Учебное пособие 800381

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

p r i v a t e ( пример не был зафиксирован в корпусе [2*]), p u b l i c ( Their p u b l i c was

L a b o u r had lost its chance of power) , s p e c i f i c (пример не был зафиксирован в корпусе [2*]), y o u n g (I rather pity the y o u n g who live in London because they must be having a particularly difficult time), o l d (They provided hospitality to travellers, and people with property endowed foundations for the care of the o l d and the sick).

В целом лексико-грамматическая полисемия на уровне существительного может быть квалифицирована как заметная, в соответствии с показателем индекса – 21,7%. Адвербиальная лексико-грамматическая полисемия наблюдается у одиннадцати лексем английского языка:

E a r l y (Allende and Lagos would have to compete for their party's nomination in primary

o t h e r (As far as they are concerned the future does not exist in any way, o t h e r than that they hope they won't live to have any part in it), p a r t i c u l a r (Some people have donated their bodies, which is something Mrs Anderson, p a r t i c u l a r appreciates), p r i v a t e (The look Vitor shot her said he would prefer to discuss the matter in p r i v a t e ), r e a l (It gets r e a l hot there), s p e c i f i c (The picture gave no clear impression of anyone in particular; it was generic Victorian lady, s p e c i f i c shy poetess).

Согласно полученному индексу 10,6%, субстантивная лексико-грамматическая полисемия также может быть квалифицирована как заметная. Что касается глагольной представленности, то она отмечена у 3 лексем:

m a j o r (пример не был зафиксирован в корпусе [2*]), t r u e (пример не был зафиксирован в корпусе [2*]), l a b o u r (Why should we l a b o u r for hours and get nothing) , индекс в группе составил 4%.

Лексико-грамматическая полисемия на уровне модального слова была выявлена у одной лексемы t r u e (True, Qaddafi does not call these events' elections) и может быть также квалифицирована как низкая в соответствии с полученным индексом – 0,5%.

Для анализа А К Р использовался «индекс коммуникативной релевантности денотативных и коннотативных семем в группе» [8], «индекс плотности коммуникативно релевантных семем в группе» [10]. Обращаясь к типологии М.М. Копыленко и З.Д. Поповой, стоит отметить, что семема Д1 занимает центральное место семантической структуре слова [9]. Однако в ходе нашего исследования было обнаружено, что семема Д1 не всегда является наиболее коммуникативно релевантной. Исследование показало, что

«приносящий удачу, успех; благоприятный, вызывающий хорошие чувства /

хорошее» (Мы увидели в этом д о б р ы й знак /Вроде виделось д о б р о е , а проснулся в испуге) – 24%, K1a «значительный по величине, силе, большой» (От обеда остался д о б р ы й кусок мяса, и он стал размышлять, что с ним делать) – 2,6%, К1a «очень хороший, отличный» (Он пообедал во итальянском ресторане пятью блюдами, с бутылкой д о б р о г о вина) – 1,9%, К1а «связанный с кем-либо взаимным

57

ничего) – 0,2%, K1a «целый, полный, в полную меру» (Д о б р а я половина соседей ― по большей части очень милые люди) – 0,2% [3*].

Исследование показало, что коммуникативная релевантность коннотативных семем в группе выражена больше чем денотативная согласно значениям индексов – 60% и 40%. Коннотативная коммуникативная релевантность семем в группе русского языка может быть квалифицирована как значительная, а денотативная – как яркая. Также было установлено, что индекс плотности коммуникативно релевантных семем в группе русского языка равен 92,3%, что позволяет говорить о гипервысокой степени развития данного явления.

В исследуемой группе английского языка было выявлено двенадцать лексем: a b l e , s o c i a l , l a r g e , l i t t l e , n e w , p a r t i c u l a r , p r i v a t e , p u b l i c , r e a l , r e d , y o u n g , t r u e с превалирующим индексом коммуникативной релевантности у семемы Д1. Рассмотрим лексему s o c i a l .

