Pareto_V._Kompendium_po_obschey_sotsiologii

игнорирующие содержание, и экономические теории, которые мало либо вовсе не принимают во внимание как форму, так и содержание.

957.Тому, кто придает особое значение форме, надлежит решить вопрос: «Какова наилучшая форма политического устройства?» Но этот вопрос лишен смысла, если не уточняется, применительно к какому обществу эта форма определяется, и на какие виды полезности, индивидуальной и общественной, указывает расплывчатый термин «наилучшая» (см. § 862). Хотя это иногда интуитивно улавливается, рассмотрение форм политического устройства давало основание для появления бесконечных дериваций, которые венчались различными мифами. Эти мифы и деривации сами по себе не представляют никакого значения с логи- ко-экспериментальной точки зрения, но как проявления чувств они имеют очень большое значение, поскольку оказывают сильное воздействие на поведение людей. Отмеченное отсутствие экспериментальной значимости <мифов и дериваций> не влияет на возможность рассмотрения их в аспекте полезности, поскольку такой аспект и не подразумевается в чисто логико-экспериментальном утверждении (см. § 888). Рассмотрение форм политического устройства относится к области специальной социологии; здесь мы касаемся их только с целью выяснения основы соответствующих дериваций и связей различных типов состава правящего класса с другими социальными феноменами.

958.Как всегда, мы наталкиваемся на препятствие, связанное с терминологией. Каково значение термина «демократия»? Если мы ограничимся изучением фактов, которые охвачены этим словом, то увидим, что, например, у современных цивилизованных народов есть стремление к форме правления, при которой полномочия по выработке и введению в действие законов принадлежат некой ассамблее, избираемой большей или меньшей частью граждан. Более того, отмечается тенденция и к расширению властных полномочий таких ассамблей, и к увеличению количества избирателей, участвующих в выборах.

959.При наличии почти одинаковых форм правления у цивилизованных народов они по-разному понимают содержание явления, обозначаемого одним и тем же именем. Например, избираемые народом законодательные ассамблеи обладают разными властными полномочиями: от Национального собрания во Франции, которое как высший орган власти наделено наиболее широкими властными полномочиями, до Государственной Думы в России и Выборных <префектуральных> собраний в Японии, которые имеют очень ограниченную власть.

960.Отбросив выдумку о «народном представительстве» и присмотревшись к сути, мы, за исключением немногих кратковременных эпизодов, заметим, что везде есть те или иные формы господства малочисленного правящего класса, который удерживается у власти отчасти с помощью силы, отчасти благодаря достижению определенного консенсуса с намного более многочисленным управляемым классом. Различия в основном касаются: относительно содержания — пропорций между силой и консенсусом, а относительно формы — способов, какими применяется сила и достигается консенсус.

961.Если бы консенсус был единодушным, то в применении силы не было

бы необходимости (см. § 896). Этот предельный вариант никогда не встречался; но известны конкретные случаи противоположной предельной ситуации, когда деспот удерживает свою власть с помощью вооруженной силы в противостоянии враждебному населению; или же когда иностранное государство держит в подчинении сопротивляющийся народ. Причину того, что равновесие в первом случае гораздо менее стабильно, чем во втором, следует искать в преобладании различных остатков. У наемной охраны нет остатков, существенно отличающихся от тех, какие есть у подвластного народа, поэтому им недостает веры, которая укрепляла бы их силу и в то же время сдерживала ее применение. Следовательно, такие наемники либо легко служат власти ради ее прихотей, как это делали преторианцы, янычары, мамелюки, либо перестают защищать деспота от народа. Напротив, народ-завоеватель обычно имеет нравы и обычаи, а иногда также язык и религию иные, чем у подвластного народа; следовательно, их остатки различаются. У завоевателей присутствует вера, необходимая для применения силы, но у подвластного народа нет недостатка в такой вере, когда он сопротивляется угнетателям. Этим объясняется, почему со временем такое равновесие может быть нарушено.

