайской стороны в своем стремлении стать постоянным членом СБ ООН. Пекин уклонился также от предлагавшегося ему японской стороной совместного воздействия на КНДР

всвязи с ее намерением выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия.

По-прежнему ряд проблем затруднял процесс налаживания тесного политического взаимодействия Китая и Японии. Так, требовала разрешения обострившаяся проблема, связанная с пиратскими нападениями на японские суда. За предшествовавшие три года произошло около 60 подобных инцидентов, ответственность за которые, по мнению японцев, во многом лежала на китайской стороне. Не утратила актуальности для двусторонних отношений тема войны. Предметом серьезного обсуждения по дипломатическим каналам стал

факт существования в КНР со времени войны японских складов с химическими боеприпасами, представляющих значительную опасность для местного населения. Японская сторона признала необходимость принятия ею практических мер. Значительный общественный резонанс как в Китае, так и в Японии вызвала огласка в японских СМИ документов военного времени о деятельности в Китае японского «отряда 731», производившего и планировавшего боевое использование бактериологического оружия.

Заметным событием в двусторонних отношениях были межправительственные переговоры в Пекине в ходе мартовского визита 1994 г. в КНР японского премьер-министра М. Хосокава. Переговоры не отличались результативностью. Стороны, в частности, вновь разошлись в подходах по вопросу возможного воздействия на Пхеньян в его планах проведения ядерных испытаний. Критическое отношение японской стороны проявилось по вопросам военного строительства КНР, экспорта ею оружия в развивающиеся страны, китайских ядерных испытаний. Уместно отметить, что разногласия не создавали помех для торговоэкономического сотрудничества. За ним сохранялась важная стабилизирующая двусторонние отношения роль.

Входе контактов различного уровня в течение 1995 г. стороны обсуждали состояние двусторонних отношений, наиболее существенные проблемы их развития. Руководители обеих стран давали в основном положительную оценку двусторонних связей, выражали заинтересованность в их дальнейшем развитии, однако преодолеть имеющиеся разногласия не удавалось. Об этом можно судить по тому, как проходили двусторонние переговоры во время официального визита в КНР премьер-министра Японии Т. Мураяма в мае 1995 г. По большинству вопросов стороны не смогли достичь сближения позиций. При том, что в год 50-летия поражения Японии в войне японское правительство проявило готовность принять «позу раскаяния» за содеянное. Т. Мураяма публично признал, что народы Китая и других азиатских стран стали жертвой агрессии и колониализма со стороны Японии. На переговорах в Пекине без ответа остался призыв японского руководителя к Китаю прекратить ядерные испытания и поддержать усилия других ядерных держав по заключению на этот счет всеобъемлющего соглашения. Вновь со стороны Китая не встретила понимания просьба оказать поддержку планам Токио стать постоянным членом СБ ООН.

Отсутствовало единодушие между сторонами и на встрече, проходившей в Осаке в ноябре 1995 г., председателя КНР Цзян Цзэминя с Т. Мураяма. Попытка японского премьера снова обсуждать вопрос о китайских ядерных испытаниях имела прежний результат. Ответом Цзян Цзэминя был данный им совет о необходимости для Японии корректировки «неправильного понимания истории» как условия «построения отношений, имеющих будущность». Япония попыталась все же оказать воздействие на Китай с использованием экономических рычагов. В 1995 г. был сокращен объем безвозмездной помощи, ежегодно предоставлявшейся Китаю. Пекин воспринял этот шаг Японии как выдвижение «политических условий».

В1996 г. между КНР и Японией с большим накалом возобновился спор вокруг принадлежности островов Дяоюйдао. Интерес подогревался обнаружен-

ными в районе запасами нефти. Произошел целый ряд инцидентов, но особую остроту ситуации придало принятие решения, а затем в июле 1996 г. и введение Японией 200-мильной экономической зоны с фактическим закреплением японских прав на острова. Реакция со стороны населения в КНР была довольно внушительной и довольно шумной со стороны китайцев, проживающих в странах Восточной Азии. В сентябре-октябре 1996 г. демонстрации протеста проходили под антияпонскими лозунгами в Гонконге, Макао и на Тайване. Пекином в качестве ответной меры на действия Токио было принято решение о создании «оперативной группировки войск, специально предназначенной для возможных действий в районе Дяоюйдао».

