Pareto_V._Kompendium_po_obschey_sotsiologii

проявляют к нему милосердие, ожидая, что к ним, если с ними случится нечто подобное, тоже будет проявлено аналогичное почтение. Обе категории людей, о которых мы сейчас ведем речь, плохо умеют прибегать к силе и опасаются ее. Люди, которые прибегают к силе и не боятся ее применять, составляют третью категорию. Они легко обирают и грабят представителей первой категории, с большим трудом — представителей второй категории, которые, сегодня побежденные и разгромленные, завтра возрождаются и господствуют.

1004. Самое очевидное подтверждение малодушия тех, кто пользуются стабильной рентой, представляет собой лакейская и глупая покорность, с которой они принимают конверсии государственных обязательств по облигациям. Поначалу можно было бы усомниться в уместности принятия или непринятия их; но теперь, при столь многочисленных примерах того, как после конверсии облигации падали в цене ниже номинала, надо быть интеллектуально слепым, чтобы надеяться на иной результат любой конверсии. Достаточно небольшой части этих людей мобилизоваться, чтобы подобные операции прекратились; но намного проще побудить стадо овец атаковать льва, чем добиться от этих людей энергичных действий. Так, во Франции в годы, предшествовавшие введению запрета на деятельность религиозных конгрегаций и отчуждению их имущества, было, вне всяких сомнений, известно, что рано или поздно дело дойдет до этого. Обладатели такого имущества не сумели осуществить никаких комбинаций, чтобы избежать неминуемых потерь. Напротив, со страстным стремлением владеть недвижимостью, или придать своему имуществу наилучшую форму для удобства его конфискации, они старались сделать свои потери как можно более значительными. Сходные вещи регулярно случаются со времен, когда был ограблен Дельфийский храм, вплоть до наших дней.

Это лишь частный случай другого, намного более общего явления: во всех обществах, какие только известны с давних исторических времен, у создателей и обладателей накоплений постоянно похищали плоды их экономии. В этом заключается главное объяснение того факта, что пустыми оказывались их надежды на сложные проценты по облигациям, выпущенным на достаточно продолжительный период времени, как и на получение своей доли, не такой уж малой, национального богатства. Помимо прямого грабежа, часто практикуемыми способами ограбления являются фальсификация и неконтролируемая эмиссия бумажных денег.

Поскольку это явление обычно74, можно предположить, что в наших обществах право частной собственности существует не иначе, как в сочетании с его периодическими нарушениями. Этот аргумент мог

74Доказательства приводятся во французском издании «Трактата по общей социологии» (см. § 2316).

бы представлять собой сильный довод в пользу социализма, но он не используется, поскольку, как уже многократно отмечалось, при обсуждении социальных вопросов логико-экспериментальные рассуждения подменяются деривациями.

1005. Вследствие малодушия, свойственного владельцам сбережений, их воля слабо воздействует на экономическое развитие. Оно определяется общим объемом сбережений в намного большей мере, чем сопротивлением их собственников грабежу. Здесь, если обратиться к проведенной выше аналогии, мы имеем нечто похожее на то, как количество получаемого пчеловодом меда зависит от общего количества, собранного пчелами, а не от сопротивления, которое они могли бы оказать похитителями меда.

1006. В периоды экономической стагнации объем свободных сбережений возрастает. Так подготавливается следующий период быстрого экономического роста, когда уменьшается объем наличных сбережений и готовится новый период застоя, и т. д. до бесконечности.

На эти два вида колебаний накладываются колебания третьего вида, продолжительность которых намного больше и измеряется, вообще говоря, веками. Происходит так, что время от времени те элементы, которые умеют применять силу, хотят ее применять и у которых существуют мощные остатки сохранения агрегатов, свергают иго «спекулянтов» или иных категорий индивидов, опытных только в искусстве осуществления комбинаций. Так начинается новый период, в течение которого побежденные постепенно возвращаются к власти, чтобы затем вновь быть отстраненными от нее, и т. д. (см. § 1017).