962.Именно поэтому народы-завоеватели стараются ассимилировать покоренные народы; если им это удается, то тем самым они, несомненно, наилучшим образом упрочивают свое господство; но часто они терпят неудачу, потому что для этой цели пытаются при помощи насилия изменить остатки покоренных народов, вместо того чтобы воспользоваться их остатками.

963.Мы уже не раз отмечали, что деятельность правительств тем эффектив-

нее, чем лучше они умеют использовать существующие остатки (см. § 695); она тем менее эффективна, чем более они несведущи в этом отношении; в целом она неэффективна и напрасна тогда, когда направлена на изменение остатков насильственным способом. Почти все

и формами правления простирается дальше: те и другие менее существенно влияют на социальное равновесие, чем чувства и интересы, которые лежат в их основе, но такое влияние все-таки присутствует.

968.Правящий класс имеется всегда, даже при деспоте, но предстает он в различных формах. При абсолютизме высшим носителем власти выступает только суверен; при так называемых демократических формах им оказывается только парламент, но за кулисами стоят те, кто играют важную роль в реальном управлении. Если порой они и склоняют голову перед прихотями суверенов и парламентами, то потом они вновь возвращаются к своей упорной нескончаемой работе, добиваясь более значительных результатов. В некоторых случаях суверены и парламенты даже не ведают о том, кто и что побудило их к действию. Еще меньше замечает это суверенный народ, который верит, что действует по собственной воле, но следует при этом воле тех, кто руководят ими. Иной раз это помогало улучшить социальную жизнь и принять необходимые меры для надлежащей защиты отечества; но очень часто это служило только интересам правящих, которые заботятся о собственной выгоде и выгоде своих сторонников. Среди дериваций, используемых <правящим классом> при демонстрации полезности своих действий для нации, следует отметить одну, согласно которой народ якобы лучше разбирается в общих вопросах, чем в частных. В действительности все обстоит как раз наоборот, поскольку достаточно немного побеседовать с малообразованными индивидами, чтобы увидеть, что они лучше разбираются в специальных, обычно конкретных, вопросах, чем в вопросах общих и, как правило, отвлеченных. Но постановка отвлеченных вопросов ценна для правящих тем, что их рассмотрение дает возможность — независимо от того, каким бы ни оказалось исходящее от народа решение, — использовать его результаты так, как это им выгодно.

969.Правящий класс неоднороден; в нем самом имеется правительство — более узкий класс избранных, один лидер или какой-то комитет, совет и т. п., который на практике господствует. Иногда этот факт очевиден, например, в случае эфоров* в Спарте, Совета десяти** в Венеции, фаворитов абсолютных монархов, заправил парламента. А иногда частично сокрыт, например, закрытый клуб «Caucus»*** в Англии, convention****

* Коллегия высших должностных лиц, наблюдений.

**Орган исполнительной власти.

***Название происходит от греч. kaukos — чаша для питья. Место частных встреч партийных лидеров для предварительных переговоров.

****Практика регулярных встреч региональных представителей политических партий для выработки решений.

в Соединенных Штатах, клики «спекулянтов», действующие во Франции

ив Италии. Тенденция персонифицировать абстракции и даже придавать им статус объективной реальности приводит к тому, что многие люди представляют себе правящий класс как одно лицо или как конкретное единое целое с общей волей, устремленной к достижению некоторого результата с помощью логических средств и с использованием продуманных планов. В действительности правящие классы, как и другие социальные группы, осуществляют и логические, и нелогические действия,

ив большей степени движимы сложившимся социальным порядком, чем осознанной волей индивидуумов; именно сложившийся порядок иной раз и заставляет их идти в определенном направлении, даже если они этого не желают. «Спекулянты» — это люди, которые заботятся о собственных делах. Имея сильные остатки класса I, они их используют, чтобы получить больше денег, следуя, как и все люди, по пути наименьшего сопротивления. Каждый такой человек преследует собственные цели,

