§ 4. Общение как социальная перцепция

В процессе общения люди не только обмениваются информацией, но и воспринимают, определенным образом оценивают друг друга. Для обозначения этой стороны общения используется понятие «социальная перцепция», частично заимствованное из общей психологии. В буквальном смысле перцепция (от англ. «perception») означает «восприятие».

Термин «социальная перцепция» впервые был использован американским психологом Дж. Брунером для обозначения факта социальной обусловленности восприятия, зависимости его не только от характеристик стимула (объекта), но и от прошлого опыта субъекта [8]. Позднее под социальной перцепцией стали понимать целостное восприятие человеком предметов материального мира и социальной среды (других людей, групп, классов, наций и пр.). В современной социально-психологической науке термин «социальная перцепция» определяют как восприятие, понимание, оценку и познание человеком других людей, самого себя, а также различных социальных общностей [22]. При этом большинство отечественных и зарубежных ученых признают спорной правомерность использования понятий «перцепция» и «восприятие» в данном контексте, исходя из того, что восприятию социальных объектов присущ ряд специфических особенностей, качественно отличающих его от восприятия предметов материального мира.

Каковы же эти особенности? Во-первых, социальные объекты, в отличие от материальных, не пассивны и не безразличны по отношению к воспринимающему субъекту. Воздействуя на субъект восприятия, воспринимаемый человек стремится изменить представление о себе в лучшую для себя сторону. Во-вторых, внимание субъекта социальной перцепции сосредоточено, прежде всего, на смысловых и оценочных интерпретациях воспринимаемого объекта, а не на образе объекта как результате отражения объективной реальности. В-третьих, восприятие социальных объектов характеризуется большей нерасчлененностью, слитностью когнитивных (познавательных) компонентов с эмоциональными и мотивационно-смысловыми. Восприятие другого человека всегда эмоционально окрашено.

Исследования социальной перцепции или познания людьми друг друга представляют собой относительно молодое научное направление. Первые работы по психологии межличностного познания появились в конце XIX – начале XX века и отличались выраженной физиогномической направленностью. Так, киевский психолог и врач-психоневролог И. А. Сикорский путем изучения произведений художественной литературы и изобразительного искусства пытался выявить устойчивые причинно-следственные связи между внутренними психическими качествами человека и особенностями внешнего проявления этих качеств. Однако, несмотря на отдельные прогрессивные тенденции в его работах (использование новейших методов регистрации экспрессии, изучение ее особенностей в контексте целостного процесса общения), очевидная научная несостоятельность физиогномики, из постулатов которой он исходил, предопределила ограниченность вклада этого ученого в исследование проблемы познания людьми друг друга и общения.

Второй этап в изучении вопросов межличностного познания обозначился в начале 60-х годов, когда в Ленинградском государственном университете была создана научная группа под руководством А. А. Бодалева. Здесь впервые началась систематическая разработка теоретических и эмпирических проблем познания человека человеком. Завершение этого этапа относят к середине 70-х годов и связывают с состоявшейся в 1975 году первой Всесоюзной конференцией по данной проблематике. На ней были подведены итоги исследовательской и практической работы, проделанной в русле рассматриваемого научного направления за 12 лет его существования.

Начало третьего периода в разработке вопросов межличностного познания (с 1976 г.) было вызвано двумя основными причинами: 1) социальное восприятие стало рассматриваться не как отдельно взятый, относительно обособленный феномен, а как одна из сторон общения, его перцептивный компонент; 2) основной исследовательский и координационный центр по данной проблематике переместился в Москву, где была специально создана лаборатория социальной перцепции. Данный период знаменателен формированием нового подхода к исследованию процессов межличностного познания. А. А. Бодалев и его сотрудники установили, что познание людьми друг друга осуществляется на двух уровнях отражения социальной реальности – чувственном (восприятие человека человеком) и логическом (понятие о другом человеке как личности) [Цит. по: 4].

Восприятие человека человеком – это непосредственное, наглядно-образное отражение одним человеком другого. Его результатом является формирование перцептивного образа-сигнала о внешних признаках этого другого (физическом облике, оформлении внешности, экспрессии) и в целом о его поведении. Чувственный образ-сигнал выполняет осведомительную и регулятивную функции в процессе общения между людьми. На основе восприятия у познающего человека складывается понятие о другой личности, в котором в обобщенном виде отражаются признаки данного лица, характеризующие его как субъекта труда, познания и общения [7].

Подход А. А. Бодалева к процессам межличностного познания стал отправной точкой для организации и проведения большого массива экспериментальных исследований, которые фокусировались в основном вокруг двух составляющих социальной перцепции: содержательной и процессуальной. В первом случае объектом внимания ученых являлись психологические характеристики субъектов и объектов восприятия, во втором – его механизмы и эффекты. Остановимся на них более подробно.

Содержательный аспект социальной перцепции. К классическим исследованиям содержания межличностного восприятия обычно относят эксперименты А. А. Бодалева, направленные на выявление роли установки в формировании первого впечатления о человеке. В ходе эксперимента группе испытуемых показывали несколько фотографий. Участники эксперимента, видевшие каждую фотографию в течение нескольких секунд, должны были составить словесный портрет человека, изображенного на фотографии. Предъявлению фотографий предшествовали определенные установки. Одной группе испытуемых говорили, что на фотографии изображен закоренелый преступник, другой – что это крупный ученый. В первом случае были получены словесные характеристики типа: « глубоко посаженные глаза свидетельствуют о затаенной злобе, выпирающий подбородок – о решимости идти до конца в преступлении». Соответственно, во второй выборке испытуемых те же глубоко посаженные глаза вдруг начинали свидетельствовать о «глубине мысли», а выдающийся подбородок – о «силе воли, помогающей преодолевать трудности на пути научного познания» [7].

