Способы формирования медико-фармацевтической терминологии

Если Вы внимательно прочитаете терминоэлементы, представленные в Приложении, то увидите, что большинство их взято из обыденной жизни человека. Таким образом, язык медицины – орудие, «выкованное» из повседневного языка, при помощи которого профессионал овладевает предметом специального знания. Древнегреческое врачевание, впитавшее в себя опыт и знания древних цивилизаций, достигло наибольшей степени самостоятельности как область профессионального знания к III веку до н.э. С «Гиппократова сборника» («Corpus Hippocraticum»), куда вошли сочинения не только Гиппократа и его учеников, но и врачей, представлявших иные направления древнегреческой медицины, фактически начинается история европейской медицины и процесса формирования медицинской терминологии.

Итак, что же такое «термин»? Значение этого слова позволит раскрыть его этимологическая интерпретация в социокультурном аспекте. Латинское terminus, i «пограничный знак, межа; граница; конец; конечная цель» происходит от древнегреческого эквивалента terma, корень которого ter, означает «перешагивать, достигать цели, которая по ту сторону». В греческом языке слово «термин» означало «борозда», а затем – «граница». В историческом плане термин, т.е. граница, межа, означал первоначальное право на собственность и являлся понятием и установлением правовым. Запрет на овладение чужой собственностью, также как почтительное отношение к предкам, установившим границы владения («Никогда не передвигай древнюю межу, установленную твоими предками» (Притчи 21: 28), «Никогда не сдвигай старую межу и не отнимай землю у сирот. Господь будет против тебя. Он могуществен и защищает сирот» (Притчи 23: 10-11)), нашел свое выражение в одной из десяти заповедей, записанных в Библии: «Не желай жены ближнего своего, не желай ни дома его, ни земли, ни слуг его и служанок, ни волов его, ни ослов, не желай ничего, что принадлежит ближнему твоему» (Второзаконие 5: 21). Нарушение любой из заповедей влекло наказание до четвертого поколения того, кто преступает закон. Таким образом, первоначальное право на собственность обеспечивалось законами, данными Богом, связь с которым осуществлялась посредством молитвы, которая есть беседа сердца с Богом, выражаемая как словесно, так и без слов.

Древние римляне персонифицировали терм как бога. Такое отношение существенно вытекало из страха задеть культ, к которому не принадлежит чужак и не может принадлежать, ибо он не происходит от почитаемых в данном роде предков, и потому, если бы нарушил священную неприкосновенность чего бы то ни было, входящего в организацию их культа, хотя бы даже просто коснулся чего-либо, то за таковое нечестие, за осквернение табу, неминуемо потерпел бы страшные кары от самих оскорбленных предков. Имуществом владели не живые, но усопшие, которых сделали богами. В других случаях, владетелями имущества были духовные существа высших порядков, – герои, демоны или боги, в собственном смысле слова; но, мистическое обоснование неприкосновенности имущества вместе с повышением иерархического чина владетеля только усиливалось. Имущество недвижимое, а в особенности земельное, было предметом особой бдительности духовного мира, ибо в земле лежали кости почивших и потому приобретших сверхъестественное могущество владельцев. Могилы их были престолами, а окружающая их земля - храмом; дом же сынов и внуков этих владельцев, управляющих священным имуществом, был тоже храмом, возникшим как покров и ограждение святейшего средоточия всего самозамкнутого культа – священного очага, которому служила семья потомков тех усопших.