Дополнительному испытанию китайско-японские отношения подверглись в начале 1996 г. в связи с событиями вокруг Тайваня. В Японии весьма болезненно была воспринята военно-политическая акция Пекина по оказанию давления на Тайбэй в ходе проведения на острове президентских выборов. Премьерминистр Р. Хасимото выразил «крайнюю обеспокоенность» по поводу военных маневров Китая с ракетными пусками у побережья Тайваня. Ситуация широко освещалась в японских СМИ, стала главной темой репортажей и комментариев на телевидении. Совместное заявление в связи событиями было сделано Р. Хасимото и президентом США Б. Клинтоном, в нем была подтверждена общая приверженность принципу мирного урегулирования конфликтов.

Как это уже бывало прежде, проявившееся охлаждение в двусторонних отношениях сменилось в 1997 г. потеплением. Инициатива принадлежала правительству Японии и соответствовала новым внешнеполитическим принципам в отношении КНР и выдвинутой премьер-министром Р. Хасимото «Евразийской дипломатии»: «взаимопонимание, активизация диалога, расширение сотрудничества и совместная деятельность». Дипломатическая активность Токио на китайском направлении разворачивалась по трехступенчатой программе, которая была начата официальным визитом Р. Хасимото в Китай в сентябре 1997 г. Для успеха визита, приуроченного к 25-й годовщине восстановления японо-китайских дипломатических отношений, японская сторона приняла ряд мер. Накануне визита было объявлено о намерении Японии активно поддержать вступление КНР в ВТО. В ходе самих переговоров было сообщено о решении Токио предоставить китайской стороне свыше 200 млрд иен в счет третьей кредитной программы Организации помощи развитию (ОПР), а также оказать безвозмездную помощь, которая ранее была заморожена. В целом, пекинский саммит 1997 г. имел положительный итог. Была достигнута договоренность о придании регулярного характера визитам лидеров двух стран, о развитии контактов руководителей военных ведомств. Вместе с тем полного взаимопонимания между сторонами достигнуто не было. Атмосфера переговоров была осложнена в связи с имевшими место в течение года инцидентами в районе островов Дяоюйдао.

Китайско-японский диалог был продолжен во время визита в Японию в ноябре 1997 г. премьера Госсовета КНР Ли Пэна. Очередная встреча в верхах японским руководством рассматривалась в качестве «второй ступени трехступенчатой ракеты, стартовавшей сентябрьским визитом Хасимото в КНР». Саммит проходил вскоре после китайско-американской, китайско-российской и японо-

российской встреч в верхах, что не могло не сказаться на атмосфере переговоров: стороны на этот раз были в большей степени настроены на компромисс. Кроме того, на токийском саммите даже пути укрепления китайско-японских связей рассматривались в контексте «формирования нового мирового порядка».

Год двадцатилетия (1998 г.) заключения между двумя странами договора о мире и дружбе обещал стать переломным в их отношениях. Ожидалось, что Китаю и Японии удастся, наконец, преодолеть разногласия и заложить основу широкого партнерства на перспективу. Центральное место в китайско-японских контактах заняла токийская встреча на высшем уровне в ноябре 1998 г. Китайскую сторону возглавлял председатель КНР Цзян Цзэминь, японскую – премьер-министр К. Обути. Несмотря на все старания сторон по созданию благоприятной обстановки на переговорах, они проходили трудно. На этапе подготовки встречи возникли трудности при согласовании проекта главного документа – совместной декларации. Камнем преткновения стало формулирование положения об ответственности Японии за агрессию против Китая. Японская сторона соглашалась признать факт агрессии и выразить «глубокое сожаление» за содеянное, однако возражала против внесения этих слов в текст основного документа переговоров.

