Правовая политика рф в сфере противодействия преступлениям экономической направленности

Наметившаяся в Российской Федерации в условиях глобализации международной жизни модернизация организационно-правовых и функциональных принципов экономической и социальной систем российского общества актуализировала проблему правовой гарантированности в соответствии с общепризнанными нормами международного права и Конституцией РФ условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

Обозначенная проблема инспирировала принятие Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, артикулирующей в качестве первостепенной задачи повышение благосостояния граждан, укрепление национальной безопасности и динамичное развитие экономики. Промульгирование стратегических цели и задач социально-экономического развития РФ, в свою очередь, предопределяет обеспечение экономической безопасности государства.

Одной из актуальных проблем, сопряженных с обеспечением экономической безопасности государства, следует признать неуклонный рост экономической преступности, дестабилизирущей как социально-экономические отношения, так и политико-правовую систему российского общества . Так, например, доля материального ущерба, причиненного совершенными преступлениями экономической направленности, в 2016 г. достигла 70,73% от общего нанесенного ущерба совокупностью совершенных преступлений. Согласно данным официальной статистики, в 2016 г. в России субъектами учета было выявлено на 9,9% больше преступлений экономической направленности, нежели в предшествующем году. Одновременно отмечается рост на 0,2% абсолютного показателя преступлений экономической направленности, по которым произведено предварительное расследование. Увеличению подлежит на 23,9% показатель преступлений экономической направленности, предварительное следствие по которым является необязательным. Повышенная общественная опасность по существу двух третей зарегистрированных преступлений экономической направленности (61,78%) обусловливает необходимость проведения предварительного расследования возбужденных по указанным составам уголовных дел.

Анализ данных официальной статистики показывает, что в 2016 г. фиксируется продолжающийся рост причиненного материального ущерба в результате совершения преступлений экономической направленности. Экономическая направленность преступности в России подтверждается тенденцией существенного роста нанесенного материального ущерба в течение пятилетнего периода.

Так, в 2013 г. по сравнению с предыдущим годом был зафиксирован рост на 44,15% материального ущерба, причиненного в целом зарегистрированными по Российской Федерации преступлениями. В 2014 г. отмечено снижение на 10,5% исследуемого абсолютного показателя. Однако в 2015–2016 гг. наметился рост нанесенного в результате совершения преступлений материального ущерба соответственно на 25,1 и 28,0%. Таким образом, абсолютный показатель зарегистрированного материального ущерба, причиненного в результате совершения преступлений, возрос в период 2012–2016 гг. на 75,55%.

Отмечая тенденции развития экономической преступности в течение 2012–2015 гг., стоит обратить внимание на динамику показателей, составляющих в: 2012 г. – 7,51%; 2013 г. – 6,4%; 2014 г. – 4,92%; 2015 г. – 4,71%. В 2016 году относительный показатель преступлений экономической направленности, несмотря на уменьшение абсолютного показателя по сравнению с предшествующим годом на 3,29%, подлежал увеличению до 5,03%. В течение января – июля 2017 г. указанный показатель характеризуется тенденцией роста до 6,14%.

Согласно данным официальной статистики, структуру

преступлений экономической направленности образуют следующие разновидности преступлений: 1) в сфере экономической деятельности; 2) коррупционной направленности; 3) налоговые; 4) экологические; 5) террористического характера; 6) экстремистской направленности.

Доля преступлений в сфере экономической деятельности характеризуется лидирующими показателями, составляющими в: 2013 г. – 46,44%; 2014 г. – 38,57%; 2015 г. – 38,46%; 2016 г. – 36,05%.Особого внимания в перечне преступлений в сфере экономической деятельности заслуживают достигшие приоритетной позиции и среди зарегистрированных в 2016 году случаи изготовления, хранения, перевозки или сбыта поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК РФ) – 17,26%.

Преступления коррупционной направленности имеют следующую динамику роста относительных показателей, достигших в: 2013 г. – 30,09%; 2014 г. – 29,87%; 2015 г. – 28,86%; 2016 г. – 30,27%. Из этого следует, что почти каждое третье зарегистрированное преступление экономической направленности имело коррупционную составляющую.

