Микешина Л.А. Философия науки

из фундаментальной теоретической схемы, соответственно, част­ ные теоретические законы выступают как следствие фундамен­ тальных законов теории.

Как показал B.C. Степин, «развертывание знаний осущест­ вляется в этом случае путем мысленного экспериментирования с абстрактными объектами, исследование связей которых позво­ ляет... вводить новые абстракции, продвигаясь в плоскости тео­ ретического содержания без обращения к приемам формализо­ ванного мышления. Показательно, что в развитой научной тео­ рии эти два способа выведения знаний дополняют друг друга. Во всяком случае, анализ процедур развертывания физической тео­ рии показывает, что пробег в сфере математики, которая задает приемы «формальной работы» с физическими величинами, всег­ да сочетается с продвижением в теоретических схемах, которые эксплицируются время от времени в форме особых модельных представлений» (Степин B.C. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000. С. 132). «Специфика сложных форм теоретического знания, таких как физическая теория, со­ стоит в том, что операции построения частных теоретических схем на основе объектов фундаментальной теоретической схемы не описываются в явном виде в постулатах и определениях тео­ рии. Эти операции демонстрируются на конкретных примерах редукции фундаментальной теоретической схемы к частной. Та­ кие примеры включаются в состав теории в качестве своего рода эталонных ситуаций, показывающих, как осуществляется вывод следствий из основных уравнений теории. В механике к эталон­ ным примерам указанного типа можно отнести вывод из законов Ньютона закона малых колебаний, закона движения тела в поле центральных сил, законов движения твердого тела и т. д...» (Там же. С. 133).

Таким образом, в результате применения гипотетико-дедук- тивного или конструктивно-генетического методов, а также их со­ четания может быть построена теория как высшая и наиболее раз­ витая форма знания. Под теорией как высшей формой организа­ ции научного знания понимают целостное структурированное в схемах представление о всеобщих и необходимых закономерностях определенной области действительности — объекте теории, суще­ ствующее в форме системы логически взаимосвязанных и выводи­ мых предложений. Как следует из предшествующего материала, в основании сложившейся теории лежит взаимосогласованная сеть абстрактных объектов, определяющая специфику данной теории,

получившая название фундаментальной теоретической схемы и связанных с ней частных схем. Опираясь на них и соответствую­ щий математический аппарат, исследователь может получать но­ вые характеристики реальности, не всегда обращаясь непосред­ ственно к эмпирическим исследованиям. Никакая теория не вос­ производит полностью изучаемое явление, а элементы теории — понятия, суждения, логические отношения и т. п. принципиально отличаются от реально существующих, например причинно-след­ ственных отношений, хотя и воспроизводят их. Теория — это язы­ ковая конструкция, требующая интерпретации при ее применении к реальным явлениям. Поскольку теория содержит модель изучае­ мой предметной области, то понятно, почему возможны альтерна­ тивные теории: они могут относиться к одному эмпирическому ба­ зису, но по-разному представлять его в моделях.

Исследователи-методологи выявили ряд функций научной те­ ории, в частности информативную, систематизирующую, объяс­ нительную, предсказательную и другие. Объяснительная функция является вегущей, предполагает предсказательную функцию, реа­ лизуется в многообразных формах, в частности как причинное объяснение; объяснение через закон (номологическое объясне­ ние); структурно-системное, функциональное и генетическое (или историческое) объяснение. В гуманитарном знании в качестве ос­ нований для объяснения часто выступают типологии (ссылки на типичность объектов), а процедуры объяснения с необходимостью дополняются интерпретацией, в частности предпосылок и значе­ ний, смыслов текстов и явлений культуры.

