Pareto_V._Kompendium_po_obschey_sotsiologii

на виду, отошли от Рима»98. Но военная олигархия, которая паразитировала и разоряла империю, быстро проникла в войско Галлиена. Из опасения, что власть перейдет к оптиматам, он запретил сенату участие в военных делах, а сенаторам посещение армии. Александр Север говорил: «у военных — свой круг деятельности, у образованных людей свой, и поэтому каждый должен делать то, что знает»99. Аррий Менандр сообщает: «Поступление на военную службу такого лица, которому это возбраняется, является тяжким преступлением, и (кара за него) усиливается точно так же, как и при других деликтах, в зависимости от (присвоенного) достоинства и рода войск»* (Dig. XLIX. 16.1).

1139. Так армия Империи в итоге превратилась в сборище ни на что не пригодных людей, и более уместным стало обращаться к варварам, чтобы набрать солдат; а это означало приводить врагов в собственный дом. Вегеций хорошо описывает данный феномен: «Никогда длительность службы в войске не исправит недочета, допущенного при испытании новобранцев во время набора. И насколько мы знаем это и по опыту, и на исторических примерах, самые сильные поражения были нанесены везде и всюду тогда, когда вследствие долгого мира набор воинов производился без большой осмотрительности и все более достойные молодые люди шли работать в гражданских должностях. Иногда новобранцы, (поставить) которых предписано было владельцам крупных имений, по протекции или по умышленной небрежности отборщиков берутся на военную службу такие, которыми тяготятся сами хозяева»100.

1140. Римское общество застывало. Всевозможные препятствия противодействовали как легальной, так и реальной циркуляции элит. Если порой в отношении какого-либо индивида они устранялись по милости императора, то в правящий класс зачастую пробивались люди мало достойные там находиться. Александр Север придал официальную юридическую

98Zosimi. Corpus scriptorum historiae byzantinae. Edito emendator et copiosior, consilio B. G. Niebuhrii. C. F. Instituta, autoritate Academiae Litterarum regiae Borussicae, Continuatta. Vol. 28. Zosimus. Bonn: ed. Weber, 1837. P. 35 (I. 37).

99Лампридий Элий. Александр Север // Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана. СПб.: Алетейя, 2001. С. 172.

*Аррий Менандр. О военном деле // Дигесты Юстиниана / пер. с лат. МГУ им. М. В. Ломоносова (юрид. фак.); Российская Академия наук, Институт всеобщей истории РАН, Центр изучения римского права. М.: Статут, 2005. Т. 7. Полутом 2. Кн. XLVII–L. С. 314–315.

100Vegetius (Flavius) Renatus. De Re Militari. I. 7. [Вегеций Флавий Ренат. Краткое изложение военного дела // Греческие полиоркетики. Флавий Вегеций Ренат. СПб.: Алетейя, 1996. С. 165.]

форму тому, что, по-видимому, отчасти уже существовало, когда ввел корпорации искусств и ремесел. Затем такой порядок стал расти и укрепляться, приближаясь к системе, какую в наши дни, похоже, стремятся сформировать наряду с введением обязательных профсоюзов. Постепенно ремесленник оказался крепко привязан к своему ремеслу, земледелец — к своему участку земли, августалий — к своей корпорации, декурион — к своей курии. Все пытались освободиться и бежать, но на беглецов правительство вело охоту, и если их не спасала милость императора или могущественных людей, их возвращали к тем занятиям, к которым также навечно прикрепленными должны были оставаться и их потомки.

1141. Уменьшается производство богатств и вместе с этим возрастают траты вследствие введения множества обременительных налогов в отношении богатых людей. В это же время высшие классы уже перестали быть правящими классами, и принадлежность к ним давала больше почета, чем власти. Императоры выдвигались невежественной, коррумпированной, лишенной всякого представления о государственном управлении массой военных; отсутствовали революции со стороны невоенного, гражданского элемента, которые перемешали бы классы, вызвали бы новую циркуляцию элит и возвысили бы людей с обильным запасом остатков класса I. Монтескьё во многом справедливо сравнивает Римскую империю периода упадка с регентством в Алжире в его время. Но следует добавить, что Алжир не имел такой бюрократии, которая, как римская бюрократия периода упадка, иссушала бы любой источник активности и индивидуальной инициативы. Римское общество приходило в упадок в экономическом и в интеллектуальном отношении, получая при этом ущерб от глупой военной касты и трусливой и суеверной бюрократии.

1142. На Западе <Империи> нашествия варваров разломали это застывшее общество (см. § 1085 и далее), в которое они, наряду с анархией, вносили также немного гибкости и свободы (см.

рис. 36).