1007. При исследовании этаких феноменов следует помнить, что часто в одной и той же стране имеются две категории <индивидов>: одна — очень обширная, у которой отмечается эволюция, и другая — узкая или даже очень узкая, у которой способность применять силу остается неизменной. Типичный тому пример дает Римская империя. В то время как упомянутая эволюция совершалась там среди гражданского населения, ее не было среди узкой группы военных в легионах, которые сохраняли Империю за счет силы и поставляли для нее главу из своих рядов. В наше время нечто подобное, хотя в значительно меньших масштабах, можно наблюдать в Германской империи. Следует также быть внимательным и учитывать, что те лица, которых мы сейчас разделили по категориям, имеют друзей, клиентов, всевозможных зависимых людей, с которыми они порой сходятся, порой расходятся. Их необходимо принимать в расчет при оценках социального действия этих лиц. В наши дни очень большое значение имеют отношения между промышленниками и их рабочими, между

политиканами и бюрократией и иные отношения аналогичного характера (см. § 1013).

1008. Расширим теперь тот ограниченный цикл, который изучался в § 930 и далее, когда рассматривались только интересы b и циркуляция элит d. <Рассмотрим также воздействие этих элементов на остатки a и на их деривации с.> Второе воздействие понять проще, поскольку о нем известно из литературы и многочисленных фактов. Иначе обстоит дело с первым воздействием, которое необходимо отыскивать по его манифестациям. Такое воздействие обычно считают более сильным, что не соответствует действительности. Например, совсем немного лет прошло с тех пор, когда можно было полагать, что цикл bd—db настолько изменил остатки a в том отношении, что в дальнейшем у людей не будет никаких иных чувств, кроме чувств рационализма и гуманизма. И вот теперь рождаются очень сильные националистические настроения; с меньшей интенсивностью, но все же в значительной мере присутствуют настроения империализма и синдикализма, вновь расцветают прежние религии, усиливаются увлечения оккультизмом, спиритизмом, проявляются метафизические чувства; сексуальная религия достигает крайних проявлений при комичном фанатизме. И, наконец, вера в старые и новые догмы проявляет себя во множестве форм. Таким образом, оказывается, что отмеченный цикл действительно гораздо больше повлиял на деривации, чем на остатки.

1009. Но из этого вовсе не следует торопиться с заключением, что воздействие цикла bd—db на остатки a равно нулю. Надо только сделать вывод: хотя в этом цикле отмечаются мощные ритмические изменения, имеющие четко выраженные периоды с характерными отличиями, в отношении <изменения> остатков a эффекты намного слабее.

1010. Цикл bcd—dcb… является важным. Легко понять, что деривации c адаптируются к изменившимся условиям циркуляции элит d; также на них оказывают влияние, хотя и в меньшей степени, изменения экономических условий; в данном аспекте деривации можно рассматривать как следствия этих причин. Постепенно, по мере того как господствующий класс насыщается элементами, у которых превалируют инстинкты комбинаций, он все более отказывается от реального и открытого применения силы, деривации подстраиваются под такие взгляды. Возникают и развиваются гуманизм и пацифизм; дискуссии ведутся так, словно весь мир способен руководствоваться логикой и разумом, тогда как все традиции держатся на обветшалых предрассудках. Просмотрите литературу: это было в Риме во времена Антонинов, в европейских странах конца XVIII в., особенно во Франции; затем вновь, со второй половины XIX в. эти особенности стали легко распознаваться.

1011. Порой отмечается параллельное развитие иной литературы, которая в основном описывает изменение пропорций в распределении прибылей среди правящего класса и его помощников: в Риме — между патрициями и плебеями, сенаторами и всадниками, чтобы иначе распределялись военная добыча и налоговые поступления из провинций; в европейских странах начала XX в. — между политиканами и «спекулянтами», между промышленными магнатами и их рабочими, чтобы иначе распределялись прибыли от экономического протекционизма и поступления от налогов, собираемых с обладателей фиксированной ренты, мелких акционеров и создателей сбережений. Чем выше становятся совокупные поступления от таких перераспределений, тем более бурным оказывается сражение и тем больше разрастается та литература, в которой этот процесс описывается. В ней наглядно объясняется, насколько эти меры достойны и полезны или насколько они преступны и вредны тому или иному классу, в зависимости от спонтанных, либо щедро оплаченных предпочтений автора. Некоторые вполне искренние интеллектуалы и гуманисты, а также многие простодушные люди приходят в изумление, слушая столь чудесные доказательства, и начинают мечтать о мире, который изображается в таких сочинениях. Между тем «спекулянты», хотя они знают тщетность таких попыток, принимают их благосклонно, поскольку, пока остальные люди поглощены такими идеями и пребывают иллюзиях, они беспрепятственно совершают свои выгодные операции.

