Шмонин А.В. История органов, расследующих преступления экономической направленности. Ч. 1

6. Послереформенный период

вершения преступления (голый умысел, приготовление, покушение, оконченное преступление), проводилось разграничение между понятиями преступления и проступка, закреплялись основные формы соучастия в преступлениях (главные виновники, участники, зачинщики, сообщники, подговорщики, или подстрекатели, пособники, попустители, укрыватели). Весьма подробно в тексте уголовного закона излагались основные положения о наказаниях.

ВОсобенной части Уложения 1885 г. традиционно на первом месте стояли преступления против веры. Среди наиболее тяжких преступлений выделялись государственные, а также преступления

ипроступки против порядка управления, посягающие на экономические отношения.

Отдельные виды преступлений экономической направленности закреплялись в Уголовном уложении от 22 марта 1903 г.1 (далее – Уложение), консолидируясь в отдельные главы с учетом объекта посягательства, т. е. свойства и значения того охраняемого законом интереса, на который посягал виновный. Но необходимо учитывать, что по аналогии с Уложением о наказаниях при построении системы Особенной части Уложения все преступления подразделялись на две группы: а) посягающие на публичные интересы и б) нарушающие частные интересы. Между этими двумя группами находилась одна из глав, включающая преступления экономической направленности, одновременно посягающие на публичную и частную сферу жизнедеятельности (гл. XXI «О подлоге»).

Анализируя нормы Уложения, можно констатировать, что составы преступлений экономической направленности сосредотачивались в четырех главах. В частности, в гл. XII Уложения «О нарушении постановлений, ограждающих общественное спокойствие» содержалась ст. 279, регламентирующая уголовную ответственность за участие в шайке, составившейся в целях фальшивомонетничества, повреждения чужого движимого имущества, воровства, разбоев, вымогательства и мошенничества, приобретения или сбыта имущества, добытого преступным путем, а также контрабанды.

Вгл. XXI «О подлоге» предусматривалось наказание за фальсификацию официальных государственных документов, как то: 1) за подделку или переделку постановлений Императора (ст. 437), подделку печатей, клейм или иных удостоверительных знаков (ст. 449),

1 См.: Уголовное Уложение 1903 г. (по изданию 1909 г.). Статьи, введенные в действие // Свод законов Российской империи. Том XV. СПб., 1912. С. 235–261.

151

6. Послереформенный период

чужих гербовых или именных печатей, или иного орудия для наложения закрепляющего печать знака (ст. 451); 2) заведомое использование поддельных печатей, клейм и иных удостоверительных знаков (ст. 452). В последнем случае, если виновный употребил поддельные печати и орудия в целях удостоверения документов, ответственность наступала за подделку документа.

В гл. XXXV «О преступных деяниях против прав авторских

ипривилегий на изобретения» группировались нормы, предусматривающие наказание за нарушение авторского права (ст. 620)

ихранение или сбыт контрафактной продукции (ст. 622). Согласно нормам гл. XXXVII «О преступных деяниях по служ-

бе государственной и общественной» в число преступлений экономической направленности включались деяния, посягающие на порядок управления, а именно: непринятие служащим мер по предупреждению и пресечению преступлений, обязанным по свойству службы предупреждать и пресекать преступные деяния (ст. 643); недонесение служащим вопреки своим обязанностям о тяжком преступлении или преступлении, подлежащем преследованию не по частной жалобе, или о лице, участвующем в совершении таких деяний (ст. 644); бездействие власти, совершенное путем непринятия мер, необходимых для задержания подозреваемого или поимки арестантов (ст. 645). В целом нормы о должностных (служебных) преступлениях экономической направленности можно условно дифференцировать на следующие виды: 1) служебное попустительство (ст. 643, 645, 652); служебное недонесение и укрывательство (ст. 644).

Из проведенного нами анализа вытекает, что посягательства экономической направленности, нашедшие отражение в названной главе Уложения, предполагали наличие в составе деяния специального субъекта – лица, наделенного теми или иными должностными (служебными) полномочиями. Однако подобная система приводила к некоторым негативным последствиям – полной безнаказанности виновников преступления. Последнее детерминировалось некоторой автономией уголовного судопроизводства – особым порядком уголовного преследования и предания суду должностных лиц. Как общее правило применялось положение, что преступления должностных лиц расследуются, а сами они предаются суду теми органами, от которых зависит их назначение на должность, т. е. вышестоящим начальством. Такой процессуальный порядок вызывал осуждение и требовал распространения надзора прокуратуры на все

152

6. Послереформенный период

отрасли государственного управления, в том числе сопряженные с экономической сферой1.

Многие виды преступлений экономической направленности нашли отражение в статьях Уложения, так и не вступивших в законную силу2, оставшихся тем самым за сферой правоприменения. Например, в гл. XI имелась норма, устанавливающая наказание за сговор торговцев и промышленников в целях чрезмерного поднятия цен на предметы продовольствия и иные товары «необходимой потребности» (ст. 242).

В гл. XVI «О нарушении постановлений о надзоре за промыслами и торговлею» концентрировалось наибольшее количество составов экономических преступлений, нежели в иных главах Уложения. Все многообразие уголовно-правовых норм, содержащихся

вэтой главе, современные авторы группируют в несколько блоков3. Статьи первого блока устанавливали ответственность за нарушение порядка устройства коммерческих банков, т. е. создание без соответствующего разрешения лицом, не имеющим на то права, либо

взапрещенном месте (ст. 310–313). Нормы второго блока посвящались нарушениям правил продажи крепких спиртных напитков (ст. 314–317). В третьем блоке содержались предписания, посвященные нарушениям правил о праве на торговлю и ее производства (ст. 318–323, 334–335). Четвертый блок включал статьи о нарушениях правил кредита (ст. 324–333). Также была предусмотрена ответственность за нарушение правил торговли золотыми и серебряными изделиями и их изготовления (ст. 348–355). Шестой блок содержал статьи, запрещающие самовольное пользование товарными и иными знаками (ст. 356–360). В последний блок гл. XVI вошла норма, устанавливающая наказание за хранение и употребление неверных мер и весов.

Ряд составов преступлений экономической направленности – о подделке, изготовлении или иных действиях с гербовой бумагой, почтовыми марками, бандеролями или иными ценными знаками –

1 См., напр.: Фельдштейн Р. С. Лекции по уголовному судопроизводству. М., 1915. С. 197–198.

2 Уголовное Уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. С Мотивами, извлеченными из объяснительной записки редакционной комиссии, представленная Мин. Юстиции в Государственной Совет и журналов – особого совещания, особого присутствия департаментов и общего собрания Государственного совета. СПб, 1904. С. 1–1103.

3 См.: Тюнин В. И. Преступления экономические в Уголовном Уложении 1903 года // Журнал российского права. 2000. № 4. С. 166–167.

153

6. Послереформенный период

можно обнаружить и в гл. XX «О подделке монеты, ценных бумаг и знаков» (ст. 433–435).

Составы присвоения чужого движимого имущества как вверенного виновному, так и случайно им найденного (ст. 571–573), а также злоупотребления доверием (ст. 577–580) Уложение сгруппировало в гл. XXXI «О необъявлении о находке, присвоении чужого имущества

излоупотреблении доверием». Вместе с тем закон не рассматривал присвоение чужого имущества, ответственность за которое предусматривалась ст. 571–573 гл. XXXI, в качестве самостоятельной формы хищения и, следовательно, не относил их к «хищническим захватам»1.

Вгл. XXXII «О воровстве, разбое и вымогательстве» законодатель разместил два вида преступлений экономической направленности: 1) воровство (ст. 581–589); 2) вымогательство (ст. 590).

Гл. XXXIII «О мошенничестве» впервые в истории отечественного уголовного законодательства предметом мошенничества признавала не только движимое имущество, но и недвижимое, всякого рода имущественные блага и права на них. Данное положение подтверждает родовое понятие мошенничества, приводимое в законе. Так, согласно ст. 591 мошенничеством признавалось: 1) похищение посредством обмана чужого движимого имущества с целью присвоения; 2) похищение чужого движимого имущества с целью присвоения посредством обмера, обвеса или иного обмана в количестве или качестве предметов при купле-продаже или иной возмездной сделке; 3) побуждение посредством обмана с целью доставить себе или другому имущественную выгоду к уступке права по имуществу или к вступлению в иную выгодную сделку по имуществу. В ст. 593 законодатель отнес к мошенничеству: 1) продажу или залог недвижимого имущества заведомо чужого, если виновный не имел на него права, либо имущества вымышленного; 2) продажу или залог недвижимого имущества с сокрытием «во вред покупщику или залогопринимателю» лежащих на имуществе запрещений или обязательств.

Группируя нормы гл. XXXIII об уголовной ответственности за мошенничество, разработчики Уложения не нашли возможности «обнять все родовые случаи мошенничества одним лишь понятием»

ивычленили в нем три основных вида: «похищение посредством обмана, вовлечение посредством обмана в договорные отношения и об-

1 Преступления, совершенные в отношении чужого движимого имущества, определялись в Уложении как «хищнические захваты». В современном уголовном законодательстве это понятие сводится к дефиниции «хищение».

154

6. Послереформенный период

ман по купле-продаже и иным возможным сделкам»1. В этой связи круг деяний, подпадающих под мошеннические обманы, был расширен на величину иных видов мошенничества, а именно: 1) сбыта предмета под видом запрещенного уголовным законом к обращению или под видом добытого преступным деянием (ст. 292); 2) обманов при страховом мошенничестве (ст. 594, 598); 3) мошенничества посредством присвоения официального положения или власти (ч. 1 ст. 595); 3) мошенничества, учиненного шайкою (ч. 2 ст. 595); 4) мошенничества, учиненного при рецидиве (ст. 596–597).

Гл. XXXIV «О банкротстве, ростовщичестве и иных случаях наказуемой недобросовестности по имуществу» воплотила предписания о следующих преступлениях экономической направленности: 1) неисполнение обязанностей должника по отношению к кредиторам, включающее злостное (ст. 599–602), неосторожное или простое (ст. 603) банкротство; 2) несостоятельность товариществ и акционерных обществ посредством злоупотребления, неисполнения правил или сообщение ложных показаний суду и полиции лицами, заведующими делами таких обществ (ст. 604–605); 3) недобросовестные действия должника в отношении имущества, выступающего обеспечением исполнения кредитных обязанностей (ст. 606–607); 4) ростовщичество,

втом числе ссуживание в виде промысла обывателям хлеба, иных припасов, денег или эксплуатация тягостного положения продавца

вцелях скупки хлеба (ст. 608–610); 5) недобросовестные поступки по договорам в виде взыскания по оплаченному документу, вовлечения

вневыгодную сделку, злоупотребления слепотою потерпевшего, злоупотребления бланком и их использования (ст. 611–615); 6) корыстное приобретение, хранение или сбыт чужого имущества, заведомо добытого тяжким преступлением или преступлением (ст. 616–619).

Преступления экономической направленности, нацеленные на защиту от нарушения права собственника пользоваться движимым и недвижимым имуществом, извлекать из него плоды и доходы, либо са-

мовольного пользования таким имуществом, концентрировались в гл. XXXVI «О самовольном пользовании чужим имуществом». Само понятие «самовольное пользование чужим имуществом» являлось родовой дефиницией, включающей отдельные преступные деяния, зани-

1 Уголовное Уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г., с мотивами, извлеченными из объяснительной записки редакционной комиссии, представленная Мин. Юстиции в Государственной Совет и журналов – особого совещания, особого присутствия департаментов и общего собрания Государственного совета. Издание Н.С. Таганцева. СПб., 1904. С. 879.

155

6. Послереформенный период

мавшие самое низшее место в иерархии имущественных посягательств.

Вэту группу деяний экономической направленности закон включал:

1.Самовольное пользование чужим недвижимым имуществом1, а именно: а) незаконные охоту, рыбную и иную ловлю на чужой земле, лесу или водах (ст. 623); б) пользование чужим лесом (ст. 624– 628); в) постройку завода на чужой земле (ст. 629); г) пользование чужими недрами (ст. 632); д) пользование продуктами, могущим доставить выгоду владельцу (ст. 633); е) вторжение в исключительное пользование землей и ее произведениями (ст. 634).

2.Самовольное пользование чужим движимым имуществом. Закон относил к этой группе только одно преступление – самовольное пользование чужим движимым имуществом со стороны лиц, профессионально занимавшихся принятием имущества в заклад или на хранение (ст. 635).

Составы преступлений экономической направленности, так и не вступившие в юридическую силу, имелись и в гл. XXXVII «О преступных деяниях по службе государственной и общественной».

Вчастности, здесь можно назвать оглашение тайн и порядка управления (ст. 653–654); оглашение тайн промышленности и торгов (ст. 655); взяточничество (ст. 656–662) и лихоимство (ст. 663–665).

Законодательные акты Временного правительства в сфере уголовной ответственности за преступления экономической направленности (февраль – октябрь 1917 г.) характеризовались, как правило, изменением отдельных уголовно-правовых норм в контексте ранее действовавших дореволюционных уголовных законов (например, положений Уложения о наказаниях уголовных и исправительных и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями). В частности, постановлением Временного правительства от 13 мая 1917 г.2 Уложение о наказаниях было дополнено положением об уголовной ответственности за участие в публичном «скопище», которое, действуя объединенными силами участников, с целью распития спиртных напитков совершало похищение или истребление чужого имущества (ст. 2692).

1 По смыслу норм гл. XXXVI Уголовного уложения под пользованием недвижимостью понималось всякое извлечение выгод из недвижимого имущества без нарушения на него права собственности (например, право овладения дикими неоккупированными животными, подлежащими охоте; дикорастущими ягодами, плодами, грибами и иными предметами, могущими доставить выгоду владельцу; недрами и др.) (См.: Уголовное Уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г.. СПб., 1904. С. 937–957).

2 См.: Герцензон А. А. и др. История советского уголовного права (1917–1947 гг.). М., 1948. С. 32–33.

156

6. Послереформенный период

Отметим, что о либерализации уголовной политики (март – июнь 1917 г.) по отдельным видам преступлений экономической направленности говорило масштабное амнистирование по некоторым видам должностных (служебных) и аграрных преступлений, самозванству и недоносительству. Так, некоторые исследователи того времени подсчитали, что на основании указов Временного правительства об объявлении амнистии из тюрем было освобождено более 4 ⁄5 всех содержавшихся там осужденных1.

Переходя к рассмотрению органов, расследующих преступления экономической направленности, следует отметить, что качественно новый подход в организации органов, расследующих преступления, был связан с решением правительства Александра II приступить в конце 50-х гг. к реформе полицейского аппарата, что было обусловлено в первую очередь господством в России крепостнических отношений. Данный реформаторский курс трактовался как одно из важнейших условий благополучного исхода крестьянской реформы, т. к. несовершенство деятельности полицейских органов часто являлось аргументом для обоснования отсрочки или невозможности крестьянской реформы. Это объяснялось тем, что с освобождением крестьянства от крепостнической зависимости охрана порядка повсеместно становилась обязанностью полиции. Однако старый полицейский аппарат был не в состоянии выполнить эту задачу.

Таким образом, при подготовке крестьянской реформы, начало которой относится к осени 1857 г., остро встал вопрос о реорганизации полиции, для чего 18 февраля 1858 г. была образована специальная комиссия, входящая в Главный комитет по крестьянскому делу. В рамках работы данного комитета возникла идея отделения предварительного следствия от полиции, для воплощения которой была образована комиссия губернских и уездных учреждений, включившая представителей различных ведомств. Одним из членов комиссии был Н.И. Стояновский, который разработал научно-теоретиче- ские положения о формах судопроизводства и судебном характере предварительного следствия. В августе 1859 г. им был подготовлен проект «Общего положения о предварительном дознании, производимом общей полицией», в котором целью дознания виделось обеспечение предварительного следствия необходимыми материалами

осовершенном преступлении, а следователь в свою очередь, как

1 См.: Люблинский  П. И. Мартовская амнистия // Журнал Министерства Юстиции. 1917. № 4. С. 4.

157

6. Послереформенный период

предполагалось, должен был из материалов, предоставленных ему полицией, собрать и оценить доказательства для обеспечения деятельности суда по отправлению правосудия, а к ноябрю 1859 г. – записка «Учреждение следственных приставов», содержавшая основные нормы, регулирующие правовой статус следователя, которые впоследствии вошли в нормативные акты 1860 г.

В ноябре 1859 г. записка Н.И. Стояновского была изучена в комиссии губернских и уездных учреждений, которая признала ценность содержащихся в ней положений. Члены комиссии подтвердили необходимость разделить предварительное расследование на две стадии: дознание, включающее установление факта преступления, закрепление улик, розыск и предварительное следствие, состоящее в сборе и оценке доказательств, предварительном установлении виновности лица.

Было признано целесообразным для придания большего значения в общественном мнении и привлечения к этой должности «людей образованных и не называть их приставами, а впредь именовать их следственными судьями, как это принято во всех законодательствах». Причем высокое положение следственного судьи предполагало глубокое знание законов, правильное их применение, поэтому следственными судьями могли быть только лица, имевшие юридическое образование и опыт следственной работы.

Свою деятельность комиссия завершила в марте 1860 г. созданием проекта «Учреждения следственных судей», согласно которому следственный судья назначался уже не министром юстиции по представлению губернского прокурора, как было предложено в записке «Учреждение следственных приставов» Н.И. Стояновского, а начальником губернии, что было шагом назад, т. к. это указывало на зависимость следственных органов от полиции.

Обсуждение в Государственном совете проекта реформы следственного аппарата состоялось в мае 1860 г. Проект в целом был одобрен, в него были внесены некоторые коррективы. Так, термин «следственный судья» был заменен на «судебный следователь» со следующей мотивировкой: «Слова: «следственный судья» могут дать неправильно понятие об учреждении, потому что этот судья не судит, а собирает только данные, представляемые им на разрешение суда; он производит следствие и потому должен именоваться «следователем», но так как ныне следствия, из ведомства полиции, переходят в ведомство судов, то всего соответственнее было бы назвать его «судебным следователем»». Предположительно термин «след-

158

6. Послереформенный период

ственный судья» в данном случае должен был обозначать лишь его ведомственную подчиненность. Судебные следователи были одновременно членами уездного суда, поэтому право назначать на эту должность, по мнению Государственного совета, следовало предоставить министру юстиции по представлению начальника губернии.