Другие эксперименты по социальной перцепции (А. А. Бодалев, Р. А. Максимова, В. Н. Панферов и др.) позволили обнаружить существенные различия в восприятии и понимании других людей в зависимости от возрастных, половых, профессиональных особенностей субъекта познания. Было выявлено, например, что дети в большей мере, чем взрослые, ориентированы на восприятие внешних признаков человека и его отличительные черты (форма, очки, усы, шрамы и т. д.). Женщины в первую очередь обращают внимание на эстетические элементы собственного внешнего облика и облика других людей, а мужчины – на характерные особенности личностного содержания. Представительницы женского пола в целом более успешно осуществляют психологическую диагностику других людей по их внешним признакам, нежели представители мужского. Профессиональная деятельность может оказывать влияние на полноту и точность отражения индивидных и личностных свойств других людей. Вне конкуренции по этому параметру стоят представители актерской профессии и художники. Известно также, что педагоги прежде всего обращают внимание на речь воспринимаемого. Спортсмены и танцоры – на физическое сложение, движения, походку, врачи – на признаки заболевания [24].

Восприятие, понимание и познание другого человека в качестве необходимого компонента включают в себя объяснение причин его поведения. В процессе повседневного общения эти причины зачастую неизвестны воспринимающему. Поэтому в условиях дефицита объективной информации он начинает «приписывать» партнеру те или иные причины, которые кажутся ему наиболее вероятными. Такое приписывание получило название каузальной атрибуции. В психологических словарях ее обычно определяют как интерпретацию человеком причин и мотивов поведения других людей [22].

Основы изучения каузальной атрибуции были заложены Ф. Хайдером,

который разработал базовые категории и принципы теории атрибуции. Собственные концепции атрибуции были предложены Э. Джонсом и К. Дэвисом (теория «корреспондентного выведения»), Г. Келли (теория атрибутивного процесса) и др. В отечественной социальной психологии разработка данной проблематики ведется на основе методологического принципа деятельностной опосредствованности каузальной атрибуции [4].

Исследования каузальной атрибуции позволили выявить ряд закономер-

ностей атрибутивных процессов. Отмечается, например, что характер приписывания причин поведения объекту восприятия зависит от того, является ли субъект непосредственным участником события или выступает в роли пассивного наблюдателя. В этих случаях имеют место различные типы атрибуции: личностная, обстоятельственная и объектная (стимульная). В случае личностной атрибуции причина приписывается конкретному человеку, совершившему данный поступок, в случае обстоятельственной – ситуации, а случае объектной – тому объекту, на который направлено действие. Пассивный наблюдатель чаще использует личностную атрибуцию, а участник склонен в большей мере объяснять случившееся обстоятельствами. Эта особенность особенно отчетливо проявляется в ситуациях приписывания причин успехов и неудач. Причину удачи участник обычно связывает с собственными личностными особенностями, а неуспеха – с обстоятельствами. Наблюдатель же винит в неудаче, прежде всего, исполнителя.

Ряд специальных исследований каузальной атрибуции посвящен изучению так называемых ошибок атрибуции. Результаты многочисленных экспериментов позволили выделить два класса таких ошибок: фундаментальные и мотивационные.

Фундаментальные ошибки атрибуции заключаются в переоценке личностных и недооценке обстоятельственных причин случившегося события. Л. Росс назвал это явление «сверхатрибуция» и описал основные причины возникновения таких ошибок:

1. Ложное согласие выражается в том, что воспринимающий считает свою точку зрения естественной и полагает, что другим людям должна быть свойственна такая же. Если она иная, значит все дело в личности воспринимаемого.

2. Неравные возможности отмечаются в ролевом поведении, когда в определенных ролях легче проявляются позитивные качества и апелляция совершается именно к ним. При этом обычно не берется во внимание тот факт, что именно специфика выполняемой роли позволяет человеку проявить себя наилучшим образом, и воспринимающий часто переоценивает личностные причины поведения. Л. Росс продемонстрировал это положение при помощи следующего эксперимента. Он разделил группу испытуемых на «экзаменаторов» и «экзаменующихся». Первые задавали вопросы, а вторые отвечали на них. Затем Росс попросил испытуемых оценить собственное поведение и поведение партнеров. Оказалось, что «экзаменаторы» оценили достаточно высоко и себя и «экзаменующихся», а вот последние приписали большую степень осведомленности «экзаменаторам». Они не учли, что «экзаменаторы» выглядели «умнее» просто потому, что это было обусловлено их ролевой позицией. В обыденной жизни именно этот механизм включается при приписывании причин во взаимодействии по вертикали: начальник – подчиненный.

3. Большее доверие к фактам, чем к суждениям. Данное условие проявляется в том, что первый взгляд человека всегда обращен к личности. Она непосредственно дана нам в восприятии как безусловный первичный факт, а суждения выводятся из него.

4. Легкость построения ложных корреляций. Явление ложных корреляций хорошо известно в социальной психологии. Оно заключается в том, что в обыденной жизни люди часто соединяют какие-либо две особенности человека как обязательно сопутствующие друг другу. Например: «все полные люди – добрые», «высокий лоб – признак ума», «узкие губы свидетельствуют о злобности» и т. д. Ложные корреляции облегчают процесс каузальной атрибуции, позволяя почти автоматически приписывать причину поведения наблюдаемой личности.

