soloveva_ta_povsednevnaia_zhizn_sovetskogo_provintsialnogo_g

конечный же результат приписывался кому-то одному, получавшему в итоге славу, признание и привилегии182.

Кроме того, заработок стахановца сильно отличался от заработка рядового рабочего, что приводило к многочисленным конфликтам. Представители заводской администрации Саратова отмечали, что стахановцы «перекрыли все нормы, и у них получается большой заработок»183. В частности, на саратовском заводе «Крекинг» бригадир Вавилин, обращаясь к стахановцу Миллеру, говорил: «Ты зарабатываешь по 25 тыс. руб. в смену. Это очень много. Дай и другим заработать»184. Бригадир также заявил рабочим: «Среди вас есть такие, что Миллера поучат, но он не даёт вам работать, забивает вас…»185. Справедливое замечание о разнице в заработках стахановцев и рядовых рабочих (иногда доходившей до соотношения 20:1) не было услышано. Местные газеты с негодованием отозвались о Вавилине как «кулацком саботажнике», а его деятельность назвали «подлой»186. Бригадир Вавилин был снят со своей должности и переведён рядовым рабочим187.

Средняя ежемесячная зарплата промышленного рабочего составила в Саратове в 1935 г. 130,7 руб., а заработок стахановца мог доходить до 600 руб. В частности, ежемесячный заработок гвоздильщика-стахановца Хохлова на заводе им. Ленина определялся в 600-650 руб., а строгальщика по металлу стахановца Силантьева на Лесозаводе колебался от 300 до 400 руб. в месяц188.

Кроме того, повышение производительности труда означало увеличение технических норм и единовременное снижение расценок. Таким образом, размер заработка рядового рабочего понижался. Так, на саратовском заводе «Крекинг» в механическом цехе в ноябре 1935 г. были снижены расценки по-

182См.: Роговин В.З. Указ. соч. С.225.

183Коммунист. 1935, 18 декабря. №290. С.2.

184Там же. 1935, 16 ноября. №263. С.3.

185Там же.

186Там же.

187См.: ГАНИСО. Ф. 594. Оп. 1. Д. 806. Л. 97.

188См.: Там же. Д. 427. Л. 147; Д. 442. Л. 76, 86об.

-71 -

сле того, как ряд стахановцев начал перевыполнять установленные нормы. Снижение расценок обусловил «такой мотив», что иначе «получается очень большой заработок»189. На заводе «Универсаль», например, в конце 1935 г. расценки снизились с 1,5 руб. за один изготовленный патрон до 50 коп. Аналогичные случаи отмечались и на других заводах города190.

Повышение жизненного уровня стахановцев является спорным вопросом. Заводская администрация и профсоюзные организации проводили обследование условий жизни и быта стахановцев, оказывали им материальную помощь путём приобретения мебели и предметов интерьера, ремонтировали квартиры, а также выделяли средства на приобретение одежды и обуви. На ряде саратовских заводов для стахановцев выделялись отдельные столы в столовых, обед отпускался вне очереди по сниженным ценам и лучшего качества. На «Кожзаводе», например, стахановцам выделялись путёвки в санаторий и представлялись лучшие места в театрах города, а на заводе им. Кагановича ударникам производства выписывались газеты и литература191. В то же время одна из стахановок Сетелева, работавшая на швейной фабрике, отмечала, что «ни от кого никакой помощи она не видела»192. «У меня из профсоюзных работников никто не был дома, и не знает, как я живу», – утверждала швея193. Другая портниха Полесовщикова с обидой отмечала, что она, как стахановка, совсем не получала билеты в театр194.

Одним из социальных последствий стахановского движения стал раскол в среде рабочих. Всеобщее обнищание населения на фоне высоких заработков стахановцев и даваемых им привилегий приводило к открытым выступлениям против ударничества. Газеты в духе того времени трактовали это как «оголтелую травлю» «лучших, преданных людей завода»195. Однако кон-

189Коммунист. 1935, 4 ноября. №255. С.3.

190См.: Там же. 1935, 18 декабря. №290. С.2.

191См.: ГАНИСО. Ф. 594. Оп. 1. Д. 443. Л. 13-17.

192Там же. Д. 427. Л. 144.

193Там же.

194См.: Там же.

195Коммунист. 1935, 14 декабря. №286. С.3.

-72 -

фликт был намного глубже. Повышение норм, как уже говорилось выше, автоматически вело к снижению расценок. Другими словами, чтобы получать прежнюю зарплату рабочим требовалось вырабатывать больше, чем раньше.

