Pareto_V._Kompendium_po_obschey_sotsiologii

400 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ

1026. Внутренний аспект. Рассмотрение данного аспекта мы уже начинали (см. § 258 и далее), нас к нему привело индуктивное исследование, и теперь мы его продолжим. С некоторого времени у многих индивидов остатки сохранения агрегатов (вещь A в § 258) утрачивают силу, а остатки инстинкта комбинаций укрепляются (в этот период, как мы отметили в § 258, приобретает доверие экспериментальная наука). Те выводы, к которым люди приходят под влиянием остатков сохранения агрегатов, все более расходятся с реальностью. Из этого делается заключение, что эти остатки суть «устарелые предрассудки», которые следует заменить остатками инстинкта комбинаций. <Полученные под влиянием остатков сохранения агрегатов выводы> осуждаются беспощадным образом и с точки зрения экспериментальной реальности, и с точки зрения индивидуальной или социальной полезности. При этом нелогические действия <людей> хотят заменить логическими действиями, которые должны диктоваться экспериментальной наукой, но на самом деле часто подсказываются псевдонаукой и вызываются деривациями, имеющими малую или нулевую экспериментальную значимость. Обычно это выражается

вследующей деривации (или в иных, аналогичных ей): «Разум должен занять место веры, предрассудков». При этом также верят, что выраженное

втакой деривации чувство «показывает», что «ложными» оказываются остатки сохранения агрегатов, а «верными» являются остатки инстинкта комбинаций. В иные времена, когда совершается обратное движение, когда остатки сохранения агрегатов приобретают новую силу, тогда как сила остатков инстинктов комбинаций уменьшается, наблюдаются противоположные явления. Остатки сохранения агрегатов, которые ослабли, могут оказываться полезными, нейтральными и вредными обществу. В первом случае деривации от инстинкта комбинаций, в которых отвергаются остатки класса II, выглядят полностью расходящимися с практикой, поскольку они ведут к приданию обществу тех форм, которые совершенно не соответствовали бы ему и могли бы вызвать даже его разрушение. Это скорее инстинктивно ощущают, чем обнаруживают посредством рассуждения. Затем начинается движение в направлении, противоположном по отношению к тому, какое было вызвано господством остатков класса I. Маятник движется в обратную сторону и доходит до другого крайнего положения. Поскольку получаемые на основе остатков класса I решения иногда оказываются в противоречии с реальностью, люди утверждают, что они всегда бывают такими, и рассматривают их как «ложные». Эту характеристику также начинают относить к самим принципам экспериментального рассуждения, в то время как в качестве «истинных» или, по крайней мере, «более высоких истин» воспринимаются принципы сохранения агрегатов. Эти чувства рождают немало дериваций. Одна из них гласит: в нас самих имеются идеи, воззрения, господствующие над опытом; «интуиция» должна сменить «разум», «сознание должно

отстоять свои права перед позитивистским эмпиризмом»; другая деривация утверждает: «идеализм должен занять место эмпиризма, позитивизма, естественных наук», что только идеализм является «истинной наукой». Счтается несомненным и бесспорным, что идеализм, с его абсолютом, <как «истиная» наука> намного ближе к реальности, чем эксперименитальная наука, которая всегда контингентна; существует даже мнение, что идеализм составляет саму «реальность», а экспериментальная наука, отождествляемая с псевдонаукой, образованной деривациями от остатков класса I, обманчива и вредна. В былые времена подобные мнения превалировали во всех областях человеческих знаний; сегодня они исчезли, или почти исчезли, в физических науках, где последним достойным внимания их примером стала «Философия природы» Гегеля, но они сохраняются в социальных науках. Из физических наук они были удалены благодаря успешному развитию экспериментальной науки, поскольку стали бесполезными; в социальных науках они продолжают существовать не только потому, что в них экспериментальное исследование еще очень несовершенно, но главным образом потому, что обладают большой социальной полезностью. В самом деле, во многих случаях следующие из остатков сохранения агрегатов и получаемые с помощью «интуиции» выводы более близки к реальности, чем выводы, следующие из остатков инстинкта комбинаций и образующие деривации псевдонауки, которая в области социальных знаний занимает место экспериментальной науки. Кроме того, во многих других случаях такие деривации представляются настолько вредными, что общество, если оно не хочет прийти в упадок или погибнуть, должно в силу необходимости их отвергнуть. Но последствия полного превалирования остатков класса II не менее пагубны, причем не только в области ремесел и в физических науках, где это вполне очевидно, но и в социальной области. Нетрудно видеть, что в социальной сфере без инстинкта комбинаций и применения экспериментального рассуждения никакой прогресс был бы немыслим. Следовательно, невозможно остановиться даже при достижении той крайней точки, где доминируют остатки класса II, поскольку совершаются новые колебания, которые вновь уводят нас к другой крайней точке континуума, где господствуют остатки класса I. Так происходят бесконечные маятниковые колебания.