5. Игнорирование информационной ценности неслучившегося. Основанием для оценки поступков людей может явиться не только то, что уже произошло, но и то, чего не случилось. Однако при наивном наблюдении информация о «неслучившемся» нередко опускается, воспринимается, прежде всего, свершившееся, а его субъектом всегда является конкретная личность.

Мотивационные ошибки атрибуции – это различные виды «защиты»,

которые субъект атрибутивного процесса включает в свои действия.

Большой вклад в изучение мотивационных ошибок атрибуции внес Б. Вайнер. В каждой причине он предложил рассматривать три измерения: внутреннее – внешнее; стабильное – нестабильное; контролируемое – неконтролируемое. Различные сочетания этих измерений дают восемь моделей или возможных наборов атрибуций:

1) внутренняя – стабильная – неконтролируемая;

2) внутренняя – стабильная – контролируемая;

3) внутренняя – нестабильная – неконтролируемая;

4) внутренняя – нестабильная – контролируемая;

5) внешняя – стабильная – неконтролируемая;

6) внешняя – стабильная – контролируемая;

7) внешняя – нестабильная – неконтролируемая;

8) внешняя – нестабильная – контролируемая.

Для иллюстрации предложенной модели автор использовал следующий пример. Ученик плохо ответил урок. В разных случаях он по-разному объясняет свое поведение. Если он ссылается на низкий уровень своих способностей к предмету, то он выбирает ситуацию 1; если признает, что был недостаточно прилежен, – ситуацию 2; если объясняет все неожиданной болезнью перед ответом, то выбирает ситуацию 3; если отвлекся на просмотр телепередачи – ситуацию 4; если обвиняет школу в слишком высокой требовательности, то он ориентирован на ситуацию 5; если учитель оценивается как плохой – ситуацию 6; если просто не везет, то – ситуацию 7; наконец, если сосед ремонтирует дом и постоянно стучит, мешая заниматься, то уместной будет ситуация 8.

Из трех предложенных «делений» причин лучше всего исследованы первые два: внутренние – внешние и стабильные – нестабильные. Причем доказано, что именно манипуляции с этими двумя типами причин и порождают большинство мотивационных ошибок [4].

Процессуальный аспект социальной перцепции. Как уже отмечалось выше, процессуальный аспект социальной перцепции связан с изучением ее механизмов и так называемых «эффектов».

Все разнообразные механизмы социального познания можно разделить на две группы: межгрупповые и межличностные. Лежащая в основе этой дифференциации идея довольно проста: существуют межличностные и межгрупповые виды социального взаимодействия, которым соответствуют релевантные для них формы социального восприятия.

Межгрупповым механизмам социального восприятия как в теоретическом так и в экспериментальном планах пока уделяется не очень много внимания.

Одним из первых был описан так называемый внутригрупповой фаворитизм, заключающийся в тенденции благоприятствовать в социальном познании членам собственной группы в противовес, а иногда и в ущерб членам другой. Экспериментально было выявлено, что явление внутригруппового фаворитизма может актуализироваться или, наоборот, блокироваться действием различных факторов

К факторам первого порядка (актуализирующие) относят следующие: 1) межгрупповое взаимодействие в ситуации, когда успех (выигрыш) одной стороны автоматически означает (неуспех) проигрыш другой; 2) двойственность, неоднозначность критериев, на основании которых выносится решение об успешности деятельности данной группы внешними по отношению к ней инстанциями; 3) группа испытывает последовательные неудачи при межгрупповом взаимодействии.

Соответственно, факторы второго порядка (блокирующие) включают такие, как: 1) более общие («надгрупповые») цели; 2) однозначность толкования, доступность и очевидность тех критериев, на основании которых выносится извне решение об успехе или неудаче той или иной группы; 3) чередование успеха и неудачи группы в межгрупповом взаимодействии.

Чуть позже был описан другой механизм межгруппового типа, который получил название физиогномическая редукция. Сама идея выведения внутренних качеств человека из его внешнего облика является довольно древней и, в общем, признана научно несостоятельной. Однако она довольно стабильно проявляется на уровне обыденного сознания и, следовательно, может служить одним из объяснительных принципов социального восприятия.

Экспериментальные исследования физиогномической редукции показали, что действие этого механизма может ограничиваться социальными и культурными условиями. В одном из экспериментов русским и вьетнамским студентам предлагался текст, описывающий двух юношей. Один из них наделялся некоторыми атрибутами внешности, жестко связанными с рядом негативных личностных качеств во вьетнамской культуре, и индифферентными – в русской. В первой серии эксперимента зачитывалась часть полного текста, в которой говорилось только о внешности юношей, во второй дополнительно давалось описание элементов поведения обоих.

Юноше с отрицательными внешними чертами приписывалось социально одобряемое поведение, а юноше с привлекательной внешностью, наоборот, поведение, несколько отклоняющееся от норм. Испытуемые должны были оценить обоих юношей по ряду положительных и отрицательных качеств. Как и ожидалось, экспериментальная манипуляция повлияла на качество оценок, в частности, на степень их благожелательности. Но это оказалось справедливым лишь для русских испытуемых. Для вьетнамцев же экспериментальная ситуация как будто никак не повлияла на характер восприятия. Таким образом, даже приписывание нормативных, социально-одобряемых образцов поведения человеку, обладающему внешностью, которая связывается в традиционном вьетнамском фольклоре с рядом отрицательных качеств, не влияет на сдвиг оценок этого человека в положительную сторону. У русских же испытуемых, в традиционной культуре которых нет жестких связей между использованными в эксперименте элементами внешности и качествами личности, подобный сдвиг очевиден [1]. Результаты этого и подобных ему экспериментов иллюстрируют зависимость оценочных компонентов межличностного восприятия от таких элементов культуры, как физиогномические представления и приметы.

