Грамматика

Словообразование Фразообразование

Изолексиколокия Изосинтаксис Лексикология Синтаксис

Изоморфология Морфология

Если в задачу семасиологического словообразования входит изучение словообразовательной системы языка и ее функционирования в речевой дея­тельности слушающего, то в задачу ономасиологического слово­образ­ова­ния входит исследование словообразовательной системы языка и ее функцио­нирования в речевой деятельности говорящего. Остановимся здесь на краткой характеристике структурного и функционального аспектов ономасиологического словообразования.

Структурно-ономасиологический аспект словообразования связан с изучением первого периода словообразовательной деятельности говорящего. В процессе этой деятельности говорящий отбирает морфемы для создаваемого слова из состава изолексических (морфематических) содер­жательных структур языка. Эти структуры содержат два рода морфем - корневые (радиксальные) и аффиксальные, куда входят суффиксы и префиксы. В основе различных типов изолексических структур лежат те же категории, что и в основе частей речи, т.е. категории субстанции, процесса, ка­чест­ва и т.п. Так, категория субстанции может лежать в основе радик­сальных (стол, стул и т.д.) и суффиксальных (-тель, -ник и т.д.) струк­тур.

Функционально-ономасиологическая изолексикология исследует функционирование изолексических содержательных структур языка. Результатом деятельности говорящего в начальный период словообра­зования является изолексическая синтагма, которой предшествует создание изолексической стеммы. Центральная роль в изолексической стемме при­надлежит корневой морфеме. Во вторую очередь в акте создания изо­лексической стеммы отбираются словообразовательные аффиксы. Так, в процессе построения слова “подоконник” говорящий исходил из следующей изолексической стеммы:

- ник

окон - -

подо -

Перевод изолексической стеммы в изолексическую синтагму связан с ус­та­новлением линейных отношений в создаваемом слове. Эти отношения сви­детельствуют об осознании говорящим уровневого статуса аффиксальных морфем: он начинает воспринимать их либо как префиксы, либо как суффиксы.

В задачу структурно-ономасиологической изоморфологии входит систематизация изоморфологических структур языка. Следует различать два типа таких структур - базисные и медитативные. В первом случае мы имеем дело с классификацией словообразовательных основ, а во втором - с классификацией словообразовательных средств. В основе основных ба­зисных структур языка лежат те же ономасиологические категории, что и в основе радиксальных структур, т.е. категории субстанции, процесса и т.п. Различие между радиксальными и базисными структурами связано с тем, что корневые морфемы выражают идеи субстанции, процесса и т.д. лишь в самом абстрактном виде, тогда как производящие основы выражают их в более конкретном виде. Это происходит благодаря тому, что в их составе могут быть представлены не только корни, но и аффиксы. В состав медитативных содержательных структур языка входят не только собственно слово­образо­вательные, но и морфологические средства языка. Слово­образо­вательная функция флексий состоит в том, что с их помощью говорящий создает новые слова как части речи.

Функционирование изоморфологических структур языка изучаются фун­к­цио­нально-ономасиологической изоморфологией. Процесс функцио­ни­ро­вания отдельных изоморфологических структур языка может быть пред­став­лен как преобразование изолексических синтагм в изомор­фоло­гические. Деятельность говорящего в этом процессе направлена на выбор произво­дящего слова из состава словообразовательного (корневого) гнезда, а также на получение производящей основы и словообразовательного средства. Перевод производящего слова в производящую основу осуществля­ется, как правило, с помощью деморфологизации, т.е. освобождения производящего слова от морфологических показателей (весн-(а) -веснушка). Производящая основа составляет первый компонент изоморфологической синтагмы. Ее второй компонент составляет словообразовательное средство, которое может быть простым (душа -душонка) или сложным (кулак - подкулачник).

В задачу структурно-ономасиологического изосинтаксиса входит систематизация изосинтаксических содержательных структур языка. В основе этих структур лежат отношения между обозначаемыми явлениями и их признаками. Если словообразовательные средства обозначают субстан­ции, процессы и т.д. как явления, то производящие основы называют суб­стан­ции, процессы и т.д. как признаки обозначаемых явлений. Опираясь на различные отношения между обозначаемыми явлениями и их признаками, мы может выделять определенные типы изосинтаксических структур - субстанцио­нально-субстанциональные (табунщик, рыбак и т.п), процес­суально-субстанциальные (учитель, путаник и т.п.), процессуально-процесс­уальные (переписывать, выпрыгивать и т.п.) и др.

