Эсендиров М.В. Обеспечение прав лица при наделении его процессуальным статусом обвиняемого

21

Таким образом, многие века в России основным правилом, закреплен-

ным в соответствующих актах, и средством доказывания виновности обви-

няемого было устрашение посредством угроз применения пыток и непосред-

ственное их применение.

В XVII – XVIII в.в. наиболее значимыми в процессуальном аспекте ис-

точниками права были: Указ 1697 г. «Об отмене очных ставок, о бытии вме-

сто оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о на-

казании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах», «Краткое изображение процессов и тяжб» 1715 г., Указ о форме суда 1723 г. Так, Указ об отмене оч-

ных ставок ужесточал ответственность за лжесвидетельствование вплоть до смертной казни (ст. 9), что в какой-то мере выступало защитой обвиняемого от обвинения.

Была развита система формальных доказательств. Доказательства де-

лились на совершенные и несовершенные1. К первым относились те, которые могли подтвердить не менее двух свидетелей. Судьба обвиняемого зависела и от того, кто давал показания. Так, согласно ст. 13 гл. 4 ч. 2 «Краткого изо-

бражение процессов и тяжб», показания духовного лица вызывали больше доверия, чем светского лица, показания мужчины ценились выше женских показаний, а показания знатных особ имели большее значение, чем особ не-

знатных. Путем суммирования показаний устанавливалась виновность обви-

няемого, при получении совершенных доказательств в отношении лица вы-

носился приговор, при недостатке - обвиняемый оставался в подозрении. В

этом случае подсудимый выходил на свободу, но до самой смерти жил с клеймом недоказанного уголовного обвинения.

Вместе с тем самым совершенным доказательством было признание обвиняемого, полученное под пыткой, проведению которой предшествовал

«роспрос с пристрастием», т.е. допрос с угрозой применения пытки.

1 См.: Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством. – СПб., 1861. – С. 17-18.

22

Следует заметить, что в Кратком изображении процессов и тяжб со-

держались условия и основания применения пытки: наличие показаний одно-

го свидетеля-очевидца или двух, косвенно подтверждающих вину обвиняе-

мого. Содержались нормы о лицах, не подлежащих пыткам (служители вы-

соких чинов, дети, беременные женщины, люди, возраст которых превышал семьдесят лет). Несмотря на эти ростки правового понимания процедуры по-

лучения доказательств, в целом процесс оставался архаичным, далеким от справедливого, и жестоким. Обвиняемый практически был бесправным уча-

стником уголовного процесса1.

Некоторое ограничение применения пыток было обусловлено изданием Екатериной II Указа о порядке производства уголовных дел по воровству,

розбою и пристанодержательству в 1763 г. Полная отмена пыток как средств получения доказательств виновности обвиняемых закреплена Указом Алек-

сандра I от 27 сентября 1801 г.

Период середины XIX в. ознаменовался рядом реформ. Законодатель-

ство Российской империи развивалось. Были приняты Своды законов 1832 г.,

1842 г., 1857 г. Производство по уголовным делам делилось на три части:

следствие (предварительное и формальное), суд и исполнение. Заметим, что термин «предварительное следствие» присутствует и в современном уголов-

но-процессуальном законодательстве как составная часть предварительного расследования2.

Предварительное следствие включало в себя: установление всех об-

стоятельств уголовного дела, производство допросов, личные осмотры, про-

изводство экспертиз, обыски и выемки, вызов или привод, применение мер пресечения. Формальное следствие должно было «все обстоятельства дела привести в такую ясность и полноту, чтобы судебное место не могло встре-

тить ни малейшего затруднения или сомнения для постановления по делу

1См.: Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе / Кони А.Ф. Избранные труды и речи. – Тула, 2000. – С. 81-82.

2См.: Даневский В.П. Наше предварительное следствие, его недостатки и реформы. – М.,

1895. – С. 23-26.