Следующую позицию в указанном перечне традиционно занимают экологические преступления, доля которых, несколько уступая первой группе общественно опасных деяний, составила в: 2013 г. – 17,5%; 2014 г. – 23,78%; 2015 г. – 22,1%; 2016 г. – 21,78%. Тенденция роста наблюдается в соотношении показателей

налоговых преступлений, достигших в: 2013 г. – 4,88%; 2014 г. – 5,78%; 2015 г. – 8,04%; 2016 г. – 8,53%. Таким образом, в течение 2013-2016 гг. произошло значительное увеличение как абсолютных, так и относительных показателей налоговых преступлений, соответственно в 1,3 и в 1,7 раза.

Доля преступлений террористического характера и экстремистской направленности, исходя из имеющихся данных официальной статистики, характеризуется следующим соотношением показателей: 2013 г. – 0,46% /0,63%; 2014 г. – 1,05% /0,95%; 2015 г. – 1,36% /1,18%; 2016 г. – 2,04% /1,33%.Стоит подчеркнуть, что в настоящее время доля преступлений террористического характера преобладает над удельным весом преступлений экстремистской направленности.

Состояние, структура и динамика преступлений экономической направленности актуализирует внимание на необходимости консолидации государственно-правовых, организационно-практических, управленческих и других мер, обеспечивающих противодействие развитию указанного социально-правового явления.

Немаловажную роль играет совершенствование правоохранительной деятельности, ориентированной на выявление и предварительное расследование данных преступлений. Так, анализ деятельности уполномоченных государственных органов и должностных лиц позволяет отметить следующую тенденцию.

Преступления экономической направленности, исходя из показателей, составивших в: 2013 г. – 92,04%; 2014 г. – 90,0%; 2015 г. – 87,99%; 2016 г. – 85,94%, подлежат выявлению преимущественно сотрудниками органов внутренних дел. В 2013– 2016 гг. наметилась активизация деятельности по выявлению совершенных преступлений экономической направленности сотрудниками следственных органов Следственного комитета РФ и связанных с банкротством. Новеллизация данных уголовно-правовых норм связана с появлением новых возможностей для реализации неправомерных действий при банкротстве, преднамеренного банкротства и фиктивного банкротства. Следствием этого становится отмеченный в 2016 г. минимальный удельный вес в перечне преступлений экономической направленности неправомерных действий, связанных с банкротством, регламентированных ст. 195–197 УК РФ (0,25%).

Федеральный закон от 1 мая 2016 г. No 139-ФЗ предусматривает криминализацию в сфере экономической деятельности нового состава преступления. Согласно ст. 200.3 УК РФ преступлением признается привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости.

Федеральный закон от 3 июля 2016 г. No 323-ФЗ изменил редакцию примечания к ст. 169 УК РФ. Определен крупный размер причиненного ущерба в результате воспрепятствования законной предпринимательской деятельности, исчисляемый суммой, превышающей полтора миллиона рублей. Дальнейшая криминализация незаконной предпринимательской деятельности предопределила введение ст. 170.2 УК РФ – «Внесение заведомо ложных сведений в межевой план, технический план, акт обследования, проект межевания земельного участка или земельных участков либо карту-план территории».

Законодательному оформлению в этой связи подлежало примечание к данной статье, регламентирующей новые виды крупного и особо крупного размеров ущерба, дохода или задолженности. Крупный размер, крупный ущерб, крупный доход, предусмотренный гл. 22 УК РФ, за исключением некоторых статей исчисляется суммой, превышающей два миллиона двести пятьдесят тысяч рублей, а особо крупный – девять миллионов рублей. Федеральным законом от 3 июля 2016 г. No 325-ФЗ подлежала оформлению в новой редакции уголовно-правовая норма, предусмотренная примечанием 1 к ст. 171 УК РФ. Обновлению подвергаются суммы крупного и особо крупного размеров стоимости немаркированных продовольственных товаров, исчисляемые соответственно свыше четырехсот тысяч и полутора миллиона рублей.