Заведующий химической лабораторий на заводе «Крекинг», профессор А.С. Орлов отмечал, что метод стахановского движения «является сдиранием трёх шкур с рабочих и специалистов»196. Один из рабочих СарГРЭС говорил стахановцу Сокольскому: «Зачем ты так упорно работаешь, ты от этого хорошего не получишь и тебя в кресло не посадят, ты только губишь себя и своё здоровье. …взялся работать вместо 7 человек… тебе готовят гроб, и как только ты заболеешь или искалечишь себя, …тебя выгонят в шею»197. Помимо враждебных отзывов и угроз в рабочей среде практиковались также избиения стахановцев, покушения на их жизнь198.

Развитие стахановского движения на предприятиях осложнялось «недоснабжением сырья»199. Противодействие оказывал и инженернотехнический персонал, поскольку многие задания, спускаемые сверху, были невыполнимы из-за нехватки оборудования, недостаточной квалификации рабочих и др.200 Гонка за рекордами противоречила самой плановораспределительной системе, вызывала чрезмерный расход сырья и нарушала производственный процесс.

К середине 1930-х гг. в Саратовском крае среднемесячная зарплата рабочего составила 125,67 руб., инженерно-технического персонала – 325,08 руб., служащего – 181,17 руб.201

196ГАНИСО. Ф. 594. Оп. 1. Д. 443. Л. 34.

197Там же. Л. 32.

198См.: Там же. Л. 14.

199Там же. Д. 427. Л. 9.

200См.: Константинов С. Двойное забвение Алексея Стаханова // Деловая жизнь. 2001.

№7-8. С. 24.

201См.: Сборник статистических сведений по Саратовскому краю за 1934 г. Саратов, 1935.

С.173.

-73 -

Таблица№6. Структура приходного бюджета семейных служащих саратовского завода «Комбайн»202.

Согласно таблице, основной частью приходного бюджета саратовских служащих, в частности завода «Комбайн», стала зарплата главы семьи. Весной 1934 г. она составляла 77,4% дохода, а в декабре того же года понизилась до 59,3%. Очевидно, в связи со снижением расценок заработной платы более весомую роль в конце 1934 г. стали играть заработки других членов семьи, которые повысились примерно на 16% по сравнению с началом года. Удельный вес пенсий в семейном бюджете в течение всего 1934 г. оставался незначительным, составляя около 5%. Приработки главы семьи и продажа товаров к 1934 г. уже стали редким явлением, однако ещё, как «отрицательный» доход, сохранялось получение денег в долг у отдельных лиц.

Обратимся к таблице расходной части бюджета саратовских служащих. Таблица №7 Структура расходной части бюджета семейных служащих

202Таблица составлена по: ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 21. Д. 89. Л. 3, 12. Расчёты произведены автором самостоятельно.

203Таблица составлена по: ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 21. Д. 89. Л. 3, 12. Расчёты произведены автором самостоятельно.

-74 -

Как следует из таблицы, основными расходами в структуре бюджета служащих завода «Комбайн» являлись траты на продукты питания, составлявшие около 50%. Такие значительные затраты на домашнее питание свидетельствовали о снижении жизненного уровня. Дефицит продуктов и проблема их распределения в годы карточной системы обусловили повышение расходов на общественное питание, составивших в начале 1934 г, 7,9% и незначительно понизившихся до 7,4% к концу того же года. В связи с дороговизной тканей, одежды и обуви росли расходы на их покупку, пошив и починку. Так, с весны по декабрь 1934 г. они поднялись с 7% до 13,2%. При анализе расходной части бюджета обращает внимание тот факт, насколько невелики были затраты на посещение театра, кино, музеев и покупку книг, журналов

- 75 -

газет. В марте 1934 г. культурно-просветительские расходы составили 0,8%, а в декабре 1934 г. – 1,7%. При этом остаток денег, имевшихся к концу месяца, мог бы немного увеличить расходы на культурные нужды. Скромными были и взносы в профсоюз, различные общества, налоги и сборы. В течение 1934 г. они составили лишь 1,6%. В то же время некий московский служащий Гусев в письме, адресованном в высшие органы власти, отмечал, что налоги и вычеты из его зарплаты составляли 25,6%204.

Современные исследователи полагают, что, начиная с рубежа 1920-х– 1930-х гг., реальная заработная плата не увеличивалась, а, наоборот, понижалась. Этот процесс был характерен и для 1930-х гг., когда писать и говорить о низком жизненном уровне рабочих приравнивалось к политическому преступлению. От органов статистики требовалось чётко следовать официальному тезису советского государства о ежегодном повышении заработной платы. С этой целью соответствующие органы в категорию средней зарплаты стали включать затраты из общественных фондов на общее и профессиональное образование, стипендии обучающимся, затраты на культурное обслуживание, медпомощь, страхование по старости и т.п. По сути, устанавливалась т.н. «обобществлённая» заработная плата с целью скрыть реальное состояние зарплаты, которая платилась за конкретный труд. Характерно, что общественные расходы включались в оценку жизненного уровня только в Советской России, тогда как при оценке его в дореволюционной России и странах Запада они отсутствовали. Жизненный уровень городских рабочих России завышался и тем, что потребление определялось, исходя из цен только в государственной и кооперативной торговле, а расходы на покупку вещей в частных лавках не учитывались205.