Историческое объяснение является одним из значимых в сфе­ ре естественно-исторического знания. Следует отметить, что гипо­ тетико-дедуктивный метод не фиксирует в явном виде особенно­ сти построения теории развивающегося, имеющего свою историю объекта, как, например, в геологии, палеонтологии, ботанике, а также в социально-исторических науках. Конструктивно-генети­ ческий метод, включающий содержательно-описательные компо­ ненты, может осуществлять это лишь отчасти. В этих случаях воз­ никает необходимость при создании теории сочетать исторический и логический методы в их взаимосвязи и взаимодействии.

Исторический метод требует мысленного воспроизведения конкретного исторического процесса развития. Его специфика обусловливается особенностями самого исторического процесса: последовательностью событий во времени, проявлением истори­ ческой необходимости через множество случайных событий, уче­

том случайностей. Исторический способ построения знания опи­ рается на генетический способ объяснения, который применяется в том случае, если объектами исследования являются возникнове­ ние и развитие явлений, процессы и события, происходящие во времени. В свою очередь, логический способ построения знания о развивающемся объекте, его истории есть отображение истори­ ческого процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме. Этот процесс воспроизводится логическим методом как некоторый итог и условия формирования, например этапа, пе­ риода, формации как системного образования. Сама по себе временная последовательность исторических явлений не может рассматриваться как порядок построения теории, поскольку ис­ торическое, включая случайные, второстепенные факторы, откло­ няющиеся от главного направления генетического изменения, не совпадает с логическим, воспроизводящим необходимое, значи­ мое, закономерное.

Энгельс, исследовавший эту проблему, отхмечал, что логиче­ ский метод освобождает ход исследования от исторической фор­ мы, мешающих случайностей. «С чего начинается история, с того же должен начинаться и ход мыслей, и его дальнейшее движение будет представлять собой не что иное, как отражение историче­ ского процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме; отражение исправленное, но исправленное соответствен­ но законам, которые дает сам действительный исторический про­ цесс, причем каждый момент может рассматриваться в той точке его развития, где процесс достигает полной зрелости, своей клас­ сической формы» (Маркс К., Энгельс Ф.Соч. Т. 13. С. 497).

Следует отметить, что здесь не идет речь о формально-логи­ ческом индуктивном или дедуктивном следовании, скорее о логи­ ческом вообще, о последовательно развертывающемся, непроти­ воречивом мышлении, и в этом смысле логический метод, как абстрактный и вероятностно-гипотетический, должен быть, в свою очередь, дополнен и уточнен генетическим и историческим анализом явлений и событий. Подчеркнем, что науки, строящие теорию на основе сочетания и диалектики исторического и логи­ ческого, сохраняющие тесную связь с эмпирией, не имеющие часто возможности вводить математические модели, пользовать­ ся гипотетико-дедуктивным методом, не должны оцениваться как несовершенные, «не дотягивающие» до строгой научности. Мож­ но лишь говорить о специфике познавательных средств и методов этих наук.

Традиционное и привычное сочетание «проверка теории» при детальном рассмотрении оказывается приблизительным, неопре­ деленным термином, за которым скрываются достаточно слож­ ные и противоречивые процедуры. Как уже отмечалось, проверке подвергается не сама теория и лежащие в основании схемы-моде­ ли, а ее эмпирическая интерпретация, следствия, проверяемые опытным путем. Теория не может быть отброшена, если ей проти­ воречат отдельные факты, но она не может считаться оправдан­ ной, даже если существуют отдельные факты, безоговорочно подтверждающие ее. В таких случаях возникает задача дальнейше­ го уточнения и совершенствования теории, лежащих в ее основе моделей либо пересмотра всей программы исследования. Особен­ но это относится к тому случаю, когда теория развивается в отно­ сительной независимости от эмпирии, с помощью знаково-сим­ волических и математических формализованных операций, путем гипотетических допущений и мысленного эксперимента. Оправ­ дание такой теории, безусловно, требует обращения к эмпириче­ скому уровню исследования.