Если провести прямую линию ас, где точка а — состояние корпораций в конце Римской империи, вертикаль ma характеризует ситуацию, в которой прикрепление людей к корпо-

рациям очень прочное и напоминает средневековые гильдии, т. е. похожа на состояние в точке с (вертикаль pc), то упустим из виду реальную линию abc, поскольку при этом не будет учтена ситуация наибольшего ослабления корпоративных связей nb, которая сложилась при анархии, наступившей в результате нашествий варваров. Отождествление фактического состояния страны с состоянием ее законов содействует

совершению такой ошибки. Если в некотором обществе закон явным образом не предоставляет свободу, то считается, что в этом обществе ее нет и быть не может; между тем как, напротив, она прекрасно может существовать вследствие либо отсутствия законов, либо и это наиболее распространенный случай неисполнения, или плохого исполнения существующего закона. Так, застывание страны часто оказывается даже меньшим, чем оно может представляться из рассмотрения ее законов, поскольку они дают только очень грубое представление о реальном состоянии. Подкуп государственных чиновников во многих случаях являлся, однако, действенным средством от стесняющих законов, которые иначе были бы невыносимы.

1143. В то время, когда Западная Римская империя была разрушена, в Восточной Римской империи наступило состояние застоя. Там можно было наблюдать все проявления заорганизованности общества, достигшей предела. Одна дошедшая до нас анекдотическая история позволит нам получить четкую картину времен Аттилы. Приск, который сопровождал Максимина, направленного Феодосием к Аттиле в качестве посла, случайно встретил в лагере гуннов одного богатого и уважаемого грека, жившего среди скифов. Тот человек рассказал ему, как он, попав в ходе войны в плен к Аттиле и доставшись в качестве части добычи Онигисию, первому после Аттилы человеку у скифов, вернул себе свободу и приобрел богатство. «После того как он храбро сражался против римлян и акатиров, он отдал хозяину-варвару полученную на войне добычу и получил по законам скифов свободу. Он женился на женщине из варваров, от которой у него появились дети, стал сотрапезником Онигисия, и его жизнь там оказалась значительно лучше прежней. Так, тех, кто оказывались среди скифов, после войны ожидала спокойная жизнь. Каждый пользовался своими благами, никто никого не притеснял. Напротив, те, кто жили среди римлян, часто гибли во время войн, поскольку тиранами им запрещено самим браться за оружие и они вынуждены возлагать на других надежды на свое спасение. Тех же, кто обладал правом применять оружие, губила бездарность полководцев; они плохо вели войны. К тому же в мирное время налоги были еще тяжелее, чем лишения во время войн, множились беды из-за безжалостного взимания налогов и из-за притеснений со стороны всяческих злодеев, поскольку законы не для всех равны. Когда нарушитель закона богат, его преступление оставалось безнаказанным; когда же он беден, не умеет ловчить, он получал наказание в соответствии с законом, если только не уходил из жизни прежде, чем будет вынесен приговор, из-за затянутости и дороговизны судебного процесса. Воистину, возможно получить единственно только как милость то, что надлежит тебе получить по закону; в самом деле, ни один суд не предоставит защиту несправедливо пострадавшей стороне, если

не дать денег судьям и делопроизводителям»101. Приск в ответном слове восхвалил римских правителей; но примечательно, что именно его участие в посольстве доказывало трусость и коррупцию этого правления. Максимин был порядочным человеком, одним из тех людей, которыми во все времена пользуются правители, чтобы скрывать свои темные

ибесчестные дела (см. § 977–991). Но вместе с ним прибыли Эдекон

иВигила, которые должны были подготовить интригу, чтобы убить Аттилу. Имперские правители умели организовывать дела всякого рода, включая убийство. Впрочем, на этот раз все закончилось не в их пользу. Аттила раскрыл козни и выслал послов, передав через них гордые слова их императору. Аттила велел напомнить императору Феодосию, что, выплатив ему, Аттиле, дань, Феодосий сделал себя его вассалом, и добавил: «Неправедно поступает тот, кто в отношении человека, который оказался лучше его и по воле судьбы стал над ним господином, порочит себя тайными кознями, подобно дурному рабу»102.