1012. В начале XIX в. правящий класс либо потому, что имел остатки класса II в количестве, значительно превышающем теперешнее, либо потому, что он не имел опыта, который к нему пришел позднее, не считал такие деривации безвредными и тем более полезными. Поэтому он преследовал и подавлял их, опираясь на закон. Затем он постепенно стал замечать, что они не являлись препятствием для приумножения его доходов; и наоборот, порой и даже часто им содействовали. Раньше богатые финансисты были почти все консерваторами; теперь они водят дружбу с интеллектуалами, ставшими революционерами, социалистами и даже анархистами. Наиболее ядовитые инвективы против «капитализма» печатаются при финансовой поддержке «капиталистов». Справедливости ради следует сказать, что пролетарии не имеют врагов ни в одной из партий: в книгах, газетах, театральных постановках, в ходе парламентских дебатов все состоятельные лица заявляют, что они беспокоятся исключительно о благе пролетариев. Но разве вся состоятельная и богатая буржуазия в наше время настолько стала заботиться о благе других, что не проявляет заботу о себе? Все возможно, но есть вещи, которые представляются маловероятными. Видимость, впрочем, отличается от реальности. Кажутся безумцами богатые люди, когда они платят деньги тем, кто проповедует, что они должны лишиться своего состояния, но они, напротив, очень

здравомыслящие люди; в то время как другие болтают, они приумножают свои богатства. Так, «спекулянты» выглядят лишившимися разума, проявляя благосклонность в отношении прогрессивного налога или принимая вводящий его закон. Между тем они, напротив, мыслят вполне здраво: в результате они смогут осуществлять операции, за счет которых ими будут получены доходы, значительно превышающие размер выплаченных налогов.

1013. Промышленники некоторое время назад также полагали, что любое повышение оплаты труда их рабочим приведет к уменьшению прибыли; но опыт научил их теперь, что это не так, и что могут одновременно увеличиваться и заработки рабочих, и доходы от производства. Повышение оплаты труда рабочих оплачивается рантье, мелкими акционерами и обладателями сбережений. Такое открытие было сделано поначалу промышленниками, имевшими выгоду от таможенного протекционизма. Им было бы, безусловно, приятнее получать всю прибыль, но они пришли к пониманию, что лучше обеспечат свои интересы, если поделятся с рабочими, и что если они потеряют часть своих доходов, чтобы вознаградить политиканов — раздатчиков протекционистской манны, они все равно останутся с неплохой прибылью. Поэтому теперь становится гораздо легче, чем прежде, улаживать забастовки, особенно в отраслях производства, попадающих в выгодные условия при таможенном протекционизме, а также на предприятиях, которые поставляют свою продукцию правительству; даже те, кто исполняют правительственные заказы, умеют воспользоваться забастовкой на пользу себе (см. § 913). Кто находчив и хитер, умеет обратить к собственной выгоде и то, что, казалось, должно быть ему в ущерб.

1014. Находчивость и хитрость «спекулянтов» проявляется также в международной политике. Подготовка к войне стала для них выгодной по причине их участия в экономической деятельности, необходимой для поставки вооружений и возможности в этих распрях извлечь для себя пользу из националистических чувств. Но начало войны могло бы нанести вред их господству, поскольку на полях сражений более ценен воин, чем «спекулянт». Они бледнеют при мысли, что какой-нибудь увенчанный победами генерал сможет лишить их власти. Поэтому с помощью своих добрых друзей-интеллектуалов они всеми способами стараются убедить гражданское население, что отныне господство силы окончились, что крупные войны стали невозможными благодаря появлению мощных средств уничтожения, что расходование больших средств на вооружение окажется достаточным и в дальнейшем не потребуется вести войны. При осуществления таких расходов они встречают конкуренцию со стороны других групп, поглощающих бюджетные средства, которые хотят, чтобы

они были направлены на «социальные реформы» или на иные подобные цели; с ними приходится вступать в сделку. Могущественные финансовые синдикаты со страниц своих газет то начинают проповедовать согласие и мир, превозносить чудеса международного права и расхваливать блага «мира благодаря праву», то побуждают к раздорам ради защиты «жизненных интересов» нации, сохранения «цивилизации» своего народа, отстаивания его «особых прав». Их выбор зависит от того, что более всего содействует совершению их хитроумных комбинаций. Народы более или менее потворствует этим маневрам, что является примечательным примером дериваций и того, как одни и те же чувства могут служить различным целям. Но не всегда тот, кто порождает бурю, может затем унять ее по своему желанию, и для «спекулянтов» имеется опасность, что придет час, когда усиливающиеся раздоры выйдут за допустимые границы и окончатся нежелательной войной. Сегодня господствует хитрость, но это не значит, что завтра не станет господствовать сила, хотя бы на протяжении короткого периода времени.