Функционально-ономасиологический изосинтаксис изучает функцио­нирование изосинтаксических структур языка в речевой деятельности говорящего. В процессе этой деятельности изоморфо­логическая синтагма переводится сначала в план изосинтаксической стеммы, а затем - в план изосинтаксической синтагмы. Изосинтаксическую стемму слова “наездник” можно представить в таком виде:

-ник - езд- - на-.

Суффикс “-ник” в изосинтаксической стемме переводится в подлежащее (Он) и становится на первое место, производящая основа “езд-” - в сказуемое (ездит) и становится после подлежащего, а приставка “на-” - в предложный элемент дополнения (на ком-то). Установление стемматических отношений в производном слове, таким образом, связано с установлением этих отношений в предложении, с помощью которого говорящий осмысливает отношения между компонентами создаваемого слова. Результатом линеа­ризации изосинтаксической стеммы является производное слово.

ФРАЗООБРАЗОВАНИЕ

Если в задачу семасиологического фразоообразования входит изучение фразоообразовательной системы языка и ее функционирования в речевой деятельности слушающего, то в задачу ономасиологического фразо­образо­вания входит исследование фразообразовательной системы языка и ее функционирования в речевой деятельности говорящего. Остановимся здесь лишь на характеристике структурного и функционального аспектов ономасиологического фразообразования.

В задачу структурно-ономасиологической лексикологии входит систематизация лексических содержательных структур языка, функцио­нирование которых осуществляется в начальный период фразообразования. Лексемы, отбираемые говорящим для создаваемого предложения, груп­пируются в его сознании в связи с их закрепленностыо за опреде­ленными ономасиологическими категориями. В соответствии с категориями субстан­ции, процесса, атрибута, обстоятельства или отношения мы можем выделить и основные лексико-ономасиологические структуры языка. Каждый тип таких структур имеет множество разновидностей. Так, в основе субстан­циальных лексико-ономасиологических структур лежат различные виды субстанций- люди, животные, растения и т.д.

В задачу функционально-ономасиологической лексикологии входит изучение проблем, связанных с функционированием лексических содержа­тельных структур языка в первый период фразообразовательной деятель­ности говорящего. Данные проблемы возникают перед говорящим в процессе преобразования стеммы создаваемого предложения в лексическую синтагму. Наиболее типичная лексическая стемма включает в себя три компонента - глагольную лексему, обозначающую действие, субстантивную лексему, которая указывает на субъекта действия, и субстантивную лексему, обозначающую объект действия. Лексическую стемму этого типа можно представить следующим образом:

Субстантив субъекта действия

Глагол

Субстантив объекта действия

В процессе перехода лексической стеммы в лексическую синтагму происходит перестройка отношений между членами лексической стеммы. Лексическую синтагму предложения “Брат читает книгу”, как и предложнеия “Книга читается братом”, можно записать следующим образом:

Брат + читать + книга.

В задачу структурно-ономасиологической морфологии входит систематизация морфологических структур языка, функционирование которых осуществляется во второй период фразообразования. В основе такого рода структур лежат категории, выводимые из морфологических значений времени, количества и т.д. Эти категории имеют свои разновид­ности. В задачу ономасиологической морфологии входит иссле­дование морфологических средств их выражения не только в их прямом значении, но и употребляемых в переносном смысле. Субкатегория прошедшего времени, в частности, может выражаться не только гла­гольными словоформами прошедшего времени, но и формами настоящего (Иду я вчера по улице...) и будущего (Придет, бывало, ко мне и сидит молча) времени.

Функционально-ономасиологическая морфология изучает процесс морфологизации, которой подвергаются лексемы, отражающие своими морфологическими показателями объективные реалии. Лексическая синтагма в этом случае переходит в морфологическую за счет полной морфологизации субстантива субъекта действия в роли подлежащего, частичного морфологического оформления глагольной лексемы в роли сказуемого и частичной морфологизации субстантива объекта действия в роли дополнения. Морфологическая синтагма предложения “Брат читает книгу” может быть представлена в таком виде:

Брат + чита-(-ет) + книг-(-у).

Морфологическая синтагма предложения “Книга читается братом” выглядит иначе:

Книга + чита-(-ется) + брат-(-ом).