В реальном процессе общения между людьми физиогномическая редукция выполняет приспособительную функцию. На ее основе надстраиваются более сложные и тонкие механизмы социальной перцепции. Однако физиогномическая редукция обладает определенными ограничениями. Сравнительно безошибочно она действует лишь в типичных условиях межличностного взаимодействия (между представителями одного этноса, в рамках единой культурно-исторической общности и т. д.), а за пределами типичной ситуации превращается в своеобразный заслон, препятствующий адекватному пониманию другого человека.

К межгрупповым эффектам социального восприятия традиционно относят также несколько менее изученный, чем предыдущие, эффект гомогенности аутгруппы Он был обнаружен еще в 20-е годы прошлого века, однако его интенсивное изучение началось лишь спустя шесть десятилетий. Его эффект заключается в оценке членов ингруппы как похожих, но отличающихся друг от друга больше, чем члены аутгруппы.

На выраженность эффекта аутгрупповой гомогенности оказывают влияние особенности субъекта восприятия и характеристики участвующих во взаимодействии групп. К особенностям субъекта восприятия относятся, например, ожидания от группового взаимодействия. В частности, чем больше люди испытывают страх перед взаимодействием с членами аутгруппы, тем более гомогенной ее воспринимают. К характеристикам участвующих во взаимодействии групп относятся их размер, статус, а также стадия их развития. Меньшая по размеру группа воспринимается, скорее, как гомогенная, а большая оценивается как гетерогенная. Что касается статуса группы, то выявленная здесь закономерность заключается в следующем: эффект гомогенности ингруппы чаще демонстрируется членами низкостатусной группы, тогда как эффект гомогенности аутгруппы – членами высокостатусной. Наконец, сам рассматриваемый эффект наиболее ярко проявляется в решающие моменты развития группы.

Еще одним эффектом межгруппового социального восприятия является так называемый эффект «черной овцы». Его изучение началось сравнительно недавно, в середине 80-х годов XX века. Он заключается в том, что выполняющий нормы член ингруппы воспринимается более позитивно, чем выполняющий те же нормы член аутгруппы.

Наиболее известным на бытовом уровне является эффект (механизм) стереотипизациии, которую обычно определяют как восприятие, классификацию и оценку социальных объектов и событий путем распространения на них характеристик какой-либо группы на основе определенных представлений –многоплановых социальных стереотипов. Их основными характеристиками являются: содержание – специфические «приписываемые» качества; согласованность – степень единства представлений членов одной группы о другой группе; направленность – общее измерение благоприятности стереотипов; степень их благоприятности или неблагоприятности.

Современная социально-психологическая наука располагает целым набором различных классификаций социальных стереотипов. Одна из наиболее полных предложена А. А. Реаном. Автор выделяет шесть групп социально-перцептивных стереотипов: 1) антропологические; 2) этнонациональные; 3) социально-статусные; 4) социально-ролевые; 5) экспрессивно-эстетические; 6) вербально-поведенческие. Рассмотрим перечисленные типы.

Антропологические стереотипы проявляются в том случае, если оценка внутренних качеств человека дается в зависимости от его антропологических признаков или физического облика. Так, не только обыденная психология, но и специальные исследования показывают, что в сознании людей добродушие обычно связывается с тучностью, интеллектуальность – со стройностью, социабельность – с округлостью и т. д. Нетрудно заметить, что антропологические стереотипы можно рассматривать как частный случай физиогномической редукции.

Этнонациональные стереотипы характерны для ситуаций, когда психологическая оценка человека опосредована его принадлежностью к той или иной расе, нации, этнической группе. Проявления национальных стереотипов во многом зависят от реальных межэтнических отношений. Эта зависимость может быть наглядно продемонстрирована на примере феномена «зеркального образа». Он заключается в том, что члены двух конфликтующих этнических групп приписывают идентичные положительные черты себе , а идентичные пороки – противникам. Данный феномен свидетельствует о том, что межнациональные отношения могут оказывать влияние на содержание стереотипов. Эксперимент, проведенный в Принстоне, показал, как межэтнические отношения воздействуют на направленность и степень благоприятности стереотипов. Стереотипы студентов университета по отношению к десяти этническим группам изучались последовательно в 1932 и 1950 гг. Оказалось, что после Второй мировой войны наиболее негативно изменились стереотипные представления о немцах и японцах.

Влияние национальных отношений на характеристики стереотипов не является односторонним. Возможен и обратный процесс: воздействие стереотипов на взаимодействие между представителями различных этнических групп. Наличие стереотипов, особенно согласованных, отчетливых и эмоционально-окрашенных, в какой-то мере способствует стабильности существующих отношений. Однако следует учесть, что влияние стереотипов на социальные отношения не является буквальным, оно всегда опосредуется межличностными отношениями представителей различных этнических групп. Кроме того, нужно заметить, что этнонациональные, как и рассмотренные выше антропологические стереотипы, являются наименее надежными, опора на них чаще всего приводит к ошибочным оценкам личности.