В ходе исследования этих проблем в философии науки и ме­ тодологии логического позитивизма был введен принцип верифи­ кации как возможности установления истинности научных выска­ зываний в результате их сопоставления с данными опыта. При этом структура опыта понималась как совокупность «абсолютно простых фактов» и допускалось, что они могут быть однозначно отображены в предложениях языка (протокольные высказыва­ ния), которые соответственно приобретали статус истинных или отбрасывались, если не отображали факты опыта. Любое выска­ зывание о мире, претендующее на научность и истинность, долж­ но быть сводимо к предложениям, фиксирующим данные опыта. Например, для верификации предложения «все металлы электропроводны» потребовалось бы бесконечное количество прото­ кольных предложений, фиксирующих конкретные случаи элект­ ропроводности конкретных изделий из конкретных бесконечно разнообразных металлов. Такой «радикальный эмпиризм», огра­ ничение познания пределами чувственного опыта и невозмож­ ность свести весь опыт к отдельным предложениям подверглись различным формам критики, в том числе и внутри самого логи­ ческого позитивизма. Не соглашаясь с концепцией верификации, К. Поппер развивал другую точку зрения, получившую название фалъсификационизма, где процедура фальсификации (опроверже­ ния) имела нормативный характер. Непротиворечивость или

подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критериями истины, поскольку не существует единственного пу­ ти (логического вывода) от эмпирических данных к теории, любое фантастическое рассуждение можно построить непротиворечиво, а ложные мнения или верования могут случайно подтвердиться. Всегда существует возможность фальсифицировать теорию новы­ ми экспериментами, если она вступит в противоречие с новыми фактами, поэтому всегда необходимо решительное критическое испытание проверяемых в опыте высказываний, теории в целом, и если нельзя установить с помощью фальсификации их оконча­ тельную истинность, то можно обнаружить их ложность, опрове­ ргнуть и отбросить, не подновляя «к случаю», поскольку это ведет к догматизму. Однако в конечном счете, преодолевая крайности своей концепции, Поппер согласился признать возможность мо­ дифицировать фальсифицированную теорию на основании спе­ циально разработанных критериев (Поппер К.Логика и рост науч­ ного знания: Избр. работы. М., 1983. С. 112—123).

В целом, как показывают исследования различных представи­ телей философии науки, и в частности американского математика и философа У. Куайна, проверка и оправдание научных высказыва­ ний возможна при установлении логической согласованности между эмпирическим базисом, интерпретативной теорией и систе­

мой теоретических постулатов.

Таким образом, рассмотренные методы и формы теоретичес­ кого уровня исследования раскрывают его специфику, те логичес­ кие и эвристические средства, которые, хотя и не ведут прямым пу­ тем к открытию новых идей и законов, но в целом регулируют и обеспечивают процесс исследования, служат необходимой мето­ дологической опорой творческого поиска и оправдания теории. Эти познавательные средства существенно дополняются идущими от общества и его культуры социально-историческими, мировоз­ зренческими и философскими предпосылками, определяющими, в конечном счете стратегию поиска, оценки его результатов.

Л и т е р а т у р а

О с н о в н а я Вригт Г.Ф. фон. Объяснение в истории и социальных науках / / Он же.

Л огико-философские исследования. М., 1986.

Горский Д .П . Обобщение и познание. М., 1985. Мимчѵр Е.Л. Проблема выбора теории. М., 1975.

316 Часть HL Методология научного исследования

Никитин Е Л . Объяснение - функция науки. М., 1970.

Новоселов М.М. Абстракция и научный метод / / Актуальные вопросы логики научного познания. М., 1987.

Поппер К. Логика и рост научного знания: Избр. работы. М., 1983. Розин В.М . Специфика и формирование естественных, технических и гуманитарных наук. Красноярск, 1989.

Розов М.А. Научная абстракция и ее виды. Новосибирск, 1965.

Рузавин Г.И. Научная теория. Логико-методологический анализ. М.,

1978.

Смирнов В.А. Генетический метод построения научной теории / / Фи­ лософские вопросы современной формальной логики. М., 1962.

