Pareto_V._Kompendium_po_obschey_sotsiologii

Io. Взаимозависимость <во времени>. При рассмотрении феноменов во времени мы должны в дополнение ранее высказанным соображениям добавить следующее. Форма изменения социальных феноменов по существу имеет волнообразный вид (см. пункт Im). Для феномена A имется последовательность волновых движений и аналогично — для феноменов B, C, D и т. д. Необходимо рассматривать:

1.Взаимозависимость волн A, а также волн B, С, D… отдельно для каждого феномена.

2.Взаимозависимость волн различных феноменов (см. § 1086). Последнее исследование более, чем первое, приближается к изучению взаимозависимости в пространстве (см. пункт In). Воздействие предшествующих волновых движений на последующие движения может быть выявлено при изучении эволюции <этого явления в целом>, если при этом используются методы, учитывающие волнообразную форму изменения феноменов (см. § 1120). Многие уклоняются от осуществления такого исследования, потому что ищут причину имеющихся в обществе бед с целью ее устранения (см. § 1075); или потому что вместо изучения фактов самих по себе они призывают к их изменению; или потому что они подменяют логико-экспе- риментальную историю этическими, теологическими и т. п. историями. В действительности в отношении чередования волн можно провести грубую аналогию с чередованием возрастных периодов в жизни человека (см. § 1075). Как рождение человека выступает началом молодости, а она, в свой черед, становится началом периода зрелости, которая затем становится началом старости и приближения к смерти, так и предшествовавшие периоды в развитии социальных феноменов могут рассматриваться в некотором отношении как «начало» последующих. И определенные факты могут способствовать вначале процветанию, а затем упадку (см. § 1075, 1120). Все это противоречит результатам теорий и интерпретаций истории не логи- ко-экспериментального свойства, в которых из этики, метафизики или какой-либо теологии выводятся абсолютные суждения (см. пункт IIm) относительно ценности фактов.

Ip. Пропорции остатков в различных социальных слоях. Если среди огромного множества элементов, связанных с социальными формами и их развитием, отбирать для исследования принципиально важные факты, то среди них оказывается пропорция остатков разного рода в различных социальных слоях и прежде всего пропорция между остатками класса I и остатками класса II в правящем и в управляемом слоях. История подтверждает, что первое огрубленное представление о феноменах будет получено, если внимание в первую очередь обращать на такие пропорции и, во вторую очередь, — на другие важные обстоятельства (см. гл. 9, 10).

(Когда не указано иное, под «опытом» понимается «опыт и наблюдение»)

IIa. Чтобы разрешить тяжбу, нужен судья (см. § 184). В логико-эксперимен- тальных науках таким судьей выступает исключительно объективный опыт, из которого черпаются доказательства (cм. § 14, 39). В не логи- ко-экспериментальных науках могут иметься другие судьи, такие, как священные книги для верующих определенных религий, «сознание» для одних метафизиков, самонаблюдения для других метафизиков, «необходимые» принципы для третьих, и т. д. Очень часто не логико-экспери- ментальные науки в качестве судьи имеют согласие с чувствами (см. § 13, 23, 243). Добавляется рассмотрение полезности и случая, когда доктрина считается «истинной», потому что она «полезная».

IIb. Логико-экспериментальные теории, в которых позволяется руководствоваться только фактами, строятся на основе суждений, описывающих экспериментальные единообразия, и на логических выводах из таких суждений. Не логико-экспериментальные теории доминируют над фактами и содержат суждения, которые к экспериментальным единообразиям добавляют нечто другое (см. § 15–16, 205).

IIc. Логико-экспериментальные науки выводят принципы из фактов, которым принципы всегда подчиняются. Не логико-экспериментальные науки априорно выдвигают некие принципы, от которых зависят факты (см. § 15, 127, 197, 271, 274, 275, 285, 386).