Криминализация деяний в сфере экономической деятельности продолжилась с введением Федеральным законом от 26 июля 2017 г. No 203-ФЗ ст. 171.3, 171.4 УК РФ. Перечень преступлений в сференезаконной предпринимательской и иной экономической деятельности был дополнен следующими составами: 1) незаконные производство и оборот этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции; 2) незаконная розничная продажа алкогольной и спиртосодержащей пищевой продукции. Федеральный закон от 29 июля 2017 г. No 250-ФЗ устанавливает в ст. 199.3, 199.4 УК РФ ответственность в сфере финансовой и фискальной деятельности государства за: 1) уклонение страхователя – физического лица от уплаты страховых взносов на обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний в государственный внебюджетный фонд; 2) уклонение страхователя – организации от уплаты страховых взносов на обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний в государственный внебюджетный фонд.

При этом данный федеральный закон меняет наименование состава преступления, регламентируемого ст. 199.2 УК РФ.

Вследствие этого преступлением признается сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов, сборов и страховых взносов. Однако неоднозначные тенденции состояния и структуры преступлений экономической направленности, колебания абсолютных и относительных показателей подтверждают целесообразность поиска новых путей совершенствования уголовного закона и оптимизации судебной практики с учетом

научной доктрины. Оптимизация уголовно-правовой политики РФ в области регулирования уголовных правоотношений, связанных с посягательствами в сфере экономики, должна исходить из нарастающей угрозы государственной экономической безопасности РФ.

Обеспечение экономической безопасности предполагает наращивание государственного экономического потенциала, содействующего повышению роли РФ в условиях системно и качественно меняющегося мирового сообщества. В этой связи одним из первостепенных направлений обеспечения экономической безопасности признается модернизация экономики и устранение структурных дисбалансов посредством: 1) повышения конкурентоспособности национальной экономики; 2) закрепления за Россией статуса одной из лидеров мировых держав, деятельность которой ориентирована на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях глобализации мировой экономики; 3) перехода экономики на новый уровень технологического развития, вхождения Российской Федерации в число стран – лидеров по объему валового внутреннего продукта и успешного противостояния влиянию внутренних и внешних угроз.

Основными направлениями решения данной задачи являются: 1) определение приоритетов государственной политики в сфере социально-экономического развития; 2) установление цели социально-экономической политики с учетом задач внешнеэкономической политики, территориального развития государства, партнерских отношений государства, общества и

бизнеса; 3) разработка стратегии и механизма реализации достижения обозначенных целей и решения поставленных задач. Увеличение числа совершаемых преступлений экономической направленности инспирирует проблему законодательного урегулирования общественных отношений, связанных с: 1) незащищенностью национальной финансовой системы; 2) несбалансированностью бюджетной системы; 3) неблагоприятным зменением состояния и истощением сырьевой базы; 4) прогрессирующей трудонедостаточностью; 5) сохранением значительного удельного веса теневой экономики, условий для коррупции и криминализацией хозяйственно-финансовых отношений, незаконной миграции и т. п.

В заключении необходимо отметить, что сфера уголовно-правового регулирования общественных отношений, связанных с экономической безопасностью, является наиболее мобильной с учетом активной модернизации международных экономических

отношений, изменений в экономической системе государства, внутренней социально-демографической реструктуризации, уровня правового воспитания и правовой культуры российского общества.

Правовая политика Российской Федерации в области противодействия преступлениям экономической направленности должна сочетать международно-правовые и национальные средства, направленные на устранение причини условий, детерминирующих совершение указанных видов преступлений. В целях интенсификации предупредительной функции уголовно-правовой политики предусматривается активизация мер предупредительного и профилактического характера, препятствующих формированию антиэкономического поведения населения. Принимая во внимание степень причиненного данным видом преступности материального ущерба, актуализируется проблема юридической оценки составов преступлений экономической направленности и анализа санкций уголовно-правовых норм, отражающих эффективность уголовно-правового воздействия. Таким образом, дальнейшее совершенствование мер обеспечения экономической безопасности человека, общества и государства зависит от комплексного сочетания средств политического, экономического, социального, правового характера, обеспеченных организационно-практическими, техническими, информационными и иными ресурсами.