Раз Терм поставлен уставно, то не было той силы в мире, которая могла бы его переместить. Он должен был на веки вечные пребывать на том же самом месте. Этот принцип религии выразился в древнем Риме таким сказанием: сам Юпитер, когда он пожелал занять место на капитолийском холме, под храм себе, не мог удалить оттуда бога Терма. Это старое предание показывает, насколько священною была собственность; недвижимый Терм не означает ничего иного, как нерушимое право собственности; это есть характерный для римской религии функциональный бог, бог-функция, именно функция охранения границы, воплощенная вещественно. Терм охранял границу и бодрствовал над нею. Сосед не смел приблизиться к ней вплотную: чтобы завладеть полем какой-либо семьи, надо было опрокинуть или переместить межевой столб: между тем, этот столб и был богом-охранителем. Такое святотатство было ужасно, и кара за него – сурова. Древний римский закон гласил: Если кто задел Терм лемехом сохи, то сам он и его быки да будут посвящены подземным богам, т.е., что виновный и его быки должны быть во искупление принесены в жертву.

Таким образом, слово термин возникает первоначально как страж собственности. На языке более позднем, в значении слова terminus основным продолжает быть момент законности, хотя значение дифференцируется: terminus значит: 1. область, описанная своими границами и пределами, т.е. самое содержание границы. 2. дефиниция, постановление, в смысле соборных постановлений; 3. назначенное время, установленный день. 4. праздничный день.

Собственно лингвистическое пользование словом термин введено Аристотелем. «Термином» (terminus) суждения у него называются подлежащее и сказуемое суждения. Понимая под подлежащим то, на чем говорящий желает сосредоточить внимание, а под сказуемым – то, что именно должно открыть внимание в предмете своем.

В приложении к научной речи, термин – это граница, межа мысли, которою действительность мыслится и осознается выраженная в слове. Термин задает направление мысли профессионала, сохраняя при этом концентрат представлений человечества причинно-следственной связи между предметом и явлением.

Термины существуют не просто в языке, а в составе определенной терминологии. Чтобы быть действительным членом терминологии, термин должен быть удобным для образования производных терминов, создающих рациональную и осмысленную семью терминов. Существует качество важное для терминов. Это их международность. Общность в однозначном понимании терминологии, даже при различном звуковом и грамматическом оформлении терминов в каждом отдельном языке, дает предпосылку понимания сути дела при чтении литературы по конкретной специальности, написанной на неизвестном для читателя языке.

Формирование терминологии включает основные лингвистические способы: метафорический, метонимический и мифологический.

Метафорический: метафора (от греч. metaphora «перенос») – употребление этого способа восходит к идеям Аристотеля, понимавшим ее как сокращенное сравнение, из которого исключено указание на общий признак сравнимаемых объектов. В ходе своего развития эта теория была уточнена: метафора возникает только на базе образных сравнений, термином которых является класс объектов (а не индивидуальный объект), а основание сравнения указывает на постоянное свойство субъекта метафоры и не ограничено одним четко выделенным признаком. Например, существует история, повествующая о появлении термина atherosclerosis. Леонардо да Винчи, совершенствуя свою технику для передачи изображения ощущения жизни человеческого тела, стал изучать его строение, анатомируя трупы, в результате – появился первый анатомический атлас. Сопоставляя кровеносные сосуды старика и двухлетнего мальчика, он заметил их различную эластичность, что привело впоследствии к идентификации такого заболевания как атеросклероз, название которого было образовано метафорически: от греч. athere «каша из пшеничной муки» + skleros «сухой, твердый». Размышление его о веществе, содержащемся в крови и способствующем появлению бляшек, привело впоследствии к открытию холестерина (от греч. chole «желчь» + stear «жир»).

Или, например, термин catarrhacta – болезнь глаз, основным проявлением которой является частичное или полное помутнение капсулы хрусталика с помутнением остроты зрения вплоть до полной его утраты. Название происходит от греческого слова katarrhaktes «низвергающийся». В античности словом «катаракт» именовался любой водопад. Номинация происходит путем установления ассоциативной связи субъективных ощущений больного сравниваемых с падением воды водопада, которая как бы низвергается и застилает глаза.