IId. В логико-экспериментальных теориях рассуждают о фактах, т. е. о категориях c2 и N из пункта If, при этом учитывается c1, что они рассматриваются как простые факты, но никогда как чувства, которые должны от фактов отделяться; в таких теориях занимаются исключительно сопоставлением одних фактов с другими. Все, что выходит за границы опыта, для них чуждо (см. гл. 4, 5); абстракции выражают не что иное, как общие для определенного числа фактов свойства. В не логико-эксперимен- тальных теориях рассуждения проводятся с опорой на чувства c1 автора (см. пункт If) и особенно — путем использования впечатления, производимого на людей некоторыми словами. В таких рассуждениях имеют дело не только с фактами, но и некими сущностями, выходящими за границы опыта (см. гл. 5, 6), и пытаются увязать факты с этими сущностями определенным образом. Абстракции в этих теориях представляют собой не просто компендиум определенных групп фактов, но наделяются статусом собственного и независимого существования. Различие между логи- ко-экспериментальными и теми, которые не являются таковыми,

состоит, в частности, в том, что первые пытаются свести к нулю доминирование части c1 (см. гл. 1); вторые, напротив, когда имплицитно, а когда и эксплицитно, в разной степени приписывают этой части c1 исключительную и определяющую роль. На одном полюсе находятся теории,

вкоторых стараются устранить влияние группы c1, чтобы заботиться только об изучении группы c2 и N; конечно, насколько это возможно, поскольку весьма сложно полностью удалить c1. На другом полюсе — теории, в которых доминирующее место занимают чувства, выраженные

вc1; опять же насколько это возможно, поскольку нельзя полностью игнорировать c2 и N (см. § 325–326, 386, гл. 1, 3, 4).

IIe. Логико-экспериментальные науки исследуют встречаемые в обществе теории, доктрины, утверждения и т. д. как простые социальные факты (см. пункт Il), даже если они не являются логико-экспериментальными или оказываются фантастическими, абсурдными и т. д. (см. § 10, 11, 40, 58, 179).

IIf. Хронологически не логико-экспериментальные науки предшествуют становлению логико-экспериментальных наук (см. § 369).

IIg. Область логико-экспериментальных теорий совершенно иная, чем область не логико-экспериментальных теорий; между этими областями нет никакого контакта. Изучение экспериментального мира не имеет ничего общего с изучением неэкспериментального мира. Каждая занимается исследованиями в своей области, и недопустимо, чтобы какая-то из них вторгалась в исследовательскую область другой (см. § 14, 28, 186, 189, 385).

IIh. Боги, обожествленные существа находятся вне экспериментальной реальности наравне с метафизическими и псевдоэкспериментальными абстракциями. Для логико-экспериментальной науки простая метафизическая абстракция значит не больше, чем абстракция обожествления. В аспекте приближения к экспериментальной реальности метафизические сущности и принципы имеют значение не большее, чем теологические принципы и, вообще, неэкспериментальные сущности и принципы. Одна религия не может быть в большей или меньшей степени научной по сравнению с другой религией (см. § 101, 146, 258, 311, 590, 666). Метафизика не является «более научной», более близкой к реальности, чем теология (см. § 147, 590, 593).

IIi. Логико-экспериментальная наука не может принимать теоремы, в которых выявляются отношения вещей, полностью или отчасти находящихся за пределами экспериментального мира (см. § 184). Аналогичным образом она не может, если отсутствует экспериментальная верификация,

дело с «достоверностью», позволяющей нам знать «законы», а не просто экспериментальные единообразия; и что «всё» может быть объяснено «опытом» (детерминизм). Им невдомек, что сама форма этих утверждений указывает — они не могут принадлежать логико-экспериментальной науке, поскольку ее теоремы никак не могут признать в качестве абсолюта то, что содержится в термине «всё» (см. § 209–213, 386, 588).

IIp. Логико-экспериментальные теории находятся в постоянном становлении, они продвигаются вперед благодаря последовательным приближениям <к экспериментальной реальности>. В не логико-эксперименталь- ных науках имеют обыкновение достигать одним разом такого состояния, на котором, как кажется их приверженцам, она должна была стать неизменной, хотя позже она фактически изменяется ее авторами и верными приверженцами (см. § 37, 38, 59, 333, 588).