1027. Эти же явления можно описать иными способами, позволяющими выявить иные примечательные их аспекты. Ограничиваясь внешней стороной, можно сказать, что в истории период веры наступает после периода скептицизма, который, в свою очередь, последовал за другим периодом веры, а тот за другим периодом скептицизма, и т. д. Описание это неплохое, но могут ввести в заблуждение слова «вера» и «скептицизм», если мы станем связывать их с вполне определенной религией или с несколькими.

Следуя дальше, можно сказать, что общество опирается на сохранение агрегатов; стремление к их сохранению проявляется через остатки, которые с логико-экспериментальной точки зрения оказываются ошибочными, а порой и явно абсурдными. Следовательно, когда преобладает, хотя бы отчасти, точка зрения социальной полезности, в обществе инстинктивно или иначе принимаются такие доктрины, которые благоприятны для чувств сохранения агрегатов. Когда преобладает, хотя бы отчасти, ло- гико-экспериментальная точка зрения, такие доктрины отвергаются и заменяются другими, которые внешне и очень редко по существу согласуются с логико-экспериментальной наукой. Так сознание людей совершает колебания между двумя точками континуума, и поскольку оно не может задержаться ни в той, ни в другой предельной точке, данное движение совершается до бесконечности. Было бы возможным его завершение по крайней мере среди части общества, образующей класс интеллектуальной элиты, если бы ее представители пожелали убедить себя в том, что вера может быть полезной обществу, несмотря на ее ошибочность и даже абсурдность в экспериментальном отношении (см. § 770). Те, кто наблюдают только социальные феномены или рассуждают о вере других, но не о собственной вере, могут иметь такое мнение. В самом деле, такие признаки прослеживаются среди ученых и более или менее явно обнаруживаются у государственных деятелей, которые руководствуются эмпиризмом. Но большинству людей, не являющихся ни учеными-есте- ствоиспытателями, ни выдающимися государственными деятелями, которые не управляют, но которыми управляют, которые больше размышляют о своей вере, чем о вере других людей, очень трудно иметь такое мнение. Это связано как с их незнанием и невежеством, так и с тем, что существует явное противоречие в том, чтобы иметь веру, которая побуждала бы к интенсивным действиям, и при этом считать ее абсурдной. Это не исключает полностью, что такое может произойти; но то был бы поистине исключительный случай. Наконец, если мы хотим в нескольких словах выразить представленные выше соображения, то можно сказать, что «причина» таких колебаний в мнениях заключается не только в недостатке научных знаний, но в большей мере в смешивании двух разных вещей, т. е. социальной полезности какой-либо доктрины и ее соответствия опыту. Уже много раз нам приходилось отмечать масштабность такой ошибки и ее вред для исследования единообразий социальных фактов.

1028. Отмеченное нами движение не существует для тех, кто избегают рассмотрения одного из этих крайних состояний. Очень многие индивиды живут в удовлетворении своей верой и нисколько не беспокоятся о том, чтобы согласовывать ее с логико-экспериментальной наукой. Другие, которых намного меньше, витают в облаках метафизики или псевдонауки, и их не беспокоят практические потребности жизни. Многие люди

находятся в промежуточных ситуациях и более или менее участвуют в колебательном движении.