Семантема данной лексемы включает сему Д1а «общественный, социальный» (Local police maintain s o c i a l order) индекс равен 93,1%, а также K1а «относящийся к положению в обществе» Family planning is now general throughout society, although there are marked s o c i a l differences in the popularity of different methods) – 6,3%, К1

«a/n Дружеский общительный / общительный человек» (It became like a s o c i a l visit)– 0,5%, К1а «светский» (Somehow this tea was not turning out to be the delightful s o c i a l event she had hoped for, full of contented tittle-tattle and scornful criticism) –

0,1%, Д2а «общественный, стайный, стадный» (Bees are s o c i a l insects) – 0,1% и сему K1n «вечеринка». Лексико-грамматический вариант на уровне существительного «общительный человек» и сема K1n «вечеринка» оказались коммуникативно нерелевантными [2*].

Что касается индексов денотативной и коннотативной релевантности семем в группе английских прилагательных, то они оба оказались равны 50%, следовательно, степень выраженности как денотативной, так и коммуникативной релевантности мы можем квалифицировать как значительную. Индекс плотности коммуникативно релевантных семем в группе английского языка (74%) указывает на высокую степень развития данного явления.

Выводы.

Исследование показало, что по А Р Л П национально-специфические различия русских и английских адъективных лексем по «шкале степени проявления национальной специфики по рассматриваемым аспектам» [4; 5; 6] могут быть охарактеризованы как значительные, согласно полученному значению интегрального индекса 9% по данному аспекту. Что касается А Р Л Г П , то по результатам исследования национально специфические различия могут быть квалифицированы как заметные, в соответствии с полученным интегральным индексом 4,1% по данному аспекту. На основании полученного интегрального индекса 18% по А К Р , мы может сделать вывод, что национально-специфические различия выражены ярко в рамках данного аспекта.

Финальный вывод по особенностям национальной специфики в группах адъективных многосемемных лексем русского и английского языков может быть сделан на основании «среднего интегрального индекса» [4] по «шкале выраженности национальной специфики семантем» [4; 6]. Согласно полученному численному значению среднего интегрального индекса 10,3% национально-специфические различия рассматриваемых групп можно охарактеризовать как умеренно-выраженные.

58

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Библиографический список

[1]Стернин И.А. Контрастивная лингвистика / И.А. Стернин. – Воронеж: Изд-во

«Истоки», 2004. – 189 с.

[2]Стернина М.А. Сопоставительно-параметрический метод лингвистических исследований / М.А. Стернина. – Воронеж: Изд-во «Истоки», 2014. – 114 с.

[3]Стернина М.А. Лексико-грамматическая полисемия в системе языка / М.А. Стернина. – Воронеж: Изд-во «Истоки», 1999. – 160 с.

[4]Кривенко Л.А. Национальная специфика семантем русской и английской субстантивной лексики: автореф. дис. … филол. наук / Л.А. Кривенко. – Воронеж, 2013. – 22 с.

[5]Портнихина Н.А. Национальная специфика семантического развития слова: автореф. дис. … канд. филол. наук / Н.А. Портнихина. – Воронеж, 2011. – 23 с.

[6]Кочетова Н.В. Национальная спецификарусской и английской адвербиальной лексики: автореф. дис. … канд. филол. наук / Н.В. Кочетова. – Воронеж, 2017. – 23 с.

[7]Стернина М.А. Использование сопоставительно-параметрического метода для определения национальной специфики семантем / М.А. Стернина // Сопоставительные исследования 2013. – Воронеж: Изд-во «Истоки», 2013. – С. 4-13.

[8]Малыхина Н.И. Полисемия английского глагола: автореф. дис. … филол. наук / Н.И. Малыхина. – Воронеж, 2013. – 22 с.

[9]Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии / М.М. Копыленко, З.Д. Попова. – Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1989. – 191 с.

