2.2. Наука в кривом зеркале епископа Никанора.

Если сказать ученым: ваши утверждения ложны, потому что они противоречат Священному писанию, они усмехнутся и продолжат свою работу. Но как должны поступить ученые в случае, если им скажут: не мы, приверженцы догматов церкви, а вы сами - прославленные жрецы науки, разрушаете фундамент построенного вами же храма науки, доказывая тем самым бытие божие? Но мыслимо ли это? Кто может обвинить науку в утверждении веры? Как можно прийти к такому по меньшей мере странному выводу? Очень просто: для этого нужно только посмотреть в кривое зеркало, т. е. так истолковать выводы ученых, чтобы эти выводы показались противоречащими основным принципам научного мировоззрения. Но подобное искажение взглядов ученых может быть хоть сколько-нибудь убедительным только в том случае, если "исказитель" тщательно изучит предмет, добросовестно систематизирует высказывания специалистов, овладеет фактическим материалом.

И вот итогом глубокого изучения трудов философов и ученых явилась его "Позитивная философия" - книга, которую едва ли сумел одолеть хотя бы один рядовой священник, и которую не оценили по достоинству ученые-богословы.

Термин "позитивная философия" употреблялся им как синоним "материалистической философии". Епископ же Никанор, сокрушая позитивизм, был убежден в том, что наносит смертельный удар материализму и утверждает тем самым истинность "сверхчувственного бытия".

Епископ Никанор стремился рассуждать как ученый. Ни разу он не сослался на Библию и на писания "святых отцов" как на довод в споре с учеными. Ни разу не обвинил в безбожии своих идейных противников. И если открыть его книгу в начале, в середине или в конце - на любой странице - создается впечатление, что читаешь труд по физике или по химии, геологии или космологии, труд в высшей степени добросовестный, насыщенный цитатами из сочинений ученых или философов, снабженный многочисленными ссылками на первоисточники.

И только в Предисловии к книге явственно прозвучал голос воспитанника Духовной академии.

Еще один раз только епископ Никанор возвращается к вопросу о религиозных верованиях ученых, когда приступает к подробному изложению книги знаменитого итальянского астронома А.Секки "Единство физических сил". И вот случилось же так, что епископ Никанор сначала ознакомился с книгой Секки по переводу Павленкова, а уже потом прочитал рецензию на ее перевод в "Православном обозрении" профессора Духовной академии Д.Ф.Голубинского, из которой следовало, что Павленков исказил основную мысль Секки о совместимости науки и религии и придал сочинению Секки ярко выраженный материалистический характер. Однако реакция Никанора на "проделку" переводчика была иная, чем у Голубинского.

Итак, в предисловии епископ Никанор пишет о том, что в своем труде он "рабски" следует за всеми рассуждениями ученых, во втором же томе своего труда, в результате кропотливой сверки текстов Секки с переводом Павленкова убедившись в том, что научные взгляды Секки переданы переводчиком точно, он еще раз подчеркивает, что не намерен обсуждать религиозные взгляды ученых и философов, труды которых он излагает и анализирует. Его интересует система научных взглядов, научная картина мира, созданная коллективными усилиями ученых и философов. Он - богослов, христианин, служитель церкви - входит в Храм Науки, чтобы объективно оценивать его архитектонику, чтобы проверить надежность его фундамента, установить гармонию или, наоборот обнаружить несогласование отдельных пристроек и надстроек. Он хочет мыслить категориями, забыв о догматах церкви, и доказать, что сами ученые ведут подкоп под ими же воздвигаемый храм.

Известно, пишет епископ и подтверждает это свое утверждение многочисленными цитатами из трудов Д.И.Менделеева, английского физика Д.Тиндаля, философа-позитивиста Г.Спенсера, что, по мнению ученых, мир, вся Вселенная суть гигантское скопление взаимодействующих атомов, "кирпичей мироздания", на которые воздействуют "силы", способные к взаимопревращаемости.

Итак, мир - органический и неорганический, от мельчайшей пылинки до величайших звезд - состоит из атомов химических элементов, которые химики сумели "взвесить" (точнее - определить их относительный вес).

Но, задает епископ вопрос, кто из физиков или химиков привел несомненные доказательства существования атомов? Кто-нибудь их видел? Кто-то сумел их измерить и взвесить, как мерят и взвешивают все, с чем имеют дело в лабораториях? Нет, атомов никто обнаружить не мог. Откуда же взялась уверенность ученых в реальном существовании атомов? На чем она основана?