Степин B.C. Теоретическое знание. Структура, историческая эволю­

ция. М., 2000.

Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М.,

1978.

Штофф В.А. Проблемы методологии научного познания. М., 1978.

Д о п о л н и т е л ь н а я Асмус В.Ф. Учение логики о доказательстве и опровержении. М., 1954.

Баженов Л .Б . Строение и функции естественнонаучной теории. М., 1978.

Гемпель К.Г. Логика объяснения. М., 1998.

Горский Д .П . Вопросы абстракций и образования понятий. М., 1961. Левин Г.Д. Идеализация / / Вопросы философии. 1999. № 4. Лихачев Д.С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986.

Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002.

В о п р о с ы д л я с а м о п р о в е р к и

1.Какие м етоды прим еняю тся для построения и и сслед ован и я идеализированного объекта?

2.В чем суть м ы сленного эксп ери м ен та, его отличие от эм п и р и ­ ческого эксп ери м ен та?

3.Что д а е т ученому п ереход на абстрактн о -теорети чески й у р о ­ вень и сслед ован и я?

9. С оотнош ение исторического и логического методов в гумани­ тарном знании.

10. Что такое вериф икация и ф альсиф икация?

§ 2 . П о н я т и е п р е д п о с ы л о ч н о г о з н а н и я . О с н о в а н и я и п р е д п о с ы л к и н а у ч н о г о п о з н а н и я

Принципиальное изменение в понимании структуры науч­ ного знания в XX веке вызвано исследованием фундаментальных оснований и предпосылок науки, что не просто обусловило расши­ рение методологической проблематики, но породило новое, более глубокое понимание ее взаимодействия с философией и культурой.

С т а н о в л е н и е п о н яти я п р ед п о сы л о ч н о го зн ан и я в и с т о р и и и ф и л о с о ф и и науки

Уже в диалектике Платона и аристотелевском учении о на­ чалах науки и философии в определенной форме зафиксирована проблема предпосылок знания. Позже, в XVII веке у Дж. Вико в «Основаниях новой науки об общей природе наций» не только осознается роль исходных предпосылок и оснований — философ­ ских и филологических аксиом и постулатов, которые, «как кровь по одушевленному телу, должны растечься вглубь и одушевить все то, что говорит эта Наука», но и даются их обстоятельный перечень и обоснование. У Гегеля эта проблема представлена как учение об основании (при критическом рассмотрении закона достаточного основания, указании на конечность оснований познания позитив­ ных наук и т. д.), началах, предположенном, условиях и т. п. Но как самостоятельную и многоаспектную проблему предпосылочности познания сформулировал Кант, который не только открыл и ис­ следовал феномен a ргіорі, но ввел также понятие «предпосы­ лочного знания», исследовал диалектику практического и теорети­ ческого разума, поставив тем самым проблему методологической роли нравственных регулятивов и предпосылок в теоретической познавательной деятельности.

Одновременно им рассматривались такие значимые для по­ нимания «предпосылочности» формы, как аналитическое и син­ тетическое априори, априорные основоположения, а также раз­ личного рода регулятивные принципы, «максимы разума». Кроме

того, в «Критике чистого разума» в приложении к трансценден­ тальной диалектике Кант указывал на то, что «космологические идеи суть лишь регулятивные принципы»; понятие «мира вооб­ ще» есть «вторая регулятивная идея»; идея о Боге — «третья регу­ лятивная идея чистого разума», помогающая «связать вещи в ми­ ре согласно телеологическим законам и тем самым дойти до их на­ ибольшего систематического единства» ( Кант И. Критика чистого разума / / Он же. Соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1963. С. 582).