1029. Внешний аспект. Представленные рассуждения имеют один недостаток, который может стать источником серьезных ошибок. Они побуждают имплицитно предполагать, что люди руководствуются логикой при выборе дериваций. Именно так можно было бы понять наши слова о том, что воодушевленные некоторыми чувствами люди воспринимают некоторые деривации как логические следствия своих чувств. Но так происходит только у очень незначительного числа людей, тогда как наибольшая их часть побуждается к усвоению остатков и к принятию дериваций непосредственно чувствами. Внутренний аспект, который был исследован выше <см. § 1026>, важен для теории <появления> доктрин; напротив, он далеко не так значим для теории социальных движений. Такие движения не являются следствиями доктрин; скорее имеет место обратная зависимость. Следовательно, чередование периодов веры и периодов скептицизма надо соотнести с другими фактами (см. § 1022, 1023).

1030. Начнем, как обычно, с того, что воспользуемся методом индукции. Феномен, который мы сейчас намерены исследовать, похож на феномен экономических колебаний (см. § 984 и далее). В нем наблюдаются колебания различной интенсивности. Оставим без внимания слабые и обратимся к сильным и даже к самым интенсивным колебаниям, чтобы иметь хотя бы приблизительное и ориентировочное представление о фактах. Рассмотрим колебания остатков у населения в целом; тогда колебания мнений в интеллектуальной его части — среди литераторов, философов и псевдоученых — уместны только как показатели. Сами по себе они ничего не значат; необходимо, чтобы их восприняли широкие массы населения, прежде чем они могли служить показателями народных чувств. Факт появления произведений Лукиана, который предстает как островок скептицизма среди океана верований, имеет почти нулевое значение, а произведения Вольтера, по причине их большой популярности, предстают как континент скептицизма, и, следовательно, этот факт заслуживает внимания как важный показатель. Все это — очень несовершенные средства, даже более несовершенные, чем те, которые могут использоваться при оценке экономических колебаний при нехватке точных статистических данных. Однако приходится довольствоваться этим, поскольку мы не можем найти ничего лучшего, по крайней мере в настоящий момент.

1031. Если взглянуть несколько издалека на все явления такого рода, которые так регулярно происходили и повторяются с давнего прошлого до наших дней, то невозможно не согласиться с мыслью о том, что отмеченные

1033. Следовательно, в общем, не будет ошибочным мнение, что теперь все большее значение в человеческой деятельности придается «разуму». К тому же оно находится в полном согласии с фактами. Но такое суждение является неопределенным, так же как и все другие суждения, в которых литературная форма подменяет научные теоремы, что легко приводит к ряду ошибок. Среди них достойны упоминания следующие.

1034. Ошибка первая. Ее можно отнести только к социальному комплексу,

иона имеет разное значение в отношении разных частей этого комплекса. Ошибка состоит в распространении на политическую и социальную деятельность тех характерных черт, которые отмечаются в ремесле, науке

иэкономическом производстве.

Ошибка вторая. Она проявляется в принятии во внимание только усредненного хода колебаний и заключается в его отождествлении с реальным движением strv. Поскольку на людей более сильное впечатление производят факты, наблюдаемые здесь и сейчас, то те, кто находятся, например, на нисходящем участке линии st, воображают, что он соответствует усредненному ходу, и полагают, что остальная ее часть должна будет ниспадать до бесконечности, так же так это происходит на участке st,

ичто она никогда больше не будет нарастать, т. е. не предвидят последующего перехода к восходящему участку tr. Те же, кто находятся на восходящем участке tr, не предвидят нисходящего участка rv. Это происходит реже, что вызвано либо тем, что линия усреднения mp имеет направленность, которая не отвечает такому мнению и согласуется с первым мнением, либо тем, что второе мнение идет вразрез с теологией прогресса. Между тем первое мнение с ней согласуется, что выглядит более убедительным.

Третья ошибка того же рода, но в более слабом варианте, состоит в расчете на то, что ход усредненной линии близок характеру линии, которая в данный момент непосредственно наблюдается. Таким образом, тот, кто находится на нисходящем участке r v, склонен полагать, что средняя линия спадает намного быстрее, чем это происходит в действительности.

