НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ПРЕКРАЩЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА И УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ

Кардинальное реформирование уголовно-процессуального законодательства, имеющее под собой цель поставить уголовное судопроизводство на состязательно-правоохранительные рельсы, коснулось практически всех институтов, регулирующих правоотношения в этой области. Не стал исключением и институт прекращения уголовного дела. Между тем, к сожалению, сами по себе усилия, направленные на совершенствование тех или иных правовых процедур, не всегда закономерно обеспечивают положительный результат. Именно к такому выводу может привести системный анализ норм УПК РФ, регламентирующих прекращение уголовно-процессуальной деятельности.

Основной новеллой, безусловно, явилось вычленение из некогда цельного института прекращения уголовного дела процедуры прекращения уголовного преследования. Понятно, что любое введение того или иного правового феномена требует четкой определенности его содержания, что позволяет не только уяснить точный смысл последнего, но и обеспечить единообразное его применение. Тем не менее, законодатель допустил в этой области значительные пробелы, не обозначив значения таких понятий, как "уголовное дело", "прекращение уголовного дела" и "прекращение уголовного преследования". Законодательное толкование получил лишь термин "уголовное преследование" (хотя и не в самом совершенном виде1). Не останавливаясь на этой проблеме более подробно,2 отметим лишь, что "прекращение" в уголовно-процессуальном смысле может, как нам представляется, предполагать формально закрепленное обоснованное решение органов, ведущих уголовной процесс об отказе от уголовно-процессуальной деятельности, составляющей обособленное производство по поводу факта совершения преступления полностью (прекращение уголовного дела) или в отношении изобличения по данному факту конкретного лица (прекращение уголовного преследования).

Думается, что именно скудность понятийно-определенного обеспечения не только лишила практических работников важных базовых сведений, необходимых для понимания и правильного осуществления указанных процедур, но и во многом изначально предопределила несовершенство самой правовой регламентации рассматриваемого института. Так, например, сам законодатель зачастую "не видит" особой разницы между прекращением уголовного дела и прекращением уголовного преследования и их правовыми последствиями: например, глава 29 УПК РФ, называется "Прекращение уголовного дела", тогда как содержит в себе и правила прекращения уголовного преследования; согласно ч.3 ст.27, ст.254, п.1 ч.1 ст.439, ч.1 ст.239 УПК РФ суд, лица ведущие уголовный процесс прекращают уголовное дело по основаниям, предусмотренным для прекращения уголовного преследования. Представляется не совсем целесообразным закрепление в ч.1 ст.27 УПК РФ основания, содержащегося в пункте втором. Во-первых, этот пункт изначально не охватывает все основания прекращения уголовного дела, во-вторых, общее правило, касающееся этого вопроса уже достаточно четко закреплено в ч.3 ст.24 УПК РФ. Далее, вызывает недоумение частое включение этого самого пункта в те нормы, где его присутствие прямо противоречит законодательной логике: в ч.4 ст.213, ч.7 ст.246 и ч.8 ст.302 УПК РФ. Напомним, что в указанных случаях речь идет о различиях в процессуальных последствиях при прекращении уголовно-процессуальной деятельности по реабилитирующим и нереабилитирующим основаниям. Присутствие в них п.2 ч.1 ст.27 УПК РФ (а он включает в себя все шесть оснований для прекращения уголовного дела, предусмотренных в ч.1 ст.24 УПК РФ) лишает эти нормы всякого смысла. Интересно, что ту же самую ошибку, цитируя УПК РФ, допускает и Конституционный Суд в своем Постановлении от 8 декабря 2004 г.3

Помимо приведенных выше, существуют и другие неточности, которые выходят за рамки простой "невнимательности" законодателя. В качестве иллюстрации этого утверждения приведем некоторые примеры. Так, к одному из основных недостатков законодательного обеспечения института прекращения, следует, на наш взгляд отнести проблему соотношения правовых позиций материального и процессуального права. Как известно, законодатель лишь недавно устранил прямые несоответствия между УК РФ и УПК РФ в этой области. Но остались и другие, не столь очевидные. Так, например, нормативное регулирование института процессуального прекращения фактически рассчитано лишь на классический случай уголовной ситуации: одно деяние, совершенное одним лицом. Там же где речь идет о соучастии либо о множественности, применение соответствующих норм УПК РФ вызывает определенные сложности. Почему, например, при отсутствии состава преступления должно прекращаться все уголовное дело (п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ), ведь эта правовая категория помимо объективных элементов (которые, кстати, укладываются в понятие "отсутствие события преступления" - пункт 1 ч.1 ст.24) имеются и субъективные (и именно они приходятся на долю второго пункта), относимые не к факту преступления, а к лицу, его совершившему? Проще говоря, состав преступления может отсутствовать в деянии лишь одного из "соучастников". То же можно сказать и в отношении обстоятельств, указанных в п.4, 6 ч.1 ст.24, п.1 ч.1 ст.439 УПК РФ, которые могут относиться не ко всем лицам, совершившим это деяние совместно. Вправе ли правоприменитель прекратить в данном случае все уголовное дело, как этого требует закон? В силу принципа публичности - нет. На наш взгляд, все обстоятельства, относящиеся к личностным характеристикам и по своей правовой природе, препятствующие уголовному производству должны быть отнесены к основаниям для прекращения уголовного преследования, в целом же производство по такому делу может быть прекращено по основанию, предусмотренному в ч.4 ст.24 УПК РФ.

Далее, в случае соучастия может возникнуть и такой вопрос: является ли заявление потерпевшего по делу частного обвинения основанием для возбуждения уголовного дела и уголовного преследования всех лиц, совершивших преступление, независимо от того, кого конкретно потерпевший хочет привлечь к уголовной ответственности или преследоваться могут только те лица, которых потерпевший указал в своем заявлении? Исходя из требований главы 41 УПК РФ, верным является второе предположение. А если это так, то и обстоятельство, предусмотренное в (п.5 ч.1 ст.24), следует признать личностным и отнести к основаниям для прекращения уголовного преследования. Попутно обратимся к положениям ст.23 УПК РФ "Привлечение к уголовному преследованию по заявлению коммерческой или иной организации". Во-первых, название указанной статьи содержит не совсем понятное "привлечение к уголовному преследованию", которое законодатель, исходя из содержания статьи, приравнивает к возбуждению уголовного дела, хотя, как известно, они могут и не совпадать (при возбуждении уголовного дела по факту совершения преступления). Во-вторых, уголовное преследование в порядке этой статьи находится в "подвешенном" состоянии - оно не относится ни к делам частного, ни к делам частно-публичного, ни к делам публичного обвинения (согласно положениям ч.2, 3, 5 ст.20 и ст.23 УПК РФ). Поэтому неясен и вопрос о порядке прекращения процессуальной деятельности: возможно ли это сделать по п.5 ч.1 ст.24 или по ч.2 ст.20 УПК РФ. По этому вопросу требуется более четкая позиция законодателя.

И еще, на что хотелось бы обратить внимание, в рамках соотношения уголовного и уголовно-процессуального права, применительно к рассматриваемой проблеме: Во-первых, в отношении деяния, преступность и наказуемость которого устранены впоследствии вступившим в законную силу уголовным законом, дело должно прекращаться не за отсутствием состава преступления, а за отсутствием его события (не по п.1, а по п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ). Во-вторых, несмотря на то, что сроки уголовного преследования действительно совпадают со сроками давности совершения преступления, исходя из требования точности, предъявляемого к языку закона, в п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ должны быть упомянуты последние.

В заключении отметим еще один момент, требующий законодательного урегулирования: прекращение уголовного дела в отношении лиц, у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказание и его исполнение. На этот счет в УПК РФ имеется две нормы: общая, закрепленная в п.4 ч.1 ст.208 - согласно ей при временном тяжелом заболевании обвиняемого (подозреваемого) производство по делу должно быть приостановлено и специальная - согласно п.1 ч.1 ст.439, если лицо с психическим расстройством, наступившим после совершения деяния не представляет опасности, уголовно-процессуальная деятельность в отношении него должна быть прекращена. Статья 81 УК РФ, регулирующая данный вопрос, не дает четкого ответа, т.к. содержит диспозитивное правило: такое лицо "в случае выздоровления может подлежать уголовной ответственности, если не истекли сроки давности". Таким образом, вопрос об окончании уголовного дела в отношении указанных выше лиц остается открытым.

О проблемах прекращения уголовных дел по нереабилитирующим основаниям

Уголовное и уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации имеет ряд норм, которые вызывают определенный интерес в реализации их положений на практике.