Учение Канта о существовании априорных принципов челове­ ческого рассудка отражает в специфической форме реальные проблемы научного познания, тот факт, что оно возможно лишь на основе некоторых исходных регулятивных идей — предпосылок, в рамках соответствующих категорий, основоположений и принци­ пов. Сегодня стало очевидным, что предпосылки познания не ис­ черпываются собственно гносеологическими параметрами и компонентами, но одновременно являют собой исторически сло­ жившиеся формы ценностных и исторических ориентиров, отра­ жающих социально-культурную детерминацию познания, выпол­ няющих нормативные — философско-методологические и миро­ воззренческие функции. Следует подчеркнуть, что и Кант, исследуя априорные основоположения и принципы познаватель­ ной деятельности, по существу, характеризует (хотя и не говорит об этом явно) такие познавательные формы, в которых органически сочетаются собственно когнитивные и идущие от социальной практики, культуры, истории регулятивы и принципы.

Учение Канта о регулятивных функциях, «максимах чистого разума», а также об априорных основоположениях, выражая идею активности субъекта, подводит вплотную к проблеме ценностных, мировоззренческих предпосылок, оснований, идеалов и норм, вы­ явлению их фундаментального значения, наряду с эмпирическим знанием, в становлении теории. Прежде всего здесь заложена воз­ можность расширить представления о ценностях и их социокуль­ турной природе, а также их роли в самом знании, его росте и разви­ тии, построении и обосновании, что приобрело особое значение в связи с развитием учения о социокультурной обусловленности познания.

В качестве предпосылок научного познания сегодня рассмат­ риваются философские принципы, идеалы и нормы, общенаучные методологические регулятивы, а также научная картина мира, стиль мышления и концепты здравого смысла. Выявляются их те­ оретические, понятийные и допонятийные формы, исследуется

роль на разных этапах познания и обоснования, в различных по­ знавательных процедурах, а также способы их введения и формы присутствия в научном знании. Представляется, что именно тако­ го рода предпосылки и, соответственно, формы знания и познава­ тельной деятельности следует включить в содержание термина «предпосылочное знание».

В предпосылочном знании существуют концептуальный и доконцептуальный уровни. Концептуальный может быть зафикси­ рован средствами как естественного, так и специально научного языка. Наиболее значимо предпосылочное знание, которое полу­ чает логико-дискурсивную форму, соответствует некоторым (исто­ рически и социокультурно оправданным) правилам, нормам и эта­ лонам. Формы такого рода предпосылок могут быть соотнесены «по степени рациональности». С одной стороны, это стихийно-ми- ровоззренческие предпосылки, в том числе философские, и пред­ посылки здравого смысла (обыденного сознания), с другой — про­ фессионально разработанные философско-мировоззренческие теоретические концепции, которые усваиваются ученым созна­ тельно или неосознанно вместе с «текстами» самой науки и служат для ее обоснования и развития.

Разграничение доконцептуальных и чувственных предпосылок знания носит относительный характер, поскольку и те и другие мо­ гут, во-первых, существовать в невербальной форме, во-вторых, быть неосознанными. Их главное различие, по-видимому, в дру­ гом: в неконцептуальном характере самих предпосылок. Если кон­ цептуальный уровень — это вербализованные, понятийные, логи­ чески организованные когнитивные формы предпосылочного зна­ ния, то доконцептуальный уровень составляют положения здравого смысла, переживаемые образы воображения, идеалы, этические нормы и т. п., преображающие и оценивающие действи­ тельность. Если они актуализируются, то в формах не логико-дис­ курсивных, а интуитивно-художественных, поэтических или мо­ ральных и эстетических эмоциональных оценок. Это глубинные основания тех предпосылок, которые функционируют на концеп­ туальном уровне в виде принципов и регулятивов познавательного выбора, предпочтения и оценок. Их органическая связь с концеп­ туальным уровнем может быть обнаружена без особых усилий.

Так, современный немецкий философ К.-О. Апель, критикуя утверждения М. Вебера о возможности социологии, свободной от ценностей, в частности этических, размышлял о фундаменталь­ ных связях концептуального и неконцептуального предпосылоч-