В задачу структурно-ономасиологического синтаксиса входит изучение синтаксических содержательных структур языка, функционирование кото­рых осуществляется в третий период фразообразования. В состав такого рода структур входят ономасиологические типы предложения. В основе клас­си­фикации простых предложений лежат различные типы элементарных ситуаций. По числу главных компонентов эти ситуации могут быть одноком­понентные (Ночь. Смеркается.), двукомпонентные (Поезд идет. Мне холод­но.), трехкомпонентные (Волна перевернула лодку. Дом строится рабочими.) и т.д. Возможны различные типы ситуаций и внутри отдельных элемен­тарных ситуаций. Так, двукомпонентные ситуации могут лежать в основе различных синтаксико-ономасиологических структур - агентивно-акциаль­ных (Бабушка гуляет. Он стал работать. Приехало много гостей), агентивно-статуальных (Он спит. Отец хочет отдохнуть. Ему хочется прилечь), пациентно-акциальных (Бойца ранило. У меня кашель. Город горел) и т.п.

Функционально-ономасиологический синтаксис изучает функциониро­ва­ние синтаксических структур языка в заключительный период фразо­образовательной деятельности говорящего. В этот период говорящий завер­шает морфологизацию синтаксической стеммы и осуществляет ее лине­аризацию, вместе с которой он начинает актуальное членение син­таксической синтагмы. Центральная роль в организации синтаксической стеммы принадлежит подлежащему. В процессе перехода морфологической синтагмы в синтаксическую стемму происходит полная морфологизация сказуемостной и комплементарной лексем, а также расширение исходной стеммы за счет ее факультативных компонентов -определений и обсто­ятельств. В процессе реализации синтаксической синтагмы говорящий избирает ее определенный синтагматический вариант, что связано с действием фактора актуального членения. Так, стемма предложения “Брат читает книгу” реализуется в речи такими комбинаторными вариантами как “Брат читает книгу”, “Брат книгу читает”, “Читает брат книгу” и т.д.

ЛИНГВИСТИКА ТЕКСТА

Филология зародилась в древности как наука об истолковании устаревших текстов - гомеровских в Греции, ведических в Индии и т.д. Но со временм текст становился все более и более предметом литературовед­ческого, а не лингвистического анализа. Только в наше время текст стал рассматриваться как лингвистическая единица. В 60-е и последующие годы появилось чрезвычайно много работ, связанных с изучением текста с лингвистической точки зрения (37, 43, 44, 54). Науку о тексте называют не только лингвистикой текста, но и текстололингвистикой, гиперсинтаксисом, грамматикой текста и т.д. Несмотря на то, что в современной лингвистике текста представлено множество подходов к изучению текста, мы можем, тем не менее, выделить в ней два направления - семасиологическое и ономасио­логическое. В первом из них исследуется уже готовый текст, а во втором он рассматривается в процессе его создания.

Среди проблем, связанных с изучением готового текста, центральное по­ло­жение занимает проблема единства текста. Эта проблема имеет два аспекта - содержательный и формальный. Содержательное единство текста обеспечивается не только за счет определенной тематики, которой посвящен данный текст, но и за счет определенной точки зрения, исходя из которой автор текста описывал то или иное событие. “Объединяющее начало “образа автора” - писал в связи с этим Ю.В.Рождественский, -состоит в том, что ему подчинены все компоненты текста: соотношение монолога и диалога в последовательности текста, сюжетное развертывание текста, включение в текст... тех или иных отступлений от сюжетного хода” и т.д. (54, 15). Фор­мальное единство текста в свою очередь осуществляется с помощью целой се­рии связующих средств (коннекторов). Г.Я.Солганик различает в связи с этим три типа текстуальной связи - цепной, параллельный и присоеди­ни­тельный (54). Наиболее распространенным среди них является первый. Цеп­ная связь может осуществляться с помощью различных средств место­име­ний, лексических повторов, синонимов (в самом широком смысле этого термина) и др. Так, у М.Булгакова в “Мастере и Маргарите” по отношению к Воланду использованы следующие “синонимы”: неизвестный, незнакомец, загранич­ный гость, иноземец, интурист, подошедший, владелец портсигара, больной, полоумный немец, заграничный чудак, ученый, профессор и консультант.

Новый круг проблем, связанных с изучением готового текста, имеет отношение к выделению и изучению различных текстуальных единиц. К.Кожевникова относит к ним предложение, сверхфразовое единство, абзац, главу, целое (54, 66), а Г.Ф.Солганик - предложение, прозаическую строфу, фрагмент, главу, часть и законченное произведение (54, 187). Наиболее изученной является только одна внутритекстовая единица - сверхфразовое единство или прозаическая строфа. Л.М.Лосева называет эту единицу ССЦ (сложное синтаксическое целое). По ее подсчетам ССЦ, как правило, совпадает с абзацем, хотя и не всегда. Вот почему наряду с одноабзацными ССЦ существуют также внутриабзацные и многоабзацные ССЦ. Л.М.Лосева следующим образом определяет ССЦ: “ССЦ - это рассказ в миниатюре, со своим началом, развитием действий и концовкой” (37, 63).

