Лекция 6 Особенности средневекового естествознания Вера и знание

Утверждение и распространение христианства существенно измерило статус философии и естествознания в контексте культуры Средних веков. Адепты новой религиозной доктрины иначе, нежели античные мыслители, оценивали соотношение знания и веры. Если для Платона, например, вера — это одна из низших двух познавательных способностей, нечто среднее между догадкой и мнением, то для отцов церкви вера означает, во-первых, уверенность в безусловной истинности догматических положений, полученных в порядке внерационального Откровение; во-вторых, доверие к Богу, сотворившему мир и человека в соответствии с неким предвечным замыслом; в-третьих, верность пути, избранному при крещении.

С точки зрения христианской теологии, возможны три диспозиции в отношении знания и веры (соответственно, науки и религии):

1) «верую, ибо абсурдно» (Тертуллиан) — иррациональная очевидность истины, не требует доказательств, следовательно, христианство упраздняет науку;

2) «познаю, чтобы верить» (Пьер Абеляр) — религиозные положения нуждаются в рациональном обосновании;

3) «верую, чтобы узнать» (Августин Аврелий) — доверие всегда предшествует знанию, любая наука основывается на недоказуемых положениях (аксиомах).

Канонической (соответствующей духу и букве Христианского вероучения) будет признана именно позиция Августина, но в период высокого средневековья официальные теологи и иерархи церкви будут руководствоваться доктриной двух истин, согласно которой религия и наука отрывают человеку вида знаний — религиозное обеспечивает спасение души, а научное является практически полезным для деятельности в этом мире.

Отношение к сотворенной природе

Введение нового онтологического принципа «творения из ничего», прямо противоречащего античной философской максиме «из ничего, ничего не возникает», радикально изменяет отношение человека к сотворенному миру природы. Предполагается, что помимо чувственно-воспринимаемой реальности существует иная, более истинная, божественная реальность, которая окончательно раскроется перед человеком только в эсхатологической перспективе. Интерес теологов вызывают не столько обычные, повторяющиеся события, сколько исключительные явления, которые подтверждают всемогущество Творца. Что касается естественных явлений, то в отношении них для Бога в силу его всемогущества и всеведения нет ничего невозможного.

С точки зрения христианских теологов, основной целью сотворения мира является не природа, но человек. Характерным примером этой ценностной установки в отношении природы могут служить следующие суждения Иоанна Златоуста:

«Огонь по своей природе стремится вверх, всегда рвется и летит в высоту, и, хотя бы тысячу раз его нудили и заставляли, не устремится вниз. Но с солнцем бог сделал совершенно противное: обратил лучи его к земле и заставил свет стремиться вниз и светить людям; для них ты и сотворено. И пламя свечи не позволило бы сделать этого с собою, а столь великая и чудная звезда склоняется вниз и смотрит к земле — в противоположность огню — по силе Повелевшего».

Так формируется воззрение на природу, которое становится преобладающим в средневековой культуре: природа не есть нечто самостоятельное, несущее в себе свою цель и свой закон, как, например, у Аристотеля. Напротив, она создана для человека, для его блага — как в целом, так и в отдельных своих проявлениях.

Принижение ценности рационального знания с одной стороны, и лишение природы самостоятельности — с другой, привели к изменению статуса естествознания, т. е. разумного знания (науки) о природе. Поскольку природа не более является безусловной реальности, то и наука о природе потеряла свое прежнее значение и стала рассматриваться либо символически, либо в аспекте ее практической полезности. Естествознанию отводится второстепенное место по сравнению с познанием божественных истин, даже если природные явления становятся объектом изучения, то они выступают в качестве символов, указывающих на иную, высшую реальность.