IIq. Логико-экспериментальные науки отделяют анализ от синтеза (см. пункт In). Каждая из них, по сути, является аналитической, когда делит на различные части конкретное явление и изучает их изолированно. Синтез осуществляют, объединяя выводы некоторых из них (см. пункт In). Реальные движения всегда рассматриваются отдельно от виртуальных движений; изучение того, что есть, отделяется от изучения того, что должно быть (ради достижения некоторой цели). Теоретики в логико-экспери- ментальные науках склонны объединять и смешивать анализ и синтез, при этом они совершенно не осознают, что это разные вещи. Они не отличают, или плохо отличают реальные движения от виртуальных движений. Каждая из таких наук предполагает, что полностью знает определенные феномены; и когда опыт демонстрирует тщетность и самонадеянность такого мнения, прибегают к уловкам, зачастую наивным, например, к изменению смысла слов, или, хотя бы имплицитно, к приятию того, чего нет, но что должно было бы быть, или же в сознательном поиске того, что должно быть. Неэкспериментальный элемент заключен в термине «должно», используемом в качестве абсолюта, без указания экспериментальной цели (см. § 18–21, 130, 191, 201, 255, 296, 326, 328, 329, 384, 385, 559, 632, 782, 783, 939).

IIr. Экономическая наука не в состоянии сама по себе разработать теорию

стоимости, капитала, прибыли, протекционизма и т. д., когда под этими терминами понимаются конкретные феномены. Необходимо дополнить ее результатами и выводами из иных наук (см. пункт In). Аналогично этому знание бухгалтерского учета само по себе не позволяет овладеть теорией конкретной коммерции; знание термодинамики само по себе не обеспечивает знания теории <функционирования> конкретных паровых машин, и т. д. (см. § 20, 788–790, 939).

IIs. В логико-экспериментальных науках синтез должен следовать за анализом. В отношении познания конкретного феномена из этого следует, что если одна из логико-экспериментальных наук не объясняет полностью некий феномен, то надо ее дополнять, подкрепляя ее другими теориями, но не отвергать ее и не пытаться скрытно завершить ее синтезом путем изменения значений используемых терминов или выхода рассуждений в не логико-экспериментальную область. Обычно такой путь выбирают для себя те, кто не привыкли рассуждать в соответствии с методами логи- ко-экспериментальных наук, или те, кто привыкли к таким методам в естественных науках, но позволяют себе уступить влиянию чувств и интересов в экономических или в социальных науках (см. § 18–21, 783–790).

IIt. Логико-экспериментальные теории нацелены на совершенствование количественного метода; не логико-экспериментальные теории имеют обыкновение быть качественными (см. § 59, 843–856, 867, 895, 901, 1049).

IIu. Экспериментальная реальность и социальная полезность — это две абсолютно разные, а порой и противоположные вещи. В теоремах логи- ко-экспериментальных наук имеется первая и может отсутствовать вторая. В теоремах не логико-экспериментальных наук обычно нет первой, но в них может содержаться вторая. В итоге та или иная теория может быть в соответствии с опытом и одновременно вредной обществу, или же она может расходиться с опытом, но быть полезной обществу.

Язык

IIIa. Научный язык и обыденный язык (см. § 44–47, 96, 115, 164, 175, 327, 595, 958).

IIIb. В логико-экспериментальных науках стремятся сделать язык как можно более точным; в них термины оказываются тем лучше, чем они определеннее. В не логико-экспериментальных науках язык стараются оставить неопределенным, чтобы извлекать из этого пользу; здесь термины тем лучше, чем они неопределеннее (см. § 8, 40, 44, 82, 175, 198, 247, 272, 587–607, 631).

IIIc. В логико-экспериментальном аспекте любая дискуссия будет пустой, если используются термины, в отношении которых точно неизвестно, каким именно вещам они реально соответствуют (см. § 44, 48, 149; пункт IIi).

IIId. В логико-экспериментальных науках никогда не спорят по поводу имен, спорят только в отношении вещей, обозначенных именами. Логико-экс- периментальное рассуждение сохраняет целиком свою ценность, если используемые для обозначения вещей имена заменяются буквами алфавита или цифрами. Только бы вещи обозначались ими так, чтобы это не вызывало никаких сомнений и двусмысленностей, а то, каким символом они обозначены, мало или вовсе не имеет значения. Не логико-экс- периментальные науки довольствуются именами; и тому, кто следует по такому пути, это подходит, поскольку имена, если даже они не обозначают совершенно невероятные и фантастические вещи, добавляют нечто неэкспериментальное к тем вещам, которые ими хотят обозначить. Такой добавкой зачастую оказываются чувства автора или других людей (см. пункт IId ). Споры в неэкспериментальных науках склоняются, следовательно, к тому, чтобы стать словопрениями; они теряют ценность и всякий смысл, если используемые для обозначения вещей термины окажутся замененными на буквы алфавита и цифры, поскольку эти буквы и цифры уже не станут вызывать чувства, как в случае использования имен (см. § 14, 44, 46, 48, 149, 197, 242, 274, 770).