Процесс создания нового текста чрезвычайно сложен. Тем более, если речь идет о создании такого текста, как “Война и мир” Л.Н.Толстого. Любой текст, вместе с тем, представляет собою некоторую модель реальной или во­обра­жаемой действительности, осуществленную с помощью определенных средств языка. Среди теорий, объясняющих природу этих стредств, отметим здесь только одну - теорию Н.Д.Арутюновой (2). Автор этой теории подхо­дит к описанию процесса построения нового текста с точки зрения различ­ных видов номинации. Первый вид номинации Н.Д.Арутюнова называет ин­тро­дуктивным (вводным). Этот вид номинации связан с первым упомина­нием о предмете описания в тексте. Так, в лермонтовском пред­ложении “В тран­с­порте был офицер, молодой человек лет двадцати пяти” интродуктив­ную функцию выполняет слово “офицер”. Идентифицирующие (уподобляю­щие) имена составляют новый вид номинации. С их помощью говорящий осу­­ществляет последующую номинацию уже названного предмета описания с помощью интродуктивного имени. Среди такого рода языковых средств Н.Д.Ару­­тюнова отмечает, в частности, определенный артикль. Если неопре­деленный артикль обычно сопровождает интродуктивное имя (I saw a girl “Я увидел девушку”), то определенный артикль сопровождает идентифицирую­щее наименование (The girl was pale “Девушка была бледной”). Третий вид номинации - предикатные (или атрибутивные) имена. С их помощью автор текста охарактеризовывает предметы описания, встречающиеся в тексте. Каж­дый из них обладает бесконечным числом свойств (атрибутов). В про­цессе создания текста говорящий осуществляет отбор этих свойств, а вместе с этим и отбор предикатных наименований. Наряду с интродуктивными, иден­ти­фи­ци­рующими и предикатными именами в процессе построения нового текста используются также и обращения (дорогой, уважаемый, негодяй, про­хвост и т.д.) С их помощью автор текста выражает свое отношение к получателю текста.

ВНУТРИЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ

Среди пособий, посвященных описанию истории языкознания, отметим здесь только некоторые - 3, 4, 6, 31, 32, 47, 56.

В данном пособии краткое описание истории языкознания производится с учетом отграничения смасиологической лингвистики от ономасиологической (см. в связи с этим 26).

АНТИЧНОСТЬ

Истоки семасиологического направления в европейской грамматике восходят к александрийской филологии. Наибольшую известность среди александрийцев получили Дионисий Фракийский (170-90) и Аполлоний Дискол (II в.) Выдвижение на первый план семасиологического подхода к изучению языка у этих ученых было связано с ориентацией грамматики на правильное истолкование литературных текстов. “Грамматика, -указывал Дионисий, - есть осведомленность (эмпирия) в большей части того, что говорится у поэтов и прозаиков” (58, 105). Грамматика Дионисия, как и грамматика его римского последователя Элия Доната (IV в.), является подчеркнуто морфологоцентрической. Словообразование и лексикология в этих грамматиках поглощены морфологией. Дионисий выделил восемь части речи - имя (куда он включал и существительные, и прилагательные, и числительные), глагол, причастие, артикль, местоимение, предлог, наречие (куда он включал также частицы и междометия) и союз. Каждая часть речи охарактеризовывалась через описание ее основных признаков (акциденций). Морфологические акциденции (род, число, падеж у имен, наклонение, залог, лицо, время у глаголов и т.п.) при этом рассматривались в одном ряду со словообразовательными и лексикологическими (“образами” и “видами”). Так, к “образам” имени Дионисий относил три словообразовательные формы имен существительных - простую (Мемнон) и две сложных (Агамемнон, Агамемнонд). Под “видами” имени он имел в виду главным образом лексические категории (омонимию, синонимию, антонимию и т.п.).