[10]Никитина И.Н. Национальная специфика семантем русской и английской глагольной лексики: автореферат дис. … канд. филол. наук / И.Н. Никитина. – Воронеж,

2013. – 22 с.

Список анализируемых источников

[ 1*] Частотный словарь С.А. Шарова (URL: https://antint.ru/projects/frqlist.asp

(время обращения: 22.02.2009).

[ 2*] Британский Национальный Корпус (URL: https://www.natcorp.ox.ac.uk (время обращения: 7.09.2018).

[ 3*] Национальный корпус русского языка (URL: https://www.ruscorpora.ru (время обращения: 16.09.2018).

References

[1]Sternin I.S. Kontrastivnaya lingvistika/I.S.Sternin. – Voronezh: Izd-vo «Istoki»,2004. –189 s.

[2]Sternina M. A. Sopostavitelno-parametricheskij metod lingvisticheskih issledovanij/ M.A. Sternina –Voronezh: Izd-vo «Istoki»,2014. –114 s.

[3]Sternina M. A. Leksiko-grammaticheskaya polisemiya v sisteme yazika/ M.A. Sternina

–Voronezh: Izd-vo «Istoki», 1999. –160 s.

[4]Krivenko L. A. Natsyonalnaya spetsyfika semantem russkoj i angliyskoj substantivnoj leksiki : avtoref. dis. …filol. nauk/ L.A. Krivenko. –Voronezh, 2013. –22 s.

[5]Portnihina Nataliya Aleksandrovna Natsyonalnaya spetsyfika semanticheskogo razvitiya slova: avtoref. dis. …filol. nauk/N.A. Portnihina–Voronezh, 2011. –22 s.

[6]Kochetova Nataliya Vyacheslavovna Natsyonalnaya spetsyfika semantem russkoy i angliskoj adverbialnoj leksiki : avtoref. dis. …filol. nauk/N.V. Kochetova. –Voronezh, 2017. –23 s.

[7]Sternina M.A. Ispolzovanie sopostavitelno-parametricheskogo metoda dlya opredeleniya natsionalnoi spetsifiki semantem/ M.A. Sternina// Sopostavitelnie issledovaniya 2013. –Voronezh: Izd-vo «Istoki», 2013. –s. 4-13

[8]Malyhina N. I. Polisemiya angliskogo glagola: avtoref. dis. …filol. nauk/N.I.

Malyhina. – Voronezh, 2013. –22 s.

59

[9]Kopylenko M.M., Popova Z.D. Ocherki po obshchei frazeologii/M.M. Kopylenko, Z.D. Popova. –Voronezh: Izd-vo Voronezhskogo universiteta, 1989. –191 s.

[10]Nikitina I. N. Natsyonalnaya spetsyfika semantem rysskoj i angliyskoij glagolnoj leksiki: avtoref. dis. …filol. nauk/I.N. Nikitina. –Voronezh, 2013. –22 s.

List of Sources

[ 1*] Chastotnyi Slovar S.А. Sharova (URL: https://antint.ru/projects/frqlist.asp (vremya obrashcheniya: 22.02.2009).

[ 2*] Britanskyi Natsionalnyi Korpus (URL: https://www.natcorp.ox.ac.uk (vremya obrashcheniya: 7.09.2018).

[ 3*] Natsionalnyi korpus russkogo yazika (URL: https://www.ruscorpora.ru (vremya obrashcheniya: 16.09.2018).

RUSSIAN AND ENGLISH ADJECTIVES

THROUGH THE PRISM OF COMPARATIVE ANALYSIS

I.S. Karpenko

_____________________________________________________________________________

Voronezh State University

Teacher of English Chair for science departments VSU Irina Sergeevna Karpenko

e-mail: kisss22@mail.ru

_____________________________________________________________________________

Statement of the problem. The study is devoted to revealing the forms of national peculiarities of Russian and English adjectives by means of comparative-parametric method of linguistic research. An attempt to determine national peculiarity with in the aspect of lexical and lexical-grammatical polysemy is undertaken. The paper also studies communicative relevance of the sememes incorporated into semanthemes of Russian and English adjectival lexemes.