IIIe. В логико-экспериментальных науках язык, поскольку он произвольный <условный> (см. пункт IIIr), нисколько не влияет на вещи. В не логи- ко-экспериментальных науках язык, обладая независимым от вещей существованием, может выглядеть более или менее влияющим на них, и он, безусловно, влияет (воздействует) на теории, которые созданы с его использованием. То и другое воздействие может быть очень незначительным, но затем постепенно оно доходит до предела, начиная с которого слова кажутся обладающими оккультной властью над вещами (магия), или

когда они служат для выстраивания теорий совершенно за пределами реальности (метафизика, теология) (см. § 86, 197, 282, 290, 295, 383, 603, 631).

IIIf. Язык отражает внешние факты в лучшем случае как плохая фотография, а в худшем — как очень плохая или никудышная фотография. Кто рассуждает об именах, тот подобен тому, кто по таким фотографиям хотел бы получить точное знание об изображенных на них вещах (см. § 290, 666, 670).

IIIg. Из обыденного языка кое-как можно извлечь что-то для построения теории, как из упомянутых выше фотографий кое-как можно извлечь нечто для представления о тех вещах, которые на них плохо отражены. Поскольку обыденный язык оказывается обычно синтетическим, при его использовании учитывают, хотя редко и довольно плохо, взаимозависимость феноменов. Это может быть полезным, если нет никакого иного, более хорошего средства (см. § 44, 45, 666).

IIIh. Для построения теории из событий практической жизни можно извлечь больше, чем из обыденного языка. Именно потому, что добавление чувств (см. пункт IIId ) — это важный элемент практических детерминаций (см. § 327, 328).

IIIi. Последствия, вытекающие из неопределенности обыденного языка (см. § 96, 99, 145, 599, 600, 608, 677,734, 745, 958).

IIIl. Язык как манифестация нелогических действий (см. § 69; пункт IIIh).

IIIm. Поскольку логико-экспериментальные науки используют объективный и точный язык, никогда не следует понимать что-то, кроме того, что выражается этим языком; следует отбрасывать всякие добавки, которые склоняли бы к проявлению чувств. Поскольку не логико-эксперимен- тальные науки отчасти используют субъективный язык, которому недостает точности, в них часто имеется в виду нечто, что выходит за границы того, что в нем выражается, или что отличается от строгого смысла; добавки или модификации, привносимые таким путем чувством, очень часто совпадают с добавками к вещам, которые намеревался ввести автор <неэкспериментальной теории>. Следовательно, очевидно, нестрогая интерпретация оказывается ближе к воззрению автора, чем строгая интерпретация <его теории> (см. § 23, 60, 82).

Определения

IIIn. В логико-экспериментальных науках, когда вещь задана, то ее имя определяется произвольным образом (см. пункт IIIr); в не логико-эксперимен- тальных науках, когда имя задано, часто ищут ту вещь, которой такое имя должно соответствовать, или вещь, которой соответствуют чувства,

вызываемые таким именем. Если она не обнаруживается среди реальных вещей, то обращаются к вещам воображаемым (см. § 45, 48, 139, 271, 290).

IIIo. Из предыдущего следует, что логико-экспериментальные науки, исключая случай невольных ошибок, оперируют терминами, соответствующими реальности. Между тем не логико-экспериментальные науки, напротив, содержат термины, которые по преднамеренному желанию того, кто их использует, или в соответствии с нормами, которых он придерживается, не соответствуют реалиям; часто они соответствуют только неопределенным, воображаемым вещам (см. § 44, 45, 82, 140, 175, 198, 241, 272).

IIIp. В логико-экспериментальных науках определения являются простыми ярлыками, которые не служат ни для чего, кроме обозначения определенных вещей. В не логико-экспериментальных науках определения включают в себя неэкспериментальный элемент, который зачастую относится к чувству (см. § 48, 271, 274, 320, 356).

IIIq. В не логико-экспериментальных науках определения являются произвольными, исключающими какие-либо соображения удобства (см. пункт IIIr). В них не должно содержаться ничего, что выражено в форме теоремы (см. § 150–157).

IIIr. Требования к логико-экспериментальных определениям (см. § 156, 157).