Аполлоний Дискол вошел в историю языкознания как автор син­таксиса частей речи. Ведущее начало в его синтаксисе принадлежит сема­сиологическому подходу. Отправляясь от той или иной части речи, Аполлоний исследовал валентные свойства этой части речи. В центре внимания исследователя в данной случае оказываются не предложения, а словосочетания. Аполлоний исследовал главным образом сочетания ар­тиклей, местоимений, глаголов и предлогов с другими частями речи, отмечая при этом грамматически правильные и неправильные словосочетания. Аполлоний способствовал обособлению синтаксиса от морфологии. Тем самым он принял участие в развитии того представления о дисциплинарной структуре грамматики, которое стало традиционным. В центре этого представления находится морфология, к ней примыкает синтаксис, а словообразование и лексикология не воспринимаются как самостоятельные грамматические дисциплины.

Истоки ономасиологического подхода к изучению языка в Европе восходят к античной философии языка. Так, чрезвычайно ономасио­логичным было мышление Аристотеля. Философские категории выводились и объяснялись им, как правило, в связи со средствами их выражения в языке. Но первая наиболее серьезная попытка собственно лингвистического применения ономасиологического подхода к изучению языка была предпринята в древности римским философом и грамматистом Марком Теренцием Варроном (116 - 27 до н.э.). Его лингвистическое мышление было ономасиологическим в своей основе.

Варрон подразделял грамматику на словообразование, морфологию и синтаксис. В области словообразования Варрон выступал, с одной стороны, как семасиолог, а с другой, как ономасиолог. В первом случае он направлял свои усилия на этимологический анализ уже имеющихся в латинском языке слов. Во втором случае он пытался объяснить, как создаются новые слова. При этом он не просто констатировал тот факт, что при выборе производящих слов для создаваемых слов обращают внимание на те или иные признаки обозначаемых вещей, он обращал эти признаки в содер­жательные категории. Ученый относил к ним, например, категории части и целого. Они выступают у Варрона как ономасиологические, когда он делал их отправным пунктом в классификации производящих слов. В качестве производящих слов, обозначающих целое, он приводил слова homo “человек” и caput “голова”, рассматриваемые в отношении к производным от них словам homonculus “человечек” и capitulum “головка”.

У Варрона мы обнаруживаем первые попытки структурно-онома­сиологического подхода к изучению морфологических явлений языка. В основу его морфологической классификации были положены категории, соотносимые с падежами и грамматическими временами. Исходя их них, он подразделял все слова на четыре разряда - имена (их объединяет наличие падежа), глаголы (их объединяет наличие времени), причастия (их объединяет наличие падежа и времени) и прочие слова, которые не изменяются ни по падежам, ни по временам. Поскольку в состав первого и последнего разрядов входят разные части речи, классификация Варрона может расцениваться как первая попытка межуровневой классификации частей речи, выполненной с ономасиологической точки зрения. Эта попытка, однако, оказалсь в целом неудачной. В самом деле, категория “отклонения вещи” соотносится с падежными формами существительных и прила­гательных, однако у этих последних значение падежа не соотносится с ономасиологической категорией; категория времени соотносится также с узким формальным классом - спрягаемыми формами глагола; обе категории вновь объединяют узкий формальный класс - причастия; широкая протяженность последнего разряда слов ни о чем не говорит, поскольку в его основе не лежит никакой содержательной категории.

СРЕДНИЕ ВЕКА

В грамматике Варрона представлены лишь первые подступы к применению ономасиологического подхода к изучению языка. Эти подступы, к сожалению, не привели ее автора к построению онома­сио­логического аналога александрийской грамматики. Подлинными авторами первой ономасиологической модели языка в Европе стали грамматисты XIII-XIV вв. Опираясь на семасиологические грамматики Доната и Присциана, они осуществили ономасиологическую переориентацию традиционной семасио­логической грамматики. Свои грамматики они обычно называли трактатами о модусах обозначения, поэтому их стали называть модистами.

Grammatica speculativa “Спекулятивная грамматика” Томаса Эр­фуртского может расцениваться как итог, к которому пришла модистская грамматика в XIV в. В состав грамматики ее автор включал только две дисциплины - морфологию (“этимологию”) и синтаксис (“диасинтетику”). Словообразовательные категории ставились Томасом в один ряд с морфологическими.

