Глава 2. Цена великих открытий.

В 1762 г. Иезуиты были изгнаны из Франции, а в 1768 г. Вольтер написал памфлет "Изгнание иезуитов из Китая", не только поясняющий, чем вызвал столь невежливый поступок французского короля, но и намекающий на то, что было бы неплохо заодно с иезуитами изгнать из страны всех попов и монархов.

В памфлете был такой эпизод. Иезуитский миссионер - брат Риголе - пытается объяснить китайскому императору сущность одной христианской догмы.

"Риголе:-:Бог превратился в голубя, чтобы оплодотворить деву - жену плотника, и зачатый ребенок был сам бог.

Император:- Но фактически получаются два бога: сын плотника и голубь.

Риголе:- Конечно, ваше величество. Но есть еще и третий бог, который является отцом двух других; мы всегда изображаем его с пышной бородой. Это тот бог, который приказал голубю оплодотворить жену плотника, и от нее родился бог-плотник. Но, в сущности, все три бога - это только один бог. Отец создал сына еще до того, как тот появился на свет, после этого сына создал голубь, а сам голубь произошел от отца и сына. Но вам должно быть совершенно ясно, что, голубь который произошел от отца и сына, плотник, который был рожден от голубя, и отец, который произвел сына с помощью голубя, - это все один и тот же бог и что человека, который не верит этой истории, следует сжечь на костре и обречь на вечный огонь в аду.

Император:- Это ясно, как день. Один бог, рожденный в хлеву между быком и ослом 1723 года назад; другой бог - в голубятне; третий бог, от которого произошли два другие, но который не старше их, несмотря на свою седую бороду; девственница-мать - нет ничего проще и понятнее".

Если бы насмешка могла действительно убивать, то Вольтер раз и навсегда покончил бы с религией. Он сделал бы это тем легче, что ни один религиозный догмат ни одной из религий мира не выдерживает логической проверки. Но все дело в том, что современник Вольтера, забытый английский поэт Драйден, дал ему исчерпывающий ответ:

"Бог так установил: чтоб верили тому,

Что недоступно чувству и уму:".

2.1. "Отречение" Профессора Рулье.

В 1851 г. в жизни Московского университета произошло большое событие: группа либеральных профессоров организовала "публичные чтения", имевшие большой успех у "образованной публики". Заключая последнюю лекцию, Гейманн сказал: ":мы оставили нашу планету: мертвою, без живых организмов. Оживить ее перед вашими глазами, населить ее существами разумными, показать их деятельность в различных направлениях: эта завидная участь пала на удел достойных товарищей, которые вполне удовлетворят в этом отношении вашей просвещенной любознательности".

На долю Рулье выпала обязанность "заселения" мертвой планеты. Принципиальная трудность состояла в том, что по этому поводу имелись четкие указания в Библии, отступать от которых строго возбранялось не только в школах, но и при чтении лекций студентам, а тем более в выступлениях перед широкой аудиторией. Поскольку в намерения Рулье отнюдь не входило рассматривать библейскую легенду, уже само название его чтений пришлось как бы зашифровать: "Жизнь животных по отношению к внешним условиям". Но раскроем его основной тезис: поскольку строение и повадки животных поразительно приспособлены к условиям их жизни, а эти условия многократно менялись на протяжении долгой истории Земли, должны были меняться и животные организмы. Следовательно, их способность к изменчивости является обязательной предпосылкой существования. Эту мысль можно было "зашифровать" в названии чтений. Но как можно было ее обосновать и развить в самих лекциях, не рискуя вступить в прямое противоречие с религиозной догмой?

Каким образом Рулье удалось публично изложить научную концепцию о происхождении животных в условиях, когда любое отклонение от церковной догмы строго преследовалось? И что приковало слушателей к его, казалось бы, бесстрастному и сугубо специальному изложению предмета?

Чтобы получить разрешение на чтение лекций, требовалось "только" утверждение министром народного просвещения князем П.А.Ширинским-Шихматовым заранее представленной программы. Развернутая программа Рулье предоставляла неограниченные возможности для дальнейшей "маскировки". Вот так выглядел, например, ее первый пункт: "Физические условия. Орография России по отношению к жизни животных. Условия постоянные. Условия, изменяющиеся периодически. Весна, лето, зима с осенью. Перенесение животных в Россию, их прилет к нам и географическое и физическое размещение. Годовщина периодических движений животных в России и в Москве. Отношения этого явления к мифам древних славян и к преданиям русского народа".

Ознакомившись со столь невинной программой, министр дал согласие на публичное выступление, а, оказавшись на трибуне, Рулье мог уже чувствовать себя свободным не только в выборе формы, но и в какой-то мере и в определении содержания лекций. Другое дело книга: тут требовалось разрешение цензора, которому до передачи книги в типографию представлялся ее полный текст. И Рулье понимал, что при публикации "чтений" он должен пойти на уступки: представить дело так, что его идея об эволюции растений и животных, населенной живыми существами, совместимы с библейской легендой о сотворении мира.

"Совмещение" библейских легенд с научным подходом к раскрытию "тайн" мироздания Рулье осуществил довольно просто: изложив библейскую версию и подчеркнув, что в истинности ее нет никаких сомнений, он тут же переходит к подробному изложению совершенно несовместимой с ней гипотезы.