За время осуществления адвокатской деятельности мое внимание привлекли коллизии, возникающие при рассмотрении дел в суде по вопросам применения положений ст.ст. 75,76 УК РФ, и ст. 25, 28 УПК РФ к составам преступлений, предусмотренных статьями 228 ч.1 и 319 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Обращу внимание читателей, что согласно ст. 15 УК РФ указанные составы относятся к категориям преступлений небольшой тяжести. Заведующей адвокатской конторой не раз мне, как адвокату, распределялись требования об оказании квалифицированной юридической помощи во исполнение положений ст.48 Конституции РФ, как в порядке назначения, так и на договорных началах, осуществлять защиту, лиц привлекаемых к уголовной ответственности за незаконное приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку без цели сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов в значительном размере, а также незаконные приобретение, хранение, перевозка без цели сбыта растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества ч.1 ст.228 УК РФ или за публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением ст.319 УК РФ. 

В указанной статье будет рассмотрен вопрос о прекращении уголовного дела в стадии судебного разбирательства, поскольку применения положений о прекращении уголовных дел за деятельным раскаянием и за примирением с потерпевшим, не реализуется в стадии предварительного расследования и дознания управомоченными лицами, что на мой взгляд также является нарушением норм действующего законодательства, поскольку правом на прекращение уголовного дела наделяется не только суд, но следователь с согласия руководителя следственного органа или дознаватель с согласия прокурора, в производстве которых находятся уголовные дела. 

Одной из проблем на практике является применение к ст. 228.ч.1 и ст.319 УК РФ, положений ст.ст. 75,76 УК РФ, и ст.25,28 УПК РФ, то есть прекращения уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим либо в связи с деятельным раскаянием. Применительно к ст. 228 ч.1 УК РФ речь в данной статье будет идти лишь о возможности применения к данному составу преступления основания прекращения уголовного дела в связи с деятельным раскаянием, поскольку данная статья не предполагает наличие потерпевшего в судебном процессе.

Обращаясь к содержанию ст. 75,76 УК РФ, в которых содержатся условия при наличии которых, органы предварительного расследования, суды разрешают вопрос о возможности прекращения уголовного дела по не реабилитирующему основанию. Обобщая указанные условия, можно выделять общие условия прекращения уголовных дел, предусмотренные статьями 75,76 УК РФ:

первое условие - лицо, впервые привлекается к уголовной ответственности,

второе - совершение преступления небольшой или средней тяжести,

третье - заглаживание вреда причиненного в результате преступления. 

Применительно к прекращению уголовных дел на основании ст.75 УК РФ также необходимо наличие явки с повинной, способствование раскрытию и расследованию преступлений. В положении ст. 76 УК РФ содержится дополнительное условие, которое законодательно звучит как примирение с потерпевшим. Также имеется еще одно условие, которое напрямую не указано в законе, но вытекает из сущности указанных статей - это полное признание вины лицом, которое привлекается к ответственности. 

Не редки на практике случаи, когда все вышеперечисленные условия имеются. В связи с этим, при выборе тактики защиты лица, при наличии условий, дающих основания заявить перед компетентными органами ходатайство о прекращении уголовного дела, адвокат-защитник, исходя из принципов дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и соразмерности наказания совершенному преступлению, непременно ставит вопрос о возможности прекращения уголовного дела на обсуждение перед всеми участниками уголовного процесса. 

В случае применения указанных положений в отношении лица, которое привлекается к уголовной ответственности, оно будет считаться не судимым. Ряд негативных последствий, которые за собой влечет судимость, не возникнет у лица, в отношении которого прекращено уголовное дело за примирением либо за деятельным раскаянием. Хотя прекращение уголовных дел по указанным основаниям не реабилитируют лица, поскольку предполагается, что его вина доказана, но в силу закона при наличии выше рассмотренных условий законодатель допускает снисхождение к лицам привлекаемым к ответственности. В результате применения положений о прекращении дела, стороной защиты будет достигнуто в полном объеме реализация права на защиту, которое закреплено на уровне Конституции Российской Федерации и ряде других федеральных законов. 

Говоря о реализации положений ст.75 и 76 УК РФ и ст. 25 и 28 УПК РФ, применительно к составам преступлений предусмотренных ст.319 УК РФ и положений ст. 76 УК РФ и ст. 28 УПК РФ к ч.1 ст.228 УК РФ на практике возникает коллизия норм закона и правоприменительной деятельности. К сожалению, в связи с течением времени, изменением обстановки указанная ситуация все больше имеет место в правоприменительной деятельности, указанная перспектива не радует, а даже огорчает.

Необходимо также отметить, что реализации права на прекращение уголовного дела судом и иными управомоченными лицами, законодательно сконструирована так, что данное обстоятельство является правом, а не обязанностью суда. И зачастую при рассмотрении дел по указанным составам преступлений в судебном заседании указанным правом суд не желает воспользоваться, хотя охотно пользуется им по иным категориям дел, даже в тех случаях, когда некоторые основания прекращения дел соблюдены формально. Указанные решения, как правило, никем не обжалуются и остаются в силе. Чего нельзя сказать о составах преступлений, предусмотренных ст.319 и ст.228 ч.1 УК РФ. На практике при заявлении ходатайства о прекращении уголовных дел по указанным составам преступлений, преимущественно суд отказывает в удовлетворении такого ходатайства и находит его нецелесообразным. Ссылаясь на то, что цели наказания, предусмотренные ст.43 УК РФ, не будут достигнуты. 

Прекращении уголовного дела в суде по ст.319 УК РФ зачастую является невозможным. Основной аргументацией в отказе удовлетворения ходатайства о прекращении уголовного дела, как за деятельным раскаянием, так и за примирением с потерпевшим по указанной статье становится наличие дополнительного объекта состава преступления в лице государства. При обсуждении ходатайства о прекращении дела в судебном заседании представители прокуратуры именно на этом основании строят свой отказ. Еще более интересным моментом является негласный запрет в органах внутренних дел сотрудникам, ставшим потерпевшими по ст.319 УК РФ, на дачу согласия на прекращение дел по любому из указанных оснований под страхом применения к ним дисциплинарной ответственности вплоть до увольнения. Когда в зале судебного заседания встает вопрос о прекращении дела, зачастую сотрудники говорят: «Мы и не против бы дело прекратить, но не можем, поскольку это нам запрещено начальством». На мой взгляд, данный негласный запрет является незаконным и напрямую нарушает права, как подсудимого, так и потерпевшего. Проблема в том, что потерпевшим в рамках данной статьи вряд ли захочется спорить с начальством, и, тем более, во избежание последующих проблем, которые могут возникнуть на работе, проще подчиниться беспрекословно вышестоящему начальству. Таким образом, получается, что органы прокуратуры и органы внутренних дел, которые по роду своей деятельности решают задачи по защите прав и законных интересов граждан, на практике зачастую создают препятствия для реализации права на защиту, что, на мой взгляд является незаконным и тем более не допустимым. 

Говоря о других статьях, содержащихся в разделе 10 «Преступления против государственной власти», главе 32 «Преступления против порядка управления», например ст. 327 УК РФ (подделка документа), - прокуратура при решении вопроса о прекращении уголовного дела при наличии всех оснований не возражает и дает согласие, хотя в данной ситуации, как и в предыдущей, дополнительным объектом указанного состава выступает государство. Таким образом, в правоприменительной деятельности существует множественность мнений работников правоохранительных органов, которая находит свое отражение в исследуемом мною вопросе. Так как по одним категориям дел, где объектом выступает государство, прокуратура дает свое согласие на прекращение дела, либо занимают позицию таким образом, что не согласны с прекращениям дела, но обжаловать решения суда не станут, а по другим, как случаи ст.319 УК РФ выражают свое несогласие, мотивируя дополнительным объектом состава в виде государства. Данная позиция прокуратуры влечет цепную реакцию суда на заявленное ходатайство, отказать в его удовлетворении, хоть все основания для принятия решения о прекращении уголовного дела имели место быть. На первый взгляд, суд не решается удовлетворять указанное ходатайство против воли органов прокуратуры, боясь последующего обжалования постановления и его отмены, что негативно отразится на работе конкретного судьи. В целях собственной безопасности суды не рискуют принимать смелые решения, которые соответствуют требованиям закона, поскольку бытует мнение, что по указанным категориям дел невозможно применить положения о прекращении дела в связи с деятельным раскаянием и примирением с потерпевшим. На мой взгляд, такая позиция ведет к ущемлению прав обвиняемых, подозреваемых (подсудимых), что напрямую нарушает положения Конституции РФ, в основе которых лежит защита прав и законных интересов граждан. 