ихотя в действительности этого нет, внешне все выглядит так, словно они действуют на основе общего согласия. Но порой случалось так, что эти люди, подталкиваемые силами сложившегося порядка, частью которого они сами являлись, шли против своей воли в направлении, требуемом этим порядком. Пятьдесят лет назад «спекулянты» совершенно не ведали о положении дел сегодняшнего дня, к которому привела их деятельность. Проделанный ими путь складывался из бесконечного числа мелких действий, каждое из которых было детерминировано соображениями выгоды в текущий момент. То же можно сказать о всех социальных феноменах. Они появились в результате действия определенных сил в сочетании с некоторыми связями и препятствиями. Когда мы утверждаем, например, что сейчас наши «спекулянты» подготавливают войну и все более увеличивают военные расходы, мы вовсе не собираемся утверждать, что это делается ими осознанно; совсем наоборот. Они готовят войну путем непрерывного увеличения государственных расходов, вызывают экономические конфликты, потому что усматривают в этом прямую выгоду для себя; но эта причина, хотя и существенна, не является основной. Есть другая, более существенная причина, а именно — использование чувств патриотизма, которые имеются у населения, в качестве средства управления. Кроме того, «спекулянты» различных стран находятся в состоянии конкуренции и нуждаются в оружии, чтобы добиваться уступок от соперников. Есть и другие подобные причины; все они побуждают наращивать вооружения без всякого продуманного замысла. В то же время спекулянты с изобилием остатков класса I все же предчувствуют, что если начнется большая и страшная война, то среди возможных вариантов есть и такой, при котором им придется уступить свое место людям с преобладанием остатков класса II. Поэтому они против такой войны, но охотно принимают малые колониальные войны, которые

соотношения. Один экстремальный случай — римские преторианцы,

внем главным инструментом и, более того, видимым всем орудием управления была вооруженная сила. Другой экстремальный случай отмечен

вСоединенных Штатах Америки, где главным инструментом управления, хотя и менее очевидным, стали политические клиентелы. Эти силы действуют различными способами. Основной из них наименее заметен: правительство соблюдает интересы «спекулянтов», но это не выражается

ввиде договоренности. Другие способы более известны, они менее важны с социальной точки зрения, но более существенны с этической. Среди них — подкуп избирателей, выборщиков, правительственных деятелей, журналистов и т. д. Такие способы использовались во все времена, они являются, собственно говоря, следствием правления класса, который стремится управлять страной за счет хитрости, и, следовательно, любые попытки сдерживать ее остаются тщетными. Наши демократии во Франции, Италии, Англии, США все более превращаются в режимы, управляемые демагогическими плутократами, и возможно, так они приближаются к некоторой радикальной трансформации, которые не раз случались

впрошлом.

971.Как применение прямой силы, так и обеспечение договоренностей нуждаются в затратах, за исключением, например, почестей и неденежных поощрений, которые может даровать правительство. Итак, недостаточно желания воспользоваться этими средствами, необходимо также обладать соответствующими возможностями. Это зависит отчасти от производства материальных благ, которое, в свою очередь, не бывает независимым от способа использования вооруженной силы и клиентелы. Проблема, следовательно, комплексная и должна рассматриваться синтетически (см. § 977). В аналитическом аспекте можно отметить, что во многих случаях военные менее ценны, чем клиентелы, но в некоторых иных случаях они значительно больше способствуют производству материальных благ, и это следует учитывать в синтезе (см. § 977).