Метонимический от греч. metonymia «переименование». Суть метонимического образования терминов заключается в переносе названия с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, определенности, вовлеченности в одну ситуацию. (Подобное произошло с самим словом «термин».) Основой для этого могут служить пространственные, событийные, понятийные, логические отношения между различными категориями, принадлежащими действительности и отраженными в сознании человека через закрепленные значения слов: это отношения между предметами, лицами, действиями, процессами, явлениями, социальными институтами и событиями, местом, временем и пр. Отражая постоянное взаимодействие объектов и/или категорий, понятий, метонимия создает семантические модели многозначных слов и словообразовательных типов, часто совмещающие принципиально разные типы значения: признаковые, событийные и предметные (абстрактные и конкретные). Так, например, имена действия, образованные в пределах словообразовательного типа регулярно используются в медицине для обозначения результирующего объекта: микстура – «смесь, смешивание»; «жидкая лекарственная форма для внутреннего или наружного употребления, содержащая более двух составных частей: раствор твердых лекарственных веществ, двух или более, в подходящем растворителе (воде, спирте, глицерине и др.) или смесь жидких лекарственных веществ». Mixtura – термин образован от супина mixtum латинского глагола miscere «смешивать» + суффикс -ura употребляется для образования существительных, обозначающих результат действия. Или tinctura – настойка: жидкие извлечения действующих веществ, обычно растительных, приготовляемые главным образом при помощи спирта в качестве растворителя, без нагревания и без выпаривания. Термин образован от супинальной формы глагола tingere «окрашивать, красить», т.к. окраска растений обычно переходит в раствор.

Характерной особенностью рассматриваемой терминологии является сохранение и использование античного наследства, т.е. слов и словообразовательных моделей и элементов греческого и латинского языков. Это использование обусловлено:

во-первых, формированием в античный период научного метода познания, т.е. основанного на учениях. Знание часто смешивают с наукой, хотя само знание неизменно, тогда как содержание науки может меняться в соответствии с позицией ученого, сделавшего какое-либо открытие в области знания, в соответствии с которым разрабатывается учение, о чем свидетельствует этимон слова «наука». Древнерусский корень этого слова – «укъ», имел значение «учение», «обычай», который в индоевропейской группе языков также был представлен древнеиндийским úcyati «находит удовольствие, имеет обыкновение», ồkas «удовольствие, удовлетворение», древнеирландским do-uccum «понимаю, знаю», древнепрусским ǐaukǐnt «упражнять», от него jaukinti «укрощать, приучать». Таким образом, это слово, образованное при помощи приставки «на-», обозначающей «направленность действия», указывает не только на умственные действия по освоению информации, заложенной в учении, но и на способность применения усвоенных знаний на практике. Каждое из направлений различных учений мотивировано, каким-то одним выделенным признаком, выступающим основой для познания и объяснения окружающего мира, исходящим из единичной субъективной позиции мировосприятия и мироощущения исследователя. Истинность или ложность того или иного учения проверяется самой жизнью, иными словами, последствиями, которое это учение несет. Поэтому древние полагали, что учений – множество, но истина – одна (Doctrina multiplex, veritas una);

во-вторых, прямые значения греческих и латинских слов стали употреблять в переносных значениях как термины. Например, греч. climax – климакс, период жизни, в течение которого происходит прекращение генеративной функции. Термин происходит от греческого существительного climax лестница. Метафорический перенос происходит путем сравнения определенного периода в жизни человека с новой ступенькой лестницы;

в-третьих, из древнегреческих и латинских корней и их сложения, префиксов и суффиксов до сих пор создаваются искусственные термины, что особенно наглядно демонстрируется в фармацевтической терминологии (например, сальварсан от лат. salvus arsenicum «здоровый мышьяк»; другое толкование происхождения этого термина: salvare sanitatem «спасать здоровье») и остается в клинической, название которой происходит от греческого klinike (techne) «искусство врачевания» от kline – ложе, постель (производное от klino склоняюсь, ложусь.).