Социально-статусные стереотипы состоят в зависимости личностных качеств человека от его социального статуса. Действие социально-статусных стереотипов убедительно продемонстрировано остроумным опытом, который провел П. Уилсон. Испытуемым сообщалось, что они будут принимать участие в психологическом эксперименте по оценке глазомера. Нужно было «на глаз» оценить рост человека и записать свою оценку на листе бумаги. Результаты показали, что средние оценки значительно различались в зависимости от того, в каком статусе представлялся человек, рост которого нужно было оценить. Самым «высоким» оказался профессор из Кембриджа, а самым «низкорослым» – студент из этого же учебного заведения. Причем разница между оценками первой и второй групп составила 12 см.

Социально-ролевые стереотипы проявляются в зависимости оценки личностных качеств человека от его социальной роли. Существуют определенные социально-ролевые стереотипы ученого (умный, рассеянный), учителя (добрый, поучающий) и др. В настоящее время имеются многочисленные экспериментальные данные, подтверждающие наличие и действие социально-ролевых стереотипов. В одном из экспериментов, помощник экспериментатора появлялся перед разными группами испытуемых в штатском костюме или в военной форме (указание на разные социальные роли). Одного и того же человека испытуемые оценивали по-разному. Когда он был в военной форме, его характеризовали как дисциплинированного, аккуратного, настойчивого, а когда в штатском костюме – как раскованного, открытого.

Экспрессивно-эстетические стереотипы определяются зависимостью оценки личности от внешней привлекательности человека: чем более привлекательной кажется внешность оцениваемого, тем более позитивными чертами он наделяется [20]. Данные стереотипы подробно проанализированы А. А. Бодалевым. Им, например, описан опыт, проведенный А. Миллером. Суть заключалась в следующем. Сначала экспертами были отобраны фотографии трех групп людей, лица которых были оценены как красивые, обыкновенные и некрасивые. Затем испытуемым (в возрасте от 18 до 25 лет) было предложено высказать суждения о личностных качествах каждого изображенного на фотографии. В итоге красивые были охарактеризованы как более уверенные в себе, счастливые, искренние, уравновешенные, находчивые, энергичные и даже богатые духовно, чем некрасивые [7].

Вербально-поведенческие стереотипы связаны с оценкой человека в зависимости от его речи и невербального поведения (экспрессивных особенностей, мимики, походки, манеры общения и проч.) [20].

В нашей стране и за рубежом социальные стереотипы традиционно трактовались как неизбежное зло, как барьеры, препятствующие точному и полному взаимопониманию людей. Однако многочисленные исследования, проведенные В. С. Агеевым, А. А. Теньковым, Е. Л. Коневой и др., дают основания полагать, что процесс стереотипизации неправомерно рассматривать с позиции «хорошо-плохо». По мнению В. С. Агеева, сам по себе этот процесс не плох и не хорош. Он выполняет объективно необходимую функцию, позволяя быстро, просто и относительно надежно категоризовать социальное окружение человека. Стереотипизацию можно сравнить с «грубой настройкой» в таких оптических устройствах, как микроскоп или телескоп, наряду с которой существует и «тонкая настройка», ее аналогами являются более сложные межличностные механизмы социального познания [1].

Межличностные механизмы социального познания. К ним относят такие механизмы, как рефлексия, эмпатия, личностная идентификация, межличностная аттракция.

Понятие рефлексии впервые зародилось в философии и означало процесс размышления человека о том, что происходит в его собственном сознании. В психологии этот термин трактуется в двух основных измерениях: 1) самопознание; 2) взаимопонимание. В первом случае под рефлексией понимают процесс самопознания субъектом внутренних психических актов и состояний, что предполагает особую направленность внимания на деятельность собственной души и требует достаточной зрелости субъекта. Поэтому рефлексия как психическое новообразование появляется лишь в младшем школьном возрасте, а наиболее интенсивно развивается в период ранней юности. Этот ее аспект изучается возрастной психологией.

Для социальной психологии интерес представляет второе измерение. Как механизм взаимопонимания рефлексия – это осмысление субъектом того, какими средствами и почему он произвел то или иное впечатление на партнера по общению. Социально-психологическая рефлексия предполагает не просто знание и понимание субъектом самого себя, но и выяснение того, как другие люди воспринимают, понимают и оценивают его. В сложном процессе рефлексии даны как минимум шесть основных позиций, характеризующих взаимное отображение участников акта общения: сам субъект, каков он есть в действительности; субъект, каким он видит самого себя; субъект, каким он видится другому человеку и те же позиции, но со стороны другого субъекта.

Механизм социально-психологической рефлексии довольно точно и весьма иронично продемонстрировал в одном из своих стихотворений С. Я. Маршак:

– Он целовал Вас, кажется?

– Боюсь, что это так…

– Но как же Вы позволили?

– Ах, он такой чудак!

Он думал, что уснула я

И все во сне стерплю,

Иль думал, что я думала,

Что думал он: я сплю [Цит. по: 24].

Развитость рефлексии может быть различной и зависит от ряда факторов: уровня образованности и воспитанности, сложности и глубины внутренней жизни, коммуникативных качеств и эмоционального мира человека, его умения вести постоянный внутренний диалог с самим собой.

Эмпатия. Термин был заимствован психологией из философии в начале XX века. Словом «эмпатия» Э. Титченер перевел немецкое слово «Einfuhlung» – «вчувствоваться». Первоначальный смысл термина был буквальным. Он означал эмоциональное проникновение в состояние другого человека. Постепенно его значение стало наполняться дополнительным когнитивным содержанием: не просто реагирование чувствами на чувства, но и понимание внутреннего мира другого человека в целом.