Results. The national peculiarity was determined within three aspects: aspect of lexical polysemy, aspect of lexicalgrammatical polysemy and communicative relevance aspect. National peculiarity of multi-sememe adjectives was qualified in accordance with the mean integral index obtained in the study.

Conclusion. National peculiarities of multi-sememe Russian and English lexemes within the aspects of lexical polysemy and lexical-grammatical polysemy can qualified as noticeable. As for the aspect of communicative relevance, the peculiarity can be described as vivid. On the whole national peculiarity of Russian and English multisememe adjectives can be considered as moderately expressed.

Key words: national peculiarity, comparative-parametric method, lexical polysemy, lexical-grammatical polysemy, lexical-grammatical variation, communicative relevance, aspect, index.

60

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

DOI 10.25987/VSTU.2019.42.2.015

УДК 811/111

МЕТАФОРИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ МУЗЫКИ В ИНДИВИДУАЛЬНО-АВТОРСКОЙ КАРТИНЕ МИРА Э. БЁРДЖЕССА

Л.В. Коробко

_____________________________________________________________________________

Военный учебно-научный центр Военно-водушных сил «Военно-воздушная академия имени Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина», преподаватель кафедры иностранных языков, Людмила Владимировна Коробко

e-mail: l.v.ledeneva@mail.ru

_____________________________________________________________________________

Постановка задачи. Статья посвящена рассмотрению концептуальных метафор, участвующих в вербальной репрезентации понятийной сферы «Музыка», в художественном пространстве романа Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин».

Результаты. Метафорические единицы анализируются с позиций когнитивного подхода к изучению метафоры и классифицируются на основании понятийных областей, которые интересуют автора статьи в качестве сферы-источника метафорической номинации. Сделана попытка выделить наиболее частотные метафорические образы музыки. Определены сферы-источники метафорических образов музыки. Составлена классификация концептуальных метафор, объективирующих понятийную сферу «Музыка» в индивидуально-авторской картине мира Э. Бёрджесса.

Выводы. Понятийная сфера «Музыка» в художественном дискурсе Энтони Бёрджесса объективируется метафорическими средствами, коррелирующими с различными сферами внешнего и внутреннего мира человека: артефакты, космос, природа, религия и др. Музыка репрезентируется посредством следующих типов метафор: антропоморфные, артефактные, гастрономические, космологические, натуроморфные, теологические, гидронимические, зоонимические, гендерные, вегетативные, анимические, соматические. Отмечается, что в индивидуально-авторской картине мира Э. Бёрджесса наиболее частотными источниками метафоризации музыки являются антропологическая и материальная сферы.

Ключевые слова: музыка, художественный дискурс, картина мира, Энтони Бёрджесс, «Заводной апельсин», метафора, метафорический образ, понятийная сфера.

Введение.

Картина мира в художественном тексте создаётся языковыми средствами, при этом она отражает индивидуальную картину мира в сознании писателя и воплощается в отборе элементов содержания художественного произведения, языковых средств, а также в индивидуальном использовании образных средств.

Отдельного внимания заслуживают индивидуальные картины мира, имеющие существенные отличия у носителей даже одного языка. Способ концептуализации действительности в отдельном языке характеризуется национальной спецификой, поэтому представители разных лингвокультур могут видеть мир по-разному [1, с. 10].

Наибольшим своеобразием и индивидуальностью обладают индивидуальные картины писателей или авторские картины мира. Авторская картина мира, главным образом, эксплицирует исключительность творческого субъекта: «её индивидуальноличностная составляющая определяет сущность текста как произведения словесного искусства и эстетического события» [2, с. 92]. Кроме того, как и картина мира любого человека, индивидуальная картина писателя содержит универсальное и национально специфическое.