На мой взгляд, сконструированные законодателем нормы о прекращении уголовных дел по основаниям деятельного раскаяния и примирения с потерпевшим, должны применяться ко всем без исключения статьям особенной части УК РФ, из числа категорий небольшой и средний тяжести, так как в указанных нормах отсутствуют положения, исключающие прекращения дел по каким-либо составам преступлений. К сожалению на практике иная картина, данные положения закона ни суд, ни правоохранительные органы не желают применять.

Если в некоторых случаях судьи чрезвычайно редко и рискуют удовлетворить ходатайство о прекращении уголовного дела по ст.319 УК РФ, то применительно к ч.1 ст.228 УК РФ положения о прекращении дел не действуют вообще. 

Применительно к ч.1ст.228 УК РФ одним из самых распространенных оснований для отказа в удовлетворении ходатайства о прекращении дела является повышенная общественная опасность указанного преступления. Данная позиция является несостоятельной. На практике возникают ситуации, когда все условия для прекращения дела имеются, но суд не берет на себя ответственность и не распоряжается правом, предоставленным ему законом. Например, приговором Арзамасского городского суда гражданка О. признана виновной по ст.30 ч.3 ст.228 ч.1 УК РФ и ей назначено наказание в виде 1 года лишения свободы с применением ст.73 УК РФ. В зале судебного заседания от адвоката - защитника поступило ходатайство о прекращении уголовного дела за деятельным раскаянием в отношении гражданки О. В обосновании ходатайства указано, она впервые привлекается к уголовной ответственности за преступление небольшой тяжести, в материалах дела имелась явка с повинной, в ходе проведения личного досмотра добровольно выдала наркотическое вещество, рассказала сотрудникам полиции, где и при каких обстоятельствах приобрела наркотическое средство, фактов привлечения к административной ответственности не имела, характеристики личности исключительно положительные, в рамках проведенной наркологической экспертизы установлена зависимость от употребления наркотических средств средней тяжести, на ее иждивении находятся двое малолетних детей. 

Суд отказал в удовлетворении ходатайства, сославшись на то, что хотя все основании соблюдены, но суд не уверен в последующем позитивном поведении подсудимой, поскольку она представляет повышенную общественную опасность и может продолжить заниматься преступной деятельностью.

Суд делает вывод, что несмотря на сугубо положительных данных о лице, что прекращение дела по указанной статье не соответствуют целям уголовно законодательства. 

Таким образом, в настоящее время имеется следующая картина: органы прокуратуры, осуществляя власть от имени государства, и в зале судебного заседания выражая свое несогласие на прекращение дела за деятельным раскаянием, либо за примирением с потерпевшим по ст.319 УК РФ и ст. 228 ч.1 УК РФ, тем самым нарушают нормы закона, принятого законодательной властью. В результате получается, что государство противоречит самому себе. Такая позиция кажется недопустимой и подлежит дополнительному урегулированию. На мой взгляд, решение этой проблемы возможно в случае внесения изменений в УК РФ и УПК РФ, где будут содержаться исключения о применении положений о прекращении уголовных дел по вышеуказанным составам преступлений. Решение проблемы также возможно путем официального разъяснения Верховным Судом РФ или Конституционным Судом РФ о необходимости применяя положений ст.75 и 76 УК РФ и ст. 25 и 28 УПК РФ, к составу преступления предусмотренного ст.319 УК РФ и положений ст. 76 УК РФ и ст. 28 УПК РФ к ч.1 ст.228 УК РФ. До сегодняшнего момента данный вопрос не урегулирован на законодательном уровне, в связи с этим у правоприменителей связаны руки под страхом последующей отмены решения применять положения о прекращении уголовных дел по указанным составам преступлений. Данная ситуация напрямую нарушает права лица на вынесение справедливого решения и ущемляет право на защиту, закрепленное на уровне Конституции РФ, в связи с чем требует устранения коллизий, которые существуют на практике путем соответствующих разъяснений либо внесения изменений в действующее уголовное и уголовно-процессуальное законодательство.

Понятие прекращения уголовных дел по не реабилитирующим основаниям

Прекращение уголовного дела является одним из видов его окончания. Прекращение уголовного дела - это форма окончания предварительного следствия, при которой следователь завершает производство по делу без последующего направления дела в суд.

Если в результате расследования дела обвинение, предъявленное обвиняемому, не подтвердилось или имеются иные обстоятельства, в силу закона устраняющие уголовное преследование, то последнее прекращается. Прекращение уголовного дела влечет за собой одновременно прекращение уголовного преследования. Возможно и такое положение, когда по одному уголовному делу привлечено в качестве обвиняемых несколько лиц. Если при этом не подтвердилось обвинение в отношении одних обвиняемых, но подтвердилось обвинение других, то в отношении первых обвиняемых прекращается уголовное преследование, само же дело не прекращается и направляется в суд для рассмотрения его по существу и вынесения решения в отношении тех лиц, чья виновность будет установлена.

Прекращение уголовного преследования на предварительном следствии означает, что обвиняемый освобождается от подозрений или ранее предъявленного обвинения, что это обвинение (подозрение) с него снимается. Прекращение уголовного преследования для подозреваемого, обвиняемого имеет те же юридические последствия, что и оправдательный приговор суда. Прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого допускается без прекращения уголовного дела, расследование по которому должно быть продолжено (ч. 4 ст. 27 УПК). Поэтому прекращение уголовного преследования определенного лица - не есть акт, завершающий уголовный процесс по конкретному уголовному делу. Таким актом является прекращение уголовного дела. Одновременно, как отмечалось, прекращение уголовного дела влечет за собой и прекращение уголовного преследования.

А. И. Галаган пишет, что в отечественном процессуальном законодательстве основное внимание всегда уделялось форме окончания предварительного следствия, связанной с составлением обвинительного заключения, тогда как две остальные такой подробной регламентации не получили. Такой подход законодателя объясняется тем, что прекращение уголовного дела долгое время рассматривалось (а иногда рассматривается и сейчас) как негативный момент в работе органов расследования -- констатирование необоснованности возбужденного уголовного дела. По этой причине прекращение дела возводилось в разряд исключения из общего правила. Между тем, в юридической науке проблемам прекращения уголовных дел посвящалось не меньшее количество трудов, чем остальным процессуальным институтам. Галаган А.И. Особенности расследования органами внутренних дел общественно - опасных деяний лиц, признаваемых невменяемыми. Киев, 1986. С. 59.

Учеными -- процессуалистами высказывались различные формулировки понятия «прекращение уголовного дела». Н. В. Жогин и Ф. Н. Фаткуллин понимают под ним процессуальный акт (действие), выражающий решение уполномоченного на то должностного лица об отсутствии требуемых для уголовного судопроизводства предпосылок и об отказе от дальнейшего ведения. А. Л. Дубинский отмечает, что прекращение уголовного дела «.. .представляет собой заключительный этап расследования, на котором уполномоченный государством орган... подводит итог произведенной по делу работе, анализирует и оценивает совокупность собранных доказательств и на их основе формулирует в постановлении вывод о невозможности дальнейшего производства в связи с наличием предусмотренных законом обстоятельств, а также разрешает все вопросы, вытекающие из принятого решения по существу дела». С. А. Шейфер называет прекращение уголовных дел процессуальной гарантией против необоснованного привлечения к уголовной ответственности. Таким образом, прекращение уголовных дел--явление многоаспектное, и в теории уголовно-процессуального права рассматривается с различных сторон.

Прекращение уголовных дел -- неоднородная форма окончания предварительного расследования и эту неоднородность необходимо учитывать при конструировании определений.

В целом можно заключить, что прекращение уголовного дела - это окончание предварительного расследования без направления дела в суд при установлении оснований для освобождения лица от уголовной ответственности либо обстоятельств, исключающих дальнейшее производство по уголовному делу. Процессуальная деятельность по делу полностью заканчивается и дальнейшее движение дела исключается, если постановление о прекращении не отменено в установленном законом порядке.

Основания к прекращению уголовного дела и уголовного преследования - это закрепленные уголовно-процессуальным законом обстоятельства, установление которых в процессе расследования допускает или с необходимостью влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования. Эти основания разграничивают на реабилитирующие (п. 1, 2, 5, 6 ч. 1 ст. 24 и п. 1, 4-6 ч. 1 ст. 27 УПК) и нереабилитирующие (п. 3, 4 ч. 1 ст. 24, ст. 25, ст. 26 и п. 3 ч. 1 ст. 27, ст. 28 УПК).