Новый импульс к развитию представлений об эмпатии был дан гуманистической психологией, в первую очередь К. Роджерсом. Эмпатия стала обсуждаться в контексте психотерапии, а затем в сфере реальной человеческой практики (педагогической, семейной и т.д.).

К. Роджерс определял эмпатию как способ существования с другим человеком: «Это значит войти во внутренний мир другого и быть в нем как дома. Это значит быть сенситивным к изменениям чувственных значений, непрерывно происходящих в другом человеке. Это значит временное проживание жизни другого, продвижение в ней осторожно, тонко, без суждения о том, что другой едва ли осознает…» [29, с. 10]. Для характеристики эмпатического понимания (эмпатии), по К. Роджерсу, существенны три основные особенности эмпатического процесса:

1. Сохранение в эмпатическом процессе собственной позиции эмпатирующего, а также психологической дистанции между ним и эмпатируемыми, другими словами, отсутствие в эмпатии отождествления переживаний (что, собственно, и отличает данный процесс от сходного процесса эмоциональной идентификации).

2. Наличие в эмпатии сопереживания, а не просто эмоционально положительного отношения.

3. Динамичный характер: эмпатия – это процесс, а не состояние.

Для различения переживаний эмпатирующего и эмпатируемого Роджерс вводит еще одно понятие – конгруэнтность. Если в случае эмпатии речь идет о сопереживании эмоциональному состоянию другого человека, то в случае конгруэнтности – о переживании своих собственных чувств, об их открытости себе и другим людям. На таком понимании роли эмпатии базируется клиент-центрированный подход к психотерапии. Ученый подчеркивал, что понимание клиента должно быть лишено предвзятости, стереотипности. Оно очень важно для психологического благополучия человека. Иногда даже намерение понять может «вылечить». Осознание того, что кто-то пытается понять его причудливые, спутанные высказывания поощряет больного больше говорить о себе, выражать свои чувства, внушает уверенность в том, что он важен для другого человека.

В сфере образования К. Роджерс и его ученики провели масштабные (600 педагогов, 10 000 учащихся) исследования, показывающие роль эмпатии в обучении и воспитании. В группах учащихся, которые обучались у педагогов, имеющих высокий уровень эмпатии, были выявлены следующие особенности:

1. более развитая «Я-концепция» и высокий уровень самоуважения;

2. более высокие академические успехи;

3. меньше дисциплинарных проблем;

4. более высокий коэффициент интеллекта (IQ);

5. меньше пропусков занятий;

6. высокая динамика креативности;

7. более развитое логическое мышление;

8. большая свобода в самовыражении [30].

Механизм эмпатии включает в себя два этапа. На первом этапе человек как бы «вживается» в состояние партнера посредством анализа невербальных средств, используемых им в процессе общения (мимики, жестов, поз). Понимание того, что переживает партнер, достигается путем постановки себя на его место. На втором этапе осуществляется анализ переживаний другого человека. Если он отсутствует, эмпатия считается неполной.

Различают такие виды эмпатии, как: 1) когнитивная (познавательная); 2) эмоциональная; 3) предикативная; 4) гуманистическая – эгоцентрическая.

Когнитивная или познавательная эмпатия базируется на интеллектуальных операциях: анализ, сравнение, аналогия и т. д. Эмоциональная эмпатия основана на механизмах проекции и подражания аффективным реакциям партнера по общению. Предикативная эмпатия проявляется как способность предсказывать эмоциональный отклик другого человека в определенных ситуациях. Гуманистическая эмпатия проникнута заботой о ближнем и выражается в глубоком, искреннем сопереживании. Так, в истории, например, известен случай, когда декабрист С. Муравьев-Апостол, увидев жестокое физическое наказание солдата, потерял сознание. Эгоцентрическая эмпатия присуща людям, которые не отличаются высокими нравственными устоями, и проявляется в острых противоречиях между требованиями нравственности и реальными потребностями.

Развитая эмпатия – ключевой фактор успеха в тех видах деятельности, которые требуют глубокого проникновения во внутренний мир партнера по общению: в психотерапии, психологии, педагогике, управлении и др. Однако уровень развития этого качества у человека может быть различным. Что же влияет на степень его эмпатийности?

Специально изучавший этот вопрос казанский психолог И. М. Юсупов установил, что обостренное сопереживание зависит от социально-демографических факторов воспитания: от числа содержательных коммуникативных связей человека в семье и от культурных традиций того региона, в котором он жил и воспитывался. Детство, проведенное в многодетной семье, само по себе не гарантирует формирования способности к сопереживанию. Необходимо, чтобы в контактах детей между собой воспитывалась эмоциональная культура. Точно также региональная культура, воспитывающая эмоциональный отклик на потребности окружающих, выступает как общий фон, на котором развивается эмпатия личности.

Социально-демографические факторы помогают объяснить, почему женщины превосходят мужчин в своей способности к сопереживанию, почему они более заботливы и внимательны. Высокие эмпатийные тенденции объясняются спецификой социальных ролей, которые женщина выполняет в обществе. Они несут большую воспитательную нагрузку.

Значение эмпатии в процессе общения трудно переоценить. Эмпатийность влияет на процессы ориентации личности в социальной среде, определяет многообразие способов воздействия на людей. Именно поэтому представители коммуникативных профессий, имеющие низкий уровень эмпатии, в межличностном восприятии ориентируются на стереотипы, не дифференцируя многообразия встречающихся личностных типов, склонны использовать в работе шаблонные приемы социального взаимодействия.