Индивидуально-авторская картина мира существенно отличается от объективной репрезентации событий, ситуаций, реалий, от научных представлений о них, поскольку она представляет собой «субъективный образ объективного мира», образ мира, преломлённый через призму сознания и языка писателя, результат его духовной деятельности [3, с. 42–43]. Каждый писатель-художник имеет свой неповторимый

____________________

© Коробко Л.В., 2019

61

творческий уклад, свою манеру задумывать произведение, формировать его и воплощать его в образах (воображать свой замысел), свои привычки в видении, чувствовании, желании и изображении увиденного, почувствованного, желанного, «как бы свои художественные очки» [4]. Фокусируя внимание на том или ином фрагменте действительности, предлагая собственное видение, писатель направляет читателя, указывая ему путь к правильному пониманию произведения [5, с. 79].

Бёрджесс – писатель-полиглот, он свободно владел русским, уэльским языками, испанским, итальянским, французским, изучал иврит, японский, китайский, шведский и персидский.

Энтони Бёрджесс был не только романистом. В числе его обширных интересов следует отметить драматургию, литературоведение, поэзию, написание эссе, сценариев, либретто, переводческую деятельность, создание произведений камерной и оркестровой музыки. Широкий диапазон увлечений оказал существенное влияние на «синтетический характер» литературного творчества писателя, в котором значимую роль играет музыкальная составляющая [6].

Методология исследования.

Объект и предмет исследования. В настоящей статье объектом исследования является понятийная сфера «Музыка» в художественном дискурсе Э. Бёрджесса. Предметом исследования служат метафорические образы, объективирующие понятийную сферу «Музыка» в индивидуально-авторской картине мира Э. Бёрджесса.

Материал исследования. Выделение и описание метафорических образов музыки в художественном дискурсе Э. Бёрджесса проводится на материале романа «Заводной апельсин».

Методы исследования. При анализе использовались метод семантико-когнитивного анализа, метод контекстуального анализа, классификационный метод, количественный метод.

Музыка – один из наиболее выразительных видов искусства, она отражает внутренний мир человека. Музыка исчерпывающим образом передает самые сокровенные желания и чувства людей. Все свои эмоции, стремления, волевые акты, переживания человек может выразить посредством музыки.

Музыка в романе Э. Бёрджесса «Заводной апельсин» репрезентируется посредством разнообразных стилистических средств, в частности, метафор.

Бесспорным является тот факт, что метафоры играют ключевую роль в текстах художественных произведений. Н.Д. Арутюнова утверждает, что метафора является «органическим компонентом художественного (поэтического) текста и её употребление в других видах дискурса связано с тем, что и в них необходимо присутствуют элементы поэтического мышления и образного видения мира» [7, с. 20].

Ф.Р. Анкерсмит видит в метафоре средство трансформации мира. Учёный полагает, что метафора представляет собой «наиболее мощный лингвистический инструмент, который мы имеем в нашем распоряжении для преобразования действительности в мир, способный адаптироваться к целям и задачам человека» [8, с. 85].

Следует отметить, что лингвистами-когнитологами предложено разграничивать понятия «когнитивная метафора» и «концептуальная метафора». Так, Дж. Лакофф указывает, что когнитивная метафора коррелирует с процессами, происходящими на уровне активации нейронных связей, тогда как концептуальная метафора взаимосвязана с уровнем мышления человека в понятиях, суждениях, умозаключениях [9, с. 45–59]. Концептуальная метафора являет собой ментальные проекции между концептуальными областями источника и цели [9, с. 58]. Концептуальная область цели включает в себя понятия, требующие осмысления, область источника формируется из понятий, которые позволяют легче достигнуть осмысления нового.

Результаты исследования. Понятийная сфера «Музыка» в художественном дискурсе Э. Бёрджесса репрезентирована широким спектром концептуальных метафор: «музыка – человек», «музыка – река», «музыка – шёлковая сеть» «музыка – птица»,

62

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

«музыка – черви», «музыка – звезда», «музыка – вино», «музыка – драгоценность», «музыка

– карамель», «музыка – ломтик горячей сосиски», «музыка – золотая клетка» и др.