204См.: Письма во власть. 1928–1939. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / Сост. А.Я. Лившин [и др.]. М., 2002. С.216.

205См.: Коровин Н.Р. Некоторые вопросы социального развития рабочего класса СССР в годы второй пятилетки (1933–1937 гг.) // Проблемы социального развития советского общества. Иваново, 1992. С.82-88; Иванов Ю. М. Положение рабочих России в 20-х—начале

30-х годов // Вопросы истории. 1998. №5. С.28-29; Ильюхов А.А. Указ. соч. С. 326-327.

-76 -

Здесь следует учитывать и воспоминания современников тех лет. Так, по отдельным высказываниям рабочих можно судить о состоянии уровня их материального благополучия в 1930-е гг. Например, бюджет саратовской семьи Мощевитиных (муж – слесарь 4 разряда, жена – маляр) не только покрывал «каждодневные расходы на питание», но и давал возможность «делать запасы на зиму, приобретать обувь, одежду, домашнюю обстановку, книги». В интервью газете «Саратовский рабочий» в 1933 г. Евдокия Мощевитина, маляр, активная общественница и ударница, отмечала: «Мы из каждой получки стали себе делать обновку, в прошлом месяце я купила себе туфли и галоши, нынче муж приобрёл ботинки»206.

Существовали и другие отзывы. В частности, по данным 1936 г., саратовские библиотекари получали только 88 руб., «на которые жить совершенно нельзя», и, «чтобы не умереть с голоду» были вынуждены подрабатывать вязанием кружев и стиркой. Уборщицы получали 55 руб., «это просто ужас»207. Современник тех событий Н.Н. Семёнов, описывая вторую половину 1930-х гг., отмечал: «Однако у большинства населения зарплаты были небольшие. Самую малость платили дворникам и уборщицам – 110 рублей в месяц. Учитель в школе, простой бухгалтер получал 400 рублей, научный сотрудник в институте 700 рублей. Многие подрабатывали: женщины брали в стирку и глажку бельё, разводили и продавали цветы»208. Семьи, жившие в небольших частных домах, например, на ул. Тулупной, Челюскинцев, Северной, держали кур, коз, коров, поросят. Жители дальних саратовских окраин, как правило, имели садовые и огородные участки. Фрукты, овощи, масло, молоко, мясо продавались на рынках исключительно колхозниками и владельцами огородов в пригородах Саратова209.

206Саратовский рабочий. 1933, 7 ноября. №257. С.4.

207ГАНИСО. Ф. 594. Оп. 1. Д. 771. Л. 56.

208Семёнов Н.Н. В те далёкие тридцатые годы // Семёнов В.Н., Семёнов Н.Н. Весна на Рабочей улице. Очерки быта саратовской семьи 30-50-х гг. прошлого века. Саратов, 2012.

С.66.

209 См.: Семёнов Н.Н. Указ. соч. С.66.

- 77 -

Постепенно, в связи с политикой форсированной индустриализации, «в Саратове строили всё новые и новые заводы», где, поощряя «выполнение и перевыполнение планов, ...повышали зарплату»210. Например, слесарь «Водоканала» получал 350 руб. в месяц, а рабочий такой же специальности на недавно пущенном в эксплуатацию заводе «Крекинг» – 700 руб. и хорошие премии. Тысячи высококвалифицированных рабочих, закончившие только среднюю школу и проучившись 2 года у заводского мастера, имели высокие профессорские оклады211.

На протяжении 1920–1930-х гг. доля зарплаты в бюджете промышленного рабочего непрерывно повышалась. Так, если в 1924 г. зарплата у саратовских рабочих-одиночек составляла 72,1% дохода, то уже весной 1938 г. выросла до 92,5%. У служащих-одиночек удельный вес зарплаты в структуре прихода был намного ниже: в марте 1938 г. заработок составлял 75,5%. Нестабильность выплат и снижение расценок зарплат приводили к росту в бюджете рабочего в конце года таких доходов, как получение сумм в долг, прибыль от заклада вещей. В то же время доля продажи личного имущества и приработков была сведена к минимуму. Удельный вес премий в приходном бюджете рабочих и стипендий у служащих являлся в 1938 г. незначительным, составляя примерно 4%212.

Положительным фактором, свидетельствовавшим о некотором улучшении жизненного уровня, стало снижение к концу 1930-х гг. удельного веса расходов на питание. У саратовских рабочих-одиночек в декабре 1938 г. затраты на продукты питания составляли 25,6% расхода. Однако одновременно возросли и расходы на общественное питание, составив в апреле 1938 г. 11,3%, а в декабре – 15,02%. Следовательно, добавив к домашнему питанию общественное, мы получим 40,6% расхода на питание у рабочих-одиночек в конце 1938 г. У служащих-одиночек расходы на общественное питание были

210Семёнов Н.Н. Указ. соч. С.67.