Люди с высокоразвитой эмпатией оценивают окружаюших по разнообразным личностным качествам, применяют различные способы воздействия на людей. Так, например, по данным И. М. Юсупова, учителя с высокими показателями эмпатии в своей работе с учащимися используют до 43 различных приемов воспитательного воздействия, а остальные только 17–19 [27].

В промышленности грубые начальники выносят выговор подчиненным в шесть раз чаще, чем успешные руководители. Результаты исследования С. В. Кондратьевой свидетельствуют о том, что педагоги-мастера выделяют до двадцати типов неуспевающих учеников по разным личностным качествам, в то время как посредственные педагоги делят всех отстающих на тупиц и лентяев.

Однако не следует считать, что чем выше эмпатия, тем лучше. Очень высокая эмпатийность может привести к сильной зависимости от эмоциональных состояний окружающих. Неприятны и противоположные эмпатические переживания. Некоторые люди на неудачу знакомых отвечают радостью, а на радость огорчением. Причиной таких реакций является элементарная зависть – чувство, разрушающее интеллект, наносящее большой вред психическому здоровью.

Еще одним механизмом межличностного познания является идентификация. В психологию это понятие было введено З. Фрейдом, но широко распространилось за рамками психоанализа, в частности в психологии социальной. Современное понимание идентификации охватывает несколько пересекающихся областей психической реальности:

1. Преимущественное понимание (идентификация эмоциональная) – процесс и результат самоотождествления с другим человеком, группой, символом, образом на основании установившейся эмоциональной связи, а также включение их в свой собственный внутренний мир и принятие как собственных норм, ценностей, образцов.

2. Опознание чего-либо или кого-либо. В этом значении термин используется в общей, инженерной, юридической психологии, где понимается как процесс сопоставления, сличения одного объекта с другим на основании какого-либо признака или свойства, в результате чего устанавливается их сходство или различие.

3. Представление, видение субъектом другого человека как продолжения самого себя (проекция); наделение его своими чертами, чувствами, желаниями.

4. Понимание и интерпретация другого человека путем отождествления

себя с ним, механизм взаимопонимания через осознанное или бессознательное уподобление его личностным характеристикам. Такая идентификация получила название личностной. Она и будет являться предметом нашего анализа.

Личностная идентификация впервые начинает проявляться еще в детстве. Напуганный ребенок часто отождествляет себя с субъектом, вызвавшим страх. Поэтому дети нередко играют в домовых, ведьм. Идентификация в этом случае играет роль защитного механизма. Когда человек непосредственно сталкивается с явлениями потустороннего мира, он перестает их бояться.

В процессе онтогенеза идентификация начинает выполнять еще одну важную функцию. Она стимулирует потребность в поисках жизненного идеала. В качестве такового может выступать конкретный человек, литературный персонаж, выдающийся герой прошлого. Чем больше импонирует индивиду нравственный облик идеала, тем выше его воспитательный эффект. Личностная идентификация перестает быть простым подражанием, а превращается во внутренний диалог со своим кумиром. Известно, что многие выдающиеся люди имели такой пример, соизмеряли с ним свои поступки, вели с ним постоянный диалог. Это, бесспорно, помогло им в достижении жизненных целей.

Бывают и абстрактные (обобщенные) идеалы. В этом случае нравственные нормы, которых придерживается человек, не имеют своего конкретного носителя. Такой идеал не диктует строго запрограммированных поступков, а указывает на определенные принципы поведения. К сожалению, не всегда идеалы являются положительными, а отрицательные идеалы крайне вредны, так как дают неправильное направление помыслам человека, извращают представления о смысле жизни.

Личностная идентификация естественно вплетается в процесс формирования личности. Она очень важна для гармоничного интеллектуального и физического развития человека, является основой приобретения социального опыта.

Межличностная аттракция проявляется в восприятии другого человека

как привлекательного, симпатичного. Она является основой для возникновения

привязанности, дружбы, любви. Конечно, не всякий человек вызывает у нас положительное эмоциональное отношение. Притягательным его делают определенные качества, изучению которых посвящено немало психологических экспериментов. Их анализ позволяет выделить основные факторы, способствующие появлению аттракции в процессе общения:

1. Близость или географическое соседство. Психологи и социологи давно обнаружили, что большинство людей вступают в брак и дружат с теми, кто работает с ними в одной организации или хотя бы в той же профессиональной среде, живет рядом или учился в одном классе. Но почему близость порождает приязнь? Одна из причин – это возможность взаимодействия, постоянных межличностных контактов. Взаимодействие позволяет обнаруживать в другом человеке собственные черты, ощущать принадлежность к единой социальной общности. Еще одно объяснение может быть связано с эффектом «простого нахождения в поле зрения» – тенденцией испытывать большую расположенность и давать более позитивную оценку ранее незнакомым раздражителям после их неоднократного появления в поле зрения оценивающего. Этот эффект наглядно продемонстрирован в экспериментах Роберта Зайенса со студентами Мичиганского университета. Когда студентам предлагалось дифференцировать псевдотурецкие слова на «хорошие» и «плохие», они единодушно оценивали как «хорошие» те, которые чаще попадались им на глаза.

Эффект «простого нахождения в поле зрения» влияет на то, как мы оцениваем других: знакомые люди кажутся нам более симпатичными. Даже себя мы любим больше, когда мы такие, какими привыкли себя видеть. Данный эффект – довольно частое явление в повседневной жизни. Но действует он не постоянно, а лишь до тех пор, пока повторения не становятся навязчивыми.