Классификации оснований прекращения уголовных дел

В уголовно-процессуальной литературе предложено несколько классификаций оснований прекращения уголовных дел.  Ряд авторов подразделяет основания на материально-правовые и процессуальные. Процессуальными основаниями авторы считают те, которые хотя и не исключают преступности и наказуемости содеянного, но в силу специального указания процессуального закона исключают возможность ведения уголовного судопроизводства. Однако при таком подходе последствия прекращения уголовного дела остаются за рамками критерия классификации. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Под ред. П.А. Лупинской. М., 1997. С. 306 - 307.

Чельцов М.А. выделяет фактическое и юридическое основания для прекращения уголовного дела. Аналогичную терминологию для обозначения «условий прекращения уголовного преследования» использовал в свое время Фойницкий И Л. По его выражению «юридические условия прекращения уголовного преследования наступают с открытием обстоятельств, устраняющих преступность деяния или его наказуемость», «фактические условия прекращения уголовного обвинения сводятся к недостаточности его оснований, неубедительности доводов по существу дела, предъявленных обвинением». Фойницкий. И.Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. Т.2. - СПб.: Издательство «АЛЬФА», 1996, С.55.

М. С. Строгович делит все основания прекращения дел на две группы: влекущие прекращение дела в обязательном порядке и дающие компетентным органам право прекращать уголовное дело. В первую группу автор включает обстоятельства, установление одного из которых обязывает следователя дело производством прекратить, А.Я. Дубинский также выделяет три группы оснований прекращения уголовного дела:

1. Основания, констатирующие, что преступление не было совершено.

2. Основания, влекущие прекращение уголовного дела в силу наличия условий, обуславливающих освобождение лица от уголовной ответственности и наказания.

3. Основания, констатирующие невозможность повторного расследования фактов, касающихся деяний лиц, о которых компетентные государственные органы приняли решение, не отмененные в установленном законом порядке.

Вторая группа оснований не влечет обязательного прекращения дела, а лишь предоставляет такое право органам расследования и прокурору. Сходной позиции придерживается Лесниевски-Костарева Т. А., подразделяя основания освобождения от уголовной ответственности на обязательные и факультативные. Лесниевски-Костарева Т.А, Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. - 2-е изд., перераб. и доп. -- М.: Издательство НОРМА, 2000.

Авторы учебника по советскому уголовному процессу для вузов МВД подразделяют основания к прекращению уголовного дела в зависимости от того, кто принимает окончательное решение о прекращении дела в стадии предварительного расследования - следователь или прокурор. Тем самым они подчеркивают различие характера и объема полномочий названных субъектов уголовно-процессуальной деятельности при прекращении дела в этой стадии. В то же время такая классификация затушевывает юридический характер и особенности самих оснований, не  раскрывает их сущности.

Однако, наиболее распространенным является деление оснований прекращения уголовных дел на реабилитирующие и нереабилитирующие. Так, В. З.Лукашевич делит основания прекращения уголовных дел в зависимости от правовых последствий прекращения дела для лица, в отношении которого оно прекращается, на реабилитирующие и нереабилитирующие. Тот же критерий используют А. С. Барабаш и Л. М Володина. В свою очередь, В. Г. Степанов и В. В. Шимановский делят нереабилитирующие основания еще на две группы: нереабилитирующие основания, исключающие возможность применения к виновному мер административного, общественного или воспитательного воздействия, и нереабилитирующие основания, предполагающие обязательное применение мер административного, воспитательного или общественного воздействия.

А. А Петуховский. приводит еще более подробное деление. Он выделяет такие виды оснований прекращения уголовных дел: 

1) основания, реабилитирующие лицо, в отношении которого принимается решение о прекращении дела;

2) нереабилитирующие процессуальные основания, влекущие в силу ряда причин освобождение лица от уголовной ответственности;

3) основания, констатирующие невозможность повторного расследования действий лиц, о которых компетентные государственные органы приняли решения, не отменённые в установленном законом порядке;

4) иные основания, исключающие при наличии определённых условий

С. А. Шейфер предложил следующую классификацию оснований:

1. Основания, исключающие преступность или констатирующие последующую утрату общественно опасного характера деяния.

2. Основания, исключающие наказуемость.

3. Основания, констатирующие невозможность вторичного производства по тому же обвинению.

Одним из наиболее распространенных в процессуальной литературе является деление оснований на материально-правовые и процессуальные, которые предлагают П. М. Давыдов и Д. Я. Мирский. Авторы этой классификации к материально-правовым относят все основания, которые исключают наличие события или состава преступления либо возможность фактического привлечение к уголовной ответственности или же применения наказания. Отнесение этих оснований к материально-правовым объясняется тем, что эти основания связаны с понятием преступления и предусмотрены уголовным законом или вытекают из принципов уголовного права.

Процессуальные основания в отличие от материально-правовых специально указаны в процессуальном законе. Они исключают возможность ведения уголовного судопроизводства, несмотря на наличие всех обстоятельств, свидетельствующих о совершенно преступлении и допускающих применение наказания.

Авторы, придерживающиеся последней точки зрения по поводу классификации оснований, к материально-правовым относят:

- отсутствие событий преступления;

- отсутствие состава преступления;

- истечение сроков давности;

- в следствие акта амнистии, если он устраняет применение наказания за совершенное деяние;

- недостижение к моменту совершения общественно опасного деяния возраста, по достижении которого согласно закону, наступает уголовная ответственность;

- смерть лица, совершившего преступление;

- наличие обстоятельств, при которых возможно освобождение виновного от уголовной ответственности.

С точки зрения практической значимости, процессуального порядка прекращения уголовных дел наибольшее значение имеет следующая классификация оснований. В соответствии с ней все основания прекращения уголовных дел следует классифицировать на:

1. Реабилитирующие.

2. Нереабилитирующие.

«Реабилитация (лат. Rehabilitation, от re - опять, вновь, снова + habilitas/habilitatis/ - пригодность, способность, англ. rehabilitation) - 1) восстановление гражданина (в судебном или административном порядке) в правах; 2) в широком смысле восстановления доброго имени, прежней репутации. возможностей и т.п.» Исходя из этого очевидно, что при прекращении уголовных дел по нереабилитирующим основаниям ни о каком «восстановлении» речь идти не может.

Необходимо отметить, что классификация оснований прекращения уголовных дел на реабилитирующие и нереабилитирующие широко применяется на практике. Это обусловлено тем, что прекращенное уголовное дело по нереабилитирующему основанию засчитывается как расследование преступления и является положительным показателем наравне с делом, направленным в суд с обвинительным заключением.

Применение института прекращения уголовных дел по не реабилитирующим основаниям на практике

В практической деятельности органов предварительного расследования возникают сложности при разграничении реабилитирующего и нереабилитирующего оснований. Ведутся споры по этому вопросу и в уголовно-процессуальной литературе.

Круг нереабилитирующих оснований прекращения уголовных дел достаточно широк. Объединяет их все то обстоятельство, что прекращение дела по любому из нереабилитирующих оснований возможно лишь в том случае, когда установлено, что лицо действительно совершило общественно опасное деяние, по поводу которого ранее было возбуждено уголовное; дело, и это деяние столь же общественно опасно, как и преступление.

Вместе с тем все нереабилитарующие основания можно подразделить на две группы:

1. Основания, при наличии которых лицо, в производстве которого находится уголовное дело, обязано его прекратить.

К ним относятся следующие основания:

- истечение сроков давности;

- наличие акта амнистии, если он устраняет применение наказания за совершенное деяние, а также помилование отдельных лиц;

- если лицо не достигло к моменту совершения общественно опасного деяния возраста, по достижении которого, согласно закону, возможна уголовная ответственность;

- примирение потерпевшего с обвиняемым - по делам, возбуждаемым не иначе как по жалобам потерпевших (кроме случаев, предусмотренных ст. 27 УПК);

- отсутствие жалобы потерпевшего, если дело может быть возбуждено не иначе как по его жалобе, (кроме случаев, предусмотренных ч. 3 ст. 27 УПК);

- смерть обвиняемого (за исключением случаев, когда производство по делу необходимо для реабилитации умершего или возобновления дела в отношении других лиц по вновь открывшимся обстоятельствам);

- наличие вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения или постановления суда о прекращении деда по тому же основанию;

- наличие неотмененного постановления органа дознания, следователя, прокурора о прекращении дела по тому же обвинению (кроме случаев, когда необходимость возбуждения дела признана судом, в производстве которого находится уголовное дело);

- в отношении священнослужителя за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, известным ему из исповеди.