Особый способ образования терминов представляют так называемые мифологические термины. В них еще раз подтверждается единство культурно-исторической традиции. Например, «водянка», в медицине – общий отек, скопление отечной жидкости в тканях, главным образом в жировой клетчатке и полостях. В языческой Руси обожествление вод и поклонение им выразилось в образе духа «водяной, водяник, водовик», представляемому в народных преданиях нагим стариком с длинной седой бородой, с шапкой и жезлом из водяных растений; у него одутловатое брюхо и опухшее лицо. Он легко узнаваем, потому что с него постоянно капает вода и где бы он ни сел, место всегда остается мокрым. Вероятно, от этого образа произошло название «водянка». В медицинской терминологии употребляется Hydrops, слово греческого происхождения от hydor «вода». Персонификация непредсказуемой водной стихии, приносящей хаос, нашла отражение в имени Hydra Гидры, мифического существа, воображаемого в виде многоголовой морской змеи, которую родила Ехидна, наполовину женщина наполовину змея, от своего мужа Тифона. Она поселилась в озере Лерна, куда приходили за очищением убийцы, откуда поговорка: «Лерна бед». Гидра символизировала источник подземных рек, которые периодически выбивались на поверхность и затопляли землю: если перекрывался один из многочисленных выходов, вода пробивала себе дорогу в другом месте. С именем Гидры связана мифологическая интерпретация повествования о первом появлении переселенцев из Палестины, которые принесли с собой на Пелопоннес культуру земледелия. В Лерне они столкнулись с древним святилищем жриц-данаид луны-богини Данаи, которая свивала из льняной нити узкое полотно (свивальник) для новорожденного, проставляя на нем родовые и племенные знаки, определяющие жизнь ребенка. Пятьдесят – это количество жриц лунной богини, в обязанности которых входило увлажнение почвы с помощью дождевой магии, орошение и копание колодцев. Верховной жрицей данаид становилась победительница в беге (от этого вида спорта берут свое начало Олимпийские игры), мужчина-победитель становился царем-жрецом и женился на верховной жрице. Их совместное правление длилось пятьдесят лунных месяцев. Если первая попытка эллинов захватить святилище данаид провалилась, вторая закончилась победой эллинов, запечатленной в подвиге Геракла, претендовавшего на престол, который убил гидру. Уничтожение Гераклом гидры, возможно, основано на реальном историческом событии – попытке искоренить лернейские оргиастические обряды плодородия.

Сведения из археологии, истории культуры, философских учений античности, мифологии, истории медицины, религии позволяют восстановить картину возникновения того или иного термина. Поскольку современная европейская медицина берет свое начало из античной Греции (даже в Римской империи этой наукой занимались в основном греки), то основной вклад в медицинскую терминологию внес греческий язык.

В результате социальных изменений центры культуры из эллинического мира переместились в Центральную Европу, где под влиянием римской цивилизации сформировалось греческое койне. С IV века до н.э. в связи с завоеваниями Александра Македонского и расширением границ эллинского мира, а также в связи с необходимостью укрепления политических и экономических связей между полисами, а также – ассимиляцией эллинов в среде завоеванных народов, получила распространение форма греческого языка – койне. Греческий язык, по свидетельству Страбона, существовал до этого процесса в четырех основных диалектах: ионийском, аттическом, дорийском и эолийском. Древнейший ионический диалект (греч. dialectos «наречие, говор») послужил основой для формирования общего для Эллады языка – койне (от греч. coinos «общий»). Параллельно с этим изменением диалектной ситуации в древнегреческом языке происходит интерференция с языками завоеванных народов. Койне имело различные варианты употребления, свидетельствовавшие об уровне образованности автора, его вкусе и пристрастиях. Поглощение греческой цивилизации растущей Римской Империей, привело к ассимиляции койне в латинской речевой среде. В средневековых университетах на медицинских факультетах преподавалась латинизированная терминология греков, основанная на учении, прежде всего, Галена. Средневековый врач и анатом А.Везалий (XVI в.) установил ошибочность его взглядов, поскольку Гален основывался на описании строения обезьяны, а не человека. Везалий систематизировал знания древних по анатомии, которую считал «основой и началом всего искусства врачевания; и как глубоко необходима нам, имеющим влияние на медицину, знание человеческих органов; каждый из нас вполне подтверждает, что во врачевании болезней это знание также достойно претендовать на первое место, чтобы указывать надлежащее употребление лекарственных средств».

