Homo institutius. Человек институциональный - О.В. Иншакова

Дискуссионные проблемы развития институциональной теор ии

вающее период детства (с момента рождения до 12—14 лет). В это время инвестированием занимаются родители, а вкладываемые средства еще не окупаются (если не считать их морального удовлетворения достижениями ребенка);

∙фаза II — период взросления, приобретения более обширных знаний, формирования базовых навыков и умений (примерно до 24 лет), когда человек получает среднее профессиональное или высшее образование, самоопределяется и занимается поиском работы, начинает работать. На этом этапе инвестированием в значительной степени занимается сам человек, но помощь родителей имеет существенное значение;

∙фаза III охватывает промежуток 25—45 лет, когда человек реализует свои конкурентные преимущества, приобретает опыт, продвигается по карьерной «лестнице», может состояться как работник и руководитель, зарекомендовать себя в определенном профессиональном статусе. Отдача от инвестированных средств начинает приносить доход, который со временем увеличивается, достигая максимума;

∙на IV фазе человек либо продолжает инвестировать в себя и добивается все новых высот, получая больший доход от вложенных средств или поддерживая его на прежнем уровне, либо останавливается на достигнутом, а может начаться его падение в связи с конкуренцией со стороны нового поколения.

На рис. 5 овалом выделена зона добавочных инвестиций в человека. Во время третьей фазы он сталкивается с такими п роблемами, как недооценка снижения качества человеческого капитала и необходимость его повышения, чего можно добиться меньшими средствами, так как уже имеется определенный «ба - гаж» знаний и необходимый опыт, хотя нельзя не учитывать и такой физиологический фактор, как возраст.

Итак, без достаточных вложений в человека на начальном этапе его развития нельзя говорить о том, что инвестирова нные средства принесут максимальный доход. Конечно, люди облад а- ют разными способностями, имеют различные склонности, но основа будущих прибылей закладывается в первой фазе жизн енного цикла. Сформулируем гипотезу: инвестиции в человека на

371

РАЗДЕЛ II

определенном этапе закладывают границы эффективности и нвестиций на следующих этапах. Проблема состоит лишь в опред елении «величины», точки, «длины зоны», измеряемого интервал а времени этого начального этапа.

Если сократить расходы или время инвестирования, то эффект от вложенных средств не достигнет потенциально во з- можного. Поэтому чем раньше сделаны инвестиции, тем больший доход они принесут в будущем. Однако, следуя этому подходу, довольно трудно как-то обозначить или определить данный интервал.

В приводимой ниже таблице перечислены те позиции, на которые теория Г. Беккера не дает убедительных ответов им енно потому, что не учитывает наличия институтов, воздействующ их на воспроизводство человеческого капитала. Во втором сто лбце таблицы указаны возможности разрешения этой проблемы, на - пример, предложено новое выражение, учитывающее влияние степени эксплуатации человека, незаработанной ренты, то е сть эффекта «теневой экономики», на процесс инвестирования в человеческий фактор, что позитивно модифицирует традици онный подход.

Таблица 1

«Узкие места» теории человеческого капитала Г. Беккера

372

Дискуссионные проблемы развития институциональной теор ии

Государство играет определяющую роль в воздействии на величину интервала, за который инвестиции в человеческое развитие принесут наибольшую отдачу, путем установления обя зательного образовательного минимума, поддержки в получен ии бесплатного высшего образования, принятия специальных п рограмм социального страхования, дотирования отдельных со циальных слоев и т. д., в целом определяя горизонты и перспективы инвестиций в человека. Последние же выступают фундамен - том любых хозяйственных инноваций, предопределяя уровен ь развития всех факторов производства и конкурентоспособ ность экономики в долгосрочной перспективе.

Из проведенного анализа очевидно, что институты, являясь продуктом человеческой деятельности, в свою очеред ь, довольно сильно воздействуют на формирование и развитие самого человека, его знаний, умений, предпочтений, а также тот выбор, который совершает каждый индивид. В своем взаимодействии институты и человек определяют содержание со - циального знания о самих себе. Интериоризация этого знани я в «ткань» общественных отношений придает ему институцио - нальное содержание, определяющее суть и направление экономической политики государства и стратегии развития хо - зяйственных субъектов.

Литература

Беккер Г. Человеческое поведение: экономический подход. И з- бранные труды по экономической теории. М: ГУ ВШЭ, 2003.

Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М.: «Владар», 1993.

Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп. М: Фонд экономической инициативы, 1995.

Полтерович В.М. Институциональная динамика и теория рефор м

//Эволюционная экономика и мэйнстрим. М.: Наука, 2000. Полтерович В.М. Институциональные ловушки: есть ли выход?