2. Основания, при наличии которых у следователя имеется право прекратить уголовное дело, но он вовсе не обязан делать это. К ним относятся:

- возможность ограничиться по отношению к несовершеннолетнему применением принудительных мер воспитательного характера;

- примирение с потерпевшим;

- деятельное раскаяние

Различия между основаниями первой и второй группы заключаются также и в том, что по каждому из оснований первой группы в принципе может быть прекращено дело о любом общественно опасном деянии независимо от степени его общественной опасности. По основаниям же второй группы дело не может быть прекращено, если лицо обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления.

Рассмотрим основания первой группы.

Истечение сроков давности. Давность - это установленный законом срок, по истечении которого исключается целесообразность привлечения к уголовной ответственности и дело подлежит обязательному прекращению при наличии необходимы следующих условий:

1. Совершение лицом преступления, на которое распространяются правила об истечении сроков давности привлечения к уголовной ответственности (сроки давности не распространяются на лиц, совершивших преступление против мира и безопасности человечества).

Кроме того, в соответствии со ст. 83 УК РФ вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается только судом. Если суд не сочтет возможным применить норму о сроке давности, смертная казнь или пожизненное лишение свободы заменяется судом лишением свободы на определенный срок. Это правило означает, что дела о преступлениях, за совершение которых в качестве наказания предусмотрена смертная казнь или пожизненное заключение, в связи с истечением сроков давности органами предварительного расследования прекращены быть не могут, а должны направляться в суд с обвинительным заключением.

2. Истечение сроков давности по данному конкретному преступлению. В соответствии с УК РФ такими сроками являются:

а) два года после совершения преступления небольшой тяжести;

б) шесть лет после совершения преступления средней тяжести;

в) десять лет после совершения тяжкого преступления;

г) пятнадцать лет после совершения особо тяжкого преступления.

3. Неуклонение лица, совершившего преступление, от следствия и суда. Течение сроков давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, уклоняется от предварительного расследования. В этом случае течение сроков давности возобновляется с момента задержания указанного лица или явки его с повинной. Никаких исключений из этого правила ни уголовный, ни уголовно-процессуальный законы не предусматривают.

4. Отсутствие возражении у обвиняемого против прекращения дела за истечением сроков давности.

В соответствии с ранее действовавшим УК РСФСР совершение нового преступления прерывало течение сроков давности. Новый Уголовный кодекс отменил это правило. В соответствии с новым УК РФ при совершении лицом нового преступления сроки давности по каждому преступлению исчисляются самостоятельно.

Прекращение уголовных дел в связи с истечением сроков давности - явление достаточно редкое.

Так по Томской области в 1998 г. по этому основанию было прекращено всего 27 уголовных дел, что составило 0,9% к числу всех прекращенных за год уголовных дел. В 1999 г. прекращено 36 уголовных дел, что составляет по Томской области за 1999 гг. - 1,32%.

Следующее основание предусмотрено п. 4 ст. 5 УПК РСФСР - вследствие акта амнистии, если он устраняет применение наказания за совершенное деяние, а также ввиду помилования отдельных лиц.

Рассматривая это основание, А.Я. Дубинский приходит к выводу, что обязательным условием применения амнистии или помилования является доказанность состава преступления, наличие вины лица в совершении общественно опасного деяния44.

Иная теоретическая позиция, по мнению А.Я. Дубинского, может привести в следственной практике к прекращению уголовного дела, когда вина лица в совершении преступления не доказана или же в его деянии отсутствует состав преступления. Поэтому прекращение уголовного дела по указанному основанию без полной доказанности вины лица, совершившего преступление, представляет собой серьезное нарушение законности, существенным образом ущемляет права лица, о деянии которого производилось расследование.

В принципе это правильно, но только в том случае, когда уже известно лицо, совершившее амнистируемое преступление. Но было бы неверным полагать, что если амнистируется само деяние, независимо от того, кто его совершил, то надо обязательно устанавливать лицо и привлекать его в качестве обвиняемого, и только уже затем прекращать уголовное дело.

Уголовно-процессуальный закон этого не требует. В нем четко говорится, что уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению.

Амнистируются как определенные категории лиц, так и деяния независимо от того, кто их совершил, например все должностные подлоги. Уголовное дело может быть прекращено по этому основанию только при наличии двух условий:

1) в самом акте амнистии отсутствуют ограничения для данного конкретного случая;

2) лицо не возражает против прекращения в отношении него дела по этому основанию.

При этом не имеет значения, признало ли оно себя виновным. В законе не предусмотрено признания вины как обязательного условия прекращения уголовного дела по амнистии. Другое дело, что это обстоятельство может учитываться следователем при прекращении дела, а также Президентом при помиловании конкретного лица. При амнистии и помиловании обвиняемый вправе требовать окончания расследования для своей реабилитации. Прекращение уголовного дела в отношении лица, не достигшего к моменту совершения общественно опасного деяния возраста, по достижении которого, согласно закону, возможна уголовная ответственность.

Обязательно подлежит прекращению уголовное дело в отношении лица, не достигшего к моменту совершения общественно опасного деяния возраста, по достижении которого, согласно закону, возможна уголовная ответственность.

Достижение определенного возраста служит одним из признаков субъекта преступления. Если лицо, совершившее общественно опасное деяние, не достигло установленного законом возраста, то оно не может быть субъектом преступления, и в данном деянии отсутствует состав преступления. Обособление этого основания вызвано, по мнению П. М. Давыдова и Д. Я. Мирского, необходимостью внимательного отношения к привлечению к уголовной ответственности несовершеннолетних.

Учитывая категорические требования закона, орган следствия должен внимательно относиться к установлению возраста несовершеннолетних. Возраст должен быть определен только на основании официального документа. При невозможности документального подтверждения возраст устанавливается судебно-медицинской экспертизой, производство которой в таком случае является обязательным.

Производство экспертизы обязательно и в том случае, когда, хотя несовершеннолетний и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но у следователя имеются разумные основания полагать, что вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, несовершеннолетний во время совершения общественно опасного деяния мог и не сознавать в полной мере фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. При положительном заключении экспертизы такое лицо подлежит освобождению от уголовной ответственности в силу ч. 3 ст. 20 УК РФ.

Действующим уголовным законом (ст. 20 УК РФ) возраст, с которого наступает уголовная ответственность, установлен в 16 лет. Однако это общее правило, поскольку уголовная ответственность за определенные преступления (перечень их дан в этой же статье) наступает с четырнадцати лет. Следует также иметь в виду, что некоторые преступления могут быть совершены только должностными лицами, и уголовная ответственность за их совершение может наступать лишь при достижении восемнадцати лет.

Лицо считается достигшим того или иного возраста в ноль часов следующих за днем рождения суток. Если возраст установлен судебно-медицинской экспертизой, днем его рождения надлежит считать последний день года, который назван экспертами.

Дело подлежит прекращению в любом случае, когда лицо не достигло возраста, с которого наступает уголовная ответственность, независимо от того, сколько лет исполнилось этому лицу на момент производства предварительного расследования.

Смерть лица, в отношении которого ведется уголовное судопроизводство также является основанием для прекращения уголовного дела. Прежде чем прекратить уголовное дело по этому основанию, необходимо с достоверностью установить: а) имело ли место само событие преступления, б) виновен ли в его совершении умерший гражданин; в) отсутствуют ли у него живые, подлежащие уголовной ответственности, соучастники.

Если событие преступления имело место, а дело в отношение умершего прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления или за недоказанностью, расследование по смыслу уголовно-процессуального закона должно продолжаться для установления действительно виновного лица. По рассматриваемому основанию дело не может быть прекращено, когда производство по делу необходимо для реабилитации умершего, а также при наличии живых соучастников. Поэтому следует согласиться с А. Я. Дубинским, что в том случае, когда родственники настаивают на судебном рассмотрении дела, орган предварительного расследования обязан направить уголовное дело в суд для разрешения его по существу.

В целях обеспечения более полного соблюдения прав умершего необходимо предусмотреть в законе обязательное участие защитника в деле, который помог бы родственникам умершего принять правильное решение по делу.

Прекращение уголовного дела в связи со смертью лица, в отношении которого ведется уголовное производство, не исключает предъявления иска к его наследникам в порядке гражданского судопроизводства как в пользу потерпевших, так и государства в целом.

Уголовное дело подлежит также прекращению, если в ходе предварительного расследования будет обнаружено, что в отношении этого же лица и по этому же обвинению уже имеется неотмененное постановление органа дознания, следователя, прокурора, постановление или определение суда о прекращении уголовного дела или вступивший в законную силу приговор суда. Как уже отмечалось, для суда постановление органов расследования или прокурора о прекращении уголовного дала не является обязательным, что противоречит здравому смыслу и основным положениям теории уголовного процесса. В новом УПК этот недостаток устранен.