1015. Колебания дериваций в соотношении с социальными колебаниями. Этот феномен имеет большое значение. Как проявление воздействия идей и доктрин он предстает в контрастах между различными чувственными, теологическими, метафизическими деривациями и между деривациями и заключениями логико-экспериментальных наук. Создание их истории означало бы создание истории самой человеческой мысли. Как манифестация действующих в обществе сил данный феномен проявляется в контрасте между чувствами, соответствующими разным остаткам, прежде всего между чувствами, которые соответствуют остаткам класса I, и теми, которые соответствуют остаткам класса II; следовательно, он проявляется также в контрасте между логическими и нелогическими действиями. Поэтому самым обычным будет утверждение, что вся история человеческих обществ проходит под воздействием то одной, то другой формы. Нет ничего удивительного в том, что в индуктивной части проведенного исследования нам часто приходилось с ним встречаться. Примечательны два случая. Во-первых, при рассмотрении доктрин, которые выходят за пределы опыта, перед нами возникал вопрос, почему они настолько лично воздействуют на людей в форме чувственных, теологических, метафизических дериваций и в форме научных рассуждений (см. § 258 и далее). Мы уже наметили путь к ответу на него, однако оставили проведение дальнейших исследований для данной главы. Кроме того, при изучении дериваций мы затронули вопрос, как и почему некоторые из них, явно ложные, пустые и абсурдные в экспериментальном аспекте, веками продолжали существовать и воспроизводиться. Из этого факта следовало возражение против неадекватных характеристик в отношении особенностей таких дериваций: возникал вопрос, почему с давних времен люди

совершенно не замечали, что они ложны, пусты и абсурдны. В той части настоящего исследования мы не могли ни полностью обойти этот вопрос, чтобы идти далее, ни полностью ответить на него, поскольку нам недоставало сведений, которые были получены только в этой части; поэтому тогда вопрос был только затронут, а теперь следует завершить его рассмотрение. Между тем в ходе наших исследований вопрос этот приобретал все более обобщенный характер. Теперь он имеет форму вопроса о взаимосвязях между волнообразным движением остатков и волнообразным движением дериваций, а также между ними и другими социальными фактами, среди которых следует особо выделить экономические. Когда рассматриваются продолжительные периоды времени, пропорция остатков класса II по отношению к остаткам класса I может заметным образом варьировать, особенно в интеллектуальных слоях общества. Это важно в отношении дериваций.

1016. Обозначенная проблема даже при ее рассмотрении в этих весьма широких рамках является только частным случаем более общей темы — волнообразной формы движения различных элементов, составляющих социальные феномены и взаимоотношения этих элементов и их волнообразных движений. Во все времена люди ощущали ритмическое, периодическое, колебательное, волнообразное движение социальных феноменов. Это ощущение они переводили на тот язык, которым пользовались, т. е. на эмпирический, теологический, метафизический, экспериментальный75. Таким же образом во все времена люди имели определенные представления об изменениях в положении Земли и Солнца относительно друг друга и переводили их на соответствующий язык. Эти переводы не являются следствием того или иного представления, связь между ними заключается только в том, что они имеют общий источник — впечатление, произведенное определенными феноменами на сознание людей. Логико-экспе- риментальная теория социальных колебаний точно так же не является следствием эмпирических, теологических, метафизических теорий, как и астрономическая теория Ньютона не является следствием теории Пифагора или Платона. В жизни человека также присутствует чередование различных состояний; поэтому понятно ее сравнение с жизнью обществ; соответственно имеется немало теорий подобного рода, среди которых наиболее существенна теория Дрейпера*. Хотя такие теории также берут начало от тех же фактов, какие ведут к появлению логико-эксперимен- тальных теорий, оценка и использование фактов осуществляется в них иначе. Лудовико дель Коломбе, глупость которого приобрела большую

75 См. франц. изд. «Трактата по общей социологии», § 2330 и примечания.

* Подробнее см. франц. изд. «Трактата по общей социологии», § 2341.

известность, бросился на борьбу с экспериментальной наукой Галилея. Сегодня больше не найдется его последователей в естественных науках, но они еще встречаются и пользуются успехом в науках социальных.