//Экономическая трансформация и эволюционная теория Й. Шу м- петера. М.: ИЭ РАН, 2004.

Сухарев О.С. Институциональная теория и экономическая политика. М.: ИЭ РАН, 2001.

373

РАЗДЕЛ II

Сухарев О.С. Социальный вопрос: институты, инновации и экономическая политика. М.: Экон. лит., 2004.

__________

1 Отказ от использования напрашивающегося термина «инвес - тиционная ловушка» сознателен, поскольку этимологическ и, а также с позиции экономического смысла, более удобно и правил ьно говорить о барьере (преграде), а не о ловушке. Такое замечан ие представляется справедливым и относительно термина «инстит уциональная ловушка», критический анализ которого проведен ниже.

2 Такая дихотомия уместна при разграничении институциона льных и экономических явлений, которое само по себе сомните льно. Ведь любая институция (равно как и институт) производится в обществе трудом и характеризуется стоимостью, удовлетворя ет потребности субъекта, то есть обладает полезностью, а также ценн остью и редкостью. Институты формируют доходы и издержки людей, а предоставляемые ими статусы суть особые товары. Оперировани е понятием институционального фактора производства снимает п овод для столь резкой демаркации институциональных «ловушек» и д исфункций как явлений принципиально разной природы. — Прим. ред.

Глобализация современного мира выявила рост его диспропорций, связанный с опережающим ростом техносферы за счет общего отставания социума, культурно-гуманитарной реаль ности в целом. Возник многомерный антропогенный универсум, к о- торый функционирует как активная нелинейная среда, включ а- ющая в себя пульсирующие в разных ритмах и взаимодействую - щие сферы информации, бизнеса, финансовых потоков, наукоемких технологий, организационно-управляющих систем и др. и вместе с тем на их собственной внутренней основе.

374

Дискуссионные проблемы развития институциональной теор ии

Социум сегодня выступает как сфера, которая втянута в процесс глобализации, следовательно, результатом станов ится появление таких новых «слоев», активизация тех функций, к о- торые до этого существовали в статусе возможности. Социум внутренне усложняется, чтобы соответствовать сложности и масштабам становления хозяйства нового типа, функционирующ е- го на основе принципов постиндустриализма, причем такое у с- ложнение идет за счет порождения в нем новых различий, рос - та многообразия.

Основой внутренних трансформаций социума является активизация его субъектной формы, благодаря которой обеспе чи- вается и сохраняется возможность порождения социально-с убъектного метапространства, способного охватить любые техни ческие новации, встроить их в логику собственного историческ ого развития. Тем самым данный «контекст» остается все более непрозрачным и непредсказуемым, вызывая опережающий рост н е только сложности, но и отчуждения, поскольку эта техносфе ра в своей целостности субъектами не осваивается.

«Суть современной патовой ситуации состоит в том, — отмечает А.В. Толстоухов, — что индустриальная цивилизация, инициировав безудержный планетарный научно-техно- логический активизм, идеологию экономоцентризма и безудержного потребительства, не создала прочной нравственн о- мировоззренческой основы, которая бы позволила всем творениям нашей эпохи гарантировать человечеству достойно е экобудущее, перспективу самосохранения планетарного социу ма в мире» (Толстоухов, 2003, с. 50).

Такая ситуация во многом обусловлена и тем, что очевидная для всех глобализация техносферы по-прежнему не распр остраняется на социум, который до сих пор воспринимается тр адиционно. За рамки подобной его трактовки не выходят даже та кие крупные социологи, как Э. Гидденс, И. Валлерстайн, П. Штомпка. Они справедливо отмечают, что «увеличивается напряжен ие противоречия между растущей глобальной независимостью в области технологии, финансов, информации и сохраняющимся ра з- делением национальных обществ, политики и культур» (Исае в, 2001, с. 17), но не видят тех современных трансформационных возможностей социальной сферы, которые позволяли бы разр е-

375

РАЗДЕЛ II

шить эти противоречия, отрегулировать указанные процесс ы в сторону оптимизации.

Описанная субъектная форма принциптально отличается от традиционных социальных субъектов, которые организован ы как группы, общности, классы и т. д., поскольку в ее основе находится выполнение функций субъекта, порожденных процессо м общественного воспроизводства и необходимых для регули рования и продолжения последнего в новых формах. Поэтому субъ ект проявляется в институтах, организованных системах, отнош ениях, образах будущего, целях, ценностях, нормах и др., благодаря чему открывается внутреннее пространство для «продви жения» объектов и самой овеществленной среды. Обнаруживает ся разная степень их востребованности в определенных места х социального пространства и интеграция в контексте воздейств ия неявных целей, а также смыслового поля, показывающего «для чего» сами вещи созданы и функционируют. Но такого «для че го» в самих вещах нет, поскольку это не вещественная, не матери - альная и даже не информационная реальность, а реальность субъектная, смысловая.