Э. Бёрджесс наделяет музыку множеством черт, присущих человеку (моральноэтические, эмоционально-психические, физиологические, духовные и др.):

жестокая (violent):

It was a symphony that I knew real horrorshow <…> a very g r o m k y and v i o l e n t piece… [1*] (Это была симфония, которую я очень неплохо знал <…> очень громкая и жёсткая вещь… [2*]);

спокойная (quiet):

I was slooshying more like malenky romantic songs <…> very q u i e t and like yearny [1*] (Перешёл на короткие лирические песенки <…> тихие, вроде как даже тоскливые

[2*]);

печальная (pathetic) и трагическая (tragic):

This time the film jumped right away on a young devotchka <…>, she creeching away very gromky through the speakers and like very p a t h e t i c and t r a g i c music going on at the same time [1*] (В этот раз на экране сразу появилась молоденькая kisa <…>, причём из динамиков нёсся её истошный kritsh пополам с печальной и трагической музыкой [2*]);

великая (great):

G r e a t M u s i c , it said, and Great Poetry would like quieten Modern Youth down and make Modern Youth more Civilized [1*] (Великая Музыка, говорилось в ней, и Великая Поэзия усмирила бы современную молодежь, сделав ее более цивилизованной [2*]) и др.

Эти признаки формируют а н т р о п о м о р ф н ы й образ музыки как живого существа

–носителя определённых качеств. Таким образом, музыка в индивидуально-авторской картине мира Э. Бёрджесса антропологизируется; фиксируется макрометафора «МУЗЫКА

–ЧЕЛОВЕК» (6 ед.).

Отдельного внимания в дискурсе Бёрджесса заслуживает метафорическая репрезентация м у з ы к а л ь н ы х и н с т р у м е н т о в . Ср.:

There it was then, the bass strings like govoreeting away from under my bed at the rest of the orchestra, and then the male human goloss coming in and telling them all to be joyful…

[1*] (Вот виолончели, заговорили прямо у меня из-под кровати, отзываясь оркестру, а потом вступил человеческий голос, мужской, он призывал к радости [2*]).

Отмечается метафора-олицетворение – the bass strings like govoreeting away

(виолончели заговорили). Музыкальные инструменты антропологизируются, они наделяются способностью говорить и даже переговариваться.

human goloss telling them (голос призывал), т.е. голос становится одушевленным, способным говорить с людьми, обретает телесную оболочку.

Музыкальные инструменты flute (флейта) и oboe (гобой) как смысловой элемент понятийной сферы «Музыка» в языке Бёрджесса объективируются посредством

63

поликомпонентной метафоры. Ср.:

Then f l u t e and o b o e bored, like worms of like platinum, into the thick thick toffee gold and silver. I was in such bliss… [1*] (Потом ворвались флейта с гобоем, ввинтились, словно платиновые черви в сладчайшую изобильную plott из золота и серебра. Невероятнейшее наслаждение… [2*]).

Выделяется з о о н и м и ч е с к а я м е т а ф о р а «МУЗЫКА – ЧЕРВИ» (1 ед.: flute and oboe bored, like worms ( флейта с гобоем ввинтились, словно черви)). Звучание флейты и гобоя сравнивается с жизнедеятельностью червей, прокладывающих себе путь в земле, не смотря ни на что. Данная аллюзия репрезентируется глаголом bore – «to make a deep round hole in a hard surface» [1**] (сделать глубокую круглую дыру в твердой поверхности). Уподобление музыки червям отражает высокую степень её проникновения в сознание слушателей.