На самой встрече позиция Китая была особенно жесткой по вопросам «военной истории». И наткнулась на твердую неуступчивость со стороны Японии. Не менее трудной была дискуссия по тайваньской проблеме. От Японии ожидалось недвусмысленное заявление, что она не поддерживает независимость Тайваня. Но японская сторона отказалась четко зафиксировать, подобно США, «три нет» по Тайваню. Разногласия проявились и в отношении японо-американского договора безопасности в связи с тайваньской проблемой. Китайская сторона, обращая внимание на положение в тексте японо-американской декларации по вопросам безопасности 1996 г. о возможности использования сил самообороны в прилегающих к Японии районах, предостерегла Японию от распространения действия договора на Тайваньский пролив. В целом, токийский саммит 1998 г., будучи заключительным этапом «трехступенчатого» диалога КНР–Япония не дал тех результатов, на которые стороны рассчитывали. Стало очевидным, что двусторонние переговоры топчутся на месте, что движение вперед к решению актуальных задач не происходит.

Почти незаметно проходил официальный визит в июне 1999 г. в Пекин премьер-министра К. Обути, имевший, очевидно, целью главным образом сгладить неблагоприятное впечатление от итогов токийского саммита 1998 г. Основой для компромисса оставалась, как и в прежние годы, обоюдная заинтересованность Китая и Японии в расширяющемся торгово-экономическом сотрудничестве. В 1999 г. экспорт КНР в Японию составил 42,9 млрд долл., импорт из Японии – 23,3 млрд долл. Общий объем японских инвестиций в КНР достиг 33,5 млрд долл. Страна получила от Японии кредиты на сумму 2,26 трлн иен, безвозмездную помощь – 111,28 млрд иен, техническое содействие – 108,95 млрд иен. По состоянию на 1999 г. Китаю были также предоставлены кредиты Экспортно-импортным банком Японии на сумму 3,42 трлн иен.

В последний год двадцатого столетия страны-соседи стояли перед необходимостью активизировать усилия с целью преодоления в отношениях охлаждения,

наступившего после токийской встречи в верхах 1998 г. Ситуация продолжала осложняться. В худшую сторону изменились настроения в японском обществе

вотношении Китая. В СМИ стали чаще публиковаться материалы критического содержания в отношении политики Пекина. Одной из центральных тем являлось усиление военной мощи Китая. Но для китайской стороны наиболее чувствительным моментом в настроениях японской общественности стала постановка вопроса о возможном сокращении экономической помощи Китаю. Такой результат не устраивал китайскую сторону. Исправить положение предусматривалось с помощью очередной встречи руководителей двух стран. Инициатива ее проведения принадлежала Пекину. В целях подготовки саммита Японию дважды

втечение 2000 года, в мае и августе, посетил министр иностранных дел КНР Тан Цзясюань. В мае на встрече с министром иностранных дел Японии Йохэй Коно китайский министр так и не смог получить ясного ответа относительно сроков получения от Японии очередного транша «иенового» кредита по линии ОПР. К тому же, глава японского МИД указал на необходимость для КНР «транспарентности в увеличении военных расходов».

12–17 октября 2000 г. состоялся официальный визит в Японию премьера Госсовета КНР Чжу Жунцзи. По прибытии в Токио он заявил: «Главной целью моего визита является улучшение взаимопонимания и доверия в политической области и углубление сотрудничества в сфере экономики». Программа пребывания китайского руководителя была насыщенной. Вопросы экономического сотрудничества двух стран занимали центральное место как на официальных переговорах, так и на встречах с японскими бизнесменами. Японская сторона проявила готовность сотрудничать в улучшении инвестиционного климата, участвовать в реформировании системы налогообложения, в усовершенствовании экономического законодательства в КНР. Обсуждались на саммите и острые вопросы, осложнившие в последнее время двусторонние отношения. Не по всем из них было достигнуто согласие. Принципиально важно, что Япония обозначила свой подход к предоставлению экономической помощи Китаю: стало ясно, что Токио не собирается отказываться от использования экономического рычага давления на КНР. В целом, последний китайско-японский саммит получил у аналитиков, хотя и положительную, но скромную оценку. Улучшить существенно отношения стороны не смогли.