К вопросу о признаках предпринимательских преступлений В теории уголовного права неоднократно предпринимались попытки построения системы «предпринимательских» преступлений. В узком смысле к этой категории причисляют преступления, предусмотренные ст. 169, 178, 179 УК РФ, основным непосредственного объектом, которых признается свобода предпринимательской деятельности. Исходя из более широкого понимания, согласно которому предпринимательская деятельность может быть не только основным непосредственным, но и дополнительным объектом посягательства, «предпринимательскими» признается значительно большее количество составов преступлений. По критерию наличия договорных отношений выделяются следующие группы «предпринимательских» преступлений: в сфере договорных предпринимательских отношений – посягающие на отношения контрагентов при совершении сделок, если сделки являются элементом деятельности, отвечающей законодательному определению предпринимательства (ст. 159, 165, 176, 177, 195–197 УК РФ); в сфере внедоговорных предпринимательских отношений – посягающие на свободу предпринимательской деятельности (ст. 169, 178 УК РФ), а также предпринимательские по определению, но непосредственно не связанные с договорными отношениями (ст. 171,172 УК РФ).

С учетом специфики сфер общественных отношений, возникающих при осуществлении предпринимательской деятельности, выделялись следующие группы «предпринимательских» преступлений: посягающие на установленный порядок ведения предпринимательской деятельности (ст. 171, 172 УК РФ); посягающие на конституционное право свободно осуществлять предпринимательскую деятельность (ст. 169, 289 УК РФ); посягающие на установленные правила использования в предпринимательской деятельности легально полученного имущества (ст. 174, 174.1 УК РФ); посягающие на ведение предпринимательской деятельности на основе добросовестной конкуренции (ст. 178, 179 УК РФ). На этом подходы по формированию системы и классификации «предпринимательских» преступлений, конечно, не исчерпываются.

Фундаментом любой системы является правильное понимание признаков, позволяющих охарактеризовать ее элементы. Представляется, что систему «предпринимательских» преступлений образуют общественно опасные деяния, имеющие необходимые признаки предпринимательской деятельности, на которых мы и остановимся подробнее .В постановлениях Пленума Верховного Суда РФ признаки предпринимательской деятельности раскрываются со ссылкой на п. 1 ст. 2 ГК РФ. В силу п. 1 ст. 2 ГК РФ предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг. Лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность, должны быть зарегистрированы в этом качестве в установленном законом порядке, если иное не предусмотрено ГК РФ. Исключение из общего правила содержится в п. 1 ст. 23 ГК РФ, согласно которому в отношении отдельных видов предпринимательской деятельности законом может быть предусмотрено их осуществление гражданами ез государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя.

Нормативное определение предпринимательской деятельности позволяют выделить следующие ее признаки: самостоятельность; рисковый характер; цель систематического получения прибыли; использование имущества, продажа товаров, выполнение работ или оказание услуг как средства достижения цели; государственная регистрация.

Самостоятельность как признак предпринимательской деятельности предполагает организационную и финансовую независимость экономического субъекта, возможность по собственному усмотрению определять содержание и направления своей деятельности. Ограниченная совокупность распорядительных полномочий исключает предпринимательскую деятельность. Этот признак предпринимательской деятельности получил признание и в судебной практике. Согласно п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. No 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» (далее – ППВС No 23) выполнение лицом (за исключением руководителя организации или лица, исполняющего его обязанности) обязанностей, вытекающих из трудового договора с организацией или индивидуальным предпринимателем, осуществляющими свою деятельность без регистрации и (или) лицензии, не содержит состава преступления, предусмотренного ст. 171 УК РФ.