Что касается дел частно-публичного обвинения, то ситуация, предусмотренная в старом УПК, п. 7 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР, была возможна в случае, когда органы предварительного расследования приходят к выводу, что действия обвиняемого следует, например, переквалифицировать с ч. 3 или 2 ст. 204 УК РФ на ч. 1 этой же статьи, а жалобы потерпевшей стороны нет и она не желает, чтобы обвиняемый понес уголовную ответственность за совершенные против нее действия.

По смыслу уголовно-процессуального закона дела частного обвинения должны возбуждаться только в суде, поэтому в принципе они не могут и прекращаться в стадии предварительного расследования. Однако практика идет по иному пути. Чаще всего и в этих случаях граждане обращаются не в суд, а в милицию. Как правило, участковые инспектора возбуждают по этим жалобам уголовные дела, проводят вместо суда примирительную процедуру, добиваются примирения и прекращают затем ранее возбужденное уголовное дело.

В связи с принятием нового Уголовного кодекса РФ в Уголовно-процессуальном кодексе РФ появилась новая статья - 27, которая гласит: «Если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, привлечение к уголовной ответственности осуществляется по заявлению руководителя этой организации или с его согласия».

Таким образом, если уголовное дело возбуждено с нарушением требований ст. 27 УПК РСФСР, оно должно быть прекращено, хотя в ст. 5 УПК такое основание прямо не предусмотрено.

И, наконец, к первой группе нереабилитирующих оснований прекращения уголовных дел относится и положение, в соответствии с которым подлежит прекращению уголовное дело, возбужденное против священнослужителя за отказ от дачи им показаний по обстоятельствам, известным ему из исповеди.

Вторая группа нереабилитирующих оснований прекращения уголовных дел отличается от первой тем, что наличие любого из них вовсе не обязывает следователя безусловно прекратить дело. Он решает этот вопрос в каждом конкретном случае, учитывая все обстоятельства, относящиеся как к самому деянию, так и к совершившей его личности.

Как уже отмечалось, нереабилитирующие основания именно этой группы (ранее они были иными, но суть их оставалась прежней) вызывали наиболее оживленные дискуссии в уголовно-процессуальной литературе.

Каждое уголовное дело получает окончательное разрешение в суде. Приговор, определение и постановление суда должны отвечать требованиям законности, обоснованности и справедливости.

Предварительное следствие является несудебной властью, предварительное расследование не может подменять суд, который также вправе прекратить уголовное дело. Между тем следует ответить на вопрос о том, отвечает ли Основной Закон (в частности ст. 49) РФ положениям основополагающих документов международного характера, которые подписаны Россией и имеют силу на ее территории. Это, во-первых, Всеобщая декларация прав человека и гражданина и, во-вторых, Европейская Конвенция о Защите Прав Человека и Основных Свобод.

1. П. 1 ст. 11 Всеобщей декларации прав человека и гражданина провозглашает: "Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком, путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты".

П 2 ст.6 Европейской Конвенции Защиты Прав Человека и Основных Свобод сформулирована иначе: "Каждый обвиняемый в уголовном преступлении считается невиновным, пока виновность его не будет доказана в соответствии с законом".

Нетрудно заметить, что п.1 ст.49 Конституции РФ воспроизводит понятие Европейской Конвенции Защиты Прав Человека и Основных Свобод и не в полной мере соответствует Всеобщей декларации прав человека и гражданина.

Из создавшейся ситуации имеется два выхода:

1. Запретить досудебным органам прекращать уголовные дела по нереабилитирующим основаниям. Однако всем известно насколько загружены районные суды гражданскими и уголовными делами, жалобами на арест и т.д. И вряд ли они будут в состоянии справиться еще и с такой лавиной дел. Фактическая индивидуальная загруженность судей превышает нормальную в десятки раз.

Можно конечно дожидаться введения института мировых судей, можно, наконец, в рамках судебной реформы ввести в состав судов специальных судей, которые будут заниматься в том числе прекращением уголовных дел по нереабилитирующим основаниям.

Однако есть и другой, хотя, наверное, и более сложный путь. Этот путь - привед ение Конституции РФ в соответствие с всеобщей декларацией прав человека и гражданина, а в ней отмечено, что каждый не считается (как в Конституции РФ), а имеет право считаться невиновным. А это значит, что если сам гражданин согласен на то, чтобы его вину признали несудебные органы, но при этом одновременно прекратили уголовное преследование, то такая возможность и должна быть предусмотрена Законом.

Заключение

Уровень применения рассматриваемого правового института в следственной практике колеблется от 20% до 30% от общего количества оканчиваемых в ходе предварительного расследования уголовных дел.

Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям имеет огромное значение. Во-первых, граждане, которые освобождаются от уголовной ответственности, получают шанс дальнейшим своим поведением доказать добропорядочность. Во-вторых, органы предварительного расследования могут сосредоточивать свое внимание и свои усилия на расследовании преступлений, представляющих значительную общественную опасность, нанесших серьезный урон интересам личности и общества в целом.

Прекращение уголовного дела не нарушает и права потерпевшего.

Во-первых, потерпевший вправе обжаловать постановление следователя или органа дознания о прекращении уголовного дела.

Во-вторых, уголовное дело по нереабилитируюшим основаниям может быть прекращено только в отношении лица, определенным образом положительно характеризующегося. Это обстоятельство как бы предполагает, что до прекращения уголовного дела это лицо решило все проблемы с потерпевшим, возместило причиненный ему вред. В противном случае орган дознания, следователь вряд ли решается на прекращение уголовного дела, разумно полагая, что такое постановление может быть отменено судом по жалобе неудовлетворенного потерпевшего.

В-третьих, своевременное прекращение уголовного дела за отсутствием состава преступления или за неадекватностью участия обвиняемого в совершении преступления, способствует быстрейшему установлению лица, действительно совершившего данное преступление, а значит, в конечном счете и защите прав потерпевшего.

Наконец, прекращение уголовных дел в стадии предварительного расследования значительно снижает нагрузку судов.

Надзор прокурора за расследованием уголовных дел: проблемы теории и практики, пути совершенствования.

Пачулия Георгий Теймуразович, Магистрант Московского Государственного Юридического Университета им.О.Е.Кутафина(МГЮА)

Понятие прокурорского надзора тесно связано с понятием "законность", поскольку законность обеспечивается благодаря осуществлению прокуратурой надзора за соблюдением действующего законодательства в различных сферах деятельности общества и государства. Сущность законности заключается в строгом и неуклонном соблюдении и исполнении всеми субъектами действующего законодательства. Прокурорский надзор обеспечивает это неуклонное и строгое соблюдение и исполнение законодательства. На всей территории России необходимо единство законности, одинаковое ее понимание и осуществление, и единственным органом государства, способным обеспечить это единство, является прокуратура, для чего она была создана, и в этом состоит ее главная задача.

Ежегодно мы наблюдаем рост статистических показателей результатов работы прокуратуры по осуществлению надзора за исполнением налогового, антимонопольного, бюджетного, земельного, природоохранного, трудового, жилищного законодательства. Это растет количество актов реагирования, принятых, главным образом, в отношении организаций и предприятий - субъектов хозяйственной деятельности.

Психологические шаблоны "палочной" системы, когда эффективность работы в значительной степени оценивается по количеству, а не по качеству сделанного, втягивают прокуроров в постоянную гонку с АППГ (всем известна эта аббревиатура), вследствие чего прокуроры иногда сами заинтересованы в том, чтобы, даже подменив функции иных государственных органов, "обогнать" свои прошлогодние показатели. Например, количество направленных в суды исков можно повысить за счет исковых заявлений о взыскании долгов по налогам с граждан. Можно вносить представления в организации с требованиями об уплате налогов - истребовать необходимые сведения в налоговом органе не сложно. Чтобы поднять количество вынесенных постановлений о возбуждении дел об административных правонарушениях, можно выносить их в отношении граждан, обнаруженных в общественных местах в нетрезвом виде, и т.д.

Прокурорский надзор имеет существенное значение и в профилактике правонарушений, поскольку именно с помощью надзора достигается не только надлежащее исполнение законов, но выявление готовящихся правонарушений на ранних стадиях их формирования.