1017. Обычно мелкие колебания не выглядят как зависимые; они оказываются теми мимолетными манифестациями, за которыми очень трудно и даже невозможно увидеть единообразия. В больших колебаниях гораздо проще проследить зависимости; они представляют собой устойчивые, долговременные манифестации, по которым порой удается установить закон (единообразие) как для обособленно рассматриваемого феномена, так и для феноменов, которые рассматриваются во взаимозависимости. Представление о наличии таких единообразий имелось с давних пор, но оно, как правило, было нечетким и довольно неполным. Когда, например, отмечали наличие соответствия между богатством страны и господствующими в ней нравами, не следовало бы делать ничего другого, кроме фиксации единообразий во взаимозависимых колебаниях; но тем не менее люди выходили за пределы опыта и вели пустые разглагольствования из области этики.

При изучении упомянутых единообразий допускается немало ошибок. Их можно разделить на два класса: A — ошибки, появляющиеся вследствие непринятия во внимание волнообразной формы феноменов; B — ошибки, возникающие при интерпретации этой волнообразной формы.

1018. A1. Волны показывают наличие периодов в изменениях феномена, которые могут быть названы восходящими и нисходящими. Если они достаточно длительны, то у наблюдателей таких колебаний легко может сформироваться мнение, что движение должно продолжаться бесконечно долго в наблюдаемом в данный момент направлении или хотя бы завершиться неизменным состоянием без последующих движений в противоположную сторону (см. § 1032 и 1006).

1019. A2. Эта ошибка ослабляется, однако не устраняется, когда предполагается наличие средней линии, по отношению к которой феномен совершает колебания, но считается, что она совпадет с линией одного из периодов нарастания феномена. Никогда или почти никогда не полагают, что она совпадет с линией периода убывания. В отношении этого, а также предыдущего обстоятельства дадим более обстоятельный анализ для одного особого случая (см. § 1031 и далее).

1020. B1. Известно, что и в прошлом некий феномен проявлялся в форме колебаний, но имплицитно предполагают, что нормальным будет ход его развития, который благоприятен для общества, т. е. в направлении

моральных, правовых или гуманистических установлений, в грехах олигархии, которая угнетает народ, в слишком большом неравенстве состояний, в капитализме и т. д. Деривации такого рода найдутся на любые вкусы.

1024. В действительности колебания разных частей, входящих в состав социального феномена, находятся в отношении взаимозависимости и представляют собой просто внешние манифестации изменений этих частей. Если кому-то предпочтительнее использование обманчивого термина «причина», то он может сказать, что нисходящий период является причиной последующего восходящего периода, и наоборот; но это следует понимать только в том смысле, что восходящий период неразрывным образом связан с нисходящим периодом, который ему предшествовал, и наоборот. Следовательно, говоря обобщенно: в целом различные периоды являются только манифестациями единого положения вещей, которое фиксируется наблюдением как последовательная смена одного периода другим, и эта последовательность есть не что иное, как экспериментальное единообразие. Существуют различные виды колебаний в зависмости от длительности. Они могут быть очень короткими, короткими, длительными, очень длительными. Как уже отмечалось (см. § 1017), очень короткие колебания обычно являются случайными в том смысле, что они лишь манифестации мимолетных (быстротечных) сил; колебания, которые совершаются в течение достаточно долгого времени, обычно указывают на действие устойчивых, продолжительных сил; очень длительные колебания из-за скудности наших знаний об очень давних временах и в связи с невозможностью предугадать будущее могут утратить характер колебаний и выступать для нас так, словно они представляют собой движение, всегда совершаемое в одном и том же направлении (см. § 1032).

1025. Вернемся теперь к частной проблеме, обозначенной в § 1015. Чтобы ее решить, рассмотрим силы, воздействующие на различные части социального феномена, взаимозависимость которых мы пытаемся установить. Эти силы следует разделить на два класса: силы, рождающиеся из противоречий теорий с действительностью, из более или менее удачного подлаживания (адаптации) первых ко второй; они проявляются в расхождениях между чувствами и результатами опыта. Этот аспект проблемы назовем «внутренним»; и силы, действующие в направлении изменения чувств; они берут начало из отношений, в которых находятся упомянутые чувства с иными факторами, такими, как экономическое, политическое состояние, циркуляция элит и т. д. Этот аспект проблемы назовем «внешним».