Следовательно, взаимодействие субъекта и овеществленно й среды в пространстве современного социума «многоэтажно » и многомерно. Оно может приобретать превращенные формы видимости, функциональной подмены, инверсии. При этом «ядро » субъекта — его сознание и активность — способны как бы объ ективироваться в знаковых и символических системах, текста х, новых функциях. Но важно исходить из того, что развитому объекту должен соответствовать столь же модифицированн ый субъект, способный превращать логику вещей в логику челов е- ка, что является основным условием бытия общества.

Одним из первых исследовал эти метаморфозы сознания субъекта общественного воспроизводства К. Маркс, раскрыв ая системное устройство и динамику общества. Рассматривая о собенности этого подхода, М.К. Мамардашвили отмечал: «Существующее у субъектов сознание может в принципе изучаться совершенно объективно, по его “предметности”, по значащим для него объективациям... Маркс устанавливает детерминизм и механику образования подобных предметностей сознания, я вляющихся “представителями” чего-то другого, чем они сами и и х

376

Дискуссионные проблемы развития институциональной теор ии

осознаваемое объективное содержание, и выступающих орие н- тирами в поведении индивидов. Этим другим оказывается соц и- альная материя этих механизмов, реальный обмен деятельно с- тью между людьми (причем сами механизмы образования созн а- ния индивидам вовсе не даны)» (Мамардашвили, 1990, с. 298).

В этом подходе сознание существует и трактуется не «органически», как свойство конкретных индивидов, но системно, как результативный эффект общественного воспроизводств а, функционально встраиваясь в различные по уровню отношения и предметности. Именно поэтому «вместо однородной, уходяще й в бесконечность плоскости сознания выявились его археоло гические глубины: оно оказалось чем-то многомерным, объемным, пронизанным детерминизмами на различных одновременно с у- ществующих уровнях — на уровнях механики социального, механики бессознательного, механики знаковых систем, культ у- ры» (Мамардашвили, 1990, с. 299).

Если с этих позиций посмотреть на феномен институций, то можно предположить, что они также осуществляют функцию порождения многообразия внутри социума, однако остаются лишь в пределах самого социального, своеобразно его структури руя. Для социума это необходимо, поскольку он должен соответст вовать объектной стороне своего бытия, в том числе в функцио - нально-структурном аспекте, обеспечивая социальное само регулирование за счет внутренней «самонастройки» параметро в развития. Благодаря этому в социально-субъектной сфере откры вается внутренняя глубина и многомерность, позволяющая выя в- лять в каждом объектно выраженном образовании (подсистем е) его субъектно функционирующий коррелят.

Порождение внутренней глубины социума можно понимать как его латентную функцию, которая является сопутствующе й для комплекса явно выраженных функций, в том числе задани я целей, формирования схем деятельности и т. д. В латентных функциях проявляется объективность любого социального обр азования, его избыточность по отношению к осознаваемым своим проявлениям: социум всегда «больше» того, как он восприни мается индивидами и социальными субъектами, поскольку он ли шь частично выявлен наружу, объективирован. И эта его «внутр енняя» сторона выражена прежде всего субъектными образова ния-

377

РАЗДЕЛ II

ми, которые формируются в ходе общественного воспроизвод - ства, становясь особыми векторами развития социального п ространства.

Если сравнить эти характеристики социального субъекта с традиционными общностями — классами, этносами, группами

èт. д., то сразу же обнаруживается ряд различий. Главное из них

âтом, что традиционные субъекты интегрируют и «оформляют » прежде всего бытие индивидов, в то время как субъекты соци - ально-воспроизводственного процесса формируют внутренн ее пространство, в котором осуществляется материальное и духов ное производство. Поэтому, если традиционные общности создаю т среду существования личностей определенного социальног о типа, то «производственно» порождаемые субъекты создают усло вия для включения индивидов и сообществ в реальную обществен - ную действительность во всей ее глубине и многообразии.

Âсовременном обществознании идея субъектной «заданности» или обоснованности социальных институтов постепен но обретает статус методологического принципа. Так, если на рубеже 1980—90-х гг. в отечественной философии субъектную обоснованность стало приобретать только само понятие социа льного института, то сегодня на этой методологической основе осуществляется исследование конкретных институциональных форм. Не случайно в конце ХХ в. высказывалась идея, что в основе введения понятия «социальный институт... лежит потребност ь выразить определенную реальность... такого рода реальност ью выступает надындивидуальный субъект общественной деяте льности, не совпадающий ни с историческими формами общности людей, ни с демографическими группами. Институционализированный субъект не существует вне деятельности и отно шений реальных индивидов, но вместе с тем он имеет свою логику развития, и его существование не менее реально, чем суще - ствование самих индивидов» (Андреев, Корженевская, Кости - на, 1989, с. 5—6).