23

приговора»1. Важным фактором защиты обвиняемого было присутствие на следствии депутатов, избиравшихся из того же сословия или ведомства, к ко-

торому принадлежал обвиняемый. За ходом следствия надзирал прокурор и стряпчие – «взыскатели наказания по преступлениям и вместе с тем защит-

ники невинности». На стряпчих возлагалось наблюдение за ходом следствия и «забота в особенности о том, чтобы обвиняемый воспользовался всеми способами законом к его защите представленным», а впоследствии – наблю-

дение за правосудием. При производстве формального следствия осуществ-

лялось собирание и запись доказательств. В ряду их важнейшее место зани-

мало собственное признание обвиняемого. Закон запрещал чинить пристра-

стные допросы, истязания и мучения, но предписывал «стараться обнаружить истину через тщательный расспрос и внимательное наблюдение и соображе-

ние слов и действий подсудимого». Вопросы и ответы записывались, подпи-

сывались следователем, обвиняемым и депутатами. Допрос обвиняемого мог повторяться несколько раз по усмотрению следователя; если обвиняемых было несколько, то они допрашивались порознь. По окончании следствия ма-

териалы отсылались в суд, при этом следователи не должны были высказы-

вать мнение или заключение по делу. Суд, получив материалы следствия,

рассматривал, правильно ли оно произведено, спрашивал обвиняемого, не был ли он подвергнут истязаниям. В суде, как и прежде, действовала система совершенных и несовершенных доказательств, сам процесс был негласным не только для посторонней публики, но и для самих сторон. Дело рассматри-

валось по «письменным доказательствам» - материалам дела, на основании которых канцелярия суда готовила записку суду, а обвиняемый подписывал ее в подтверждение правдивости в ней указанного. Разумеется, такой процесс нельзя назвать состязательным и справедливым. Он не только создавал ог-

ромные трудности ввиду отсутствия гласности и состязательности для защи-

ты подсудимым своих прав, но и не способствовал судьям в вынесении спра-

ведливых приговоров, поскольку сам суд зачастую не мог быть достоверно

1 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. Т. 1. – СПб., 1996. – С. 35.

24

убежденным в виновности лица. Подтверждением тому являются данные о выносимых судами приговорах. Как писал И.Я. Фойницкий, «по статистиче-

ским сведениям Министерства юстиции при действии сводного законода-

тельства судебными местами постановлялось приговоров обвинительных

12,5%, остальные же 87,5% приходились главным образом об оставлении в подозрении»1.

С таким положением нельзя было мириться. В силу ряда причин эко-

номического и политического характера в России начался период реформ. В

конце декабря 1863 г. были разработаны проекты следующих законов: «Учреж-

дение судебных установлений», «Устав уголовного судопроизводства», «Устав гражданского судопроизводства» и «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями». Все они были внесены в Государственный совет. Двадцатого ноября

1864 г., утвержденные Александром II, Судебные уставы были обнародованы2.

В рамках настоящей работы, учитывая элементы преемственности ин-

ститута прав лица при наделении его статусом обвиняемого, представляется необходимым более подробно исследовать правовые нормы Устава уголов-

ного судопроизводства3 (УУС) - кодифицированного акта, который приме-

нялся на протяжении нескольких десятилетий вплоть до 1917 г. и лег в осно-

ву последующих уголовно-процессуальных кодексов. Особенно следует от-

метить, что многие из его норм с небольшими изменениями нашли отраже-

ние и в ныне действующем уголовно-процессуальном законодательстве.

Необходимо сразу отметить значимость преобразований вследствие принятия УУС: судопроизводство стало гласным, устным, состязательным,

теория формальных доказательств сменилась теорией их свободной оценки.

Получило детальную регламентацию производство следственных действий.

1См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. Т. 1. – СПб., 1996. – С.37.