В области морфологии Томас стремился к систематизации формо­образовательных средств латинского языка. Ему удалось выполнить меж­уровневую классификацию частей речи на ономасиологической основе. Он исходил в ней из категории субстанции, качества и отношения. Две первые категории выражаются изменяемыми словами, третья - неизменяемыми. Дальнейшее деление двух первых категорий может быть представлено следующим образом:

Субстанции Качества

Определенные Неопределенные Внутренние Внешние

Существительные Местоимения Непроцессуальные Процессуальные

Прилагательные Причастия Глаголы

Больших успехов добились модисты в области синтаксиса. В грам­матике Томаса Эрфуртского уже намечены основные стадии синтаксической актуализации - стемматическая и линеарная. Томас ставил в центр синтаксической стеммы грамматический субъект (“суппозитум”), подчиняя ему грамматический предикат (“аппозитум”). От основных компонентов стеммы зависят их “детерминанты”: от суппозитума - определения, от аппозитума - дополнения и обстоятельства. Иерархия грамматических отношений в предложении демонстрировались Томасом на примере предложения Homo albus currit bеnе “Белый человек бежит хорошо”:

currit - bene

Homo

albus

Томас различал два типа синтаксических конструкций -интран­зитивный и транзитивный. Конструкции первого типа начинаются с независимого члена предложения (Socrates currit “Сократ бежит”). Транзи­тивные конструкции, напротив, начинаются с зависимой конструктибилии (Lego librum “Читаю книгу”). В приведенном примере транзитивной кон­струкции на первом месте находится аппозитум. Он зависит от суппозитума ego “я”, который в предложении не выражен, но подразумевается.

ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ

В эпоху Возрождения в европейской грамматике на господствующее положение выдвинулось семасиологическое направление. Расцвет семасио­логических исследований в это время был связан с потребностями в создании грамматик национальных языков Западной Европы. В качестве образца при этом использовалась традиционная семасиологическая грамматика. Наряду с такими грамматиками, в которых, как принято говорить, схема латинской грамматики автоматически накладывалась на грамматику других языков, в это время начинают появляться и достаточно оригинальные семасио­логические грамматики. К ним относятся прежде всего грамматические труды XVI в. Луи Мегрэ, Пьера де Рамэ и Франциска Санчеса (Санкциуса). В свою грамматику Л. Мегрэ включил орфографию, пунктуацию и морфо­логию (75, 49-142). Он выделял уже не восемь частей речи как Донат или Присциан, а девять, присоединяя к традиционным частям речи артикли.

Французский грамматист уже хорошо осознавал необходимость в осво­бождении от латинской “схемы”. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что он не признавал падежей у французских - в отличие от латинских - существительных, “...французский язык, - писал он, - его (падежа - В.Д.) не знает, поскольку французские имена не изменяют окончаний” (75, 79).

Пьер де Раме (Рамус) предпочитал описывать языковые формы как таковые. Его определения частей речи ограничены указаниями на их акциденции. Подобно Л.Мегрэ, он контролировал наличие тех или иных акциденций во французском языке их соотнесенностью с конкретными морфологическими показателями. Вот почему он, как и Л.Мегрэ, не признавал падежей у французских существительных. Вот почему его определения частей речи являются в своей основе акцидентальными. Так имена определялись им как слова, которые имеют морфологические показатели рода и числа, а глаголы - как слова, которые имеют морфо­логические показатели числа, времени и лица (75, 224). Служебные же слова определялись Рамусом как слова без числа.

Задачи своей грамматики (см. об этом 38) Санкциус связывал с членением предложений на слова, слов - на слоги, слогов - на звуки. Подобно Раму су, он стремился к формальному истолкованию частей речи. Оно состояло в том, что бы та или иная часть речи охарактеризовывалась с точки зрения ее акциденций. Синтаксис делился Санкциусом на два раздела - универсальный и фигуративный. Задачу универсального синтаксиса испанский ученый видел в том, чтобы представить правила, связанные с построением обычных конструкций -конструкций, в которых нет опущенных компоненов, избыточных грамматических показателей и не нарушены правила согласования или управления и словорасположения. Задачу фигуративного синтаксиса в свою очередь Санкциус видел в том, чтобы описывать правила, связанные с построением необычных конструкций. К таким конструкциям он относил предложения, где представлены такие синтаксические “фигуры”, как эллипсис, плеоназм, гипербат (инверсия) и т.п. Слабую оппозицию авторам таких грамматик составила латинская грам­матика Юлиуса Цезаря Скалигера (ее первое издание вышло в 1540г.).