Наблюдается использование г а с т р о н о м и ч е с к о й м е т а ф о р ы «МУЗЫКА – КАРАМЕЛЬ» (1 ед.: flute and oboe bored into the thick thick toffee (флейта с гобоем ввинтились в сладчайшую изобильную плоть) ). В фокусе внимания находится обволакивающий эффект музыки, которая подобна липкой сладости, карамели – thick thick toffee. Адъективная лексема thick (thick thick) означает «almost solid, and therefore flowing very slowly, or not flowing at all» [1**] (почти твердый, и, тем не менее, текущий очень медленно или совсем нетекущий). Существительное toffee трактуется как «a sticky sweet brown substance that you can eat, made by boiling sugar, water, and butter together, or a piece of this substance» [1**] (липкая сладкая коричневая субстанция, которую можно есть, сделанная из вареного сахара, воды и масла, или кусочек этой субстанции). Музыка заполняет все мысли и чувства слушателя, затягивает в водоворот звуков, погружая в сладкое забытье.

Указание драгоценных металлов (platinum (платина), gold (золото), silver (серебро))

Понятийная сфера «Музыка» кодируется у писателя образом музыкального инструмента (bassoon (фагот)), являющегося частью тела главного героя романа, тем самым актуализируется безграничная любовь к музыке, ставшей «душой» человека. Ср.:

…what I was playing was like a white pinky b a s s o o n made of flesh and growing out of my plott, right in the middle of my belly [1*] ( … я играл на каком-то таком розоватом фаготе, который был частью моего тела и рос из середины живота [2*]).

Выделяется а н т р о п о м о р ф н а я м е т а ф о р а , инкорпорирующая в себе признаки

поликомпонентной по своей структуре, прослеживается целая совокупность признаков, создающих образ музыки. Анализируемая метафора относится к экстремношокирующему типу метафор (по Ю.М. Лотману [10]).

Понятийная сфера «Музыка» в дискурсе Бёрджесса воплощается в образе скрипки

(violin):

And then, a bird of like rarest spun heavenmetal, or like silvery wine flowing in a spaceship, gravity all nonsense now, came the v i o l i n solo above all the other strings…

[1*] (И вот, как птица, вытканная из неземных, тончайших серебристых нитей, или как серебристое вино, льющееся из космической ракеты, вступила, отрицая всякую гравитацию, скрипка соло, сразу возвысившись над всеми другими струнными… [2*]).

64

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

violin (как серебристое вино вступила скрипка). Аналогия с вином проводится на основании опьяняющего, одурманивающего эффекта, который музыка оказывает на слушателя, подобно сладкому вину.

Мелодия скрипки отрицает саму силу гравитации и поднимает над окружающей действительностью, перенося в мир чувств и эмоций. Выделяется к о с м о л о г и ч е с к а я м е т а ф о р а «МУЗЫКА – АНТИГРАВИТАЦИЯ» (1 ед.: gravity all nonsense now (отрицая всякую гравитацию)).

Музыкальные инструменты труба (trumpet) и тромбон (trombone) в языке Бёрджесса описываются посредством н а т ур о м о р ф н о й м е т а ф о р ы «МУЗЫКА – СТИХИЯ» (2 ед.). Ср.:

…and behind my gulliver the t r u m p e t s three-wise silverflamed… [1*] (где-то за головой, трехструйные, искрились пламенные трубы... [2*]).

Звуки трубы вербализуются глаголом silverflame, состоящего из двух основ: silver + flame. Лексема flame означает «to burn brightly» [1**] (ярко гореть). Глагол silver

трактуется как «to make something shine and look the colour of silver» [1**] (придать сияние и цвет серебра).

Проводится аллюзия с природными стихиями – пылающим пламенем (flame) и серебрящейся водой (silver). Данная метафора формирует п и р о м о р ф н ы й и г и д р о н и м и ч е с к и й образы музыки.

The t r o m b o n e s crunched redgold under my bed… [1*] (Золотые струи изливались из тромбонов под кроватью [2*]).

Глагол crunch, означающий «to make a sound like something being crushed» [1**] (издавать звук, похожий на звук при разрушении чего-либо), употребляется в переносном значении и выражает мощь и силу звучания музыкального инструмента, способного затмить все окружающие звуки. Актуализируется признак силы звучания и воздействия тромбона на слушателей, что позволяет выделить ф и з и ч е с к и й образ музыки.

