Н.И. Болотова.

БЕЛЛЕТРИСТИКА (от франц. Belles lettres -изящная словес­ность) -1) вся художественная ли­тература; 2) художественная про­за - в отличие от поэзии и драма­тургии; 3) “легкое чтение" (не клас­сическая литература) - в отличие от “серьезной литературы”.

Сложившееся к 1840-м гг. ус­тойчивое значение термина Б. рег­ламентирует ему содержатель­ность, связанную с представлени­ем о беллетристах как писателях “второго ряда". Это значение мо­жет переноситься и на те эпохи, когда не существовало понятия Б., но были реальные предпосылки к его формированию на основании определенных литературных тен­денций. В таком случае трактовка термина Б. требует специальной мотивировки. Ср. в коллективном исследовании “Истоки русской беллетристики” обоснование Я.С. Лурье; “Мы не назвали эту книгу “Истоками русской художествен­ной прозы” потому, что хотели под­черкнуть, что речь в ней идет не обо всех памятниках древнерус­ской литературы, написанных про­зой и обладающих художествен­ными достоинствами..., а в первую очередь именно о зарождении оп­ределенных жанров сюжетного по­вествования”.

Относительно литературы но­вого времени термин Б. применя­ется также с оговорками. Взгляд на литературу, предназначенную для “легкого чтения”, начинается скла­дываться на рубеже XV-XVI вв. В этот период еще отсутствует глав­ное условие выделения Б. из всей литературы - противостояние ее (при сложных внутренних взаимо­связях) словесной культуре клас­сического уровня. “Легкое чтение” ассоциируется с Б. как массовой литературой, которая понимается двойственно: с одной стороны, как литература для “демократическо­го читателя, не подготовленного для вершинных образцов художе­ственного творчества” (С.Ю. Бара­нов); с другой - как литература очень широкого диапазона, охва­тывающая произведения разной степени художественности (от “По­вести о Бове королевиче" до по­вести Вольтера “Кандид, или Оп­тимизм”). Критерии разграничения неравнозначных “этажей культуры” гораздо ближе к просветительс­ким, чем к собственно художе­ственным. Уже во второй полови­не XVIII - начале XIX в. концепция Б. развивается под знаком пара­докса: недостаточность в художе­ственном отношении расценивает­ся как фактор, способствующий

формированию “просвещенной публики”. Одна из основных куль- гурно-просветительских идей эпо­хи: объединить на общей почве творчества "полезное с приятным" получает в массовой литератур­ной продукции времени наиболее живой и непосредственный резо­нанс.

Адаптирование известного го- рацианского принципа отечествен­ной литературой на долгий пери­од обусловило невыявленность критерия художественности отно­сительно произведений словесно­сти, нивелирование художествен­ности относительно произведений словесности, нивелирование худо­жественных и социально-этичес­ких начал с позиций “хорошего вку­са". Показательно намерение Н.И. Греча, предложившего вниманию публики “Избранные места из рус­ских сочинений и переводов в про­зе" (СПб., 1812) с конкретной це­лью: “К трудам знаменитейших Российских Авторов присовоку­пить сочинения и переводы писа­телей второй степени, дабы уча­щиеся, сравнивая их с первыми, научались отличать хорошее и изрядное от лучшего и прекрасно­го, и тем образовали свой вкус в Словесности".

Нивелированием художествен­ного критерия в прозе 1810-1820- х гг. объясняется “относитель­ность" пушкинской оценки прозы Н.М. Карамзина в 1822 г.: “Вопрос, чья проза лучшая в нашей лите­ратуре. Ответ - Карамзина. Это още похвала не большая...”. “Мас­совая литература” среднего (не “превосходного", но и не “низового” качества) объявляется всей литера­турой, причем просветительские требования к словесности по-пре­жнему смешиваются с требования­ми художественными (концепция О.И.Сенковского).

Однако в 1820-е и особенно в 1830-е гг. общий возросший уро­вень художественности в прозаи­ческих жанрах (А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, А.А. Бестужев-Марлинс- кий, О.М. Сомов, Антоний Пого­рельский, Н.А. Полевой, М.П. По­годин, В.Ф. Одоевский, О.И. Сен- ковский, Ф.В. Булгарин и др.) из­меняют критерий оценки “массовой литературы”, выделяя ее в самостоятельную область литературного творчества.