В области морфологии Скалигер следовал за модистами в интерпретации кардинальных частей речи - имени и глагола. Он считал, что имена обозначают устойчивые явления действительности, а глаголы-неустойчивые, изменчивые. Скалигер, вместе с тем, отказался от классификации частей речи, разработанной модистами. Он делил слова на два класса - основные и неосновные. К первым из них он относил имена и глаголы, ко вторым - остальные части речи. Свою классификацию частей речи ученый ориентировал на синтаксис. Имена и глаголы были обязаны своим выдвижением на первый план их соотнесению с суждением. Первые соотносились с субъектом суждения, вторые - с предикатом. Остальные части речи истолковывались как распространители имен и глаголов. Скалигер наметил тот подход к интерпретации частей речи, который получил развитие в грамматике Пор-Рояля.

НОВОЕ ВРЕМЯ

Выход в свет грамматики Пор-Рояля (1660) стал наиболее крупным со­бы­тием в истории ономасиологического направления в грамматической на­уке XVII-XVIII вв. Ориентация ее авторов на точку зрения говорящего ска­залась на субъективации (или рационализации) ономасиологических кате­го­рий субстанции, качества и отношения. Они перевели их в категории пред­ме­та мысли (субъекта), его атрибута (предиката) и связи (связки) между ними.

Морфология в грамматике Пор-Рояля спроецирована на синтаксис. При этом ее авторы стремились представить предложение как результат ло­ги­чес­кой деятельности говорящего - деятельности, которая направлена на по­стро­ение суждения. Исходя из структуры суждения, авторы грамматики Пор-Рояля отграничивали друг от друга существительные и местоимения (они выступают в суждении в роли субъекта), прилагательные и причастия (они выступают в суждении в роли атрибута) и глаголы. Остальные части речь интерпретировались через отношение к данным частям речи. Основную роль в суждении А. Арно и К.Лансло отводили глаголу-связке “быть”. Ос­таль­­ные глаголы они называли “адъективными”, имея в виду то, что эти глаго­лы выступают в суждении не только в роли связки, но и атрибута. В соб­ствен­но грамматическом плане, вместе с тем, они истолковывали пре­ди­катный глагол как зависимый от субъекта предложения. Это свидетельствует о том, что А. Арно и К.Лансло были сторонниками тра­диционной, субъекто­центрической теории стеммообразования. К “синтак­сическим фигурам”, которые используются говорящим при актуализации предложения, они относили, вслед за Санкциусом, силлепсис, эллипсис, плеоназм и инверсию.

Среди многочисленных последователей авторов грамматики Пор-Рояля были не только популяризаторы их идей, но и оригинальные грамматисты. В первую очередь среди них можно назвать Цезаря Шесно Дюмарсэ (1676-1756). В его грамматической концепции особого внимания заслуживает тот раздел синтаксиса, который связан с двумя стадиями син­таксической актуализации - стемматизацией и линеаризацией.

Термин “синтаксис” Ц. Дюмарсэ стал употреблять в узком смысле. Он использовал его только по отношению к тому состоянию создаваемого пред­ло­жения, которое мы называем вслед за Л.Теньером “стеммой”. Линейное состояние созданного предложения он назвал “конструкцией”. Объясняя различие между стеммой (“синтаксисом”) предложения и линейными вариантами одной и той же синтаксической стеммы (“кон­струкциями”), Ц.Дюмарсэ указывал, что в случае с предложениями Accepi litteras tuas “Я получил твое письмо”, Tuas accepi litteras и Litteras accepi tuas мы имеем дело с одним и тем же “синтаксисом”, но с разными “кон­струкциями”.

Ярким представителем ономасиологического направления в англий­ской грамматике XVIII в. стал Джеймс Хэррис (1709-1786). Представ­ление о дисциплинарной структуре грамматики вытекало у него из его понимания задач грамматики. Если перед грамматикой, как он полагал, стоят задачи, связанные с членением речи на предложения, слова (части речи) и звуки, то в состав грамматики должно входить три дисциплины- синтаксис, морфология и фонетика. Основное место в его грамматике отведено мор­фологии.

Д.Хэррис подразделял все слова на главные и второстепенные (“аксессуары”). Основное различие между ними он усматривал в том, что пер­вые способны выражать то или иное содержание сами по себе, а другие нет, они выражают его только вместе с главными частями речи. Главные слова подразделялись на - “субстантивы” (куда включались существительные и субстантивные местоимения) и “атрибутивы” (куда включались глаголы, причастия и прилагательные). В основе первого класса слов лежит категория субстанции, в основе другого - категория качества. Второстепенные слова ученый делил на “дефинитивы” (куда включались артикли и адъективные местоимения) и “коннективы” (куда включались предлоги и союзы). В основе данных классов слов лежат категории, содержание которых не было объяснено Д.Хэррисом с достаточной отчетливостью. Не вызывает, однако, сомнений ономасиологический характер данной классификации.