972.«Демократическое» развитие тесно связано со все более широким использованием способа управления, ориентированного на хитрость и на использование клиентелы, в противоположность применению силы. Именно это наблюдалось в конце Римской республики, когда шла борьба

входе выбора между этими двумя способами, и победила сила вместе с победой Империи. Сегодня «демократическое» устройство многих стран можно определить в некоторых аспектах как своего рода экономический феодализм, когда в качестве средства управления используется преимущественно хитрость политической клиентелы, тогда как средневековый военный феодализм использовал главным образом военную силу вассалов. Режим, при котором «народ» непосредственно выражал бы

свою «волю», даже если допустить, что эта «воля» у него есть, и выражал бы ее без участия клиентелы, клик, разбойных группировок, — такая организация общества возможна только в благих пожеланиях теоретиков

ине встречается в реальном мире.

973.Эти феномены, уже замеченные многими, были охарактеризованы как «вырождение демократии», но никто не может ответить, от какого такого совершенного или хотя бы просто приличного государства демократия отклонилась и «переродилась». Можно только сказать: когда демократия была альтернативой, была в оппозиции, она не имела такого количества грязных пятен, как в настоящее время; но эта черта присуща почти всем оппозиционным партиям, которым недостает если не желания, то силы

ивласти для совершения злых дел.

974.Отметим, что изъяны разных политических режимов могут быть различными, но в целом ни один строй в данном отношении не отличается от остальных коренным образом.

975.Партии имеют обыкновение рассматривать эти факты в этическом аспекте, что позволяет произвести наибольшее впечатление на народ и извлечь от этого пользу в борьбе с иными партиями.

976.Но если посмотреть на такие факты отвлеченно, очистить их, насколько возможно, от частных связей, предпочтений, идеалов и т. д., то можно увидеть: какой бы ни была форма, стоящие у власти люди стремятся удерживаться на занятых ими позициях и злоупотреблять своим положением ради получения личных преимуществ. Порой они перестают отделять общие блага от частных, почти всегда смешивая личную выгоду с пользой нации. Отсюда вытекает следующее. Во-первых, в данном аспекте нет большой разницы между формами правления. Различия имеются в сущности, т. е. в чувствах, превалирующих у населения. Где население более или менее честное, там и правительство оказывается более или менее порядочным и честным. Во-вторых, использование власти и злоупотребления в ее применении станут тем значительнее, чем шире будет вмешательство правительства в частные дела, увеличивающее возможность для злоупотреблений. В-третьих, правящий класс старается присваивать то, что имеют другие, и не только ради собственной выгоды, но и для приобщения к полученным благам тех представителей управляемого класса, которые защищают господство его верхушки с помощью либо силы, либо хитрости. В-четвертых, ни патроны, ни клиенты чаще всего не осознают, что нарушают действующие в обществе моральные правила. Если даже они осознают это, то легко прощают себе эти нарушения под предлогом, что, скорее всего, немалое число других людей поступили бы на их месте так же как они. Это делается под предлогом, что цель оправдывает

средства; цель, состоящая в сохранении власти, оказывается для них наилучшей. Более того, она настолько хороша, что некоторые из них вполне искренне смешивают ее с другой целью — с радением о благе отечества. Могут также встречаться люди, которые полагают, что они защищают честь, нравственность, общественное благо, тогда как своими действиями они, напротив, покрывают и защищают зло, совершаемое в стремлении к наживе. В-пятых, управленческая машина в любых случаях потребляет некоторое количество благ. Это количество зависит не только от общего объема материальных ценностей, полученных на частных предприятиях, в деятельность которых вмешивается правительство, но также и от количества средств, необходимых правящему классу для удержания власти. Следовательно, оно связано с пропорциональным соотношением остатков класса I и класса II в правящей и управляемой частях населения.

977.Рассмотрим теперь различные части правящего класса. Среди них можно выделить две категории: A — люди, которые решительно устремляются к идеальным целям, следуют некоторым собственным строгим правилам поведения. B — люди, которые стремятся в первую очередь к обеспечению собственного благополучия и благополучия своих клиентов. Они делятся на B — людей, которые довольствуются тем, что пользуются властью и почестями и предоставляют своим клиентам возможность получать материальные выгоды; и B — людей, которые для себя и своих клиентов добиваются материальных выгод, в особенности денег. Люди категории A именуются «честными» сторонниками их партии и «фанатиками» и «сектантами» — ее противниками; люди категории B обычно считаются честными со стороны их друзей; враги с безразличием относятся к их честности; людей категории B , когда обнаруживаются их пороки, именуют «нечестными» все, однако друзья таких людей стремятся не позволить выявить их пороки и при случае способны отрицать их наличие, даже когда они видны явно, как при свете дня. Обычно категория B более ценна для страны, чем категория B , поскольку благодаря созданию внешнего лоска благопристойности они делают возможными разного рода операции, направленные на изъятие благ, принадлежащих другим людям, чтобы ими смогли воспользоваться политические клиентелы. Некоторые заботятся также о том, чтобы обогатить свои семьи. Пропорции обозначенных здесь категорий в значительной мере зависят от пропорций остатков класса I и класса II. Среди категории A превалируют остатки класса II, среди B — остатки класса I, поэтому B наиболее пригодны для управления. Когда они приходят к власти, A для них оказываются своего рода балластом, который служит для придания партии облика благопристойности и респектабельности; но для этого довольно хорошо служат и B . Они являются тем товаром, который имеется далеко не в изобилии, и поэтому на них существует очень большой спрос

со стороны партий (см. § 991). Относительные пропорции остатков класса I и класса II в клиентеле, в людях партии, которые не входят в ее правящую верхушку, среди избирателей соответствуют, хотя и не идентичны, пропорциям остатков в верхушке правящей партии и вообще в правящих кругах. Только партия, изобилующая остатками класса II, может выбрать в руководство многих индивидов категории A. Но, не осознавая этого, она все же избирает туда индивидов категории B, поскольку они хитры и предусмотрительны, являются мастерами в искусстве проведения комбинаций, легко вводят в заблуждение наивных избирателей,

укоторых в немалом количестве имеются остатки класса II.

Вполитической организации наших обществ следует выделить два больших класса партий: I — партии, которые сменяют друг друга как правящие; когда одна из них стоит у власти, другие находятся в оппозиции. II — непримиримые партии, которые не попадают в правительство. Из сказанного следует, что в партиях I будет минимум представителей категории A и максимум B; обратная ситуация — в партиях II. Такое распределение обусловлено главным образом нынешним политическим устройством. За немногими исключениями депутатами становятся те, кто заплатили, пожаловали или пообещали кому-то щедрые милости; министрами становятся те, кто не скупились на обещания депутатам и сумели уверить их, что избранник позаботится об их благе и о благе политической клиентелы. Но для этого мало быть лишенным честности. Требуется также утонченная ловкость, чтобы суметь изыскивать в экономической области комбинации экономического протекционизма, оказывать услуги банкам, трестам, монополиям, провести налоговые реформы и т. д. Также необходимы умение распределять награды и знаки отличия в определенных кругах, способность оказывать давление на суды и т. д., быть полезными тем, кто поддерживают власть. Именно поэтому нынешние режимы все более приближаются к демагогической плутократии. Различные партии часто обвиняют друг друга в нечестности. Все они имеют своих приверженцев в категории A и B; что касается пропорций, то, безусловно, встречаются случаи, когда A преобладают и, следовательно, партия может быть названа «честной»; но во многих случаях, собственно говоря, невозможно установить, есть ли большие отличия в пропорциях A и B в составе разных правящих партий. Можно только сказать, что категории A в них довольно немного. В низших классах населения остатки класса II пока что имеются в значительном количестве; следовательно, правительства и политиканы, хотя ими и движут материальные интересы, должны хотя бы делать вид, что преследуют идеальные цели и прикрываться завесой благородства и честности. Когда кто-нибудь пойман с поличным, противники поднимают шум, чтобы оттеснить соперников, хотя сами намерены после прихода к власти заниматься тем же. Правящая партия, к которой принадлежал такой человек, поначалу пытается