1144. Среди огромного множества анекдотов достаточно привести один, чтобы показать, как при византийской организации общества люди попадали в правящий класс. Синесий, живший веком раньше грека, упомянутого в предыдущем анекдотическом случае, писал брату: «Очень похоже, что сводник Хила был неизвестен многим относительно его славы в этом ремесле; так, даже комедиантка Андромаха, прекраснейшая из женщин нашего времени, оказалась в его сетях. Проведя юность в столь прекрасных занятиях, он решил, что в зрелые годы ему подобает прославиться в армии, думая, что это вполне согласуется с его прежним положением в обществе. Вскоре император поручил ему командование бравыми воинами — маркоманами. Они всегда представлялись отличными солдатами, а теперь, получив столь славного генерала, можно надеяться, они свершат чудеса»103. Как же этот Хила добился расположения императора? Благодаря помощи Джованни и Антиоха, которые, так же как и он, были негодными людьми. При подобных способах формирования правящего класса нетрудно понять, как постепенно Империя утратила свои провинции и в конце концов потеряла и столицу. Следует отметить, что этот феномен свойствен не только византийской бюрократии; он широко распространен и проявляется почти всегда в старческий период жизни бюрократий. Он отмечался и отмечается в Китае, в России и в других

101Prisco Panite. Fragmenta historicorum graecorum. Frg. 8. [Приск Панийский. Сказания Приска Панийского / пер. Г. С. Дестуниса. СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1860. Отрывок 8. С. 28–29.]

102Prisco Panite. Op. cit. Frg. 9 [Там же. Отрывок 9. С. 38.]

103См.: Sinesio. Epistolae. Epistola CX.

странах. Таким образом, любое социальное устройство вначале достигает расцвета, а в конце пути приходит к гибели (см. § 1120).

1145. Как многократно отмечалось, и в том числе в § 1087, волны дериваций следуют в соответствии с волнами социальных фактов. Поэтому, когда примерно век назад начался восходящий период свободы, осуждались жесткие и ограничительные порядки Византийской империи. Теперь же, когда мы находимся в периоде упадка свободы и укрепления организованности общества, этими порядками восхищаются, их одобряют, восхваляют и заявляют, что европейские народы должны быть очень признательны Византийской империи, что она спасла их от мусульманского вторжения. Они забывают, что сильные воители Западной Европы многократно сами могли победить и изгнать арабов и турок, и что раньше азиатских завоевателей они легко становились хозяевами Константинополя. Византия показывает, куда может привести тот отрезок кривой <развития>, по которому теперь начинают двигаться наши общества; все, кого восхищает такое будущее, непременно предрасположены восхищаться таким прошлым, и наоборот.

Id. . Взаимные отношения между M и N. Между M и N, между различными частями M и N, между различными категориями фактов вообще есть определенная связь, которая не имеет характера полного соответствия. Всякое живое существо определенным образом адаптируется к миру, в котором оно живет, и как в материальных формах, так и в форме инстинктов, чувств и т. д. оно находится в определенной зависимости от этого мира. Например, инстинкт животных, которые живут охотой, находится в соответствии с существованием объекта их охоты (см. § 667, 668). Короче говоря, можно установить некоторые соответствия между группами фактов M и группами фактов N. Группу фактов c можно сравнить с туманностями, каждая из которых имеет ядро, окруженное облаком. Для некоторых туманностей имеется более или менее определенное соответствие между их ядром и фактами N; однако его нет в отношении облака. Для других туманностей соответствия нет как для ядра, так и для облака (см. § 666). Иными словами, некоторые группы c сходны с плохой фотографией N (см. § 673 и пункт приложения IIIf ), другие же имеют мало общего, либо ничего не имеют общего с N (см. гл. 8, 9).

Ie. Среди групп c, не имеющих ничего общего с N, есть такие, которые полностью соответствуют тому миру, именуемому сверхъестественным, метафизическим, одним словом — неэкспериментальному миру. Однако встречаются и такие группы c, в которых соответствие есть, но лишь частичное. Логико-экспериментальные науки не занимаются такими отношениями (см. пункты приложения IIg, IIh, IIi).

If. . Отношения M и N с теориями. Вместо M мы в первом приближении можем рассматривать c. При этом категория c может быть рассмотрена в двух аспектах:

c1 — в отношении автора теории;

c2 — в отношении других людей, с которыми связана его теория. В c1 и c2 имеются общие части. Всякая теория зависит, безусловно,

от c1; различия между различными теориями берут начало от разнообразия такой зависимости и от различных способов, посредством которых учитывается c2 и N (см. гл. 1, 3–5).

Ig. Наличие общей части в категориях c1 и c2 объясняет иллюзию того, кто, исходя из факта c1, верит, что он рассуждает безлично и, преодолевая случайное, достигает абсолюта.

Ih. . Отношения M и N с устройством человеческих обществ. В этом аспекте можно разделить M на две части, т. е.:

Ms — инстинкты, рассуждения и т. д. (остатки); Mr — рассуждения (деривации).

В теории на одном экстремуме были бы сообщества, определяемые исключительно Ms и N; таковы, вероятно, сообщества животных. На другом экстремуме оказались бы сообщества, определяемые только Mr и N, но такого рода общества на практике не существуют (см. § 886). Вера в то, что они могут существовать, — это одна из догм религии, которая обожествляет Разум или Науку. Человеческие общества занимают промежуточные ступени (см. § 887). Комплекс из M и N, насколько мы можем об этом судить, определяет общественное устройство (см. гл. 9).