Риск присущ предпринимательской и любой другой деятельности, осуществляемой в условиях неопределенности, когда существует вероятность получения результата, не соответствующего ожиданиям, в том числе в виде убытков и иных негативных последствий. В литературе предлагается под риском предпринимательской деятельности понимать лишь риск утраты

либо сокращения бизнеса. Аналогичное понимание предпринимательского риска и у налоговых органов. Отсутствие вероятности наступления столь негативных событий приводит некоторых исследователей к выводу о непредпринимательском характере деятельности.

Систематическое получение прибыли как сущностной признак предпринимательской деятельности практически никем не оспаривается. Однако в научных исследованиях формулировка данного признака справедливо критикуется. Во-первых, уточняется, что систематичность является характеристикой самой деятельности, а не прибыли как ее финансового результата.. Во-вторых, вместо прибыли предлагается говорить о доходе, поскольку прибыль от предпринимательской деятельности может быть не получена. Именно доход в крупном размере признается криминообразующим признаком незаконной предпринимательской деятельности. На основании п. 12 ППВС No 23 под доходом в ст. 171 УК РФ следует понимать выручку от реализации товаров (работ, услуг) за период осуществления незаконной предпринимательской деятельности без вычета произведенных лицом расходов, связанных с осуществлением незаконной предпринимательской деятельности. К тому же в силу ст. 13 постановления Пленума Верховного Суда РФ

от 24 октября 2006 г. No 18 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» (далее – ППВС No 18) отсутствие прибыли само по себе не исключает признание деятельности предпринимательской. Среди специалистов нет единого мнения о том, с какого момента деятельность может быть признана систематической. Некоторые исследователи предлагают считать систематическим совершение не менее трех сделок, что соответствует понятию систематичности, принятому в УК РФ (примечание к ст. 232), а также толкованию высшей судебной инстанции. С критикой такого подхода к оценке систематичности выступил проф. Б. В. Волженкин. Также он пришел к выводу, что нельзя признавать предпринимательской деятельностью совершение разовых сделок, за исключением случаев, когда совершение одной сделки демонстрирует сложившуюся систему действий, направленных на извлечение прибыли. Нельзя не согласиться с тем, что совершение сделки или даже нескольких сделок еще не говорит об осуществлении предпринимательской деятельности. Предпринимательская деятельность – это процесс, в том числе предполагающий наличие и использование необходимых ресурсов для создания продукта, включая оборудование, сырье и человеческие ресурсы.

Использование имущества, продажа товаров, выполнение работ, оказание услуг в качестве источников получения прибыли отражают, пожалуй, ключевую характеристику предпринимательской деятельности. Заслуживает внимания и поддержки мнение о том, что не прибыль, а производство и реализация продукта являются первоочередной целью предпринимательской деятельности. Именно это отличает доходы предпринимателя от доходов собственника. В терминологии налогового законодательства «доходы предпринимателя» – это доходы от реализации (ст. 249 НК РФ), «доходы собственника» – это внереализационные доходы (ст. 250 НК РФ). Именно наличие доходов от реализации позволяет признать деятельность предпринимательской. Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно подтверждал, что доходы, не связанные с реализацией товаров (работ, услуг), не являются признаком предпринимательской деятельности, в том числе доходы от участия в акционерном обществе, по договору банковского вклада.

Государственная регистрация является формальным, а не сущностным признаком предпринимательской деятельности.

Правомерную и неправомерную предпринимательскую деятельность характеризуют общие сущностные признаки. Позволяет их разграничить только государственная регистрация, в отсутствии которой деятельность, не утрачивая характер предпринимательской, является незаконной

. Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации отсутствие государственной регистрации само по себе не означает, что деятельность гражданина не может быть квалифицирована в качестве предпринимательской, если по своей сути она фактически является таковой.

Наличие описанных выше признаков позволяет говорить о предпринимательском характере деятельности. Если такая деятельность связана с нарушением уголовного закона, то она образует «предпринимательское» преступление. Важно в таком случае наличие непосредственной связи преступления с осуществляемой предпринимательской деятельностью.

Преступление не будет «предпринимательским», если руководитель организации или индивидуальный предприниматель совершает, например, преступление против жизни и здоровья, общественной безопасности или государственной власти.