Китайско-индийские отношения

Серьезное значение для развития китайско-индийских отношений имела официальная встреча в верхах, состоявшаяся в сентябре 1993 г., когда Китай посетил премьер-министр Индии Нарасимха Рао. Главным подписанным документом стало «Соглашение о поддержании мира и спокойствия вдоль Линии фактического контроля», которое не только закладывало важные юридические основы разрядки напряженности на границе, но и способствовало росту взаимного доверия в других сферах двусторонних отношений. Соглашение, в частности, предусматривало такие меры, «как мирные и дружеские консультации», сокра-

щение военного присутствия «до минимального уровня», следование принципу «взаимной и равной безопасности», информирование друг друга о маневрах, создание специального механизма на случай возникновения инцидентов. Среди других принятых документов были соглашения о сотрудничестве в области радио и телевидения, охраны окружающей среды, приграничной торговли. Важной частью переговоров явилось заверение Пекина, что Пакистану не будут предоставляться китайские вооружения, способные «нарушить стратегический баланс в регионе».

В1991–1993 гг. прошли четвертое, пятое и шестое заседания Совместной рабочей группы по пограничному урегулированию, достигнуты договоренности о механизме встреч (два раза в год) командующих пограничными подразделениями и обмене информацией между ними, об установлении «горячей линии связи». При этом важным моментом стало установление регулярных контактов между китайским и индийским оборонными ведомствами в целом.

В1992–1994 гг. состоялся целый ряд контактов, включая обмен визитами между министрами обороны: Шараф Павар посетил КНР в июле 1992 г., через два года в Индии находился его китайский коллега Чи Хаотянь.

Постепенно рос объем двусторонней торговли, достигшей по итогам 1995 г. отметки 1,16 млрд долларов.

28 ноября – 1 декабря 1996 г. в Индии впервые в истории побывал председатель КНР. Значение визита Цзян Цзэминя было связано не только с этой символикой, но и с принятием очередного важного совместного документа – Соглашения о мерах доверия в военной области вдоль Линии фактического контроля в районе границы, которое, по сути, стало продолжением Соглашения 1993 г. о поддержании мира. Новый документ развивал и конкретизировал положения предыдущих договоренностей, устанавливал их качественные и количественные параметры. Особое внимание привлекала статья 1 Соглашения: содержащийся в ней пункт, что «ни одна из сторон не будет использовать свои вооруженные силы против другой стороны», придавал всему документу статус своего рода пакта о ненападении. Заметным итогом визита стало и то, что, выразив намерение «развивать отношения конструктивного сотрудничества, обращенного в ХХI век», стороны констатировали их переход в новый качественный этап.

В1997–1998 гг. КНР и Индия в целом продолжили линию на развитие отношений в разных сферах. Вместе с тем достигнутые за предыдущие десять лет заметные позитивные результаты не означали исчезновения острых двусторонних проблем. Так, в марте 1997 г. в выступлении в индийском парламенте глава МИД Индии вновь привлек внимание к факту «оккупации Китаем 38 тыс. кв. км» в районе Аксайчин. Пекин продолжал говорить о незаконности вхождения в состав Индии Аруначал-Прадеша, а также Сиккима. Предметом нарастающего беспокойства Дели становилась тема «сотрудничества Пекина и Исламабада в пакистанской программе создания оружия массового уничтожения» и продажи Пакистану китайских ракет. Руководство КНР, в свою очередь, заявляя о том, что Индия вместе с Пакистаном должны отказаться от своих ядерных программ, «виновником гонки вооружений в регионе» называло именно Индию. В свою очередь из уст премьер-министра и министра обороны Индии

звучали заявления, что основным мотивом индийских ядерных испытаний (май 1998 г.) является «китайская угроза».