Незащищенной категорией населения продолжают оставаться пенсионеры. Результаты проверок свидетельствуют о том, что многие гарантированные льготы для них оказываются декларативными. Распространены случаи непредоставления им жилья, бесплатных лекарств, гарантированного перечня медицинских услуг. В связи с указанными нарушениями прокуратурой рассматриваются и разрешаются жалобы и заявления граждан, чьи права нарушены[1].

Работодатели по постановлениям прокуроров привлекаются к административной ответственности за нарушения трудовых прав граждан по ст. ст. 5.27 - 5.34, 5.42 КоАП. Им вносятся представления с требованиями незамедлительно погасить задолженность и привлечь лиц, по вине которых она допущена, к дисциплинарной ответственности. В интересах работников прокурорами в суды направляются иски о взыскании зарплаты. Если просрочка превышает два месяца - материалы прокурорских проверок направляются в следственный орган.

Однако в системе государственных органов РФ есть орган, уполномоченный осуществлять надзор за исполнением законов в этой сфере, деятельность которого, в соответствии с п. 2 ст. 21 и п. 2 ст. 26 Закона о прокуратуре, ее органы не имеют права подменять.

Согласно ст. ст. 353 и 354 Трудового кодекса РФ государственный надзор и контроль за соблюдением трудового законодательства и иных нормативных правовых актов, содержащих нормы трудового права, всеми работодателями на территории РФ осуществляет федеральная инспекция труда - единая централизованная система, состоящая из федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на проведение государственного надзора и контроля за соблюдением трудового законодательства и иных нормативных правовых актов, содержащих нормы трудового права, и его территориальных органов (государственных инспекций труда).

 

Гарантии соблюдения принципа законности в деятельности по уголовному преследованию предполагают наличие функционально различных по своему содержанию, но общих по цели прокурорского надзора, судебного и ведомственного контроля.

В своей основе эта система многоступенчата, многосубъектна, она характеризуется спецификой задач, решаемых в порядке прокурорского надзора, судебного и ведомственного контроля, и, соответственно, разнообразием процессуальных форм и методов их решения. Вместе с тем в законодательной и правоприменительной практике до сих пор не проведено четкого разграничения понятий "надзор" и "контроль", которые близки по своему смысловому значению, но все-таки не синонимы и обладают определенными различиями.

Ведомственным контролем принято называть деятельность руководителя следственного органа, начальника органа дознания по организационному и процессуальному контролю и руководству подчиненными следователями, дознавателями. Некоторые авторы полагают, что большинство их полномочий выходит за рамки процессуального контроля и может быть признано, по существу, процессуальным руководством подчиненными работниками[2].

Судебный контроль, осуществляемый на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, являясь, по существу, дополнительной функцией судебной системы, призванной, согласно Конституции РФ, осуществлять прежде всего правосудие, некоторые авторы определяют как уголовно-процессуальную функцию суда по проверке законности и обоснованности определенных решений[3], другие - как осуществление судом системы проверочных мероприятий, носящих предупредительный и правовосстановительный характер, в целях обеспечения законности и обоснованности решений и действий органов дознания и предварительного следствия, ограничивающих конституционные или иные права и свободы граждан[4].

Увеличение количества нарушений закона, выявляемых и устраняемых прокурорами в ходе надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования, а также частота удовлетворения поступающих прокурорам жалоб свидетельствуют как об активизации надзорной деятельности последних, так и о недостаточной эффективности ведомственных механизмов контроля за процессуальной деятельностью прежде всего следователей и дознавателей.

Результаты прокурорских проверок материалов об отказе в возбуждении уголовного дела, а также уголовных дел, по которым выявлялись нарушения, показывают, что нарушениям в том числе способствовали недостатки ведомственного контроля, осуществляемого руководителями следственных органов и начальниками органов дознания. В первую очередь это относится к обеспечению конституционных прав граждан, привлекаемых к участию в уголовном судопроизводстве.

Особенностью отечественного уголовного процесса является то, что если механизм прокурорского надзора и ведомственного контроля имеет свою историю и он достаточно исследован в теории и практике, то судебный контроль, по существу, является новым правовым институтом, берущим свое начало в связи с внесением в 1992 г. изменений в УПК РСФСР и принятием Конституции РФ и развивающимся в ходе правовой и судебной реформы.

Вопросы реализации в уголовно-процессуальном законодательстве конституционных положений о судебном контроле, соотношения его с прокурорским надзором и ведомственным контролем в стадии возбуждения уголовного дела, в том числе при разрешении сообщений о преступлениях, обсуждаются в юридической литературе уже долго, но единых подходов к этой проблеме пока так и не выработано.

По своему содержанию надзор прокурора за исполнением требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлении ориентирован прежде всего на предупреждение, выявление и устранение возможных нарушений уголовно-процессуального закона в процессе этой деятельности, нарушений конституционных прав граждан.

Следует отметить, что прокурорский надзор, судебный и ведомственный контроль за деятельностью по разрешению сообщений о преступлениях фактически выполняют общую для всей системы органов уголовного судопроизводства роль, заключающуюся в обеспечении законности и обоснованности действий и принимаемых по сообщениям о преступлениях процессуальных решений.

Ведомственный контроль некоторые авторы разделяют на две формы: процессуальный и организационный. Организационный контроль в отношении дознавателя, органа дознания, следователя, руководителя следственного органа, обязанных принять и проверить сообщение о преступлении, осуществляется в административно-управленческих формах, определяемых отраслевыми федеральными законами, ведомственными организационно-распорядительными документами и инструкциями об организации работы, и заключается в организационно-методическом руководстве, проверке соблюдения порядка разрешения сообщений о преступлениях, принятии мер воздействия к нарушителям, даче указаний, распределении обязанностей и т.д. Процессуальный контроль реализуется в процессуальных полномочиях указанных должностных лиц, определяемых уголовно-процессуальным законодательством.

Следует отметить, что, по существу, и в отношении начальника органа дознания и руководителя следственного органа уголовно-процессуальный закон не детализирует средства осуществления ими процессуального контроля, что "размывает" его назначение и снижает ответственность указанных должностных лиц как за результат, так и непосредственно за процесс разрешения сообщений о преступлениях.

В сложившейся ситуации эффективность ведомственного контроля по такому параметру, как своевременное выявление нарушений закона в деятельности следователей и дознавателей по разрешению сообщений о преступлениях, представляется невысокой.

Опрос следователей и дознавателей по этому вопросу свидетельствует о том, что большинство из них (а прокуроры полностью) считают ведомственный контроль в стадии возбуждения уголовного дела менее эффективным, чем прокурорский надзор. Более того, следует сказать, что имеет место практика "прямого контакта" - "прокурор - следователь" или "прокурор - дознаватель", когда начальники органов дознания и руководители следственных подразделений должного участия по реализации возложенных на них функций осуществления процессуального контроля за деятельностью следователей и дознавателей по разрешению сообщений о преступлениях не осуществляют, материалы по сообщениям о преступлениях и законность процессуальных решений не проверяют либо относятся к этой работе формально.

Поступающие к руководителям следственных органов и начальникам органов дознания жалобы на действия (бездействие) и процессуальные решения следователей и дознавателей в стадии возбуждения уголовного дела, чьи действия обжалуются, зачастую разрешаются последними, контрольные полномочия переадресовываются надзирающему прокурору, который все равно "поправит" лицо, разрешающее сообщение о преступлении.

Проведенный анализ свидетельствует о том, что непосредственный, более действенный контроль за процессуальной деятельностью следователей и дознавателей при разрешении сообщений о преступлениях, равно как в ходе осуществления предварительного расследования, может эффективно осуществляться руководителями следственных органов и начальниками органов дознания, правовое положение которых будет детально регламентировано уголовно-процессуальным законом. Таким образом, целесообразно дополнить ст. 39 УПК РФ положениями о праве руководителя следственного органа осуществлять контроль за законностью и своевременностью разрешения следователем сообщений о преступлениях, давать следователю указания в связи с разрешением сообщений о преступлениях, отстранять следователя от разрешения сообщений о преступлениях. Аналогичные по содержанию дополнения следует внести в ст. 40.1 УПК.

Законодательное закрепление указанных прав не означает смешение функций ведомственного контроля и прокурорского надзора. При существующей законодательной конструкции УПК ежегодное значительное количество отмененных прокурорами процессуальных решений по сообщениям о преступлениях, жалоб на действия (бездействие) и процессуальные решения следователей и дознавателей, поступающих прокурорам, позволяет говорить о том, что прокурорский надзор за исполнением требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях является более полноценной и реально действующей гарантией обеспечения законности в стадии возбуждения уголовного дела. Прокуроры существенно сдерживают рост числа нарушений законодательства на начальной стадии уголовного процесса.