2См.: Адвокатура в Российской Федерации: учебник / А.В. Гриненко, Ю.А. Костанов, С.А. Невский, А.С. Подшибякин; под ред. А.В. Гриненко. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. – С. 12-13.

3См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 г., с изложениями рассуждений, на коих они осно-

ваны. – СПб., 1866.

25

Самые большие изменения коснулись судебного производства: судебная власть была отделена от исполнительной и законодательной, был учрежден суд присяжных, введена мировая юстиция, подсудимый стал стороной в уго-

ловном деле с наделением его комплексом процессуальных прав. Прокурату-

ра и адвокатура стали отдельными учреждениями с собственными функция-

ми. Главной задачей прокуратуры был надзор за дознанием и следствием и поддержание обвинения в суде.

В целом следует сказать, что поиск истины был главной задачей уго-

ловно-процессуальной политики того времени.

Рассмотрим подробнее права лица при наделении его статусом обви-

няемого. Из общих положений УУС усматривается регламентация таких прав обвиняемого, как строго законное преследование лица исключительно в со-

ответствии с правилами Устава. Поскольку контроль за содержанием лиц под стражей возлагался на прокурора и суд, УУС предусматривал их обязанность при обнаружении, что лицо содержится под стражей незаконно или необос-

нованно, немедленно освободить того, а если лицо находится под стражей в ненадлежащем месте – принять соответствующие меры.

Принцип законности устанавливала ст. 12 УУС: «Все судебные уста-

новления обязаны решать дела по точному разуму существующих законов, а

в случае неполноты, неясности или противоречия законов, коими судимое деяние воспрещается под страхом наказания, должны основывать решение на общем смысле законов».

Наряду с предоставлением обвиняемому бóльших прав и наделяя его бóльшими гарантиями, законодатель в то же время не упускал из виду глав-

ную цель производства по уголовным делам – наказание виновных в совер-

шении преступлений. Уголовные дела должны были быть расследованы и разрешены по существу. Неполнота, неясность или противоречия законов не должны были служить основанием к прекращению производства по нему, в

противном случае виновных могли подвергнуть ответственности как за про-

тивозаконное бездействие власти (ст. 13 УУС).

26

Принцип презумпции невиновности закреплялся в ст. 14 УУС. Соглас-

но ему никто не мог быть наказан за преступление или проступок, подлежа-

щие судебному ведомству, иначе как по приговору надлежащего суда, во-

шедшему в законную силу. Практически в неизменном виде текст указанной статьи составляет содержание действующей сегодня ст. 14 УПК РФ.

Права обвиняемого в том числе базировались на регламентации осно-

ваний для прекращения уголовного преследования. Так, в ст. 16 УУС указы-

валось, что «судебное преследование в отношении к уголовной ответствен-

ности обвиняемого не может быть возбуждено, а начатое подлежит прекра-

щению: 1) за смертью обвиняемого; 2) за истечением давности; 3) за прими-

рением обвиняемого с обиженным в указанных законом случаях и 4) за вы-

сочайшим указом или общим милостивым манифестом, дарующим проще-

ние». В случае примирения сторон обвиняемый освобождался от личной от-

ветственности.

Закон устанавливал требования о недопустимости ухудшения положе-

ния лица в случае изменения обстоятельств после вступления приговора суда в законную силу. Так, оправданный не мог быть «вторично подвергнут след-

ствию и суду по тому же самому преступлению, если бы даже открылись к его изобличению новые обстоятельства» (ст. 21 УУС); осужденный пригово-

ром суда к наказанию или взысканию не мог быть вновь судим по тому же делу, «хотя бы впоследствии были обнаружены обстоятельства, увеличи-

вающие его вину» (ст. 22 УУС). Вместе с тем указанные правила не распро-

странялись на случаи, когда суд признавал, что «прежде состоявшийся при-

говор был последствием подлога, подкупа или иного преступления» (ст. 23

УУС). Как видим, многое из данных правил использовано современным за-

конодателем.