Везалий использовал наряду с греческими терминами латинские названия. С этого периода формирование языка медицины включает симбиоз двух языков: греческого и латинского, которые представляют два самостоятельных источника терминообразования. Однако, наряду с терминами греко-латинского происхождения, закрепились в качестве терминов слова из китайского (ginseng), и особо популярного арабского языка, что обусловлено знакомством европейской медицины с трудами Розеса и Авиценны (X-XIвв.) Уже после смерти Авиценна стал хорошо известен западному миру с XII века как богослов-философ, спиритуалист и мистик, а в медицинских кругах как врач, занимавшийся алхимией. Из его трудов стали заимствоваться некоторые термины, например:

-elixir от арабского al-íksir «философский камень» термин связанный с гностическим учением, истоки которого восходят к первым столетиям нашей эры и связаны с тем, что гностики (gnostikos «тот, кто знает») рассматривали материальный мир как не имеющий никакой ценности, а тело считали тюрьмой для души, и исчерпывающий ответ на все запросы человеческого духа видели в мистическом озарении. Гностики отрицали существенное значение греха для человека, а предлагаемое ими «знание» сводилось к упражнениям в мистицизме и отречению от мира. Иисуса они считали сверхъестественным учителем, который выглядел как человек, хотя и не был им в действительности: воплощение и искупление были ими отвергнуты, а призыв Христа к жизни в святой любви подменялся, в каждом частном случае, либо аскетизмом, либо вседозволенностью. В противоположность гностицизму Библия говорит о «познании» как личном знании Бога. Это знание, получаемое в индивидуальном опыте, имеет интеллектуальный (познание истины о Боге), волевой (вера, повиновение и поклонение Богу соответственно познанной истине) и нравственный аспекты. Знание зиждется на завете с Богом и имеет двусторонний характер: человек знает Бога как своего Господа, как следствие того, что Бог знает человека. Потом эликсиром стали называть подслащенный ароматный водно-спиртовой раствор растворимого лекарственного вещества),

-alcohol от арабского al-kuhl «самое изысканное, высшее» также связанное с гностическим учением, впоследствии стало обозначать «воду жизни вина» из которого алхимики получали «дух вина» spiritus vini по аналогии с латинским названием Spiritus Дух. Алхимики именовались так по аналогии с жрецами Древнего Египта, которые владели знаниями в области превращения веществ.

Реконструкцией терминов античного происхождения занимается этимология (от греч. etymon истина + logos слово, учение), с опорой на фонетические законы и грамматическое строение слов и принципов словообразования. Именно она дает знание об истинности термина, определяя тем самым, адекватность его употребления. Словарный состав современной медицинской терминологии является этимологически весьма сложным. Его сложный характер обусловлен исторически, т.к. отражает жизнь, быт, окружающую среду, верования людей, живших за десятки столетий до нас. Но поскольку общечеловеческие понятия остаются неизменными, поэтому размышляя над термином, его истоками, раскрывающимися также через связь с другими дисциплинами (историей фармации, философией, химией и пр.) есть возможность познать суть фармацевтической науки. Но при этом необходимо помнить, что «если бы даже в совершенстве знал свой родной язык, да еще, сверх того, латинский, греческий, еврейский и другие, да хотя бы даже все языки мира, все-таки, если тебе не достает понимания вещей, которые лежат в основе слов, ты бы был не более как попугай, а вовсе не мудрец» (Ян Амос Коменский)