Наиболее вероятная область совершения «предпринимательских» преступлений – сфера экономики, в том числе экономики с государственным участием. Однако и тут непосредственная связь преступления с предпринимательской деятельностью имеет решающее значение. Не образует «предпринимательского» преступления, например, тайное хищение автомобиля лицом, зарегистрированным в качестве индивидуального предпринимателя.

Наличие в содеянном признаков предпринимательской

деятельности и связи преступления с этой деятельностью должно проверяться в каждом конкретном случае. В этом смысле вряд ли можно признать обоснованным ограничение круга «предпринимательских» преступлений, предусмотренное УПК РФ (например, ч. 11

ст. 108) и постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2016 г. No 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» (п. 1). Как правило, необходимость решения вопроса о предпринимательском характере преступления возникает при квалификации различных видов незаконной предпринимательской деятельности, предпринимательского мошенничества, применении специальных правил уголовного судопроизводства в отношении предпринимателей, в том числе касающихся избрания меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 11 ст. 108 УПК РФ).

В судебной практике встречались спорные решения, когда в отсутствии обязательных признаков предпринимательской деятельности содеянное квалифицировалось как незаконное

предпринимательство. Приговором Ардонского районного суда Республики Северная Осетия – Алания лицо осуждено по ч. 3 ст. 30 ч. 1 ст. 171 УК. В ходе оперативно-розыскных мероприятий у подсудимого изъято 73 200 литров этилового спирта, приобретенного у неустановленного лица. Сторона обвинения квалифицировала содеянное как покушение на незаконную предпринимательскую деятельность, связанную с реализацией этилового спирта в отсутствии лицензии, с извлечением дохода в крупном размере. Подсудимый вину признал и был осужден. Фабула дела демонстрирует отсутствие признаков систематического осуществления деятельности по реализации товаров. Не установлен и в приговоре не отражен размер предполагаемого дохода. При таких обстоятельствах вряд ли можно говорить о том, что лицо начало выполнять объективную сторону незаконного предпринимательства. Приготовление же к этому преступлению в силу ч. 2 ст. 30 УК РФ не является уголовно наказуемым.

Приговором Первомайского районного суда г. Омска по ч. 3 ст. 159.4 (теперь ч. 7 ст. 159) УК РФ осуждены Д. и П., являвшиеся соответственно директором и главным бухгалтером ООО «Туристическое агентство «Выбор Н». Заключая договоры по организации туристических поездок, они получили более 7,6 млн рублей, которые по назначению не использовали, а потратили по своему усмотрению, не выполнив договорные обязательства. По этому делу главного бухгалтера необоснованно признали субъектом предпринимательской деятельности, хотя ее трудовая деятельность в организации не обладала признаком самостоятельности. Характерной чертой большинства решений судов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей является отсутствие ответа на вопрос о том, почему преступление, в совершении которого обвиняется лицо, несмотря на доводы защиты, не может быть признано совершенным в сфере предпринимательской деятельности.

В некоторых случаях такие упущения становились основанием для отмены решений нижестоящих судов об избрании меры пресечения. Постановлением Советского районного суда г. Махачкалы в отношении А., обвиняемого по п. «б» ч. 2 ст. 173.1 , ч. 4 ст. 159 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Апелляционным постановлением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Дагестан это решение отменено, обвиняемому избрана мера пресечения в виде домашнего ареста. Постановлением президиума Верховного Суда Республики Дагестан и это решение отменено, а дело направлено на новое рассмотрение, поскольку суды первой и апелляционной инстанции не исследовали вопрос о возможном совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности. Апелляционным постановлением Московского городского суда отменено постановление Тверского районного суда г. Москвы о продлении срока содержания под стражей до 12 месяцев двум обвиняемым по ч. 4 ст. 159 УК РФ, с их освобождением из-под стражи, на том основании, что суд первой инстанции не выяснил, имела ли их деятельность предпринимательский характер.