Надзирая за исполнением законов в сфере уголовно-правовой регистрации преступлений, прокурор располагает значительно большим объемом процессуальных полномочий, чем должностные лица, осуществляющие ведомственный контроль, в том числе надзорными полномочиями в отношении самих руководителей следственных органов и начальников органов дознания. Более того, прокурорский надзор имеет надведомственный характер, что значительно повышает его результативность. При этом прокурор не должен подменять руководителя следственного органа, начальника органа дознания в плане осуществления процессуального руководства. При выявлении необходимости последнего прокурор требует принятия необходимых мер непосредственно указанными ведомственными руководителями. Вмешательство прокурора в связи с этим может быть оправдано лишь в исключительных случаях ввиду их бездеятельности.

Дискуссионным является вопрос о соотношении прокурорского надзора и судебного контроля в стадии возбуждения уголовного дела.

До недавнего времени надзор за исполнением законов в досудебных стадиях уголовного процесса являлся монопольным правом прокурора. Суд не мог вмешиваться в ход предварительного расследования, пока не получал законченное дело с обвинительным заключением.

Взгляды на этот вопрос в теории полярны, так как некоторые наиболее последовательные критики надзорной роли прокурора в досудебном процессе и сторонники расширения судебного контроля полагают, что прокурорский надзор не выполняет в полной мере своего предназначения из-за оказания на него давления, большой загруженности, текучести кадров, а также потому, что надзор прокурора избирателен, что прокурор в силу заинтересованности в результатах расследования не способен принимать объективные решения по жалобам на действия и решения органа расследования, а при хорошо поставленном судебном контроле прокурорский надзор становится излишним.

Противники такой точки зрения называют прокурорский надзор надежной гарантией обеспечения законности в ходе дознания и предварительного следствия, высказывают утверждения об ограниченности возможностей суда по защите прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовного судопроизводства, о его несоответствии конституционному принципу осуществления правосудия только судом.

Дискуссию по этому вопросу, на наш взгляд, следует вести не столько в контексте необходимости прокурорского надзора или наоборот, сколько по вопросу о том, в каком соотношении должен находиться прокурорский надзор и судебный контроль. Такая дискуссия представляется более продуктивной, поскольку те или иные радикальные предпочтения по своей правовой природе несовершенны.

Следует согласиться с мнением, что расширение возможностей судебного контроля за соблюдением прав и свобод граждан в досудебном производстве не означает замены прокурорского надзора судебным контролем, не снижает степени важности применения средств прокурорского реагирования на нарушения закона. Ежегодно количество обращений граждан в органы прокуратуры за защитой нарушенных прав намного превышает количество обращений в суды. Это свидетельствует о том, что граждане пользуются альтернативными способами защиты своих прав, и здесь уместно выражение: "До Бога высоко, до суда далеко".

Преимущества прокурорского надзора перед судебным контролем заключаются в его непосредственной близости к органам расследования, обеспечивающей возможность оперативно реагировать на нарушения уголовно-процессуального закона, тем более после возвращения прокурору некоторых прежних полномочий Федеральным законом от 28 декабря 2010 г. N 404-ФЗ.

Контрольные полномочия суда подтверждают мнение тех процессуалистов, которые полагают, что суд, в силу усложненного порядка контроля с элементами судебного следствия, не в состоянии обеспечить ни постоянный характер надзора за законностью, ни его оперативность. К тому же суд уже на досудебных стадиях оказывается втянутым в обсуждение вопросов, подлежащих разрешению при рассмотрении дела по существу.

Прокурорский надзор способен более оперативно разрешать не требующие вмешательства суда конфликтные ситуации, связанные с деятельностью по разрешению сообщений о преступлениях, значительно разгрузив тем самым судебную систему для выполнения ею главной функции - отправления правосудия, не без соблазна самому оказаться бесконтрольным.

При осуществлении надзора за деятельностью по разрешению сообщений о преступлениях прокурор не только дает ей оценку с точки зрения ее соответствия закону, но и вправе посредством предоставленных ему полномочий направлять ее в интересах обеспечения законности, отменять процессуальные акты органа дознания и предварительного следствия.

Надзорная деятельность прокурора на этом этапе ориентирована прежде всего на предупреждение возможных нарушений закона при разрешении сообщений о преступлениях, о чем свидетельствует также исключительное право прокурора на внесение представлений об устранении выявленных нарушений, имеющее большое позитивное значение не только для восстановления нарушенного права конкретного заявителя, но и обеспечения в будущем прав неограниченного круга лиц.

Изложенное позволяет говорить о том, что судебный контроль за исполнением законов при разрешении сообщений о преступлениях имеет положительное значение как гарантия обеспечения законности при сохраняющейся важности роли прокурорского надзора.

Выявление и устранение судом нарушений закона, допущенных при разрешении сообщений о преступлениях, на наш взгляд, свидетельствуют в первую очередь о недостатках прокурорского надзора и нереализации им определенного уголовно-процессуальным законом назначения.

Следует отметить, что способы осуществления судом и прокурором своих контрольно-надзорных полномочий принципиально отличаются. Суд реализует их только по инициативе заинтересованных лиц, по мере поступления конкретных заявлений и жалоб и, как правило, публично, путем судебного разбирательства. Надзор прокурора действует постоянно и непрерывно, имеет всеобъемлющий и регулярный характер. Прокурору, в отличие от судьи, не обязательно ждать поступления обращений заинтересованных лиц, чтобы начать проверку[5].

Проведенное сравнение свидетельствует о том, что контроль, осуществляемый судами, в силу объективно присущих им закономерностей функционирования, не может и не должен заменять прокурорский надзор. Каждая из этих систем занимает свою нишу в механизме государственного устройства. По масштабам и направленности судебный контроль на досудебных стадиях не только не тождествен прокурорскому надзору, но и не дублирует его. Передача, в соответствии с Конституцией РФ, в компетенцию суда полномочий по разрешению производства наиболее важных процессуальных действий, а также введение судебного порядка обжалования действий и решений органов предварительного расследования и самого прокурора, относящихся к конституционным правам и свободам участников уголовного процесса, безусловно в этой части ограничили компетенцию прокурора, однако это не дает оснований говорить об изменении процессуального статуса прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства, как утверждают некоторые авторы.

Вместе с тем соотношение прокурорского надзора и судебного контроля требует дальнейшего совершенствования как в аспекте теоретической проработки указанной проблемы, так и путем создания надлежащего правового механизма, полно регулирующего это взаимодействие. Правы на этот счет некоторые ученые, которые, анализируя доводы против замены прокурорского надзора судебным контролем, говорят о том, что речь должна идти не об устранении прокурорского надзора за процессуальной деятельностью должностных лиц и замене его судебным контролем, а о сочетании этих функций прокурора и суда в интересах обеспечения как уголовного преследования, так и защиты прав граждан, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства.

Таким образом, полагаем, что укреплению законности в стадии возбуждения уголовного дела и повышению в ее рамках гарантированности прав и свобод человека и гражданина способствует не переложение контрольно-надзорных полномочий с прокурора на судью либо утверждение незыблемой монополии в этом вопросе какого-либо одного органа, а четкое распределение "зоны ответственности" каждого элемента системы гарантий, где найдется место и ведомственному начальнику, и прокурору, и судье, создание единой системы гарантий с возможностью и реальной доступностью выбора средств и способов защиты заявителем нарушенного права.

    Вследствие универсальности своей компетенции и постоянной нацеленности на принятие всего арсенала предоставленных полномочий во всех сферах правоотношений прокурор сегодня - самый авторитетный представитель государства, от своевременности вмешательства и твердости позиции которого зачастую зависит и получение гражданами заработной платы, и поступление горячей воды в водопровод, и отопление жилых домов, и защита предпринимателей от произвола чиновников, и защита граждан - покупателей товаров (работ, услуг) от нарушений их прав предпринимателями, и даже своевременность уборки весной наледи, свисающей с крыш домов (потому что руководитель предприятия ЖКХ - бюджетополучателя знает, что если наледи с крыш не будут убраны вовремя, то прокурор проверит исполнение на его предприятии не только жилищного, но и бюджетного законодательства).

В то же время полагаю, что в значительной степени органы прокуратуры на современном этапе выполняют работу, которую призваны выполнять иные государственные органы.

Ежегодный рост количества вынесенных актов прокурорского реагирования не может не сказываться на их качестве, а также на загруженности прокурорских работников, которым становится некогда проводить основательные, глубокие проверки, отвечающие стоящим перед прокуратурой задачам.