К началу 1840-х гг. при актив­ном участии Белинского в культур­ном сознании времени формиру­ется концепция “классического” и “не-классического” творчества. Не только Белинский, но и П.В. Аннен­ков, О.И. Сенковский, И.Т. Калаш­ников и др. в “беллетристических эфемеридах” видят “великое зна­чение", “великий смысл”. Б. пред­назначается роль “проводника” ис­кусства в широкие слои публики: “она переводит на язык толпы его идеи", служит необходимым свя­зующим звеном между искусством и обществом, составляя “низший” род поэзии.

Обостряется парадокс Б.: то, что она берет на себя роль замес­тителя искусства, не являясь ис­кусством, делает ее уязвимой как сточки зрения социальных запро­сов (которым она, будучи “низшим”

родом поэзии, не отвечает впол­не), так и с позиций истинного “ху­дожества", которому она не может соответствовать до конца, потому что, в основном, исходит из задач, внеположенных искусству. Кризис Б. особенно углубляется в пору ее расцвета (проза Н.А. Некрасова, И.И. Панаева, В.А. Соллогуба, Д.В. Григоровича, Я.П. Буткова, А.В. Дружинина и др.). Одновременно Б. осознается как теоретическая дефиниция: это особый тип лите­ратурного творчества, которым оп­ределяется пограничная в разви­тии словесной культуры область (между классической художе­ственностью и внехудожественны- ми образованиями, принадлежа­щими этике, риторике, филосо­фии, с одной стороны, лубку, бы­товой эмпирии, истории - с другой).

В 1850-е гг. с резкой критикой беллетристического словотворче­ства как противоречащего зада­чам искусства выступает А.В. Дру­жинин (“Критика гоголевского пе­риода русской литературы и наши к ней отношения”, 1856). Наступ­ление “золотого века” русской про­зы (И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков- Щедрин, А.П. Чехов) окончатель­но оттесняет Б. на периферию словесной культуры, в итоге вновь нивелируя ее в составе литерату­ры в целом. С точки зрения иссле­дователя Б. данного времени, тер­мин “во второй половине XIX- на­чале XX вв. (...) был синонимом прозы (беллетрист-прозаик). Под беллетристикой понимался весь корпус художественных произве­дений в прозе, создаваемых писа- телями-современниками, без оце­ночных подразделений” (Дмит- ренко С.Ф. Беллетристическое жанровое определение как худо­жественная и историко-культурная проблема (“Взбаламученное море” А.Ф. Писемского) II Художе­ственный текст и культура. Тези­сы докладов на Международной конференции 23-25 сентября 1997

г. Владимир, 1997. С. 62).

В.Е. Хализев усматривает бел­летристический компонент в лите­ратуре XX в. (проза Вас. Ив. Не­мировича-Данченко), вводя поня­тие “канонизированной Б.” (“Как закалялась сталь” Н.А. Островско­го, “Разгром” и “Молодая гвардия”

А.А. Фадеева). Понимая Б. как ли­тературу “второго ряда”, исследо­ватель включает в ее область и по­эзию (“Мечты и звуки” Н.А. Некра­сова, некоторые произведения

А.А. Вознесенского). Им отмечено взаимодействие “высот” литерату­ры и ее “срединной сферы" (Ч. Диккенс, Ф.М. Достоевский, а так­же “добротная, художественно полноценная детективная проза”

А. Конан-Дойля и Ж. Сименона.).

Лит.: Баранов С.Ю. Популярная проза XVIII века II Повести разумные и замысловатые: Популярная бытовая проза XVIII века. М., 1989; Вершинина Н.Л. Русская беллетристика 1830-х - 1840-х годов: Проблемы жанра и сти­ля. Псков, 1997; Гурвич И.А. Беллет­ристика в русской литературе XIX века: Учебное пособие. М., 1991; Истоки рус­ской беллетристики: Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. 1970; Мар­

кович В.М. К вопросу о различении понятий "классика” и “беллетристика” II Классика и современность. М., 1991. С. 53-66; Хализее В.Е. Беллетристика //Теория литературы. М., 1999. С. 132- 137; Чернов А.В. Русская беллетрис­тика 20-40-х годов XIX века: Вопросы юнезиса, эстетики и поэтики. Черепо­вец, 1997. Строганов М. Вершинина И.В., Чернов А.В., НЛО, № 37 (1999 г.)

Н.В. Вершинина.

БИДЕРМАЙЕР (нем.

