1294

отличие от представителей первого поколения представители второго шли не от психологии, а от лингвистики. Н. Хомский разрабатывает целостную модель описания языка – порождающую грамматику, в которой он идет от внедренной им трансформационной модели. В связи с этим признается особый статус речевого поведения, отличающий его от поведения неречевого. Исключительность речевого поведения, в частности, усматривается в том, что для его овладения требуются предварительные, доязыковые знания, некие познавательные структуры, которые служат когнитивным инструментом овладения языком. Процесс овладения языком понимается как процесс овладения абстрактными грамматическими структурами и правилами их образования, при этом предполагается врожденное имплицитное знание этих грамматических структур и, следовательно, овладение языком - это актуализация врожденных грамматических знаний ребенка; его языковое развитие, таким образом, детерминировано изнутри.

Вкачестве недостатков теории Н.Хомского отмечается ее непсихологичность: она сводит психологические процессы к реализации

вречи языковых структур. Психолингвисты второго поколения ставили в центр внимания - предложение, а не высказывание! Без внимания остаются взаимосвязи элементов разных языковых уровней и их роль в формировании и восприятии коммуникативных единиц. Психофизиологические процессы так же рассматриваются в отрыве друг от друга. Теория Ч. Хомского в большей степени лингвистична, чем психологична. Поэтому данная теория была встречена с определен-

ной долей критики [Rommetveit, 1968; Леонтьев А.А., 1969].

Несмотря на то, что теория трансформационной модели оказалась весьма ограниченной, ее значение состояло уже в том, что был преодолен атомизм, характерный для психолингвистов первого поколения – было установлено, что человек овладевает не отдельными элементами, а системой в целом. Центральной становится идея универсальных врожденных правил оперирования языком.

Важным моментом для дальнейшего развития психолингвистики стала идея о принципиальном различии языковой способности и языковой активности. Языковая способность определяет языковую активность и является первичной по отношению к ней.

Вевропейском сообществе психолингвисты П. Уотсон, Дж. Грин вышли за пределы предложения – в текст. Но до полного понимания взаимодействия внешних и внутренних детерминирующих факторов процесса порождения и восприятия речи было еще далеко,

43

поскольку доминирующей была идея полного или частичного изоморфизма когнитивных структур и структур языковых [Слобин Д.,

Грин Дж., 1976].

Психолингвистика третьего поколения сформировалась в конце 1970 г.г. и связана в США с именами психологов Дж. Верча и Дж.Брунера; во Франции - с именами Жака Мелера, Жоржа Нуазе и др. Психолингвисты третьего поколения исследуют психолингвистические процессы в широком контексте мышления, общения, памяти.

Жорж Нуазе выступал с заявлением о необходимости разработки «автономной психолингвистики». По его мнению, психолингвистические процессы имеют одновременно когнитивную и коммуникативную природу, а не изоморфную. Они приобретают когнитивный характер, реализуясь в общении. Жак Мелер считал психолингвистику частью когнитивной психологии. Дж. Верч акцентирует внимание на одновременной обработке лингвистической и психологической информации.

Почти все сторонники психолингвистики третьего поколения критически относятся к идее существования врожденных универсальных языковых структур. Д. Дюбуа: «Язык должен рассматриваться не как формальный объект, одинаковый для всех, но как объект социальный и исторически детерминированный» [Dubois, 1975:.25-26].

1.5. Отечественные психолингвистические модели

Психолингвистика возникла в СССР как теория речевой деятельности (ТРД) в середине 60-х гг. ХХ века на базе деятельностного подхода к психике, развивавшегося с середины 1930-х годов в рамках психологической школы Л.С.Выготского и связанного с именами таких психологов, как А.Н.Леонтьев, А.С.Лурия, С.Л.Рубинштейн, М.Я.Басов и др. Основы теории речевой деятельности были сформулированы в работах А.А.Леонтьева. Особенностью его модели является ее психологическая ориентация, в ней речь трактуется как активная и целенаправленная речевая деятельность. Единицей анализа является элементарное речевое действие и речевая операция. Эта единица должна нести в себе все основные признаки деятельности.