Если суды приходили к выводу о предпринимательском характере деятельности в качестве обоснования они ссылались на наличие в деятельности обвиняемого признаков, указанных в п. 1 ст. 2 ГК РФ, однако, без их детализации. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ с ч. 4 ст. 159 на ч. 2 ст. 159.4 УК РФ переквалифицированы действия Д., являвшегося директором ООО «РосИнгСтрой», похитившего денежные средства пайщиков ЖСК «Магас-2008» на сумму 7,2 млн рублей. Суд пришел к выводу, что строительство многоквартирного дома по договору подряда, в ходе которого похищены денежные средства пайщиков, обладало всеми признаками предпринимательской деятельности, указанными в п. 1 ст. 2 ГК РФ.

В качестве аргумента в пользу того, что преступление совершено в сфере предпринимательской деятельности суды часто ссылались на наличие договорных отношений между обвиняемым и потерпевшим. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ с ч. 4 ст. 159 на ч. 2 ст. 159.4 УК РФ переквалифицированы

действия Х., являвшейся генеральным директором ООО «Эстим-Аудит», похитившей более 2 млн рублей, принадлежащих ООО «Столица-Диора». Данное решение было мотивировано тем, что обвиняемая похитила денежные средства ООО «Столица-Диора», являясь субъектом предпринимательской деятельности, при оказании бухгалтерских услуг по договору.

Постановлением Сыктывкарского городского суда Республики Коми в отношении Т., обвиняемого по ч. 4 ст. 160 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, вопрос о сфере совершения инкриминируемого преступления судом не исследовался. Суд апелляционной инстанции отменил это решение, сделав вывод, что вменяемое Т. присвоение денежных средств ООО «СП-Строй» связано с осуществлением им предпринимательской деятельности в должности директора ООО «СП-Строй» в рамках договора подряда с ООО «С-Строй» на выполнение строительных работ.

Вместо оценки фактических обстоятельств деятельности обвиняемого на предмет их соответствия признакам предпринимательской деятельности, суды нередко отрицали ее предпринимательский характер, ссылаясь на способ совершения преступления (например, использование фирм-однодневок, фиктивных документов) или предмет преступления (например, денежные средства или иное имущество, относящееся к государственной собственности). Апелляционным постановлением Московского городского суда оставлено без изменения постановление Басманного районного суда г. Москвы об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении З., обвиняемого по ч. 4 ст. 159 УК РФ в хищении денежных средств АО «Российская самолетная корпорация «МиГ». Вопреки доводам защиты апелляционная инстанция пришла к выводу о том, что деятельность обвиняемого не может быть признана предпринимательской, поскольку при совершении хищения и последующего обналичивания похищенных денежных средств он и его соучастники использовали фирмы-однодневки и фиктивные бухгалтерские документы.

В некоторых источниках справедливо подчеркивается, что ни принадлежность предмета посягательства к государственному или муниципальному имуществу, ни наличие договорных отношений, прикрывающих преступное посягательство, ни обманный способ такого посягательства, ни момент возникновения умысла на хищение имущества не препятствуют признанию преступления совершенным в сфере предпринимательской деятельности.

В соответствии с ч. 3 ст. 20 УПК РФ не относятся к категории частно-публичного обвинения уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ст. 159–159.6, 160, 165 УК РФ, совершенных в сфере предпринимательской деятельности, если причинен вред интересам государственного или муниципального унитарного предприятия, государственной корпорации, государственной компании, коммерческой организации с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования либо когда предметом преступления явилось государственное или муниципальное имущество. Однако и это ограничение не исключает предпринимательский характер указанных преступлений, а лишь устанавливает изъятие из общего правила возбуждения уголовных дел частно-публичного обвинения. Отсутствие единых подходов к признанию преступлений совершенными в сфере предпринимательской деятельности приводило к принятию довольно неоднозначных судебных решений.

К обвиняемому мог применяться льготный режим уголовного судопроизводства, предусмотренный для субъектов преступлений, совершенных в сфере предпринимательской деятельности (например, не применялось заключение под стражу), при постановлении же приговора и на этапах его обжалования суды не признавали преступление «предпринимательским». Либо лицо, находившееся под стражей, при постановлении приговора

признавалось субъектом «предпринимательского» преступления.