Biedermeier) - стилевое направле­ние в искусстве и литературе За­падной Европы, получившее осо­бое развитие в Австрии и Герма­нии в 1815-1848 гг. Типологически о России после 1812 г. сложился эстетический комплекс, близкий к Б. Послевоенное время способ­ствовало созданию условий для культивирования эстетики “просто­го и непритязательного” (прежде считаемого “низким”), ныне же выступившего носителем подлин­ных ценностей и решившегося стойко оберегать их. По замеча­нию Р.Мутера, “в искусстве отра­жается не столько националь­ность, сколько эпоха... Везде по­этому существовали художники Biedermeierzeit. Фенди. Дангаузер и Вальдмюллер, Ольдах и Генс- лер, старик Бегас и Крюгер имели своих двойников в Шотландии и Испании, Америке и России”. К русским “двойникам" европейских живописцев в стиле Б. в опреде­ленной мере относятся художни­ки школы А. Г. Венецианова (Н. и Г.Чернецовы, Е.Ф. Крендовский, Г.А, Крылов, А.В, Тыранов, А.А.

Алексеев, С.К. Зарянко, К.А. Зе­ленцов), Г.Сорока, В.А. Тропинин (“...все эти, по словам А.Бенуа, “девушки-садовницы”, “кружевни­цы ”, “швеи”, “молочницы”, “гитари­сты” и проч.”), П.А. Федотов.

Общий колорит Б. - поэтиза­ция естественных начал жизни, где бытовая сторона действительно­сти возводится до степени эстети­ческого идеала. Отсюда - эклек­тизм поэтики Б. (романтизация житейской прозы): “Картины его (К.Шпицвега) производят впечат­ление заодно веселое и грустное, филистерское и идиллическое" (Р.Мутер).

Наиболее органичный жанр Б. - "частная идиллия”: “виды в ком­натах”, семейный портрет, “уголок” усадьбы, умиротворенный пейзаж и т.п. После воодушевления воен­ных лет воспевание “скромного приюта”, независимого существо­вания “в трудах”, “мечтах”, “безде­лье” ощущалось как прямая анти­теза подавляюще официозной, преимущественно петербургской действительности.

Универсальность Б. связана с потенциальными возможностями его модифицирования как в клас­сическом, так и в “массовом” ис­кусстве.

В литературе Б. наиболее пол­но проявили себя в России в 1820- 1850-е гг. (“Повести Белкина” А.С. Пушкина, его же неоконченные произведения в прозе - "Участь моя решена. Я женюсь...”, “В 179-х возвращался я...”, черновые редак­ции “Пиковой дамы”; сочинения Н.Полевого, М.Погодина, М.Жуко­

вой, Ф.Корфа, В.Карлгофа и др.).

Упрощенно-сниженный взгляд на Б. как на стиль, поэтизирующий мещанское благополучие, форми­руется к середине XIX в., когда Б. действительно утрачивал патри­архальную искренность и обретал черты искусственности и риторич­ности. Тогда же Б. получает и свое название по вымышленной фами­лии простосердечного немецкого обывателя, стоявшей в заглавии стихов поэта Л.Эйхродта” Biedermaiers Liederlust” (1850).

Как эстетический феномен, особенно применительно к России, Б. исследован недостаточно, что отмечает искусствовед B.C. Турчин: “Его можно терминологически под­тягивать к романизму и реализму, называя его “мещанской" редакци­ей романтизма, поэтическим нату­рализмом и протореализмом, суть не изменится - это нечто специфи­ческое, самостоятельное".

Лит.: Берковский Н. О русской ли­тературе. Л., 1985; Борисова Е. Роман­тические тенденции в русском интерье­ре: К вопросу о бидермайере // Вопро­сы искусствознания. 1994. № 4. С.358- 386; Вершинина Н.Л. Бидермайер в русской прозе и изобразительном ис­кусстве 1820-40-х годов // Проблемы со­временного пушкиноведения: Сб. ста­тей. Псков. 194. С. 177-190; Михайлов

А.В. Гоголь в своей литературной эпо­хе // Гоголь: История и современность. М., 1985. С.94-131; Himmelheder Georg. Biedemeier//The Connoiseur. 1979. May. Vol. 201. № 807. P. 11; Sengle Friedrich. Biedermeierzeit: Deutsche Literature im spannungsfeld zwischen restauration und revolution 1815-1848. Bd. 1-3. Stuttgart, 1971-1980.