Охарактеризовав библейскую легенду в качестве истины в последней инстанции, Рулье сразу же и опять-таки без всякого перехода приступает к подробному изложению гипотезы знаменитого французского математика Лапласа, согласно которой Солнечная система возникла не по велению бога, а в соответствии с непреложными законами природы и отнюдь не в один день, а в результате длительного эволюционного процесса: постепенного остывания Солнца и сгущения первоначальной туманности.

Чему же должен был верить читатель? Библии или Лапласу? Рулье позаботился о том, чтобы выбор был сделан в пользу ученого.

На первый взгляд "совмещение" библейских мифов с выводами науки представляется в "чтениях" Рулье вариантом уже не раз встречающегося приема: наука не потому не противоречит религии, что ее заключения соответствуют текстам Священного писания, а потому, что истина по самой своей природе двойственна. Именно поэтому ученый может сказать: я знаю, что это так, но, этому не верю. Я знаю, что написанное в библии должно, но верю в истинность всех ее утверждений.

Можно удивляться тому, что учение о двойственности истин, возникшее еще в середине века, "срабатывало" и во второй половине ХIХ в., когда заканчивался мучительный процесс формирования научного мировоззрения. Да и сейчас, в начале ХХI в., в сознании многих людей, отнюдь не придерживающихся в своей деятельности христианской морали, и ученых, игнорирующих при выдвижении гипотез и обосновании теорий библейские тексты, как бы совмещаются две исключающие друг друга системы мировоззрения. Исследователь тайн микромира может испытывать внутреннюю потребность прочитать на ночь очередную главу из Библии!

Но к Рулье все это не относилось. Внимательное чтение его книги приводит к выводу, что частые ссылки автора на Книгу Бытия были не столько данью обычаям и не только уступкой цензорам и власть предержащим. Нельзя объяснить их и тем, что Рулье одновременно "верил" и "не верил". Все было сложнее: как опытный лектор, как человек, профессионально общающийся с большой аудиторией, Рулье не мог не понимать, что ссылками на Библию он по существу усугубляет свою "вину", вызывая у слушателей совсем иную реакцию, чем та, и которой он якобы стремился, еще и еще раз заверяя их в том, что каждое слово Библии свято и истинно.

Сообщив это, Рулье преподносит вам совершенно иную концепцию, представляя самим сделать выбор между библейским повествованием о сотворении Земли и в данном случае гипотезой Лапласа. И тут обнаруживается, что эта последняя гипотеза основывается на множестве фактов и наблюдений, которые сами по себе не представляли для слушателей никакого интереса, но в условиях контраверзы "Библия - Лаплас" вдруг приобретали огромное значение.

Пойдя на уступки цензорам, Рулье сделал своих слушателей судьями в извечном споре веры и знания, заранее предопределив при этом их приговор в пользу науки.

Такой прием он употреблял многократно.

Вера и знание - взаимоисключающие понятия: вера нужна (и, следовательно, присутствует в сознании людей) тогда, когда отсутствуют необходимые знания, и наоборот, там, где имеются знания, необходимость и какой бы то ни было вере отпадает,

В свете сказанного мы можем по достоинству оценить публицистическую силу сопоставлений Рулье научной и религиозной картин мира. Прикрываясь цитатами из Библии от нападок церковников, Рулье использовал эти цитаты во вред церковникам. Вместо того чтобы сначала изложить факты, а затем как бы вместе со слушателями и читателями сделать из этих фактов необходимые выводы (индуктивный метод изложения материала), Рулье поступает иначе: сначала он формулирует некоторое положение, в том или ином отношении противоречащее господствующим взглядам и представлениям о "сути вещей", ошарашивая этим аудиторию, а уже затем обосновывает эти "странные" утверждения с помощью фактов, которые иначе не привлекли бы внимания слушателей, даже показались бы им скучными.

Очень скоро первые 150 экземпляров книги поступили в продажу. Случалось так, что один из них попал в руки министра Ширинского-Шихматова, сразу понявшего, какую оплошность он допустил и как недальновиден был цензор, разрешивший книгу Рулье к печати.

В результате возникло "дело" о книге Рулье.

На весь нераспространенный тираж уже отпечатанной книги налагается арест. Рулье ставится в известность, что его книга может быть выпущена в свет только в том случае, если он напишет к ней послесловие, в котором признает, что все написанное им является только ничем не доказанным рассуждением, а подлинная правда о сотворении мира и всего сущего содержится в Библии. При этом министр требует, чтобы текст послесловия был предварительно представлен ему на утверждение.

И вот Рулье уже "поднадзорный профессор" (о чем он не знает), а его книга находится под арестом и может увидеть свет только в том случае, если он примет ультиматум министра: напишет к ней "благонамеренное" послесловие. И ради спасения книги он соглашается.

История повторяется: уже было отречение Галилея. И вот теперь, спустя триста лет, в "просвещенном" ХIХ в., был вынужден публично отречься от своих убеждений профессор Рулье. Но министра не устраивает "формула отречения". Не рассчитывая больше на уступчивость Рулье, он сам делает вставку в текст послесловия - там, где оканчивалась приведенная цитата.