Ошибка четвертая, типичная, заключается в придании абсолютной формы временному и случайному феномену, зафиксированному в опыте. Этому сопутствует появление теологии и метафизики регресса, неизменности, прогресса; превозносится, прославляется и восхваляется мудрость предков, золотой век переносится в прошлое; восхваляется спокойная незыблемость догм некоторой религии, морали, политического

исоциального устройства; или опять почитаются священный прогресс

иблага «эволюции» с переносом золотого века в будущее. Почти все авторы минувших веков считали бесспорным, что люди — их современники — пигмеи по сравнению с гигантами более давних времен. Сегодня немало авторов подменяют физику моралью и переворачивают термины. Они убеждены в том, что в моральном плане современные люди окажутся пигмеями по сравнению с гигантами в области морали — теми людьми, которые будут жить в далеком будущем, когда волк станет находиться в одной компании с овцами и «в мире будет немного больше справедливости». Таким образом, экспериментальные сегменты волн strv трансформируются в воображаемые сегменты, при этом они подвергаются настолько значительной деформации, что в конце концов порой совершенно или почти теряют связь с реальностью. Эти воображаемые сегменты определены прежде всего или хотя бы в самых общих чертах сегментами strv, которым они соответствуют. Мы как раз и провели изучение такого отношения, когда рассматривали то, что обозначили как «внешний аспект» (см. § 1029 и далее). Однако теории, передающие эти воображаемые

сегменты, влияют друг на друга, что мы отметили, когда рассматривали то, что обозначили как «внутренний аспект» (см. § 1026 и далее).

1035. Показанные выше логико-экспериментальные ошибки порой могут быть полезными обществу; но здесь нам нечего добавить к тому, что уже было подробно высказано по этому поводу. Ограничиваясь только вопросом о соответствии теории фактам, мы видим, что научное изучение феноменов как раз и имеет своей целью избавление от таких ошибок и замену фантомов воображения результатами опыта. И то, и другое могут иметь нечто общее, но тому, кто стремится получить лучшее и более обширное знание естественных феноменов и не хочет подвергаться опасности впасть в заблуждение, следует доверять только результатам опыта, вновь и вновь корректируемым новыми наблюдениями.

СОЦИАЛЬНОЕ РАВНОВЕСИЕ В ИСТОРИИ

1036. Мы неоднократно приходили к признанию того, что одним из основных определяющих социальное равновесие факторов являются пропорция остатков класса I и класса II у индивидов. В первом приближении эту пропорцию можно рассматривать путем сравнения:

1)между населением различных стран вообще, или между населением одной и той же страны, но в разные исторические периоды;

2)между социальными классами и прежде всего между правящим классом и управляемым классом;

3)в отношении циркуляции элит среди населения.

1037. Прежде чем продолжить, следует предостеречь от двух ошибок. Первая состоит в рассмотрении пропорционального соотношения остатков в качестве причины, а социальных явлений — в качестве следствия. Мы достаточно часто предупреждали читателя об ошибке подмены отношения взаимозависимости причинно-следственным отношением, чтобы вновь к этому возвращаться.

1038. Вторая ошибка заключается в рассмотрении отношений взаимозависимости как единственного условия определенной пропорции остатков <разных классов> и, хуже того, в рассмотрении его (пусть даже и необходимого) как условия одновременно необходимого и достаточного. Кроме того, при изучении взаимозависимости социальных явлений мы ограничиваемся в первом приближении остатками только класса I и класса II. Тем не менее очевидно, что надо также принимать в расчет действие и других остатков. Впрочем, некоторые остатки социальности, целостности индивида и т. д. имеют свои соответствия в остатках сохранения агрегатов; следовательно, опосредованным образом они учитываются при оценке остатков класса II.

Соотнесение пропорций в остатках различных классов с другими социальными феноменами имеет аналогию с выяснением в современной армии связи пропорции между количеством артиллерии и иных видов вооружения с вероятностью достижения победы. Во-первых, такое условие не единственное; требуется также выполнение многих иных условий. Несомненно, что войска должны быть обеспечены провиантом и боеприпасами. Далее, если это условие и может в некоторых случаях оказываться необходимым, оно никогда не будет достаточным. Недостаточно