Если уголовное дело прекращалось по установленным УУС основани-

ям без вынесения судебного приговора, то обвиняемый мог быть привлечен к ответственности по особому определению суда в случае открытия новых об-

27

стоятельств, но лишь когда не истекли сроки давности уголовного преследо-

вания.

Прогрессивным шагом законодателя стало закрепление в ст. 26 УУС правила о том, что «восстановление чести и прав невинно осужденного до-

пускается во всякое время, несмотря ни на протечение давности, ни на смерть осужденного». Более того, демократичной была норма о реабилита-

ции лица и возмещении ему «вознаграждения за вред и убытки, от непра-

вильного обвинения последовавшие». Данное правило распространялось не только на отношения, возникавшие между судом и подсудимым. Иски могли быть поданы о взыскании вознаграждения, т.е. о возмещении вреда, с судеб-

ного следователя и прокурора, если истец мог доказать, что они действовали

«пристрастно, притеснительно, без законного повода или основания или же вообще недобросовестно» (ст. 780 УУС).

Таким образом, Общие положения УУС содержали ряд принципов уго-

ловного процесса, определявших построение правовых норм данного доку-

мента, среди которых важнейшими видятся принцип законности, принцип презумпции невиновности. Кроме того, определение оснований прекращения уголовного дела и обязательность такового при их наличии, обязательность заключения под стражу исключительно на основаниях и в порядке, преду-

смотренном УУС, обязательность содержания лиц в достойных условиях,

право на реабилитацию и запрет на ухудшение положения лица в случае дальнейшего производства по уголовному делу – выступали в качестве важ-

нейших гарантий лица при наделении его процессуальным статусом обви-

няемого.

В права обвиняемого входила возможность подачи заявления об отводе судебного следователя, основания отвода которого были идентичны основа-

ниям отвода судьи (ст. 600 УУС). Отвод же прокурору, осуществлявшему надзор за следствием, или его товарищу не мог быть заявлен. Однако в слу-

чае, если указанные лица находились с обвиняемым или с потерпевшим от

28

преступного деяния в тех отношениях, которые служили поводом к отводу судей (ст. 600), то они обязаны были сами себя отвести (ст. 287 УУС).

В защиту прав обвиняемого как полноправного участника процесса со-

ставлена статья 265 УУС, содержание которой перекликается с современны-

ми принципами уголовного процесса: при производстве следствия судебный следователь обязан был с полным беспристрастием приводить в известность как обстоятельства, уличающие обвиняемого, так и обстоятельства, его оп-

равдывающие.

Обвиняемый был вправе рассчитывать на изменение меры пресечения в сторону ее смягчения, если по усмотрению прокурора «не навлекал на себя достаточного подозрения в преступлении, влекущем за собой лишение всех прав состояния или потерю всех особенных прав и преимуществ» (ст. 283

УУС).

Заметим, что действующий УПК РФ дополнен таким принципом, как разумный срок производства по уголовному делу (ст. 6.1). В ряде статей УУС также обязывал производить производство расследования в кратчайшие сро-

ки, что, безусловно, было заботой о лице, чья вина еще не установлена су-

дебным приговором. Согласно ст. 295 УУС «предварительные следствия должны быть производимы со всевозможной скоростью».

Гарантии прав лица при наделении его статусом обвиняемого подтвер-

ждались наличием в уголовном процессе судебного контроля за предвари-

тельным расследованием уголовного дела. Судебный контроль за следствием осуществлялся в том числе и в части выдачи разрешения на прекращение уголовного дела, если судебный следователь не находил оснований продол-

жать следствие (ст. 277 УУС). Судебный контроль включал рассмотрение ходатайств следователя о наложении запрета на распоряжение имуществом или ареста на имение обвиняемого (ст. 268 УУС), если того требовали об-

стоятельства дела.