Ii. Среди связей M и N с устройством обществ видное место занимают связи с различными видами полезности отдельных индивидов, коллективов, обществ, рода человеческого и т. д. Логико-экспериментальная наука может иметь знание только о фактах IIb; не логико-экспериментальные науки имеют обыкновение априорно определять все эти отношения или некоторые их стороны. В не логико-экспериментальных исследованиях определенные виды полезности часто идентифицируют с одной из сущностей, которой дается имя «Истина» (см. гл. 8–10).

Ik. Человеческое общество неоднородно. Теология равенства отрицает эту неоднородность, как в былые времена христианская теология отрицала существование антиподов.

Логико-экспериментальная наука игнорирует такие теологии, когда изучает единообразия фактов, ими искаженных. Она занимается такими теологиями только для того, чтобы понять, как они появились и каким чувствам и наклонностям людей они соответствуют. В первом приближении можно рассматривать некие усредненные явления данного общества, но во втором приближении всегда необходимо учитывать его неоднородность; чтобы не удалиться слишком далеко от реальности, некоторые явления надо сразу рассматривать в связи с социальной неоднородностью. Чтобы изучать эту неоднородность, общество можно разделить на классы или сословия в соответствии с разными критериями. Эти классы или сословия необходимо изучать не только в статике, но также в динамике, что дает начало исследованию классовой циркуляции элит и циркуляции людей со строго (и нестрого) фиксированными и с изменчивыми доходами, а также других людей. Наконец, необходимо учитывать различные свойства этих классов, чтобы изучать форму и эволюцию социального комплекса (см. пункт Ip).

Il. Человеческое общество рассматривается как система молекул (см. § 819), которые, находясь в пространстве и во времени, имеют определенные характеристики, связаны определенными узами и находятся в определенных отношениях. Рассуждения (деривации), теории, верования, которые находятся в обиходе в таком агрегате, рассматриваются как проявления его состояния и исследуются как факты, наравне со всеми другими

социальными фактами (см. пункт IIe). Мы исследуем их единообразие и пытаемся подобраться к другим фактам, от которых они происходят. Мы никоим образом не намерены противопоставлять одну деривацию другой, одно верование — другому; нам нужно узнать, в какой связи в пространстве и во времени находятся верования и деривации как по отношению как друг к другу, так и к другим фактам.

Im. Социальные феномены обычно имеют волнообразную форму <протекания их изменений>. Волны различаются по характеру и по интенсивности, следовательно, их можно группировать по разным категориям, которые выражают определенные периоды <жизнедеятельности> феноменов (см. гл. 10).

In. Взаимозависимость <в пространстве>. Молекулы социальной системы являются взаимозависимыми в пространстве и во времени. Взаимозависимость в пространстве выявляется во взаимных отношениях социальных феноменов. Пусть A, B, C… представляют собой различные стороны, на которые для удобства исследования полезно разбить сложный социальный феномен. Логико-экспериментальная наука, которая изучает A, например, экономическая наука, непосредственно учитывает взаимозависимости молекул в A. Сходным же образом поступают те логико-экспери- ментальные науки, которые изучают B, C… Далее, логико-эксперимен- тальная наука, которая изучает комплекс A, B, или комплекс A, B, C, или A, B, C, D… должна учитывать взаимозависимость между A и B, или, соответственно, между A, B, C и т. д. Это означает, что логико-эксперимен- тальная наука отделяет анализ от синтеза и осуществляет и тот и другой (см. пункт IIo); и еще, что наука, которая изучает A, не может дать полную теорию о конкретных феноменах, из которых, на первый взгляд, состоит A (см. пункт IIr). На самом деле A состоит только из абстракций в отношении таких феноменов, из которых были элиминированы все части, зависящие от B, C, D… Синтез, следующий за анализом, имеет целью возвращение этих частей на их прежние места. Те, кто в социальных науках следуют по пути не логико-экспериментальных наук, не в состоянии этого понять, поскольку они рассуждают больше о понятиях, чем о фактах, а понятия не намного проще фактов, но они намного более независимы <от фактов>. Поскольку эти авторы неспособны понимать реальность, то, когда изучающая A логико-экспериментальная теория не в состоянии объяснить какой-то конкретный феномен, одной из сторон которого является A, они заключают <на этом основании>, что такую науку надо отбросить; между тем ее надо лишь дополнять другими исследованиями (см. пункт IIs). Или, хуже того, они используют вербальную деривацию, в чем проявляется их величайшее незнание реальности: они уверяют, что экономические и социальные законы имеют исключения, и при этом не ведают, насколько смешна сама мысль о неединообразном единообразии (см. § 45, 676).