Значит, химик ограничивает познание природы вещества химическими элементами, а физик основывает свое убеждение в реальности атомов, взывая к "воображению", основываясь не на экспериментальных доказательствах, а на логических умозаключениях?

Зачем же тогда требовать от верующего прямых доказательств бытия божия?

И епископ Никанор приступает к дальнейшему изложению взглядов на природу атомов (а значит, и на природу химических элементов) Д.И.Менделеева, А.Секки, Д.Тиндаля, У.Томсона, А.И.Базарова, Н.Н.Страхова и многих других ученых, философов, публицистов, доказывая (и весьма убедительно), что все они склоняются к мнению о том, что протяженный атом (а не "центр геометрической фигуры") должен иметь сложное строение и, может быть, будет рано или поздно разложен на какие-то субатомные частицы. Он излагает гипотезы физиков и химиков о том, что все атомы химических элементов построены из одинаковых частиц - в начале ХIХ в. английский ботаник В.Праут предположил, что все атомы состоят из скоплений атомов водорода, теперь, в 60-70-х годах ХIХ в., многие физики и химики считают, что атомы образованы из других частиц. Пусть так, рассуждает епископ Никанор, в конце концов не мне, а химикам надлежит искать ответ на вопрос о том, что такое атом. Но если атомы разложимы, то, значит, химические элементы, которыми Менделеев попытался "ограничить кругозор химиков", могут превращаться друг в друга? Да, могут, говорит епископ Никанор, и приводит в подтверждение такого взгляда цитаты из сочинений Секки, Базарова, Страхова, Либиха.

Что же мы имеем в итоге? Сначала нам говорят, что мир состоит из атомов, а потом поясняют, что существование атомов может быть доказано только путем умозаключений и логических рассуждений.

Сначала нам излагают "основы химии", зиждующиеся на учении о постоянных химических элементах, обладающих индивидуальными свойствами, а потом поясняют, что все элементы состоят из единой "первичной материи" и при известных условиях могут превращаться друг в друга, во что, кстати сказать, верили средневековые алхимики.

Тем не менее Никанор достаточно подробно исследует геологические и космологические гипотезы, научные теории о происхождении жизни и природе инстинктов и разума. И какого бы вопроса ни коснулся епископ, он всюду обнаруживает одну и ту же картину. С одной стороны ученые и философы уверенно заявляют: Солнечная система возникла так-то и так-то; космическое пространство не может быть вакуумом, так как через "ничто" не может распространяться ни свет, ни сила всемирного тяготения; атом - это неделимая частица, масса которой определяет свойства химических элементов и т.д. и т.п. - целый свод категорических утверждений. А с другой - при ближайшем рассмотрении трудов ученых оказывается, что все их утверждения, краеугольные камни научной картины мира не более чем логический умозаключения, не подтвержденные опытным путем гипотезы, часто противоречащие друг другу теории.

Казалось бы, епископ Никанор успешно решил поставленную задачу: он доказал, что научное мировоззрение основывается на логических умозаключениях, как и богословские доказательства существования бога. Следовательно, у науки нет никаких преимуществ перед религией.

Епископ Никанор сделал "моментальный снимок" Храма Науки и попытался представить его как изображение, адекватное сути непрерывно развивающегося познания.

Епископ подменил "моментальным снимком" научных знаний своей эпохи процесс непрерывного приближения науки к познанию абсолютной истины. Он попытался изобразить противоречия, неизбежные в развитии науки, как присущей ей органический порок, тогда как в действительности такие противоречия служат одним из главных стимулов прогресса знания.

Епископ Никанор не сумел оценить науку как исторический процесс: он "не заметил" того, что в то время, как одни проблемы наукой решаются, другие перед ней возникают. Он не учел при этом и самого главного: научная картина мира развивается, усложняется, а те "доказательства" сверхчувственного бытия, которые он сопоставлял с доказательствами реального существования атомов, были в середине прошлого века такими же, как и сто, и двести лет назад. Эти "доказательства" остались такими же и сегодня, ибо основа научной картины мира - это непрерывный процесс развития научных знаний, а в основе религиозного мировоззрения лежит вера. Вот почему титанический труд епископа Никанора ни в коей мере не поколебал устои науки и не укрепил основ богословия.