Крупным представителем ономасиологического направления в не­мецкой грамматике XVIII в. стал Иоганн Кристоф Аделунг (1732-1806). В состав основных грамматичеких дисциплин А.Аделунг включал “этимо­логию” и синтаксис. Термин “этимология” он употреблял в более широком смысле, чем это было принято в традиционной грамматике. Он включал в “этимологию” не только морфологию и словообразование, но также орфо­графию и орфоэпию. Сам факт выделения словообразования из морфологии заслуживает весьма высокой оценки, однако основное место в его грам­матике отведено морфологии и синтаксису.

Подобно Н.Бозэ, И.Аделунг делил все слова на два класса - те, которые выражают чувства, и те, которые выражают понятия. К первому из этих классов он относил междометия, ко второму - остальные части речи. Послед­ние также подразделялись на две группы - те, которые обозначают нечто самостоятельное, и те, которые обозначают нечто несамостоятельное. К первой группе относятся существительные, ко второй - остальные части речи.

При решении проблем, связанных с установлением порядка слов в предложнеии, И.Аделунг исходил из “естественного” словопорядка, пред­полагающего постановку подлежащего перед сказуемым. Обратный порядок он считал “искусственным”. На месте, которое обычно занимает подле­жащее, может оказаться любой другой член предложения. Тем самым он становится “искусственным субъектом”, выражающим “главное понятие”, которое обычно выражается “естественным субъектом” (т.е. подлежащим). “Искусственный субъект” И.Аделунга - зародыш понятия, которое получит в XX в. наименование “рема” (ср. Der Tag war heiter “День был светлый” с Heiter war der Tag “Светлый был день” - в первом предложении словопорядок “естественный”, а во втором -”искусственный”).

XIX ВЕК

В XIX в. на ведущее положение в грамматической науке, как и в эпоху Возрождения, выдвинулось семасиологическое направление. Это было связано с бурным развитием в это время сравнительно-исторического языкознания. Реконструкция единиц, входящих в систему того или иного праязыка, производится на материале родственных языков. Их формы выступают в сравнительно-исторических исследованиях в качестве отправ­ных пунктов. Этим объясняется семасиологическая природа подобных исследований. Однако и в XIX в. продолжали разрабатываться ономасио­логические теории грамматики. Особого внимания среди них заслуживают теории В.Гумбольдта, К.Беккера и А.А.Потебни.

Ключ к выявлению ономасиологической доминанты в грамматической концепции Вильгельма Гумбольдта (1767-1835) лежит в известном афоризме “язык не есть продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)”. Под “деятельностью” немецкий ученый имел в виду, как правило, деятельность говорящего.

В работах В.Гумбольдта представлено два подхода к установлению дисциплинарной структуры языкознания - “горизонтальный” и “вертикаль­ный”. Последний связан с “вертикальным” членением речевой цепи. Он явля­ется традиционным. Звуки при этом подходе рассматриваются как предмет фонетики, различные аспекты слова - как предметы словообразования, лек­сикологии и морфологии, а предложения - как предмет синтаксиса. Термин “грамматика” в “вертикально”-дисциплинарном смысле употреблялся Гум­больдтом в традиционном значении. Он включал в грамматику мор­фологию и синтаксис. “Грамматика” противопоставлялясь “словарю” и “зву­кам”. При этом термин “словарь” ученый употребил как по отношению к лексическим, так и по отношению к словообразовательным единицам. Более характерным для В.Гумбольдта был “горизонтальный” подход к установле­нию дисцип­линарной структуры языкознания. Этот подход предполагает рассмотрения языка либо с внешней стороны, либо с внутренней. Внеш­няя (звуковая) сторона языка - предмет фонетики (в самом широком смысле термина), а внутренняя (смысловая) - предмет семантики (также в самом ши­роком смысле термина). В “фонетике” все языковые единицы рассматрива­ются как звуковые единицы, а в “семантике” - как смысловые. “Характер языка” зависит от своеобразия как тех, так и других. В своей совокупности первые составляют внешнюю форму языка, а вторые - его внутреннюю фор­му.

Имя Карла Фердинанда Беккера (1775-1849) стало символом логицизма в языкознании. А между тем К.Беккер - крупнейший представитель ономасиологического направления в истории европейского языкознания.

В школьной грамматике немецкого языка и в комментариях к ней К.Беккер исходил из следующей структуры грамматики: