А.П. Ауэр.

ЭВФОНИЯ (букв, "благозвучие”; другие принятые термины - фони­ка, фонология, звуковая организа­ция, словесная инструментовка). В широком смысле слова - раздел литературоведения, изучающий “эстетическое применение посто­янного звукового состава языка” (Ярхо Б. Границы научного литера­туроведения//Arspoetica, М., 1927, кн. 1. С.ЗЗ), в том числе его просо­дических, мелодических и ритмо­метрических возможностей. Э. в узком смысле слова (далее речь пойдет именно о ней) изучает зву­ковой состав художественного це­лого, качество звуков и их эстети­ческую функцию.

Эмпирически выделены типы звуковых повторов (звукоподража­ние, аллитерация /повтор соглас­ных/, ассонанс /повтор гласных/, рифма, в последнее время - анаг­рамма и паронимия) и созданы их формальные классификации. Наиболее известные из них при­надлежат О. Брику (“Звуковые по­вторы ”, 1919), В.Брюсову (“Звуко­пись Пушкина”, 1923) и Г. Шенге- ли (“Техника стиха”, 1960). Разли­чаются повторы по количеству звуков (простые - однозвучные, и сложные - двузвучные, трехзвуч­ные и т.д.), по порядку их следо­вания в повторяющихся группах (прямому или обратному), по по­ложению в строке (анафора, эпи­фора, зевгма или стык, скреп, кольцо). Недостаток этих класси­фикаций - их формальный харак­тер, не вскрывающий историчес­кой изменчивости и семантики эв­фонических форм.

Существуют немногочислен­ные попытки выявления образно­смысловой функции Э. (Вяч. Ива­нов. К проблеме звукообраза у Пушкина; О “Цыганах” Пушкина; А. Белый. Глоссолалия; В.Хлебни- ков. Разложение слова; Наша ос­нова и др.), благодаря которым к принятой формальной классифи­кации добавилось выделение “лейтмотивной” и “кинетической инструментовки” (Г. Шенгели. Тех­ника стиха. М., 1960, с. 264-265).

Открытия последних десятиле­тий позволяют говорить, что на пер­вой стадии развития поэтики (А.Н. Веселовский называл ее эпохой син­кретизма), эвфония была неотдели­ма от семантики и являлась непос­редственно содержательной фор­мой. Ф. де Соссюром на материале санскритских и древнегерманских текстов описан наиболее архаичес­кий из известных нам типов звуко­вых повторов - анаграмма. Ученый показал, что в древних гимнах, по­священных божеству, постоянно по­вторялось не только его имя, но и звуки, входящие в это имя. Благода­ря этому весь текст пронизывался значимыми звуками имени божества и становился его “звуковым лицом”. Дальнейшие исследования показа­ли, что в архаическом тексте суще­ствовала некая “предопределен­ность звукового (и смыслового) стро­ения строки (или всего стиха) звуча­нием ключевого слова" (Вяч. Вс. Иванов. Использование для этимо­логических исследований сочетаний однокоренных слов в поэзии на древних индоевропейских языках II Этимология-1967. М., 1969, с. 47).

Так в реконструированном фрагменте индоевропейского по­этического языка - “поражает (уда­ряет/убивает) змея громовержец - бог скалы” - “формальная струк­тура /.../ ориентирована на повто­рение, обыгрывание звуковых ком­плексов, обозначающих имена участников мифа и основных ат­рибутов”. Разные части таких фрагментов могут рассматри­ваться как анаграммы указанных имен или обозначений предме­тов. Такая реконструкция вскры­вает недифференцированность звуковых и семантических комп­лексов: не вполне различимы ука­зания на место, субъект и орудия действия, на глагол и его объект. Такие семантические и звуковые связи не только образуют ядро мифологического текста, но и яв­ляются "орудием построения" и развития мифа вплоть до созда­ния новых типов звуковых повто­ров вновь, как в архаике, образу­ющих сплошную звуковую вязь: “Под небом вечно голубым / В тени олив любви лобзанья...”(А. Пушкин). В первой строке возни­кает двукратный ассонанс на “е”, а во второй - трехкратный на “и". Аллитерация (“бм”) сближает “не­бом” и “голубым" (созвучие эпи­тета и определяемого слова - древнейший прием, восходящий к анаграмме). Кроме этого звуко­сочетание “лб” делает эвфони­чески “однокоренными” слова “го­лубым”, “любви" и “лобзанья", а сочетание “олб" в слове “голубым” дополнительно отзывается в “лобзанья” и в слегка измененной форме - в “олив”. Само слово “олив” почти целиком входит в звуковой состав слова “любви", как бы отражаясь в нем. Благода­ря такой инструментовке тема лю­бовного единения ощутимо воп­лощается в сплошных звуковых повторах, сливающих не только влюбленных, но и окружающую их блаженную природу.

Под влиянием художественной практики сами поэты и теоретики начинают осознавать, что традици­онные аллитерации и ассонансы “есть лишь поверхность вовсе нам неизвестной пучины" (Белый. А. Лирика и эксперимент, с. 224). Про­никнуть в эти “пучины” пытались многие современные поэты - Ш.Бодлер (“Соответствия”) и А. Рембо (“Гласные"), А.Белый (“Глос­солалия") и В. Хлебников в боль­шинстве своих художественных и “мифо-теоретических” произведе­ний. Сегодня более или менее ясно, что эта загадочная глубина - та таинственная связь звука и смысла, которая была внятна ар­хаическому искусству, а потом ока­залось оттесненной на второй план риторическими звуковыми украше­ниями, но не совсем забытой.

Об этом говорит и существова­ние (даже своеобразное возрожде­ние) в современной поэзии архаи­ческих- анаграмматических-форм звуковой организации. См., напри­мер, завершающую строфу стихот­ворения А. Блока “Анне Ахматовой”: Не страшна и не проста я Я не так страшна, чтоб просто Убивать, не так проста я,

Чтоб не знать, как жизнь страшна.

Все слова этой строфы (кроме “просто” и “жизнь”) имеют ударения на “а”, а сам этот ударный звук трижды входит в сочетание “ана" в слове “страшна” и трижды в это же сочетание, “рассеянное” между другими словами, что создает до­вольно прозрачную анаграмму имени адресата послания - “Анна”.

Эвфония становится заверша­ющей формой художественного воплощения мира - без нее этот мир не обрел бы своей последней эстетической реальности. И так происходит не только в макроми­ре всего произведения, но и в мик­ромире отдельного образа.

Ах мальчики на качелях...

(Э. Багрицикий).

Перед нами звукосмысловое воплощение полета качелей - с начальным и конечным “ах” и по­вторением в обратном порядке срединных звукосочетаний “лчк- кчл" - как бы поворотом звуков вокруг оси “ч”.

Крайним случаем такого образ­ного воплощения является “кине­тическая инструментовка” (Г. Шен- гели), при которой обыгрывается напряжение органов артикуляции, необходимое для произнесения повторяющихся звуков:

Все забыл я, что помнил ранее, Христианские имена,

И твое лишь имя, Ольга, для моей гортани

Слаще самого сладкого вина

(Н. Гумилев).

В подобных случаях звукомыс- ловое воплощение обретает почти

телесную реальность, возвращая нас к физиологическим истокам звукового символизма.

В современной литературе Э. может выполнять различные эсте­тические функции: служить благо­звучию речи; оформлять звуковы­ми повторами членение речи на ритмические единицы (Томашев- ский Б.В, Теория литературы. По­этика. М., 1996, с. 94, Шенгели Г. Указ. соч., с. 264); создавать вы­разительность, основанную на зву­ковом символизме (Журавлев А.А. Фонетическое значение. Л., 1974). При этом в поэтической речи “звук может быть непосредсвтвенно (не через систему лексических и грам­матических значений) связан со смыслом” (Панов М.В. Современ­ный русский язык. Фонетика. М., 1979, с. 236).

Это открывает путь к понима­нию еще одной функции Э. Благо­даря ей в художественном произ­ведении “к естественным семанти- ческим связям, организующим язык, добавляется и “к естествен­ным семантическим связям, орга­низующим язык, добавляется и “сверхорганизация”, соединяющая не связанные между собой в язы­ке слова в новые смысловые груп­пы” (Лотман Ю.М. Анализ поэти­ческого текста. Л., 1972, с.64); ср. приведенный премер из Пушкина и “лейтмотивную инструментовку" (Шенгели Г. Указ. соч., с. 264).

Лит.: Артюшков А. Звук и стих. Современное исследование фонетики русского стиха. Пг., 1923; Григорьев

В.П. Поэтика слова. М., 1979; Журав­лев А.П. Фонетическое значение. Л.,

1974; Пешковский A.M. Принципы и приемы стилистического анализа и оценки художественной прозы. М.. 1927”; Ф.де Соссюр. Отрывки из тет­радей, содержащих записи об анаг­раммах IIФ. де соссюр. Труды по язы­кознанию. М., 1977; Топоров В.Н. Из исследований в области анаграммы // Структура текста-81. М., 1981; Якобсон Р. Взгляд на "Вид" Гельдерлина; Из мелких вещей Хлебникова // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.