В целях обеспечения гарантий прав обвиняемого Уставом было преду-

смотрено производство осмотра и освидетельствования в присутствии не

29

менее двух понятых, причем для осмотра и освидетельствования лиц женско-

го пола приглашались в качестве понятых замужние женщины. Данные след-

ственные действия должны были проводиться в дневное время, за исключе-

нием случаев, не терпящих отлагательства. Обязательным было ведение про-

токола следственного действия (ст. 319 УУС).

УУС устанавливал требования к порядку производства обыска и выем-

ки. Они должны были проводиться при понятых и при хозяине дома или по-

мещения, или «при жене его, если он женат, или при ком-либо из старших домашних его лиц». Следователю предписывалось избегать напрасного по-

вреждения осматриваемых помещений.

В защиту имущественных прав лица при наделении его статусом обви-

няемого УУС закреплял право на получение расписки от судебного следова-

теля в случае изъятия вещей, послуживших вещественными доказательства-

ми (ст. 376 УУС).

К процессуальным правам лица при наделении его статусом обвиняе-

мого относился порядок вызова к следователю посредством вручения подпи-

санной следователем повестки, конкретные требования к которой устанавли-

вались ст. 379 УУС. Привод мог быть осуществлен лишь при наличии доста-

точных оснований. Закон запрещал любые действия во время привода, нося-

щие оскорбительный характер в отношении обвиняемых.

К гарантиям прав обвиняемого можно отнести и требование закона,

направленное на производство первого допроса обвиняемого немедленно или во всяком случае не позднее суток после его явки или привода. Причем закон требовал объяснения следователем причин отсрочки допроса, если он не был сделан в течение первых двенадцати часов после явки или привода (ст. 399

УУС).

В защиту прав обвиняемого при допросе закон устанавливал запрет на получение признания обвиняемого «обещаниями», «ухищрениями», «угро-

зами или тому подобными мерами вымогательства». Допрос лиц должен был проводиться раздельно. Обвиняемый имел право требовать копию протокола

30

допроса; был вправе требовать внесения в протокол соответствующих объяс-

нений.

Устав уголовного судопроизводства закреплял принцип языка, соглас-

но которому (ст. 410) «к допросу обвиняемого, объясняющегося на языке, не понятном для судебного следователя, приглашается лицо, сведущее в этом языке». Обеспечивалась защита прав лиц «немых и вообще лиц, не могущи-

ми передавать свои мысли на словах» посредством приглашения на допросы лиц, понимающих язык или жесты, знаки, причем объясняющиеся с глухоне-

мым знаками должны вместе с тем произносить вслух то, что они объясняют ему.

К обвиняемому в целях воспрепятствования уклонения от следствия УУС (ст. 416) устанавливал строго ограниченный перечень процессуальных мер: 1) отобрание вида на жительство или обязание их подпиской о явке к следствию и неотлучке с места жительства; 2) отдача под особый надзор по-

лиции; 3) отдача на поруки; 4) взятие залога; 5) домашний арест; 6) взятие под стражу. Другие меры применять запрещалось.

Особо оговаривалось, что под стражу лицо могло быть взято в случае отсутствия оседлости. Кроме того, при избрании меры пресечения к обви-

няемому принимались во внимание не только строгость угрожающего ему наказания, но также «сила представляющихся против него улик, возможность скрыть следы преступления, состояние здоровья, пол, возраст и положение обвиняемого в обществе». Заметим, что сходные положения содержатся в ст. 97, 98 и 108 УПК РФ.

К гарантиям защиты прав обвиняемого можно отнести обязательность составления протоколов следственных действий. В дальнейшем такие дейст-

вия могли быть обжалованы обвиняемым, и протокол становился основанием для подтверждения обжалуемого действия. Правом обвиняемого было озна-

комление со всеми материалами уголовного дела по окончании предвари-

тельного следствия, а также представление дополнительных сведений или материалов в свое оправдание. Если обвиняемый указывал на какие-либо но-