211См.: Там же. С.68.

212См.: ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 21. Д. 521. Л. 66-66 об., 74-74 об.; Д. 522. Л. 36-36 об. Расчё-

ты произведены автором самостоятельно.

- 78 -

намного выше и даже превалировали над домашним питанием, составив в марте 1938 г. 19,2%. По-прежнему в структуре бюджета горожан сохранялись высокие расходы на одежду и обувь, и минимальные расходы на посещение культурных учреждений213.

Таким образом, на протяжении рассматриваемого периода существовали различные методики исчисления зарплаты. От тенденций уравнительности в годы «военного коммунизма» власти перешли к натуральному премированию и учёту производственных показателей рабочих. В 1920–1930-е гг. происходили изменения в тарифной сетке и сдельщине.

Доля заработной платы, небольшая в годы Гражданской войны, постепенно увеличивалась, а такие источники доходов, как продажа вещей и приработки, снижались. О низком жизненном уровне рабочих и служащих свидетельствовали сохранение высоких расходов на питание и одежду. Частые задержки зарплаты усугубляли эту картину. Свой вклад в снижение жизненного уровня внесло и стахановское движение, связанное со снижением расценок.

§3 КАЧЕСТВО ПИТАНИЯ И ОДЕЖДА.

Экономический кризис, последовавший за Гражданской войной, тяжело сказался в начале 1920-х гг. на материальном положении населения и качестве питания. Инфляция росла быстрыми темпами. «Везде всюду только и разговоров о хлебе, пайках и питании, – писал в своём дневнике один из саратовских служащих. – Я получаю жалование 10000 руб., а хлебный каравай средних размеров уже стоит 20000-25000 руб. Живу благодаря пайку – 1/4 фунта хлеба и бесплатной столовой. Конечно, продаю вещи. На базарах Саратова есть продовольствие, но цены – невероятные. ...Разруха остаётся непобеждённой, жизнь неналаженной»214.

213См.: ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 21. Д. 521. Л. 66-66 об., 74-74 об.; Д 522. Л. 36-36 об. Расчёты произведены автором самостоятельно.

214Ситников В.Н. Пережитое: дневник саратовского обывателя. 1918–1930-е гг. / публикация Ю. Песикова. Саратов, 1999. С.28.

-79 -

Голод 1921–1922 гг., охвативший Поволжье, Украину, Казахстан, Сибирь, обусловил наличие в рационе огромного количества суррогатов. В Саратовской губернии население для приготовления хлеба использовало крапиву, лебеду, жёлуди, тыквенную кожуру, арбузные корки, капустные листья, дубовую кору, белую глину, колючки репейника, ореховые и берёзовые серёжки. Мука также изготовлялась из толчёного сена и даже из коровьего помёта215.

Улучшению положения населения способствовали продовольственная политика государства, помощь общественных организаций, деятельность центральных и местных комиссий помощи голодающим216. Система распределения в 1921–1922 гг. строилась на избирательном принципе «полезности человека для государства»217. Постепенно, по мере изживания последствий социально-экономического кризиса, изменялось и материально положение горожан. Запись в дневнике саратовского обывателя, датированная 25 июля 1922 г., радостно гласила: «Голод забыт»218. «Благодаря повышению зарплаты стало легче жить», – отмечал саратовский служащий В. Ситников219.

Однако ещё в 1922 г. качество питания советских рабочих было невысоким и отставало от довоенного уровня. Ежедневный стол в рабочей семье обычно состоял из ржаного хлеба, каши, картофеля, капусты, чайного суррогата с небольшим количеством сахара. Потребление таких продуктов, как мясо, молоко и белый хлеб, считавшихся лакомством, было редким. В рационе питания населения остро ощущался недостаток животного белка220.

215См.: Мальков. Голод в Саратовской губернии в 1921–22 году // Саратовский вестник здравоохранения. 1922. №11. С.46; Суррогаты, употребляющиеся в Дергачёвском уезде в

21и 22 годах (по данным доктора М. Росова) // Саратовский вестник здравоохранения. 1922. №7-8. С.27.

216См.: Гуменюк А.А. Переход к НЭПу в Поволжье (1921–1925 гг.). Саратов, 2007. С.35-37.

217Вишленкова Е.А, Малышева С.Ю., Сальникова А.А. Terra Universitatis. Два века универ-

ситетской культуры в Казани. Казань, 2005. С. 278.

218Ситников В.Н. Указ. соч. С.37.

219Там же.

220См.: Матюгин А.А. Указ. соч. С.168.

-80 -