Летом 1999 г. главы внешнеполитических ведомств двух стран вновь провели переговоры, в частности, о мерах по созданию двустороннего механизма обеспечения безопасности. В последующие три года стороны предприняли новые шаги к развитию сотрудничества. В ходе визита в КНР президента Индии К.Р. Нараянана (2000 г.), а также переговоров в Дели с участием главы китайского парламента Ли Пэна (2001 г.) стороны отметили, что не рассматривают друг друга в качестве «угрозы», заинтересованы в укреплении добрососедских отношений и развитии сотрудничества. В январе 2002 г. Индию с официальным визитом посетил премьер Госсовета КНР Чжу Жунцзи. Китайская сторона (на фоне острой ситуации в Кашмире) заявила о неприятии всех форм терроризма и подтвердила подход невмешательства «третьих сил» в индийско-пакистан- ские проблемы. Заметное внимание стороны уделили торгово-экономическому сотрудничеству, поставив задачу довести «в ближайшие годы» объем двусторонней торговли с 3,6 млрд в 2001 г. до 10 млрд.

2001 г. Сущность новаций, прозвучавших в речи Цзян Цзэминя «В соответствии с требованиями тройного представительства усилить и усовершенствовать партийное строительство», сводились к следующему.

Внешние и внутренние вызовы Китаю, занятому осуществлением масштабных преобразований, требуют не ослабления, а усиления руководящей роли КПК в государственной и общественной жизни. КПК «цементирует … силы народа во имя социалистической модернизации». Исходя из необходимости усиления руководящей роли КПК, требуется усовершенствовать само руководство, сделать так, чтобы его эффективность соответствовала характеру, масштабам и скорости изменений в общественной жизни Китая и всего мира.

Требования «тройного представительства» определяли приоритеты для осуществления КПК своей руководящей роли. Во-первых, КПК должна выступать в роли представителя интересов прогрессивных, т.е. соответствующих мировому уровню или приближающихся к нему, производительных сил Китая. Во-вторых, КПК должна выступать представителем интересов прогрессивной культуры в широком смысле слова, благодаря чему Китай смог бы находить наиболее эффективные интеллектуальные решения всех проблем, возникающих в процессе его развития в условиях глобализации. В-третьих, КПК должна эффективно представлять основные интересы всего населения страны.

В соответствии с указанными приоритетами, КПК должна принимать в свои ряды представителей новых социальных слоев, появившихся в китайском обществе за годы реформ. В речи Генерального секретаря ЦК КПК к привычной для членов КПК формуле «основу и костяк КПК составляют рабочие, крестьяне, интеллигенты, кадровые работники, командиры и бойцы НОАК» была добавлена новая категория – «предприниматели и техперсонал необщественных научно-технических предприятий, управляющие и техперсонал, работающие по контракту на предприятиях с участием иностранного капитала, индивидуальные хозяева и частные предприниматели, лица, занятые в посреднических профессиях, лица свободных профессий и другие».

Одновременно Цзян Цзэминь подтвердил значение марксизма как идейнотеоретической основы КПК, поэтому принимаемые в КПК новые члены должны быть, прежде всего, «идейными коммунистами». Главную новацию в сфере партийного строительства – о правомерности приема в КПК представителей «новых китайцев» – сопровождали положения о развитии новаторства и теоретической работы в КПК, о необходимости адекватно реагировать на вызовы глобализации и т.д.

Высказанная за год до очередного съезда КПК идея об адресном расширении социальной базы КПК представлялась хорошо рассчитанным ходом. Она предполагала решение проблемы легального, а не теневого «врастания» бизнеса во власть. Последнее обстоятельство было особенно важным, так как являлось альтернативой идее формирования оппозиции КПК со стороны отечественного частного капитала и китайских деловых кругов в целом.

Идея «тройного представительства» вызвала в рядах компартии большой резонанс. По существу началась настоящая борьба между ее сторонниками и противниками. Суть разногласий сводилась к тому, что идея «тройного предста-