Тромбон также описывается посредством метафоры «МУЗЫКА – ДРАГОЦЕННОСТЬ» (1 ед.). Наречие redgold состоит из двух основ: red (красный) + gold (золотой) и, с одной стороны, служит для характеристики цвета инструмента – медный (цвет меди схож с цветом красного золота), с другой стороны, имеет метафорическое значение – «золотые звуки». Создаётся а р т е ф а к т н ы й образ музыки.

Звук тромбона отличается силой и мужественностью, а в некоторых случаях тромбон имеет зловещее и причудливое звучание. Выделяется метафора «МУЗЫКА – ДЬЯВОЛ».

65

Труба известна своими выдающимися виртуозными качествами. Её звучание ассоциируется с торжественными празднествами, временами рыцарства и героических подвигов. Отмечается использование метафоры «МУЗЫКА – АНГЕЛ».

Кроме того, музыка в художественном дискурсе Э. Бёрджесса эксплицируется через метафоры с доменом «вода» (2 ед.):

«МУЗЫКА – РЕКА»:

I lay all nagoy to the ceiling, my gulliver on my rookers on the pillow, glazzies closed, rot open in bliss, slooshying the sluice of LOVELY S O U N D S [1*] (Обнаженный, я лежал поверх одеяла, заложив руки за голову, закрыв глаза, блаженно приоткрыв rot, и слушал, как плывут божественные звуки [2*]),

«МУЗЫКА – БУРНЫЙ ПОТОК»:

The m u s i c was still pouring in all brass and drums and the violins miles up through the wall [1*] (Музыка по-прежнему кипела и клокотала всеми своими ударными и духовыми, скрипки и барабаны водопадами изливались сквозь стену [2*]).

Выделенная метафора создает г и д р о н и м и ч е с к и й образ музыки, уподобляющий её водной стихии. Как отмечает О.О. Борискина, первостихии «обладают максимальной степенью значимости в формировании языкового знания и шире – культурного опыта всего человечества» [1, с. 8 – 14]

Понятийная сфера «Музыка» концептуализируется посредством уподобления звуков музыки:

ШЁЛКОВОЙ СЕТИ («МУЗЫКА – ШЁЛКОВАЯ СЕТЬ»):

The little speakers of my stereo were all arranged round the room, on ceiling, walls, floor, so, lying on my bed slooshying the m u s i c , I was like netted and meshed in the orchestra

[1*] (Портативные динамики моей установки расположены были по всей комнате: на стенах, на потолке, на полу, так что, слушая в постели музыку, я словно витал посреди оркестра [2*]),

ЗОЛОТОЙ КЛЕТКЕ («МУЗЫКА – ЗОЛОТАЯ КЛЕТКА»):

…came the violin solo above all the other strings, and those s t r i n g s were like a cage of silk around my bed [1*] (…вступила скрипка соло, сразу возвысившись над всеми другими струнными, которые будто шелковой сетью сплелись над моей кроватью [2*]).

Слушая музыку, человек становится её невольным заложником, звуки музыки окутывают его, сплетаясь в крепкую сеть. Данные метафоры фокусируют внимание на

ви з уа л ь н о м и т а к т и л ь н о м образах музыки.

Вдискурсе писателя наблюдается использование к о с м о л о г и ч е с к о й м е т а ф о р ы «МУЗЫКА – ЗВЕЗДА» (1 ед.):

…t u n e all about Joy being a glorious spark like of heaven… [1*] (…мелодия, в

которой радость сверкала божественной искрой с небес… [2*]).

Мелодия отождествляется со звездой, манящей человека загадочными переливами и своей недосягаемостью.

Интерес представляет г а с т р о н о м и ч е с к а я м е т а ф о р а «МУЗЫКА – ЛОМТИК ГОРЯЧЕЙ СОСИСКИ» (1 ед.):

66