Природная основа в рекреационном районообразовании и генерирование «уникальных» рекреационных ресурсов

Особенность рекреационного районообразования заключается в том, что оно затрагивает и природные, и общественные явления и объекты. В целом, это интегральный процесс, протекающий на их стыке: определенные предпосылки в виде благоприятных природных условий накладываются на соответствующие социальные и экономические потребности освоения, что при некоторых условиях ведет к формированию рекреационного района. Главный фактор этого процесса определяется потребностями социо-культурного освоения территории.

Рекреационный район не может не быть привлекательным в природном отношении - он должен быть «уникальным». «Уникальность» генерируется особым образом и в реальности означает лишь разнообразие, контраст с привычными условиями среды доминирующей СКС, которая ведет освоение данной территории. Следует отметить, что имеет место вполне очевидная и столь же необъяснимая закономерность: в пределах хоумленда СКС осваиваются достаточно однородные в природном отношении территории. Например, в российской СКС распространение русского населения было связано с равнинными и лесными пространствами, к которым позднее добавились степные районы, где, в основном, стали формироваться внутренние буферные зоны. Еще позже добавились горные территории - прежде всего, Кавказ, Крым, горы Средней Азии. Однако освоение их русскими носит очаговый характер: это все еще социо-культурно не переработанные, наиболее отдаленные от хоумленда внутренние буферы российской СКС. Их природа «уникальна» для большей части населения российской СКС и уникальна именно тем, что не имеет аналогов в пределах хоумленда российской СКС. Если же сравнивать периферийные российские горные районы с иными горными районами мира, то скоро убеждаешься в полном отсутствии какой бы то ни было уникальности: в мире существует множество аналогов таких «уникальных» природных регионов.

Все это особенно очевидно на примере Крыма. Природа его Южного берега при объективной оценке практически не различима - в смысле какого-то превосходства - от многих других, весьма значимых для рекреационной деятельности участков средиземноморского побережья. Но такое сравнение в данном случае не вполне корректно. Оценка производилась с позиций определенной СКС, а именно российской. Долгое время о типичности природы Южного берега Крыма «никто не знал» - это был уникальный регион, «орден на груди человечества». Итогом стало его освоение в качестве русского анклава во внутренней буферной зоне российской СКС.

В процессе освоения «уникального» региона в рекреационных целях проявляется следующая диалектика. Пока стоит задача его освоения, акцент делается на необычной природе региона. Заданная установка на уникальность подтверждается и научными фактами. Создается ТРС, которая обслуживает громадные потоки рекреантов. Когда же определенный уровень освоенности региона достигнут, на первое место выступает его нестабильность, о которой ранее никогда не вспоминали. Оказывается, в нем имеют место этнические и региональные конфликты. Опять же, их масштаб явно преувеличивается - как прежде природная уникальность и ценность региона.

В случае с Крымом нет ни потрясающе уникальной природы, ни кровоточащих этнических и региональных конфликтов - преувеличено и первое, и второе. Но реальность не важна - важен образ реальности. И, в зависимости от потребностей освоения Крыма в рамках российской СКС, на первое место выступает либо один миф, либо другой. В первом случае получается, что Крым - совершенно уникальное место на всей планете; во втором - чуть ли не аналог Чечни 1990-х годов. При этом сам по себе он продолжает оставаться только частью внутренней буферной зоны российской СКС, сформированным русским анклавом. В основании акцента на «уникальности» или «нестабильности» лежит сложная диалектика взаимоотношений различных социо-культурных образований. Рекреация вплетается в этот в высшей степени длительный, фундаментальный процесс освоения внутренней буферной зоны, измеряемый столетиями, лишь в качестве очень частного случая.