2. Степень эмоционального возбуждения в момент восприятия социального объекта также может оказывать влияние на межличностную аттракцию. Иллюстрацией действия этого фактора могут служить опыты польского исследователя Я. Рейковского. Источником эмоционального возбуждения в его экспериментах была обстановка, предшествующая экзамену. Испытуемые-студенты перед самым экзаменом встречались с незнакомым человеком (личность А), который вел с ними короткую беседу, касающуюся некоторых формальных анкетных данных. После экзамена студентов просили с помощью вопросника оценить внутренний и внешний облик этого человека. На следующий день при помощи этого же вопросника испытуемым предлагали охарактеризовать другого, совершенно незнакомого человека (личность Б). Испытуемые были разделены на две группы. Одна встречалась с личностью А перед экзаменом, а с личностью Б – после экзамена; другая группа – наоборот. Оказалось, что оба эти человека получили более высокую оценку за привлекательность и дружеское расположение, когда встречались со студентами после экзамена, т. е. после спада эмоционального напряжения. Таким образом, нетрудно понять, что состояние хронического стресса заставляет нас воспринимать окружающих без симпатии и видеть в каждом больше недоброжелательности и отрицательных черт. Оценки, которые мы даем окружающим, в известной мере характеризуют не только этих людей, но и нас самих, наше настроение, эмоции и чувства.

3. Осознание превосходства партнера по каким-то значимым для нас параметрам (по социальному статусу, интеллекту, профессиональным достижениям, физической силе и др.) может вызывать чувства преклонения, восхищения. Такому человеку мы склонны приписывать целый ряд положительных качеств, даже если он на самом деле не обладает ими. Причем переоценка личностных характеристик будет тем более выражена, чем более значим для нас признак, по которому фиксируется неравенство.

4. Знаком отношения, запускающим соответствующую схему формирования впечатления, является также все то, что соответствует согласию или несогласию партнеров по общению. Психологи П. Карри и Т. Кении, выявив мнения испытуемых по ряду вопросов, знакомили их с мнениями по этим же вопросам, принадлежащим другим людям, и просили оценить этих людей. Предъявляемые мнения варьировались от полного совпадения до совершенного несовпадения с позиций испытуемых. Оказалось, что чем ближе чужое мнение к собственному, тем выше оценка высказавшего это мнение человека. Эта закономерность имела и обратный знак: чем выше оценивался некто, тем большее сходство его взглядов с собственными, от него ожидали. Убежденность в предполагаемом «родстве душ» приводила к тому, что разногласия с привлекательным лицом попросту не замечались.

5. Физическая привлекательность (о которой не раз говорилось на страницах этой книги) – еще один фактор, стимулирующий аттракцию. Ее действенность подтверждается многочисленными научными экспериментами. Приведем пример лишь одного из них.

На вечер танцевальной музыки были приглашены 752 студента-первокурсника одного из университетов. Исследователи заранее протестировали личные качества и способности каждого студента, а затем наугад сформировали пары. На вечере они танцевали и разговаривали два с половиной часа, а потом сделали перерыв, чтобы каждый участник оценил своего партнера. Психологи хотели выяснить, кто нравится больше: тот, кто имеет высокую самооценку или наоборот низкую, тот, кто имеет посредственные способности или отличается одаренностью и т. д. Были проверены длинные перечни качеств. Оказалось, что лишь одна вещь действительно имела значение – физическая привлекательность. Чем привлекательнее была девушка, тем больше она нравилась юноше и тем больше он хотел встречаться с ней впредь. Чем привлекательнее был юноша, тем больше он нравился девушке, и тем больше она хотела продолжить с ним знакомство [14].

Эффект физической привлекательности действует не только в ситуациях, имеющих сексуальную окраску. Это впервые обнаружили американские исследователи. С помощью опытного гримера они обезобразили лицо своей ассистентки рубцами, синяками и родимыми пятнами. Во всех пригородных поездах, в которых она совершала поездки, пассажиры обоих полов избегали садиться рядом с девушкой.

Таким образом, люди всегда стремятся к привлекательным партнерам, причем независимо от возраста (даже грудные младенцы предпочитают привлекательные лица). Но кто считается более привлекательным? Каковы каноны внешней привлекательности? Исследования свидетельствуют о том, что в общем и целом привлекательные фигура и лицо не так уж сильно отличаются от «среднего». Как «привлекательные» люди воспринимают те черты и части тела, которые кажутся им не слишком большими или не слишком маленькими.

Восприятие внешней привлекательности в определенной мере зависит и от пола человека. Мужчины считают более красивыми тех женщин, во внешности которых есть что-то детское (например, большие глаза), считая, что это наводит на мысль об отсутствии склонности к доминированию (М. Каннингем). Представители эволюционных теорий объясняют половые различия в отношении к внешней привлекательности исходя из репродуктивных функций человека. По их мнению, представители мужского пола восхищаются женским чертами, ассоциирующимися с юностью и здоровьем, потому что это свидетельствует о хорошем репродуктивном потенциале (Д. Басс).

Таким образом, учитывая вышесказанное, трудно не согласиться с тем, что физическая привлекательность действительно имеет важное значение. Однако она далеко не всегда способна заслонить другие человеческие качества. Красивый внешне человек вовсе не обязательно обладает прекрасным характером. Эту мысль удивительно точно выразил в свое время Л. Н. Толстой: «Странное заблуждение думать… будто красота есть добро». И все же хочется закончить размышления о красоте на оптимистической ноте. Мы не только внешне привлекательных людей воспринимаем как симпатичных, но и симпатичных как привлекательных. Физическое несовершенство человека становится тем незаметнее, чем больше мы его любим.