Современная отечественная психолингвистика ориентируется на психологические и неврологические теории Льва Семёновича Выготского, Александра Романовича Лурия, Алексея Николаевича Леонтьева, Николая Ивановича Жинкина и на лингвистические идеи Льва Владимировича Щербы, Льва Петровича Якубинского, Михаила Ми-

44

хайловича Бахтина, Соломона Давидовича Кацнельсона, Льва Рафаиловича Зиндера.

Л.С. Выготский пишет, что задача современного исследования не разбор по элементам, а анализ фаз, из которых складывается разворачивание мысли в слово: «отношение мысли к слову есть прежде всего не вещь, а процесс, это отношение есть движение от мысли к слову и обратно – от слова к мысли… Это течение мысли совершается как внутреннее движение через целый ряд планов… Поэтому первейшей задачей анализа, желающего изучить отношение мысли к слову как движение от мысли к слову, является изучение тех фаз, из которых складывается это движение, различение ряда планов, через которые проходит мысль, воплощающаяся в слове» [Выготский, 1982, т.2: 35]. «Работа мысли есть переход от чувствования задачи – через построение значения – к развертыванию самой мысли… Путь от смутного желания к опосредованному выражению через значения» [Выготский,1982, т.1: 162]. По этим высказываниям Выготского следует, что:

первым звеном порождения речи является ее мотивация;

вторая фаза – это мысль (речевая интенция);

третья фаза есть опосредование мысли во внутреннем слове (внутреннее формирование речевого высказывания);

четвертая фаза – опосредование мысли в значениях внешних слов (реализация внутренней программы);

пятая фаза – опосредование мысли в словах (акустикоартикуляционная реализация речи).

Все дальнейшие модели, разрабатывавшиеся в 1960-х- 1970-х гг. в отечественной психолингвистике, представляют собой развертывание и дальнейшее обоснование модели, предложенной Л.С. Выготским - это работы: А.А. Леонтьев «Психолингвистические единицы и теория речевого высказывания», 1969; А.А. Леонтьев и Т.В. Рябова «Фазовая структура речевого акта и природа Планов», 1970; Т.В. Ахутина «Нейролингвистический анализ динамической афазии, 1975; «Порождение речи. Нейролингвистический анализ синтаксиса»,1989.

Л.С. Выготский первым поставил задачу рефлексии над речью и анализа разных уровней осознанности речи в их взаимоотношении.

А.Р. Лурия опирался на выдвинутую Л.С. Выготским концепцию локализации психических функций в коре головного мозга и предположение, что разрушение одного из этих участков может быть компенсировано за счет включения в единую систему других участ-

45

ков коры головного мозга. Дальнейшее развитие этих концепций помогло ученому диагностировать и исследовать различные виды афазии. Он предложил термин для данного современного направления исследований – «нейролингвистика», поскольку его работы находились на стыке лингвистики, патопсихологии и неврологии.

Отечественные психолингвистические школы имеются в Москве (А.А. Леонтьев, Т.В. Ахутина-Рябова, И.А. Зимняя, Р.М. Фрумкина, А.М. Шахнарович, Е.Ф. Тарасов, Т.М. Дридзе, А.И. Новиков), в Петербурге (Л.Р. Зиндер, В.Б. Касевич, Л.В. Сахарный, Т.И. Зубкова, А.С. Штерн), в Саратове (И.Н. Горелов), в Твери (А.А. Залевская и её ученики), в Перми (Л.Н. Мурзин и его ученики). Активная разработка психолингвистических моделей ведётся в Германии, Франции, Польше, США и многих других странах.

Выводы

Языковые средства – лишь операторы процесса общения. Внимание психолингвистов сосредоточено на системе знаний человека, формирующей образ мира. На протяжении долгого времени они пытались построить модель соотношения личности со структурой и функциями речевой деятельности, что позволило бы значительно расширить базу теоретических и практических данных об устройстве языкового сознания.

Каждый новый этап развития науки нес с собой все новые подходы и методы моделирования. Язык стал рассматриваться как психический феномен, поскольку он опосредует восприятие и отражение реальности, ее переживание, трансформацию в личностные смыслы и является средством их экспликации. Три ипостаси языка берутся в расчет – язык как процесс, как часть психической деятельности человека и как общественное явление. Язык становится инструментом для раскрытия многообразия мировидения. Провозглашается единство языка, мышления и культуры. Мышление учеными подразделяется на образное и языковое. Мы моделируем мир со всеми его связями в сознании и формируем наше отношение к нему. Нас особо интересует акт превращения мира в мысли. Язык – это лишь набор средств, речь

– индивидуальная реализация. Речевая деятельность включает в себя физиологические и психологические составляющие. В речи эксплицитно или имплицитно мы выражаем свое отношение, поэтому факт языка не равен факту речи. Даже сам выбор языковых средств может быть субъективным, деятельность психолингвиста направлена на пе-

46

рехват мысли в слове. Мышление гештальтно по своей сути – образно и неразделимо на отдельные составляющие. Это вытекает из организации опыта как единого целого: мы ощущаем каждый предмет по отдельности и все вместе одновременно, а отношения предметов между собой рождают новые свойства. Все предметы могут восприниматься по-разному в зависимости от их актуальности, близости и \ или понятности для воспринимающего или говорящего индивида. Каждый образ сознания есть комплекс образов о физических свойствах объекта + наше отношение к нему. Психолингвисты пытаются моделировать не только и не столько отдельные элементы, сколько целые процессуальные комплексы. Так речевые реакции могут быть физиологическими (спонтанными) и психологическими (осознанными). Модели речевого поведения стали ключом и определенным этапом построения модели глобальной цепи: язык – человек – социум – мир.

Потребность, пожалуй, повсеместно станет первым уровнем в модели речевой деятельности человека. Потребность перетекает в цель, цель – в мотив. Речь – это система непосредственных или опосредованных реакций человека на речевые и неречевые стимулы. На уровне рецепции стимулы перекодируются в импульсы, которые в купе с прошлым опытом образуют перцептивное единство. На уровне презентаций оно получает значение. И здесь, под влиянием стимула, приходит в действие моторная программа, в ходе которой осуществляется моторное кодирование. Помимо языковых ограничений, речевое поведение опосредуется системой фильтров социальнокультурного и личностного характера.

Исследовательские модели психолингвистики в значительной степени определяются тем, какие научные направления в тот или иной период оказывались эталонными или смежными не только для лингвистики и психологии, но и вообще для наук гуманитарного цикла. Важно при этом, что отношения «эталонности» и «смежности» имеют смысл только при их четкой привязке к определенному историческому периоду: соответствующие отношения и оценки меняются в зависимости от того, какова в целом карта науки и стиль научного познания в данный временной отрезок. Для психологии в период ее

становления эталоном научности была физика с ее пафосом экспериментального исследования, в силу чего вся духовная феноменология, не поддающаяся экспериментальному анализу, оказалась отданной философии. Для структурной лингвистики, превыше всего ценившей строгость и формализацию изложения,

47

эталонными представлялись математика и математическая логика. В свою очередь, для психолингвистики до середины 1970-х годов именно экспериментальная психология (как она сложилась к середине 20 в.) оставалась безусловным эталоном и ближайшей смежной наукой. При этом сама психолингвистика (в ее европейском варианте) считалась направлением именно лингвистики, а не психологии (хотя на самом деле с этим согласны далеко не все).

Психолингвистика возникала для решения проблем, которые не могут быть решены ни в психологии, ни в лингвистике. Объединение этих двух дисциплин в одну пограничную дисциплину позволяет использовать понятийный аппарат лингвистики для описания языковой формы речевых высказываний и понятийный аппарат психологии для описания и объяснения психических процессов производства и восприятия речи, онтогенеза языка и языковой способности как психофизиологической функции человека, формирующейся прижизненно.

Попытки дать периодизацию становления и развития психолингвистики и ее моделей с опорой на четкие и непротиворечивые основания для вычленения определенных научных направлений сталкиваются с большими трудностями. А.А. Залевская справедливо замечает, что хронологически многие направления сосуществуют, развиваются параллельно. О возникновении новых идей становится широко известно только после опубликования работы и ряда ссылок на нее в других статьях. Как отмечает P.M. Фрумкина, оценки итогов существования науки за определенный период не могут быть объективными, поскольку они всегда отражают личное самочувствие исследователя, занятого в определенной научной области [Фрумкина 1995: 509-510]. Более того, в поле зрения того или иного автора может попасть лишь ограниченный круг публикаций, что неизбежно влечет за собой некоторое искажение общей картины [Prucha, 1978: 88]. Активно работающие авторы то и дело вносят коррективы в трактовку тех или иных понятий, со временем пересматривают свои модели

исвое отношение к взглядам коллег. Наглядными примерами могут служить описанные самими учеными пути поиска истины:

-переход Дж. Маклелланда [McClelland, 1995] от бихевиоризма через когнитивизм к когнитивной науке или

-Дж. Лакоффа [Lakoff, 1995] от идей порождающей грамматики Н. Хомского через принятие идей Г. Фреге и генеративную семантику

идалее через признание необходимости учета особенностей работы

48

мозга человека, процессов метафоризации, категоризации и т.д. к когнитивной науке и трактовке семантики с позиций коннекционизма.