Рассматривая природу и особенности государства, И.Ю. Киселев осознанно исходит из его субъектной природы: «Мы ра с- сматриваем государство в качестве коллективного субъек та, характеризующегося тремя признаками, такими как: взаимосвя - занность членов группы; совместная активность и трудовая са-

378

Дискуссионные проблемы развития институциональной теор ии

морефлексивность, то есть способность группы формироват ь чувство “Мы” и образ “Мы”. При этом раскрытие характеристики взаимосвязанности членов группы возможно через использ ование понятия корпоративной личности». Члены сообщества, об разующего государство, «должны обладать внутренней структ урой принятия решений» (Киселев, 2003, с. 8).

Соглашаясь с таким подходом, следует все же признать, что автор в исследовании института разделяет традиционн ые представления о его субъекте как образовании, «составлен ном» из индивидов с их личностными характеристиками. Поэтому о н «не замечает», что это — лишь поверхностный слой субъектн о- го существования института государства, который сам выра жает более глубинные субъектно заданные основания, в которы х порождаются правила принятия решений, целевые ориентиры , общие правила и формы функционирования государства как «корпоративного субъекта-личности». В своих последующих рассуждениях И.Ю. Киселев раскрывает внешнюю для такого субъекта детерминацию его деятельности, которая формиру ется, по всей видимости, в глубинных институциональных «сло - ях» бытия общества.

Проявлением реального наличия этих сложно структурированных коллективно-субъектных образований является про цесс институционализации действий скооперированных индивид ов, которая «придает корпоративному агенту единство и увере нность в том, что оно необходимо. Санкционирующий эффект предполагает, что структура должна быть организована так, чтобы действия ее членов могли быть категоризованы как действия ко рпоративной организации. Ключевыми здесь выступают правила , которые определяют отношения власти, подчинения и ответственности среди членов группы и переносят ответственно сть за индивидуальные действия на коллектив» (Киселев, 2003, с. 9).

Таким образом, функциональная «глубина» социума, которая обеспечивается порождением различий внутри его субъ ектно выраженного пространства, создает тот внутренний «конте кст», который детерминирует заданные извне действия индивидо в, специализированные в социальных институтах. Сам этот контек ст принципиально не выявлен, поскольку он отражает условия б ы- тия многообразного в своем общем. С этим контекстом нет не -

379

РАЗДЕЛ II

посредственного контакта и взаимодействия конкретных и ндивидов или социальных групп, поскольку он характеризует не предметное, но внутрисистемное структурирование или «ра спределение» направленности внешних действий людей и органи заций. Но это внутреннее «распределение» лишь частично выра жается в наличных функциях общественной системы, так как он и направлены вовне, связывая ее со средой, тогда как неявное распределение и структурирование направлено внутрь, в са мо субъектно-социальное пространство, создавая импульсы ег о модификации и интегрируя различные подсистемы.

Поскольку неявное структурирование не дано непосредств енно в сознании индивидов и не выражено предметно, то всякое осознанное конструирование общества, его рациональная п ереработка являются поверхностными и частичными. Это хорошо видно, в частности, в моделях социальных трансформаций, пр едставленных такими направлениями современной западной с оциологии, как феноменологический и понимающий подходы, социология знания. Известные представители последней П. Бер гер и Н. Лукман считают, что социальное конструирование реаль ности — это «процессы, с помощью которых любая система «знания» становится социально признанной в качестве «реальн ости» (Бергер, Лукман, 1995, с. 112). Общество, таким образом, лишается своих теневых, неявно выраженных сторон и потому цел и- ком открыто для сознания, а его бытие в качестве воплощенн ого знания обеспечивается процедурами легитимизации.

Специальный анализ этого подхода осуществлен В.Г. Федотовой (Федотова, 2003, с. 12—16), которая выявляет в его рамках четыре уровня или этапа процесса конструирования реальн ости на основе «знания». Первый из них — хабитуализация, то есть «опривычивание», превращение какого-либо порядка в повсе д- невность. Это исходная для данных индивидов констатация р е- альности, процесс принятия ее как существующей в определе н- ных формах порядка. Социальное конструирование такой реа льности заключается в ее почти автоматическом воспроизвод стве через традицию, память, передаваемые из поколения в покол е- ния знания и представления.

Второй способ и этап социального конструирования реальности П. Бергер и Н. Лукман называют типизацией, которая раз -

380