иметь в надлежащей пропорции артиллерию и другие виды вооружений; их следует также умело использовать. Наконец, необходимо аналогичным образом принять в расчет и другие остатки, а не только остатки класса I и класса II, так же как в дивизионах надо позаботиться, чтобы наряду с артиллерией там были соответствующие лошади, хорошие солдаты, унтер-офицеры и офицеры, чтобы эти части были хорошо обеспечены боеприпасами и т. д. Недостаточно, чтобы в правящем классе имелись в соответствующей пропорции остатки класса I и класса II; необходимо также, чтобы они действовали должным образом. Ясно, например, что когда инстинкт комбинаций используется при магических действиях вместо его применения в экономической или военной практике, то он, прямо скажем, не служит ни для чего. Или когда он растрачивается в салонных интригах, вместо того чтобы найти применение при осуществлении политических мероприятий, от него, собственно говоря, тоже мало пользы. Наконец, когда инстинкт сохранения агрегатов вырождается в аскетические, гуманистические и иные близкие чувства, то по результативности их можно будет сравнить с артиллерией, вооруженной пушками из дерева. Но когда в действующей армии применяются со средней маневренностью и приемлемыми способами различные виды оружия, то в дальнейшем выявляется эффективность соответствующих пропорций этих видов оружия. Когда остатки действуют способами, хоть как-то отвечающими обеспечению социального благосостояния, то со временем выявляется эффективность определенной пропорции между ними. Таковы положения, которые теперь следует проверить.

1039. Рассмотрим население различных стран в це-

лом. По оси oz (см. рис. 31) нанесем значения показателей экономического, военного, политического процветания стран, а по оси ox — раз-

личные пропорции остатков класса I и класса II у населения этих стран, к каковым могут добав-

ляться также остатки других классов. Нам будет нетрудно найти страны p, где мало остатков

класса I по отношению к остаткам класса II;

а также определить страны q, в которых, напротив, остатки класса I очень сильно превалируют над остатками класса II; наконец, обнаружить страны r, где пропорция этих остатков or окажется средней. Во многих случаях мы заметим, что величины благосостояния pa, qd меньше значений rb, и из этого сделаем вывод, что линия значений благосостояния с высокой вероятностью имеет некоторый максимум sc при пропорции остатков os. Эту пропорцию точно определить нельзя, но по крайней мере мы знаем, что она располагается в интервале между op и oq.

1040. Если вместо сравнения различных стран сравнить разные по времени состояния одной и той же страны, то из общего рассмотрения пропорции остатков класса I и класса II мало что можно извлечь. Это связано с тем, что в общей совокупности населения остатки меняются медленно и, следовательно, связанные с различием таких пропорций эффекты могут быть скрыты за другими, более изменчивыми феноменами. Если же задуматься о характере пропорций основных остатков в правящем классе, то поскольку такие пропорции меняются порой достаточно быстро, можно отделить эффекты их воздействия от влияния других феноменов. Между тем, поскольку эти изменения тесно связаны с изменением циркуляции некоторых элит, чаще всего мы не можем установить ничего, кроме совокупных эффектов, не имея возможности приемлемым образом выделить части, относящиеся к изменению остатков и циркуляции элит.

1041. Кроме того, индекс социальной полезности зависит не только от пропорции остатков в правящем классе, но и от их пропорции в управляе-

мом классе. Следовательно, этот феномен нам надо представить в трехмерном пространстве (см. рис. 32).

Плоскость xy берется как горизонтальная — это плоскость листа, на котором выполнен рисунок; ось oz берется как вертикальная, и поэтому она не показана на рис. 32, — это ось значений полезности. Лежащая в горизонтальной плоскости ось ox будет осью пропорции остат-

ков в правящем классе, а ось oy — в управляемом классе. Допустим, что мы проводим различные

вертикальные сечения hh , kk , ll , параллельные плоскости xoz (см. рис. 33). В каждом из этих се-

чений мы найдем точки максимума c, c , c и, сравнивая различные максимумы sc, s c , s c ,

найдем один из них c , который будет больше других. Он укажет нам, следовательно, наиболее подходящие пропорции остатков в правящем и в управляемом классах.

1042. Античная Греция явилась лабораторией социальных и политических опытов, давшей богатые и достаточно обширные наблюдения. Поскольку в § 1039 мы уже обращались к явлениям взаимосвязи, приходят на ум примеры Спарты и Афин в отношении значений величин pa, qd на рис. 31. Достаточно хорошо известны факты доминирования остатков класса II в Спарте и остатков класса I в Афинах, поэтому мы не будем подробно об этом говорить; но стоит выявить, насколько эти два крайних