Давайте проанализируем вклад каждой из предшествующих моделей в развитие современных методов исследования и реконструкции работы сознания:

1.В рамках генеративной модели впервые был поставлен вопрос о механизме усвоения языка.

2.Бихевиоризм привлек внимание к аспекту взаимодействия человека со средой. Своей целью они видели систематизацию моделей речевого поведения.

3.Функциональные модели акцентировали внимание на особенностях поведения человека и на особенностях восприятия действительности.

4.В рамках генеративной модели впервые появился уровень врожденных знаний. Стали изучаться принципы и параметры трансформации высказывания в разных языках (универсальные грамматические ограничения).

5.На базе французской школы, сочетавшей в себе черты бихевиоризма, гештальтпсихологии и принципы интериоризации, возникли когнитивные модели сознания. Она же внесла большой вклад в изучение психологии детей, что позволило обогатить наше знание о характере мышления в зависимости от возраста.

6.Психолингвистические модели Ч. Осгуда выросли из бихевиористской психологии языка и опираются на дистрибутивную лингвистику и теорию коммуникации, ставившую задачу изучения отношения между структурой сообщений и качествами индивидов, которые продуцируют и принимают сообщения.

7.Трансформационная модель отражает процессы не только овладения и употребления формальными языковыми структурами, но и формирует представления о воплощении в языковых формах содержательных интенций коммуникантов, для чего вводится понятие поверхностного и глубинного уровня порождения высказывания. Н. Хомский предложил модель образования синтаксических структур - так называемую порождающую грамматику, идентифицировав языковую способность взрослого с системой, порождающей предложения.

49

8.У Л. С. Выготского организация процесса производства речи трактуется как последовательность фаз деятельности (мотивация — мысль — внутреннее слово — реализация).

9.В концепции Л. В. Щербы постулируется наличие языкового материала (текстов), языковой системы (словарей и грамматики) и языковой деятельности (как говорения и понимания речи).

10.Отечественная психолингвистика сформировалась как теория

речевой деятельности.

Первый вариант психолингвистики, созданный психологами-

бихевиористами нес на себе следы прежней психологии речи со всеми ее достоинствами и недостатками: объект анализа - преимущест-

венно изолированное слово; предмет анализа - причинноследственные связи между словами, в первую очередь в вербальной памяти человека; схема анализа - стимул-реакция с ассоциативной связью между ними; экспериментальная методика - преимущественно ассоциативный эксперимент. Но эту модель можно уже считать качественно новой в исследовании речевой деятельности, и предпосылка формирования нового качества связана в первую очередь не с новыми идеями, появившимися в психологии, а с новыми методологическими схемами анализа человеческого общения (коммуникации). Книга “Psycholinguistics” послужила толчком к созданию многочисленных междисциплинарных моделей сознания.

Объектом исследования отечественной психолингвистики является "совокупность речевых событий или речевых ситуаций" [А.А. Леонтьев. 1997: 16], а предметом "соотношение личности со структурой и функциями речевой деятельности, с одной стороны, и языком как главной "образующей" образа мира человека, с другой" [А.А.Леонтьев, 1997: 19].

Глава 2. Методы построения и верификации моделей в психолингвистике

Специфика психолингвистики, понимаемой как совокупность научных программ, в большой мере определяется систематическим использованием в ней экспериментальных методов. В науках о человеке эксперимент – лишь один из способов получения знания; в лингвистике он занимает весьма скромное место, уступая наблюдению и интроспекции. Напротив, в психолингвистике, для которой эталоном

50

остается современная экспериментальная психология, эксперимент считается доминирующим методом. Однако из-за особой сложности естественного языка как предмета исследования критерии того, какие процедуры следует считать экспериментом, а какие – наблюдением, остаются размытыми. Отчасти это происходит потому, что не выявлен канон, предписывающий лингвисту и психолингвисту общепринятый способ перехода от гипотезы к четкой постановке проблемы.

Одной из обсуждаемых проблем современной лингвистики является её методология, критикуемая — в целом ряде случаев, заметим, вполне обоснованно — за умозрительно-априорный характер теоретизирования, часто ведущий к выдвижению бездоказательных гипотез и формулировке неверифицируемых теорий. Так, А. Г. Сонин в одной из своих работ указывает, что исследователь «сначала выводит с опорой на язык гипотетические ментальные структуры, а затем ими же и объясняет форму языка: на основе такого метода создаётся замкнутый круг, который при исключении возможности дополнительной, эмпирической, верификации становится порочным» [Сонин 2005: 32]. Справедливости ради надо отметить и противоположную точку зрения, подчёркивающую объективный характер результатов интроспекции, которая «при массовом опросе информантов становится столь же надёжным объективирующим показателем, каким является, например, изучение внешнего поведения» [Верещагин, 1968: 26– 27]. Действительно, «сегодня от лингвистики: ожидают таких результатов, пусть самых скромных, степень достоверности которых можно проверить известными современному языкознанию информационностатистическими и сопоставительными приёмами. Времена терминологических споров и не подтверждённых экспериментом гипотез ушли в прошлое» [Пиотровский и др. 2005: 3]. Утвердился тезис о совместимости и взаимодополнительности когнитивно-дискурсивной и доказательно-экспериментальной парадигм в лингвистике и психолингвистике. Самым продуктивным способом достижения указанной цели мог бы стать анализ когнитивной в своей основе лингвистической теории, положения и выводы которой были верифицированы объективными методами — постановкой психолингвистического эксперимента и статистической обработкой полученных в ходе этого эксперимента данных [Худяков, 1998].

Хорошо известно, что сложные явления языка и речи невозможно прямо наблюдать из-за их нерасчленимости или отсутствия прямой выраженности, поэтому главным исследовательским приёмом, при-

51

меняемым в рамках доказательно-экспериментальной лингвистики, становится общенаучный метод моделирования. Суть метода состоит в том, что наблюдению и исследованию подвергается не сам натурный объект (оригинал), а его функциональный или структурный ана- лог-заместитель — модель [Пиотровский, 1999: 23]. Лингвистические теории получают при этом статус гипотетических моделей. Верификация таких моделей должна проводиться в два этапа. Начальный шаг

— эпистемологическая проверка — заключается в оценке состоятельности модели на основании следующих трёх критериев (перечисленных здесь в порядке убывания приоритета): внутренней непротиворечивости, исчерпывающего характера (полноты описания) и простоты. Второй шаг — эмпирическая проверка — представляет собой изучение пригодности модели исходя из того, насколько хорошо она объясняет или предсказывает вновь открытые объекты и явления внешнего мира [Пиотровский, 1999: 28].

В качестве эмпирической доказательной базы для верификации лингвистических теорий (в том числе разрабатываемых в рамках когнитивной лингвистики) традиционно используется иллюстративный материал в виде извлечённых из каких-либо источников (как правило, литературных) образцов речевых сегментов. Такой материал называется корпусом примеров и, в зависимости от поставленных перед исследователем задач, может состоять их изолированных предложений, связных текстов различной протяжённости и др. [Hunston, 2002: 2]. Однако примеры, подобранные произвольным образом, являются не самой лучшей формой обоснования теории: исследователь неизбежно находится под влиянием собственных гипотез, воспринимает обрабатываемый материал сквозь их «призму» и вольно или невольно предпочитает те факты языка, которые служат их подтверждению (подробнее см. [Худяков, 2000б: 194]). Существенным шагом вперёд на путях эмпирических проверок лингвистических гипотез является квантитативно-информационный подход (лингвистическая статистика) [Пиотровский, 2006: 136]. Анализ репрезентативных массивов речевых продукций позволяет получать объективные количественные данные об исследуемых языковых феноменах. Задача формирования и обработки такого рода массивов существенно упрощается при использовании новых информационных технологий. Актуальность разработки общих принципов построения лингвистических корпусов с использованием современных компьютерных технологий обусловила формирование особого направления в прикладном языкознании —

52