Именным указом от 08 июля 1860 г. «Учреждения судебных следователей»1 (далее – Закон о судебных следователях) определялось, что «для производства следствий по уголовным делам, подлежащим рассмотрению судебных мест, состоят в уездах и городах судебные следователи» (ст. 1). Всего были учреждены 993 следственные должности в 44 губерниях Российской империи2. Судебные следователи входили в штат уездного суда и назначались министром юстиции по представлению губернатора, которому, в свою очередь, соответствующие кандидатуры предлагал губернский прокурор (ст. 8 «Основных положений об устройстве судебных мест», утвержденных 29 сентября 1862 г.). Таким образом, следователи, будучи включены в штат уездных судов, остались в частичной организационной зависимости от региональных органов общего управления (назначались министром юстиции по представлению губернатора, губернатором же распределялись и перемещались по участкам).

К Закону о судебных следователях прилагались три законодательных акта: «Учреждение судебных следователей»; «Наказ судебным следователям»; «Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок» (далее – Наказ полиции), также вступившие в силу в 1860 г.

В соответствии с положениями Закона о судебных следователях каждому судебному следователю может быть назначен участок уезда, город или часть города, в пределах которых он обязан производить следствия и исполнять отдельные следственные действия по делам о преступлениях и проступках, подлежащих рассмотрению судебных мест (ст. 7). При этом по преступлениям и проступкам, подлежащим рассмотрению судебных мест, к обязанностям полицейских и других должностных лиц, не принадлежащих судебному ведомству, относится только первоначальное изыскание и раскрытие тех существенных обстоятельств, которые могут привести к выводу, что в исследуемом происшествии заключается преступление или проступок. К обязан-

1 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. Т. 35. Отд. I. № 35890.

2 См.: Бразоль Б. Л. Следственная часть // Судебные уставы 20 октября 1864 года. Петроград, 1914. Т. 2. С. 79.

159

6. Послереформенный период

ности судебных следователей относились все дальнейшие следственные действия, необходимые для того, чтобы изыскать, получить и сохранить все те сведения и доказательства, которые нужны суду для вынесения правильного приговора по преступлению или проступку,

ио лицах, обвиняемых в совершении преступления или проступка, подлежащего ведению судебных мест (ст. 9).

Отметим, что «исследование о маловажных преступлениях и проступках, подлежащих разбору распорядительных (не судебных) мест или решению сословных и полицейских судов, а также следствия о конокрадстве и корчемстве там, где еще состоят для производства их особые чиновники, не возлагается на судебных следователей» (ст. 10).

Следовательно, некоторые преступления экономической направленности (конокрадство и корчемство) были подследственны полиции (судебным приставам).

Также необходимо отметить, что рассматриваемым законом предусматривалось производство следствия, очевидно, и по делам о преступлениях экономической направленности, судебным следователем единолично или «в  составе  особо  наряженной  следственной  комиссии как старший член оной» (ст. 12). При этом следственные комиссии могли быть назначены в особенно важных случаях судебными местами или непосредственно, или по представлению полиции по предложению уездного стряпчего и губернского прокурора, или же по предписанию начальника губернии. Комиссии могли состоять из судебного следователя, другого члена уездного суда или магистрата

ичиновника местной городской или земской полиции. Начальник губернии, по требованию которого назначена комиссия, может сверх того включать (отряжать) иных чиновников по своему усмотрению. Комиссия приглашала для нахождения при следствии депутатов тех сословий и ведомств, к которым принадлежат обвиняемые (ст. 15).

Отметим, что каких-либо обособленных структурных подразделений, объединяющих следователей (следственных отделов, следственных частей), в окружных судах не предусматривалось. Соответственно, не была предусмотрена и должность руководителя органов

предварительного следствия (группы следователей), входивших

вштат соответствующего окружного суда1.

1 Согласно ст. 270 Учреждения судебных установлений налагать дисциплинарное взыскание на судебного следователя (как и на судей окружных судов) был вправе только руководитель вышестоящего органа правосудия (старший председатель судебной палаты) (См.: Мамонтов А. Г. Судебный следователь в истории российского судопроизводства: учеб. пособие. М., 2003. С. 16–22, 35–40).

160